-Стойте! — крик Ачи звучит прежде, чем успеваю хотя бы шевельнуть мечем, — Его нельзя убивать. Это — отверженный, нарушивший клятву. Его кара — одиночество.
-Забавные у вас правила, — фыркаю, и не думая убирать мечей, — А что будет, если я его все же убью?
-Вы останетесь для с-силь-фхе чужачкой, госпожа. Навсегда, — на мое предплечье ложиться ладонь Ачи. Даже так? Ладно.
-Тогда идем, — кивком указываю детям идти вперед.
-Думаю, мне стоит здесь задержаться, — робко возражает Иррел. Но эта робость подозрительно хищная.
-Идем, — сильф тянет меня вперед, — Не волнуйтесь. Сейчас у него нет сил даже пошевелиться. А Иррел нужны силы....
Ттан-хэ! Ещё одна кровопийца на мою голову! Зло фыркнув, убираю мечи. И решительно иду вперед, оставляя инниму наедине с отступником. Пусть делают, что хотят.
-Не лучший ход, если собираешься остаться здесь, — бурчу себе под нос.
-Но и плохого в этом нет. Принять клятву, убить или заговорить — это действительно может испортить отношение. А несколько капель крови ничего не значат, — возражает Ачи. Довольно громко. Предупреждает Иррел, чего не следует делать? Скорее всего.
Решительно иду вперед, но довольно скоро замедляю шаг. Инниме придется нас догонять. Легким вихрем Ачи прорывается вперед, но обгоняет меня лишь на пол шага, чтоб легче было указывать дорогу.
-Значит, сильфы все же нарушают клятвы, — произношу одними губами, вглядываясь в снежные вихри. Полуночные? Или просто ветер?
-Подобное бывает, — в голосе юноши звучит явное отвращение, — Но очень редко.
-Вот как..., — безразлично откликаюсь, — И это повод бросаться на первых встречных?
-Не знаю..., — задумчиво шепчет сильф, остановившись и склонив голову, — Одиночество — тяжкая кара. Говорят, сперва отверженные стремятся в пустыни, желая забыться. Затем в города — надеясь встретить того, кто готов преступить закон. А после — ищут смерти. Или забвения в облике духа.
-Интересно, это был способ добиться внимания или жажда смерти? — сердито фыркаю, тоже останавливаясь. Повернув голову, краем глаза различаю Иррел, склонившуюся над сильфом, — Впрочем, чего-то он добился....
-Не так и мало, госпожа, — задумчиво откликается сильф.
Иннима резко вскидывается, оглядывается и торопливо, едва не бегом, направляется к нам. Алые лучи скользят по её накидке кровью. И — по лицу. Впрочем, это лишь иллюзия, порожденная закатом. А сильф за её спиной, не смотря на заверения Ачи, довольно легко поднимается. И... застывает на коленях, глядя вслед уходящей девушке. Черные крылья тают до едва заметных всполохов. И, не смотря на расстояние, вижу на его лице благодарность. И... надежду?
-Идем, — Ачи легко касается моего локтя. Киваю в ответ, не открывая взгляда от этой картины.
-И почему вы, народ За, так цепляетесь за клятвы? Придумываете столько иерархий? Ведь За — это движение, свобода! — шепот устало падает на снег.
-Истинная свобода возможна лишь в одиночестве. А чтоб жить в клане, нужно ограничивать свободу. И справиться с нашим нравом, можно лишь жестким определением границ нашей свободы. Клятвами. Без этого наше свободолюбие слишком разрушительно. А тем, кто желает свободы, не смотря ни на что, её и дают. В полном объеме. Свободу одиночества, — голос сильфа поземкой стелется по земле, причудливым ритмом сплетаясь с шагами иннимы. Решительно взмахнув головой, шагаю вперед. За спиной хрустит снег под ногами иннимы. Алые лучи погасли, лишь легкие облака над горизонтом едва заметно розовеют. А справа искорки звезд уже расцвечивают темно-синее небо. И ярко сияет золотисто-белый диск луны, заставляя мерцать ледяные башни. Полнолуние? Нет, кажется, краешек уже растаял....
-Нам сюда, — упавшей льдинкой звучит голос Ачи. Осматриваюсь, отслеживая его взгляд. Арры расступаются, открывая просторную площадь, усыпанную грубыми ледяными гребнями.... Хотя, при желании в них можно было увидеть и столы — верх был достаточно плоским — правда, очень узкие:. Над площадью бушует метель, поднятая крыльями десятков, а, может быть, и сотен, сильфов. А в сотне шагов впереди поднимался огромный джи-арр, пронизанный двумя дюжинами башен. И даже отсюда видно распахнутые ворота.
-Это и есть Зал Призыва, — скорее утверждаю, чем спрашиваю.
-Да, Зал в этом джи-арр. Во внутреннем покое, — откликается сильф, растерянно прикасаясь к плывущему мимо ледяному гребню. Хрупкая белая ладонь кажется более прозрачной, чем мутный лед..., — А внешнее кольцо — оборонительное. Говорят, тот, кто войдет в джи-арр Эисе с дурными намереньями — не выйдет оттуда.
-Может быть мне лучше остаться здесь? — робко предлагает иннима. И, прежде чем я успеваю открыть рот, Ачи отвечает:
-Да, Иррел. В этом есть смысл.
-Неужели? — тихо фыркаю. Неужели наша девчонка может быть воспринята как угроза?
-Иррел из Эт-тайри, высокой крови. А к ним всегда относятся настороженно. Тем более что и Вы, госпожа сейчас мало похожи на простого человека, — едва слышно поясняет Ачи, не замедляя шага. А Иррел сворачивает куда-то между ледяных рядов. Лэ! Такое чувство, словно я должна следить за двумя непоседливыми детьми! Впрочем... они и есть дети. Да и я — тоже.
На миг замешкавшись, бросаю вслед инниме простеющую "следилку" — просто привязываю к ней длинную токую силовую нить. Конечно, и сорвать её несложно, но не думаю, что для Иррел есть смысл это делать. Да и не уверена, что иннима способна её увидеть.
Тень арки стирает последние отблески заката. Да и лунный свет сюда не попадает. Но для глаз полудракона сумрак прозрачен: по стенам тянется все тот же сияющий "мох".
-И как в таком холоде что-то может расти, — бормочу под нос, вглядываясь в темноту. Кажется, здесь небольшая полукруглая комната. Мох на стенах сплетается в вихри вьюги, а напротив темнеет силуэт двери.
-Это ас-каира, — тихо поясняет Ачи, — В Хэниэр много каиры — трав, пришедших из смежных миров и сумевших прижиться здесь. Пожалуй, именно они те "иносущности", — на этом слове голос юноши звякнул льдинкой насмешки, — Что стали основой нашей жизни. Каиры смогли найти себе пищу в этих льдах и стали пищей для всех прочих.
Интересно, какую же это пищу они смогли здесь найти? Что здесь вообще есть кроме снега и льда? Стоп.... Но, если каиры — За-аш, то они вполне могут питаться и Эт-аш — тем же снегом. Ведь поглощение — одно из проявление враждебности. Правда тогда получается, что мох должен разрушать стены....
За дверью оказывается огромный зал. Высокие стены покрытый шишковатой ледяной коркой, блестящей в полумраке. Свет пробивается с пола, от пентаграммы почти в полсотни шагов диаметром. Впрочем, не похоже, чтоб ей часто пользовались: поверх строго выверенного узора расположились многочисленные ледяные возвышения.... При определенной фантазии их даже можно счесть столами или креслами.... В воздухе мерещатся легкие вихри пыли, размывающие светящиеся узоры на дальних стенах. Хм, похоже, встречать нас никто не торопится.
-Значит, будем стоять здесь, пока кто-нибудь не захочет с нами поговорить? — чуть хмуро уточняю.
-Так, госпожа, — звонко откликается Ачи. И, интересно, много ли это времени займет?
-Ну, тогда, может быть, развлечешь меня беседой? — интересуюсь, приглядываясь к ближайшей льдине. А что, сидеть на ней будет удобно. Надеюсь, это никого не обидит? — Хозяева не будут против, если мы присядем, как думаешь.
-Не будут, госпожа, — подтверждает юноша, чуть кланяясь, — Но я, с Вашего позволения, предпочел бы постоять.
-Как хочешь, — пожимаю плечами, устраиваясь на жесткой ледяной глыбе. И чего они не стали из снега "мебель" делать? Хоть бы мягкой была.... Да и вообще им Эт должна быть враждебна..., — Может, расскажешь почему?
-У нас не принято сидеть в присутствии главы клана, — откликается сильф с новым поклоном. Сияние ас-каира серебристой линией соскальзывает по стянутым в хвост черным прядям....
-Тоже мне клан — два сильфа, один из которых неизвестно где, а второй скоро вернется к своим родичам, — фыркаю в ответ, любуясь отблесками серебристо-синего света скользящих по белоснежной коже сильфа, вспыхивающими в сапфировых глазах, перемигивающимися на мехе безрукавки, и едва ли не просвечивающих сквозь тонкие пальцы.... Сильф. Призрак севера. Силуэт померещившийся во вьюге. Как их вообще сумели найти? Откуда о них стало известно?
-Если тогда Вы пожелаете освободить меня от клятвы — да, — в голосе сильфа переливается насмешливый звон капели. Теплый и необидный. И, все же, насколько он переменился.... Если прежде он пытался играть взрослого, то... теперь пытается играть ребенка.
-Как же ты вырос, малыш, — грустно улыбаюсь, — Но ты, кажется, не желал до конца рвать нашу связь....
-Я помню, Вы позволили мне сохранить титул Вашего Эл-исе, — тонко, едва заметно улыбается, — Вы же не откажетесь от своих слов?
-Ну..., — фыркаю в ответ. Словно цепляюсь за что-то давно прошедшее. Просто игра, и мы оба знаем ответ. Но... ах, да, нас же слушают..., — Малыш, я ведь не сильф, чтоб слово для меня было нерушимо.
-Хотите изменить ему?! — растерянность в голосе Ачи бьет порывом холодного ветра.
-Хочу, чтоб ты сам думал, что стоит делать, а что нет, — отвечаю резко и холодно, почти на вампирий манер, — Ты сам знаешь, что на родине у меня не спокойно. Нужна ли тебе лишняя опасность?
-Когда Вы пожелали помочь мне, Вас не волновала опасность, — сжимает губы в узкую полоску.
-Я просто не верила в неё, малыш, — легко пожимаю плечами, — И, если честно, так до сих пор и не научилась верить....
-Значит выбор за мной? — уточняет сильф, хитро щурясь. Киваю в ответ, — Значит, Вы верны своему слову. Ведь и тогда Вы дали согласие лишь при условии, что этот титул не принесет мне проблем.
Лэ! Неужели я именно так и сказала? Фыркаю в ответ.
-А спорить с главами кланов у вас не запрещено? — с трудом сдерживаю смех.
-Смотря кому, — улыбается в ответ, и, неожиданно серьезно, добавляет, — Думаю, Вам стоит обернуться.
Чуть вскидываю бровь и оборачиваюсь. На соседней ледяной глыбе застыла темная фигура. Сильф. Сидит, закинув ноги на ледяной вырост, что мог бы служить спинкой, не будь напротив другой глыбы, высотой в пару человеческих ростов, на которую полуночный опирается спиной. Ловлю его взгляд — неожиданно сине-зеленые глаза напоминают о Сьюзи, горечью наполняя рот. Не важно. В прошлом.
Сильф медленно и чуть демонстративно прижимает предплечья к груди, и медленно проводит кончиками пальцев по шее, кажущийся слишком — до синевы — бледной. И — неожиданно тонкой. Быть может, из-за собранных в неряшливый хвост волос? Даже, положенные свободные пряди сбились куда-то: одна выглядывает из-за уха, а второй и не найти.
На миг задумавшись, протягиваю руки вперед, повернув запястьями в верх. На это моих знаний хватает: его жест — приветствие постороннего и безразличного тебе существа, мой — готовность и желание общения.
-Мое имя Каэсза, — насмешливо сообщает на языке Святой Империи, едва заметно улыбаясь: кончики тонких, чуть синеватых губ поднимаются лишь на волос. Зато брови поднимаются аж на пару волос, заставляя глаза таинственно взблеснуть.
Ну да, ну да. Можно перевести как темный сильф. А, если учесть, что слоги тьмы характерны для всех Эисе, то едва ли это его имя. По крайней мере полное....
-Вот как? — чуть приподнимаю подбородок, — Что ж, можете звать меня Кон.
Насмешка на лице сильфа сменяется страхом, но голос звучит так же завораживающе-медленно:
-Высокое имя, Кон. И твой ответ звучит раньше моего вопроса, Мудрая.
Мудрая? Кажется, так называли наш народ, прежде чем прилепили титул "небесных", принадлежавший лишь правителю. Кстати мы всегда предпочитали имя Звездных. А сильф меж тем продолжает:
-И что привело высокую гостью во владения холода и иных миров?
-Ребенок, — честно отвечаю, чуть склонив голову к плечу.
В ответ сильф едва заметно кивает:
-Значит, твой ответ таков? И иного не будет?
-Ещё я думала о встрече с горними, но путь слишком утомил меня и я не уверена, есть ли смысл идти в их земли..., — растерянно пожимаю плечами.
Каэсза резко вскидывает голову:
-Он был здесь. Он ждет тебя на востоке. Иди к нему, — резкость тона заставляет меня оскалиться.
-Я иду на запад, Несветящий! Я обещала вернуть дитя домой! — почти рычу, хотя искренней ярости нет, лишь желание напомнить, что у него нет прав приказывать мне. Но, полуночный, кажется, пугается всерьез и лишь молча шевелит губами, словно пытаясь выбрать слова. Но молчанию не дает затянуться Ачи:
-Эисе редко приказывают, госпожа. И лишь когда это действительно важно.
-Приказывают?! — насмешливо фыркаю, — Пожалуй, ему сильно повезло, что я не из Инайры.
Каэсза резко побледнел. Скорее, даже — посинел: бледнеть с его по-сильфийски белой кожей было уже некуда. Но через миг справился с собой:
-Думаешь, что выбрав их законы, смогла бы добиться чего-либо доброго?
-"Доброго" — медленно перекатываю слово, — Ты стал путаться, Каэсза. Здесь уместнее было бы "полезного для себя". Впрочем, это ведь не родной для тебя язык....
Лэ! Да чего он привязался! Не хочет извиняться — пусть бы просто сменил тему! Он что, нарочно меня злит?!
-Госпожа..., — на плечо неуверенно ложиться ладонь Ачи.
-Что, малыш? — устало вздыхаю. Кажется, юноша решил успокоить злобную меня.
-К чему Вам это? Вы желаете дуэли? — робко шепчет.
-Коллекцию буду собирать, — фыркаю в ответ. И вижу на лице эисе искренний страх. Так. Хватит. А то так доболтаться можно: а нам ещё оиров доставать. Лучше просто все пояснить безо всяких иносказаний, — Каэсза, позвольте дать Вам совет. Никогда не приказывайте Мудрым. И не нарывайтесь с ними на дуэль: мы, увы не столь мудры, как хотелось бы. Я пришла сюда с миров, в поисках дружбы, но Вы почти добились от меня вызова. Неужели Вы действительно хотите проверить, насколько я сильна?
-Тогда к чему эти слова про "коллекцию"? — в сапфирово-изумрудных глаза сияет растерянность.
-К тому, что один редкостный идиот в ней уже есть, а теперь вот второй встретился. Вот и подумалось, что в паре гармонично смотрелись бы, — устало вздыхаю. Лэ! Ну чего он добивается? Чтоб я вспылила? А города ему не жалко?
-И в каком виде вы эту коллекцию храните? — растерянность сменилась абсолютным непониманием.
-В призрачном. Чтоб, когда не нужны, не мешались, — вновь начинаю скалиться. Он перестанет или нет?
-И каким клятвами Вы желали бы их связать? — сильф вздыхает, беспомощно склоняя голову.
-К чему клятвы, когда есть "ошейники"? Их нельзя нарушить, — пожимаю плечами. Тэ! И зачем я учебники по истории Царства Змей цитирую?
Каэсза вскидывает голову. Теперь на лице изумление:
-Быть может, мне следовало назвать тебя зельхи?
-Да хоть виверной! — не знаю плакать мне или смеяться. А лучше, наверное, просто уйти: и так как-нибудь сможем добраться. Пешком, конечно, слишком долго, но ведь и призывать не только этот эисе может: тот же отверженный наверняка не откажется помочь....
