На земле наличие обручальных колец никого не останавливало, но не здесь. На Лари богиня Мурана следит за выполнением данной ей клятвы, у нас клянутся в верности друг другу и потом эти клятвы легко нарушают, без ущерба для себя. А здесь все по другому, здесь клянутся не партнеру, а богине, и за соблюдением клятвы следит она, и если нарушишь, то.... Я слышала много баек на эту тему, и не очень-то верила, но потом, почитала в библиотеке несколько книг, и для себя решила, что лучше под гнев богини не подставляться, так оно спокойнее. Ведь под гнев попадает, не только нарушитель клятвы, но и тот с кем он ее нарушает.
Страж, милый страж... Помириться что ли? А почему бы и нет? Мне скоро опять уезжать в пустыню почти на год, а там этим делом можно заняться только с варгами и эльфами, а не те ни другие у меня желания не вызывают, другое дело сейн.
— Торкана, душечка, подыграй мне.... Мы сейчас мимо полковника проходить будем, ты меня толкни, чтобы я на него вино выплеснула. Хорошо?
— А зачем он тебе? Ты же ему отказала?
— Я отказала сейну, а не стражу.
— Какому стражу?
— Потом объясню...
Торкана была великолепна, вот что значит с малых лет в высшем обществе. Разыграно все было как по нотам. Неловкое движение и на черный мундир падают несколько капель вина.
— О, извините меня, извините... — Из крохотного кармашка извлекается снежной белизны шелковый платочек с умопомрачительными кружевами, и я начинаю промокать попавшие на мундир капли.
— Асса Анна все в порядке, не надо, не стоит. — Берет мою руку с платочком и целует, он сама корректность, а в глазах такая тоска. Додж ловко испарился, словно его и не было, боится, что опять могу разнести что-нибудь и мудро решил держаться подальше.
— Ах, сейн, как мне загладить перед вами свою неловкость? Чем утешить?
— Асса, вы мне один раз уже отказали в том, что могло бы меня утешить, а Дьо-Магро второй раз ни о чем, и ни кого не просят. — В голосе металл, а в синих глазах тоска вперемешку с болью.
— Я, сейн, отказала вам как Дьо-Магро, и всем сейнам отказала.
— А оглашение?
— И вы, и я знаете, что объявленное глашатаем событие никогда не состоится, но наемница Анна не отказывала в посещении ее постели стражу Сигвару, это он перестал приходить к ней. — Поворачиваюсь и ухожу.
За всеми этими передвижениями Анны зорко наблюдали многочисленные глаза. Одна пара глаз принадлежала Великой, а вторая ее придворному магу и троюродной сестре.
Когда Великая Иллари ехала в Каравач, она ожидала увидеть в качестве претендентки молодую хорошо воспитанную девушку с некоторым магическим потенциалом. А то, что она наблюдала, ей совсем не нравилось.
Да, девушка была молода, но не слишком. И внешность так себе, таких в столице называли "страшненькими": светло серые, очень холодные глаза, разрез глаз по-своему оригинален, чуть-чуть раскос, как у эльфов. А вот нос явно подкачал, довольно крупный и с горбинкой, но профиль получился пикантным. Подбородок округлый, но твердый, темные не по моде волосы. А фигура! Вот ее подруга, хороша — худа и изящна по последней моде, а эта... Плечи широкие, руки излишне мускулистые. Точеные линии длинных ног подчеркивали бесподобные чулочки, ничего не скажешь. И фигура тоже ничего, но крепко сбитая. Талия тонкая, но нет в ней того изящества, что требует современная мода. Больше всего ее фигура напомнила Великой фигуру циркачки, тоже сплошные мускулы, жилы, и бьющая через край сила и воля.
"А как она одета! Спаси меня Пресветлая от того портного, что сшил ей это платье. И как ей не стыдно выставлять напоказ почти голые ноги. А откуда у нее такие чудесные чулочки? Надо будет отправить управляющего на ярмарку, пусть купит мне такие же и десяток пар не меньше. Не девица, а сплошной эпатаж. Причем местные видимо уже привыкли к ее выкрутасам. А что там в магическом плане?" И взор Великой обратился на свою сестру.
— Ну, что? Какой у нее уровень?
— Магистр, не меньше, но вот как она всем этим умеет пользоваться, вот это вопрос.
— А что еще?
Магесса пожала плечами:
— Пока она не начнет что-либо плести ничего больше сказать нельзя. Одно могу сказать точно, подвешенных плетений она с собой не таскает, но при ней есть несколько амулетов, видимо все, что надо лежит в них.
— А кто с ней?
— Рыжая?
— Да.
— Это бывший помощник Великого. Зимой она, после похода в Топи, потеряла свои магические способности, и ее вычеркнули из всех патентов, после такого не выживают, а утраченные магические способности обычно не восстанавливаются. Это Торкана аль Эльдинг, ее бабка была в Совете Магов. Больших средств у нее нет, владений тоже нет, акромя магического таланта у нее нет ничего. Сейчас у нее официально патент ученика.
— А не официально?
— А не официально до нее не всякий магистр дотянет, а еще и знания, академию закончила "на отлично". В общем, получилась та еще парочка, одна синяя, другая красная. Вода и огонь, взрывоопасная смесь.
— Да и слишком много эпатажа...
— Великая, это не эпатаж. Эпатаж, когда хотят, чтобы их заметили и о них говорили, а этой, — и магиня кивнула на Анну, — это похоже все равно. Ей вообще наплевать, что о ней подумают и что скажут. Помните, когда мы ехали от портала в резиденцию, Вас поразило количество девушек и женщин в оркской одежде, так, вот моду на эти наряды ввела эта... асса Анна. А после сегодняшнего приема все побегут искать шелковые чулки..., а те что помоложе оденут короткие платья.
Великая опять перевела взгляд на удаляющуюся в сторону выхода парочку ведьм.
Торкана вся в нетерпении, ей любопытно аж зубы болят, но она терпит до конца приема. Вот выдержка настоящей леди, я бы так не смогла. Но вот мы одни в паланкине и едем обратно в трактир, в таких платьях и туфельках по местным улицам ходить нельзя, а на извозчиках не положено, не престижно. Считается, что если идешь на прием к доджу, то можешь и паланкин заказать и дать заработать гильдии грузчиков, к которым относятся и паланкинщики.
— Ты о каком страже говорила с сейном?
Я молчу, и только улыбаюсь с видом довольной кошки, объевшейся сметаны.
— Колись подруга, все равно от тебя не отстану. Ну, давай же... говори. — Она уже в нетерпении трясет меня за плечи, сейчас искры посыплются.
— Ну, ладно. Когда я только приехала в Каравач на ярмарку, то у меня был бурный роман с одним стражем, он закончился в день бала, после известного тебе скандала.
— А почему роман закончился?
— Любовники поняли, что оба обманывали друг друга о своей настоящей личности, и если я, по крайней мере, назвалась своим именем, то он соврал даже в этом...
— И что теперь...
— За прошедшие почти два месяца, я так и не нашла подходящей замены для того стража, вот и решила возобновить наши отношения.
— А это страж был сейном Калларингом?
— Да.
— И ты решила возобновить ваш роман?
— Да. Сейн великолепный мужчина, сильный, горячий и ласковый, и найти ему подходящую замену я так и не смогла.
— Ты его любишь? — Эти слова Торканы заставили меня задуматься о моем отношении к сейну.
— Пожалуй — нет, не люблю, но он как мужчина, в постели мне вполне подходит.
— Но ты его не любишь? Как же так, как же можно без любви?
— Торкана! Ты вроде светская девушка, соединение родов без взаимной любви, но по политической необходимости, это для тебя норма, а просто завести любовника, но без огромной и горячей любви — это не хорошо. Ну, нет у меня к сейну неземной любви, ну нет... Может я вообще никого кроме демона любить не могу, это я о Маре, и что? Мне что из-за этого все время спать одной? Мара в данном случае не считается. Сейн, он или не сейн, это в данном деле роли не играет, а вот мужик он каких поискать.
— А Одрик?
— Что Одрик? Он оказал мне услугу, согласившись на оглашение, но и я оказала несколько услуг ему. Не подумай ничего дурного, наши отношения чисто деловые. Он для меня слишком молод, мне с ним не интересно.
— Анна, тогда я могу...? — Торкана мнется, теряется в словах, но я то знаю, о чем она собиралась спросить.
— Можешь, подруга, еще как можешь!
— Так еще я не спросила!
— А сколько можно тебя ждать? — Вот наивная. Она думала, если я об этом не говорю, то я об этом и не знаю. — Я давно наблюдаю ваш с ним роман.
Торкана вспыхивает, так, как может только вспыхнуть огненная ведьма, и начинает ртом хватать воздух.
— У вас же на лицах все написано было, птенчики мои. А от тебя я все-таки не ожидала, надеялась, одумаешься.
— Почему? Чем он мне не подходит?
— Да мне казалось, что он простоват для столичной магини с академическим образованием, слишком провинциален.
— Ты не права. Знаешь как надоели столичные рафинированные экземпляры. А он далеко не прост, как тебе кажется, он непредсказуем. И в нем есть то, что называется породой. Ты только посмотри на него.... — взгляд Торканы стал бездонным, одурманенным. Угораздило влюбиться подружку, а влюбленные все видят по-другому.
— Его руки .... я просто без ума от длинных мужских пальцев, руки музыканта или художника, — это мечта, идеал, да и просто прекрасное зрелище. Сильные сухие пальцы, выступающие косточки, рельефные жилки, переплетение вен на руках, Эхх! И смотреть, как эти руки делают что-то, творят, как плетут или просто держат кусок хлеба, как переворачивают страницы, дотрагиваются до лица..., а если они перебирают твои волосы, то, кажется, сердце останавливается.
Торкана чуть помедлила, и задумчиво продолжила:
— Очень четко в память врезался момент, когда мы с ним ехали на варге, о чем-то разговаривали, и тут я увидела его руки — пальцы, удерживающие ремешки упряжи; в тот момент почувствовала себя каролем перед змеем — не могла оторваться от вида, как его красивые пальцы перехватывают поводья, как они плавно ложатся на них, но властно подчиняют себе животное. В тот момент я пропала окончательно.... — Да, подруга, пропадать тебе еще рано, а вот диагноз ставить пора. Надеюсь, острая фаза скоро пройдет, а то даже страшно представить, что может натворить влюбленная огненная ведьма.
— Торкана, а тебе разве мое благословение нужно? Да забирай его, и поможет тебе Пресветлая. Но учти, это каравачский отпрыск, а у них гонор как сорняк прет. И в голове сплошной сумбур. Появятся ли там какие-нибудь дельные мысли неизвестно. Ему хорошего женского руководства не хватает. Вот если его грамотно направлять в нужную сторону, то из него, со временем, вполне даже выйдет толк. И помягче с ним, помягче, он жесткого руководства не потерпит, слишком упрям, а вот если ему внушать, что это он сам придумал, то из него, как впрочем, из всех мужчин, можно веревки вить. — Торкана согласно покачала головой, я продолжила:
— Только ты с ним зря в Топях роман закрутила, он все еще из-за служанки сейна переживает. Нашел проблему....
— Если бы совсем не переживал, это было бы странно и нехорошо. И вообще, если его в этом возрасте не интересовали бы девушки, вот здесь надо было бы напрягаться, а так... значит, что все нормально.
— С этой точки зрения не могу с тобой не согласиться.
— Анна, извини, я тебя спрошу. А тебя наличие этой служанки в доме полковника не смущает?
— Знаешь, нет. По той же причине, что и тебя. Если бы его не интересовали женщины, то я бы первая сочла его ущербным. И почему он не должен был себе ничего позволять? Уж если так получилось, то горничной невероятно повезло. К тому же, если я что-то в этих делах понимаю, ее срок начинается ДО моего приезда в Каравач. У меня к нему никаких претензий быть не может.
Паланкин остановился, и мы вернулись в трактир Джурга, вернее я в трактир, а Торкана к себе в соседний трактир, занятый веселыми вдовушками. У входа сидела Мара и преданно ждала меня. Интересно, признания в любви к ней она слышала или нет? А даже если слышала, то я думаю так, что спать ей сегодня все равно придется на коврике у двери, или я ничего не понимаю в мужчинах.
Асса Тадиринг сидел в малой гостиной усадьбы сейна Дьо-Магро, пил из маленькой рюмочки ром из его же запасов. Он только что вернулся в город и рассчитывал на беседу и последние сплетни, он несколько дней провел за городом на илларьей ферме и был не в курсе последних событий. Вдруг мимо него быстрым шагом, почти бегом прошел, или пробежал сейн в своей черной форме. Асса только встал с удобного кресла и даже не успел его окликнуть, так он пронесся.
Пока асса Тадиринг стоя посреди комнаты думал, от кого или зачем бежал сейн и стоит ли его беспокоить, как Калларинг уже успел вернуться, но одетый в костюм наемника и с широкополой шляпой под мышкой. Сейн так торопился и был настолько занят своими мыслями, что налетел на ассу и почти сбил его с ног.
— А Тадиринг, ты уже вернулся? Извини, очень тороплюсь... Берни, Берни! — Заорал сейн во всю глотку.
Адъютант полковника удивленный поведением начальства не меньше, чем маг, тут же возник на пороге.
— Берни, оседлай мне варга, но не Чогори, его слишком хорошо знают в городе, а что-нибудь попроще.
— Мой варг подойдет?
— Вполне, но быстрее. Да, Берни, меня до завтра в городе не будет, я уезжаю, амулет связи возьму с собой, но если меня побеспокоят по какому-нибудь пустяку, то пусть пеняют на себя. Поводом для беспокойства может быть только нападение на город. Иди, седлай... — и Берни бодрой рысцой побежал выполнять распоряжения начальства.
— Сейн, ты куда-то торопишься? — Не выдержал маг.
— Да, асса, очень тороплюсь...
— Что и не выпьешь со мной рюмочку рома?
— Нет, не хочу. Ну сколько же можно седлать варга? Что же он копается?
— Сейн, ты далеко собираешься-то? Может взять сопровождение, в окрестностях, как я слышал, неспокойно...
— Да не надо мне сопровождение, я недалеко. — Сейн Калларинг немного рассеянно посмотрел на мага. — Знаешь, асса, а ты был прав. У меня свидание, ну, ты знаешь с кем...
Асса Тадиринг всплеснул руками.
— Да ты что?! И когда вы помирились? Неужели она приняла ТВОЕ предложение?
— Нет, предложение она не приняла. Просто я был круглым дураком, и она мне об этом прямо сказала.
— И что? Что она сказала? — Асса аж подпрыгивал на месте от любопытства.
— Что наемница Анна не прогоняла наемника Сигвара, а он сам к ней не приходил. Ты представляешь Тадир, все это время я зря страдал! Мне достаточно было просто прийти к ней, и она бы меня приняла. А я тут подыхал от ревности. Какой же я дурак!
— Варг, ждет вас, полковник. И все же когда вас ждать в страже?
— Не знаю, если что, то связь через амулет. — Все это полковник крикнул уже на бегу, исчезая в дверном проеме.
Берни проводил полковника задумчивым взглядом.
— Вот кто мне скажет, почему сейчас сейн мне напомнил Чогори, когда он тут на днях богов снес ворота?
Асса крякнул, глотнул рома, но отвечать не стал.
Я лежу в теплой воде в бадейке в своем номере и думаю, сколько времени понадобится полковнику, чтобы приехать сюда. Успеет вода остыть или нет?
Вопрос Торканы люблю ли я сейна Калларинга не дает мне покоя. Люблю или нет? А вопрос интересный... Так люблю или нет? А что такое любовь? Райская птица, ради которой можно пожертвовать всем. А ради полковника я ничем жертвовать не желаю. Значит, птицы-любви между нами нет. Но есть неистовая обжигающая птица-страсть, и когда она улетит, рано или поздно она улетает, то после нее останется только песок и пепел. Когда улетает птица любовь после нее остается больше, остается нежность и дружба, но и дань она собирает большую.
