/*(клархэ — вид казни у вампиров. Эр-таан приковывают на поверхности, там где невозможно укрыться от солнца. Чем сильнее жертва, тем страшнее мучения — медленное погружение в пучину безумия, с кратким отдыхом ночью. Для более слабых используют варианты в которых возможно укрыться в тени, чтоб безумие не пришло слишком быстро.)*/
-Лоуры-дэ, — тихо произнес Рантэр, — Сейчас не время для обвинений и насмешек: за мертвыми не охотятся (= "прошлого не изменить, нужно смотреть в будущее" связанна поговорка с пристрастием вампиров к живой крови и, соответственно, охоте на другие расы).
-Зато мертвеца можно вызвать на поединок (хотя, формально Эр-таан считаются мертвыми, использовать это слово в отношении вампира — серьезное оскорбление), — тихо фыркнула вампирша.
-Всегда к твоим услугам, Агланэр, — ещё тише откликнулся сейши, но женщина предпочла его не услышать.
-Нэритэр, расскажите, к чему может привести исчезновение источника. Как это сказывается на Эр-таан? — в голосе графа мелькнула мольба, которой не было в его разуме. Как и раздражения... по крайней мере на Нэритэра: сейчас гораздо более безумной казалась Агланэр.... А, может быть, так было всегда?
-Все и ничего, граф. Вся наша магия останется такой же, но, увы, станет несколько слабее. Но, вы ведь сами понимаете, ни к каким серьезным последствиям это не приведет, — беспечно откликнулся Нэритэр.
-И у всех магия изменится одинаково? — неуверенно уточнил Рантэр.
-Это требует дополнительных расчетов, граф. И дополнительных данных, — с ноткой вины откликнулся лоур-дэ, — Я бы мог этим заняться, но действовать на территории чужого клана я могу лишь, если это разрешит наша очаровательная лоур-дэ.
-Никогда, — зло откликнулась Агланэр, — Я не позволю больше тебе ставить свои эксперименты на моем народе. Твое безумие зашло слишком далеко!
-Как вам будет угодно, — сейши насмешливо поклонился.
-Лоур-дэ Нэритэр, возможно, необходимые Вам для расчетов данные могли бы собрать мои ученики? — граф задумчиво склонил голову. Нет, однозначно, Агланэр заходит слишком далеко в своем заблуждении. Конечно, лорд попытается использовать ситуацию к своей выгоде, но он — не враг своим сородичам. И принять его помощь сейчас — необходимость.
-Нет, Рантэр. Я запрещаю тебе, — решительно откликнулась вампирша, — Мы сами сумеем разобраться. Связываться с этим безумцем слишком опасно, — женщина заглянула в глаза своего подчиненного... формально, по крайней мере. Впрочем, о каком подчинении могла идти речь, если все сводилось лишь к обязанности проявлять почтение и уважение.... Так гласили древние законы. И изменить их мог лишь король. Которого не было уже множество тысячелетий. Но, по-прежнему, Эр-таан, получая титул, приносили и клятву. Служить и защищать. Тем, кого давно не было. И не было известий об их прахе.... А, впрочем, какая разница? Об необходимости возвращать убитого короля в клятве не было ни слова. Но как же неудобно быть просто лоур-дэ! Вся система, все устройство кланов Эр-таан было заточено под короля. И изменить древний закон без него не могли: магия королевского рода прилежно заботилась об этом, даже пережив Великое гнездо. Можно было лишь составлять новые законы, если они не противоречат древним.
И, увы, в темных, с алыми отблесками похожими на закат, глазах графа она не видела понимания. Быть может, из-за оставшегося не услышанным ею шепота Нэрита:
-Граф, если мне не изменяет память, вы хозяин самого крупного гнезда среди синту?
Глаза вампирши наполнились отчаяньем. О, она прекрасно помнила прежние опасения Рантэра. И рискнула разрешить его сомнения. Так или иначе.
Все же в свое время она не мало потрудилась, чтоб стать лоур-дэ. Лишь глупцы могли считать, что молоденькая взбалмошная графиня волей случая получила высокий титул. Хотя сама она как могла поддерживала эти слухи, но тех, кто им верил с каждым веком становилось все меньше.
Или граф поддержит её, или упокоится. Все же он слишком молод — что такое полтора тысячелетия? — и не сможет победить ни в битве кос и когтей, ни в битве духов. (пр. = "ни в честной схватке, ни подсылая убийц". В роли последних одинаково часто используются и ученики и нежить, но исторически слава идеальных асассинов держится за бесплотной нежитью — "духами" )
-Лоур-дэ Нэритэр, я запрещаю Вам находиться на территории моего клана. Любой из синту за общение с Вами расплатится упокоением. Я даю Вам три ночи на сборы, — спокойно выдохнула она. Решение принято — остается лишь выполнить его.
Увы, мимолетный взгляд подсказал. Граф не принял верного решения. Впрочем, как и не верного. Рантэр ещё сомневался.
-На каком основании, лоур-дэ? — тихо шепнул Нэритер, — Или Вы пытаетесь оскорбить меня?
Кажется, сердце вампирши перестало биться... если оно вообще билось когда-то. Ещё не вызов, но его преддверье. Второй раз за сегодня. Нет, он не решиться. Поставить все на одну битву? Лоур-дэ могут сколько угодно грозиться, но поединков между ними за всю историю Эр-таан было не больше десятка! Он просто пугает её, злясь за разрушение своих планов. Их силы примерно равны — он не станет рисковать собой. И подсылать убийц не станет... по крайней мере ближайшие пару веков. Слишком явна его заинтересованность. Малейшая оплошность и вместо победы он окажется в зале правосудия... в качестве преступника.
Женшина спокойно и чуть устало посмотрела на лорда:
-Я лишь забочусь о своем клане, лоур-дэ. И, искренне надеюсь на понимание с Вашей стороны. Но, если вы желаете упорствовать в своем заблуждении, я готова встретиться с вами через три ночи в зале Поединков, — чуть качнув головой, она отвернулась и торопливо покинула кабинет. Словно желая показать, как ранят её пустые подозрения собрата.
Агланэр прекрасно помнила, чье гнездо среди синту самое большое, а, значит, у неё было три ночи, чтоб избавиться от предавшего графа. Единственная причина, ради которой лоур-дэ может прийти на поединок — желание поставить на её место свою марионетку. Пусть договариваются, если через три ночи Рантэр будет мертв, Нэритэру не останется другого выхода, кроме как покинуть Эр-нат-Этх.
(= "камни хранящие смерть" название центральной части плато синту. Язык, очевидно, юань-ти, но прижилось именно оно, а не Синэрти, так же переводящееся как "кладбище")
Так ли все было? Или же просто три фигуры неподвижно стояли в толще скалы несколько хои, пока одна из них не поспешила по каким-то своим делам? А, быть может, так увидел бы этот разговор человек...? Если бы мог видеть сквозь камень и понимать те странные колебания сил, что заменяют вампирам речь. Если бы был какой-то таинственный способ перевести эту молчаливую беседу в понятный для чувствующего вид....
Или, быть может, таким представит этот разговор Ян, если Нэри когда-нибудь захочет рассказать о нем?
Глава 4. Психология зельхи
Сероглазый дракон торопливо покинул комнату, оставляя свою леди... дочь друга одну. Сейчас ей нужно было разобраться в себе. Ну а потом она и сама расскажет то, что сейчас поняла. Главное — её воля была свободна. В этом Кенрин был уверен: ему вдоволь довелось повидать рабов зельхи. Ещё во времена войны.
Лойдэр кинул на него встревоженный взгляд, но, не дождавшись слов, взмахом руки пригласил его в смежную комнату. С кольца дракона помимо воли сорвалась защитная сеть и легла на дверь. Хотя Кенрин и был уверен, что Ян здесь ничего не грозит, но стремление защищать было сильнее разума.
Отделанные янтарем стены, мягкие обитые шерстью диваны и пуфы.... Насколько далеко вампиры заходят в своем подражании людям? И... зачем? Неужели это отзвук тех времен, когда Эр-а-рух ещё не вошла в их кровь? Или просто желание подражать другим, чувствующим?
Впрочем, это не тревожило дракона. Сейчас, когда его леди рядом и ей ничто не угрожает, его сердце волновало иное. Последняя фраза сказанная ученицей. Неужели, это — правда? Или пустая надежда? Впрочем, тревожить Ян этим не имело смысла. Отправиться сейчас к грифонам — прекрасный вариант, чтоб скрыться от Имперской смуты. И, если удержать её там достаточно долго, то, есть надежда, что трон сумеют поделить без неё. Все же, лер Ашайн ошибся — девочка ещё слишком юна для таких игр. Пусть растет в спокойствии: грифоны на то и пророки, чтоб не допустить войны в своих гнездах.
От сторожевой сети донесся импульс: кто-то попытался зайти к Ян. А через эвел в комнат вошел Нэритэр и чуть неуверенно спросил:
-Лер Кенрин-кон? Как себя чувствует Ян?
-Ну раз уж моя леди позволила тебе называть себя Ян, то, должно быть и ко мне тебе следует обращаться Кери, — зло фыркнул в ответ дракон, заставляя вампира чуть вздрогнуть. Что не удивительно, ведь как раз таки права так обращаться к себе драконесса ему не давала. Наоборот, едва сдержала себя в ответ на эту вольность. Хотя тогда он и не придал этому значению.
-Так что с леди Айаной? — робко переспрашивает Эр-таан, вглядываясь в лицо легендарного.
-С ней все в порядке, — не переставая хмуриться, отвечает тот, — Но разве ты думал об этом, когда ты тащил её на ритуал?
-Да, думал! — резко откликнулся вампир. Быть может, ему просто надоело бояться? — И решил, что маловероятная угроза здоровью одного дракона для меня значит меньше, чем существование моего народа.
-А не слишком ли высоко ты возносишь себя? Думаешь, этот ритуал от чего-то спас твой народ? — раздраженно откликнулся воин, и, словно решившись на что-то, продолжил:
-Вы ведь долго путешествовали вместе? Кто такой Рист?
Глаза дракона бездумно скользили по янтарной мозаике, а лицо было спокойно до безразличия.... Лицо, но не душа.
-Рист? — чуть удивленно откликается вампир, — Эльф. Убийца. Работает на тех, кто устроил бунт в Ассиде. Ну а Ян... леди Айана, полагает, что это дело рук зельхов.
-И это все, что ты знаешь? — надломлено-холодный голос дракона выдает тревогу.
-Подробнее? Хорошо, — Нэри чуть пожал плечами, — Шрам на правой щеке, фиалковые глаза, пепельно-лиловые волосы всегда собраны в косу убийцы. Он пытался убить Ян в Лиарне, после чего попал в тюрьму, где волей случая оказался и я. Так что вытащили нас оттуда на пару.
-Что? — как-то растерянно переспросил дракон. Впрочем, удивления в голосе было не так много, как следовало бы ожидать, — Зачем девочке спасать своего не состоявшегося убийцу?
-Это у неё надо спросить. Хотя, подозреваю, она просто влюбилась. Готова была защищать этого эльфа от всего на свете и уверяла, что действует он не по своей воле, — вампир вновь пожал плечами.
-Мне все ясно, младший. Можешь не продолжать, — дракон устало прикрыл глаза. Но Эр-таан, все же его ослушался:
-При мне леди Айана как-то упоминала, что он просил передать небесным полуночную лилию.
-Я же сказал — довольно! — зло рыкнул в ответ дракон. Потому, что и уже сказанного было достаточно, чтоб понять. Поверить. Это — он. И вновь потеряться в сомнениях: что делать. Искать ли дракона ставшего рабом зельхи? Или защищать госпожу? Ну почему рядом нет ни одного из множества его учеников? Ни одного, кому он мог бы доверить.... А хуже всего, что нельзя дать понять своей тревоги Ян. Ведь девочка мигом сорвется в поиски, и о её безопасности можно будет забыть.
Впрочем, быть может, стоит принять клятву этого Эр-таан, Ллойда? В конце концов, он достаточно стар и силен, чтоб, если и не помочь, то хотя бы дать знать.... А если учесть способность вампиров мгновенно перемещаться.... То, из этого и может что-то и получиться.
* * *
По ладони скользнуло теплое, шершавое тельце. Лиля.... Вот малышка и появилась. А ответ появляться не спешил. На какой вопрос? "Что делать?", конечно....
Змейка соскальзывает на кровать, а по комнате плывет тихий шепот:
-Матуш-шка....
Растерянно поднимаю глаза..., чтоб встретиться с золотистыми омутами... словно закрывающими собой весь мир. Вдруг омуты исчезают....
Лиля закрыла глаза..., должно быть, чтоб не смущать меня бездонными золотыми глубинами. Приятное чуть вытянутое лицо, охваченное водопадом черных волос, заставляющих кожу казаться ещё белее, чем на самом деле. С макушки падает несколько алых прядей. Губы узкие, бледные и... непривычно изогнутые. Словно для пояснения, Лиля приоткрывает рот, обнажая узкие, без сомнения ядовитые клыки, почему-то втиснувшиеся между первыми и вторыми резцами.
Только вот... почему "словно"? Зельхи, наверняка способны читать мысли.
-Да, матушка, я слышу Вас, — тихо впивается в уши шипение.
Но... как? Почему? Ведь становиться людьми могут лишь взрослые зельхи.... А Лиля... она ведь и вылупилась-то десятидневье назад! Так просто не бывает!
По комнате плывет тихий смех: странный, шипящий:
-Бывает, матушка. Страх... страх вновь потерять все... потерять Вас.
-Зачем я тебе? — грустно усмехаюсь. Добровольный донор? Или генератор силы?
Лиля вдруг отшатывается, соскальзывает с кровати и прижимается к полу. По хрупкому, девичьем телу рассыпается дрожь. Лэ! Что с ней?!
И пол ведь холодный, а она голая! Не задумываясь, стягиваю куртку и протягиваю Лиле:
-Одень.
Конечно, лучше бы подобрать нормальный костюм.... Только, кажется, нормальной одежды у меня уже не осталось. Ну да ей и куртка за платье сойдет: девушка из змейки получилась миниатюрная.
Лиля, странным движением, не двигая руками, отлипает от пола, выпрямляется и, застыв на коленях, неуверенно принимает куртку и... прижимает её к груди, жадно вдыхая запах. Золотые омуты вглядываются в мое лицо, но в следующий миг прячутся за веками.
-Так зачем? — устало переспрашиваю, не пытаясь настаивать на использовании одежды по назначению.
-Зачем земле небо? Зачем дню солнце? Зачем ночи луна? Жизнь без ллахши пуста и бессмысленна, — шепот грустным ручейком растекается по комнате.
-Вернись на кровать: на полу холодно, — скорее совет, чем приказ. Слова срываются словно сам собой. Потому, что мысли сейчас заняты другим: слишком уж похоже такое описание на драконью любовь. Когда все, кроме любимого теряет смысл, — Что значит ллахши?
-Родитель. Тот, кто помог увидеть мир, выгрел яйцо, — откликается Лиля, радостно возвращаясь на кровать.
-Значит, я для тебя — ллахши? — растерянно уточняю. Можно ли в это верить?
-Да, матушка. Есть ли что-то, чем я могу развеять Ваши сомнения? — хотя Змейка и вернулась на кровать, дрожь не проходила. Решительно отбираю у девушки куртку и набрасываю на плечи, хотя и понимаю, что это бессмысленно: дело не в холоде — в тревоге.
-Можешь по крайней мере объяснить, почему ты слишком быстро... развиваешься, — устало пожимаю плечами.
Лиля растерянно покачала головой:
-Очень просто, матушка. Это даже Ваш друг заметил: при том море силы, что Вы дарите мне, стыдно взрослеть медленнее.
Друг? Это... Нэрит? Тэ! И я даже понимаю, почему он это заметил: для меня-то такие объемы, пусть и кажутся достаточно крупными, но не более того, а для него это — невообразимый океан силы. Или, скорее, непереносимый. Так что вывод, о легендарности моего приемыша — самый естественный. Ну а если дракона я в нем не признаю, то какой вывод (если конечно учесть незнание о привычке кумо продолжать род в яйцекладущем облике)?
