Житель вольного города задумался.... Он в своей жизни как-то не сталкивался с проблемой уборки трупов. Осенью, когда он случайно убил напавшего на него убийцу о его трупе позаботился Антонин, а сейчас... Как вести себя в подобной ситуации он не знал.
— Не знаешь... Понятно. Тогда оставим все как есть... Мара, ты глянь, он там, на улице, сильно наследил в магическом плане?
— А чего смотреть, водой все смыло...
— Тогда надо двигать отсюда потихоньку, дождь вроде стал поменьше. Не хотелось бы быть застигнутой на месте преступления... Пошли...
— Анна, ты не заметила, сколько их было?
— Кого? Легионеров?
— Да.
— Тут шесть, нет семь трупов, еще один вон на дереве висит. И должен быть еще маг, что пригнал сюда грозу.
— Восемь... — Одрик посмотрел на дурачка, и добавил. — С половинкой...
Куда пошла Анна, Одрик спрашивать не стал, а сам он потащил упирающегося и отвлекающегося на любое яркое пятно дурачка к себе в усадьбу, а потом побежал на ярмарку, разыскивать Кани.
Торкана была на него страшно зла... Он опоздал на свидание на три часа!
Да, Торкана пылала праведным гневом, как это могут делать только огненные ведьмы, еще чуть-чуть и ее волосы полыхнут пожаром. Как же ему было обидно, просто до слез, хотелось рассказать все, но Одрик не позволил себе пугать девушку. Пришлось врать, сочинять какой-то бред. Вот уж, какой он фантазер, а врать толком не получается. Кое-как удалось ее утихомирить, а то в сердцах спалит пару кварталов. На большее Одрика сегодня не хватает. Но Кани как всегда хороша, а в сиянии своего магического пламени прекрасна как восход Андао. Если бы она только знала, что произошло с ее возлюбленным магом, то ей пришлось краснеть за свое поведение, это его тебе надо успокаивать и ублажать, а не наоборот.
И вот она уходит, даже не позволив себя проводить, и Одрик остается один. Одиночество дня него не в новинку, но как же именно сейчас нужен кто-то, с кем можно поговорить, а лучше помолчать. Считавшийся его другом Рор на эту роль не подходил, не было у Одрика задушевного друга. Торкана всегда его слушала, но это другое, есть вещи, о которых только с мужчинами. Именно с мужчинами, а не с резвящимися приятелями и не с фантомными учителями, а с нормальными ВЗРОСЛЫМИ мужиками, которых в его окружении не было с тех пор, как его оставил в горах у гномов Антонин.
Можно, конечно, плюнуть на все и напиться, но в одиночку даже пить не получается... И вокруг как на зло ни одного знакомого лица, вот живешь всю жизнь в городе, кажется, что всех знаешь, а когда нужно и словом перекинуться не с кем...
— Слава веселому Стергу, прекрасное Кьянто в этом году! Хозяин, еще парочку бутылок на мой стол, а лучше троечку! — раздался чей-то хмельной голос на спиной. — Парень, ну чего такой угрюмый? Ну не в настроении сегодня девчонка, не бери в голову, поломается немножко и успокоится. Поверь мне, они все с выкрутасами, тем более, если такая красотуля как твоя. Приманка, а не девушка! Я тебя понимаю, сам бы за такой побежал. Но капризы поощрять не стоит, не балуй ее слишком....
И Одрику на плечо легла широкая, разогретая выпивкой, ладонь. Одрик поднял голову и оказался нос к носу с солидным мужчиной почтенного возраста. Нос, он уже сталкивался с этим носом, еще более солидным, чем его носитель.
— Мэтр...Вы?!
— Сказочник! Вот это встреча! Так, бросай тосковать в одиночестве, перебирайся за мой стол, там кое-кого встретишь. У меня удачное завершение одного дельца, я сегодня гуляю. Очень рад, что встретил тебя.... Официант, прибор для моего юного друга, и живенько.
Мэтр Олирко закончил свои дела в Караваче и перед отъездом решил отметить очередной успех. Его столик для важных персон стоял на террасе, с которой открывался вид на парк, плавно переходящий в лес, на горную цепь с позолоченными закатным солнцем вершинами. Туда мэтр и тащил утомленного Одрика.
— Смотри, Антонин, кого я привел!
— А, господин хороший! Опять повезло.
— Антонин! — Одрик едва не выкрикнул "живой!", но успел вспомнить, что смерть Антонина была во сне, но радовался он живому другу наяву.
Рядом со столом появилось еще одно кресло, от других посетителей их отгородили циновочной ширмой. Но она раздражала вора-виртуоза, он все приглядывался, а точнее принюхивался, не притаился ли за ширмой кто.
— Мэтр, вас что-то тревожит? — спросил Одрик.
— У стен всегда могут быть уши, а при таких щелях еще и глаза.
— Ну... Это можно быстренько исправить, — маг немного подумал, затем его пальцы совершили в воздухе причудливый танец. Он еще раз проверил что-то, одно ему видимое, — Пожалуйста! Беседуйте на здоровье, ни один с... ни одно постороннее лицо вас не услышит.
— Какие интересные штуки ты научился делать. Видать, не просто штаны просиживаешь. Ну, давай — за встречу!
Но Одрик закрыл свой бокал ладонью, чем вызвал удивление Олирко.
— Ты чего, парень? Уж не заболел ли?
— Да тут... просто день тяжелый. Да и нельзя...
— Чего это тебе нельзя?
— Просто не хочется мне пить.
— А чего тут пить?! Да на троих. Это же не огневка и не ром, это же кьянто! Если меньше бутылки, то можно считать компотом. Антонин, разговори его, ты это умеешь.
— Господин хороший, какой-то ты сегодня непроницаемый. Мы столько с тобой не виделись, неужели ты не рад.
— Антонин, ты не представляешь, как я рад тебя видеть, как мне тебя не хватало...
— Как вообще жизнь?
— Весело, скучать не дают...
— И кто же тебя так развлекает?
— Догадайся!
— Ну, хватит туману напускать, говори как есть.
— Та же компания, от которой ты меня уводил.
— Однако! Кто-то до сих пор не успокоился.
— Да, кто-то ни как не может мне простить моего существования.
— А что полковник говорит?
— А он не знает.
— Почему? Это его прямая обязанность.
— Мы с ним того...слегка повздорили, — и Одрик опустил глаза. — По моей дурости так получилось.
— Вот это зря, это весьма не к месту. А извиниться не думал?
— Просто извинениями тут не обойдется, дело тянет на дуэль.
— Эх, как вас угораздило! У тебя кровь кипучая — это понятно, но, получается, что и Калларинг еще не остыл.
— Во-от.... Шансов в простой дуэли на мечах против него у меня не много, а магию по правилам применять нельзя.
— Ну да, ну да, — покачал головой Антонин. — А это точно был легионер, ты опознал его?
— Точно, они были из Легиона.
— Они? Их было много?
— Восемь.
— О! Видать, ты очень дорого стоишь! Мэтр, вы обратили внимание, как наш юноша вырос в цене, а ведь не прошло и года.
— А? Да-да..., — отозвался уже изрядно набравшийся Олирко. — За это надо выпить!
И бокалы были наполнены уже без возражений.
— Я же сказал, что не буду.
— Одрик, не знаю, что ты там себе надумал, но это действительно хорошее вино. А расслабится после сегодняшнего тебе надо. Ну не упрямься. Давай за твое невероятное везение.
— Верно говоришь, Антонин, упрям как... весь в папашу. Тот тоже такой же был, но точно знал, чего хочет. И если упрется, то ни на гномий мизинчик его не своротишь. Большой души был человек....
— Мэтр Олирко, вы знали моего отца?!
— Да, мой мальчик, я знал... было дело... давно.... очень давно...
— Мэтр! Не спите! Только не сейчас..., — Олирко уже клевал носом, его маленькие глазки закрывались, и голова уверено падала на грудь. Несколько бутылок кьянто все же сморили его. Антонин подал знак бдительному официанту, тот принес подушечку. И предводитель воров заснул, откинувшись на спинку кресла.
— Не расстраивайся, — сказал Антонин огорченному Одрику. — Он все-таки тебе признался, это главное. Значит, он уже готов тебе рассказывать, потерпи немножко.
— Антонин, а ты об этом знал?
— Знал, но это не моя тайна... А пока он нас не слышит, я должен тебе открыть некоторые свои. Послушай меня внимательно. Тот, кто тебя так дорого оценил, он не может знать про тебя что-то такое, что ты сам недавно узнал?
— Вы про что? Я не понимаю.
— Слушай, не прикидывайся дурачком, восемь человек просто так не посылают. Я не просто так интересуюсь, я очень опасаюсь за тебя. Это либо политика, либо то, о чем я спрашиваю.
— Да о чем?
— О твоем ЦВЕТЕ.
Такого Одрик никак не ожидал, если бы спросил не Антонин, а кто-то другой, то он расстался бы с жизнью.
— Откуда т-тебе это известно? — Маг уже был готов ко всему, даже проверил округу, но никого подозрительного там не оказалось.
— А за тобой давно наблюдали, ожидали чего-то интересного. Но, по правде говоря, не такого. Так что мне повезло, никому из наших еще не удавалось быть наставником белого мага.
— Из кого — ваших?
— Из Ордена Равновесия. Ты давно попал к нам на учет, как только в тебе проявились отклонения.
— К вам?!
— Ты не понял до сих пор? Я монах Ордена. — Одрик впервые просканировал ауру близкого человека, как его учил Учитель, хотя и поверхностно. Антонин не врал, впрочем, он никогда не врал, и угрозы от него не исходило.
— Это пока ТАМ неизвестно, но в любом случае они узнают, даже если я отрежу себе язык. Вот уже много веков Орден пресекал появления разного оружия и изобретений, тех которые могли бы дать одной из сторон значительный перевес или просто сильно изменить мир. Орденом был уничтожен изобретатель грозовой пыли, и он сам и вся его работа. За последние лет двадцать мы уничтожили самодвижущуюся повозку, колеса которой крутил пар. Был убит изобретатель, что хотел летать на шаре, наполненном горячим воздухом, Был уничтожен нашедший черную желчь земли, скважина завалена, карты сожжены. Кстати, твой отец чуть не открыл ее заново, иначе..., в общем, не было бы тебя. А теперь над равновесием нависла новая угроза, и это ТЫ!
— Но я же ничего не делал! Я и не собирался занимать ни чью сторону.
— Это пока. И никто не знает, как все обернется. Тебя можно чем-то заинтересовать, увлечь, вынудить, наконец. Ты настолько лакомый кусок при любых разборках, что даже не представляешь. Ты даже можешь ничего не делать, сам факт, что ты на чьей-то стороне уже нарушает равновесие. Мне пока удается, скрыть то, что я знаю. Но рано или поздно этому придет конец, они узнают и придут за тобой. И ни легионерам, ни даже халифским мальчикам не сравниться с группой захвата Ордена. Цель будет достигнута любой ценой, слышишь, ЛЮБОЙ.
— Они ненормальные!
— Да, в большинстве своем они фанатики. Они считают себя хранителями истины и проводниками божественной воли.... Понимаешь? — Одрик покачал головой.
— Антонин, а как же ты?
— Я? А что я? Сначала все выглядит красиво, просто божественно правильно. Но..., в том-то и дело, что тысячу раз "но". Порядок и хаос... Две крайности, наблюдаемые в нашем мире. Четкая, подчиняющаяся определенному порядку смена событий в окружающем нас пространстве и во времени — движение планет, и звезд, смена времен года, восходы и закаты, размеренный стук маятника, ровный строй войск на параде.... И, с другой стороны, непредсказуемость погоды, движение игральной кости, запутанные рукава нашей Несайи, толчея торговцев на ярмарке....
С одной стороны жесткий равновесный порядок, где все подчинено нерушимым законам, где нет места проявлению своеволия, а значит, и нет и свободы.
С другой стороны отсутствие всех законов, отрицание любой системы, абсолютная ничем неограниченная свобода.
Что из этого добро, а что зло? Что есть благо, а что худое?
Порядок, равновесие, устойчивость всегда считались величайшими достоинствами. Было принято опасаться внешнего беспорядка, неопределенности, зыбкости — этих обязательных спутников неравновесности.
Но первое сомнение человека это сомнение в себе самом, и я все чаще стал задумываться, а не ошибаюсь ли я? На самом ли деле Орден равновесия в своем учении несет истину?
Самая главная правда, которую человек должен узнать, это правда о себе самом.
Я очень долго искал, я очень много думал....
Да, конечно, полный безудержный хаос, это вождь хулиганства и разбоя. Но абсолютный порядок это самый жестокий из тиранов. Ведь людям, обыкновенным нормальным людям, чтобы жить, нужно находиться где-то посередине.
— Да! — вдруг подал голос, очнувшийся Олирко, — Даже у разбойников есть свои правила. Продолжай, Антонин, люблю твои сказки слушать. — И тут же уронил голову и опять захрапел. Слуга заботливо уложил его поудобней, и продолжил:
— Ведь на самом деле человеческое живое существо есть неравновесная система, балансирующая между порядком и хаосом. Это трудно, быть живым вообще трудно, очень много сил уходит на такое лавирование. И очень просто перейти в состояние равновесного порядка, для этого просто не просто надо сделаться трупом. Нигде нет такого порядка и покоя, как на кладбище.
Вот и получается, что наш превозносимый порядок это удавка, которая душит все живое, абсолютный порядок это вечный лед, в котором жизнь просто невозможна.
Жизнь невозможна и в полном хаосе, как в перегретом клубящемся паре, который ни мгновения не стоит на месте, сметая все на своем пути.
Я это понял, мое прозрение было ужасным, получается, я посвятил свою жизнь ложной истине. Где же найти выход?
Когда-то очень давно, я работал в библиотеке монастыря, и видел, как один из братьев пытался перевести какую-то странную старую книгу. Я никогда до и после не видел такого странного языка, там ничего невозможно было понять. Даже нашему лучшему переводчику не удавалось найти смысл, привязать те слова к каким либо понятиям. Он не знал ни сна, ни отдыха. Однажды ночью он заснул прямо за столом в библиотеке. Я не смог справиться с любопытством и взял один из исчерканных листов. Единственная связанная фраза, которую я смог там разобрать была:
"Нужно иметь хаос в душе, чтобы родить танцующую звезду"(104)
Я тогда испугался и убежал, даже спрятался. Как к нам могла попасть такая крамольная книга, или переводчик сошел с ума? Оказалось, что боялся я не напрасно, тот переводчик исчез вместе с книгой и своими черновиками, и никто больше про него ничего не слышал.
Прошло столько лет, а я не смог забыть этой строки, сколько раз она звучала в моих снах, и я просыпался с криком в холодном поту. Столько лет меня денно и нощно грызли сомнения. Я уже понял, что цель Ордена не только недостижима, но и ложна по своей сути, что жизнь не может существовать в абсолютном устоявшемся равновесии. Кто-то изначально неверно понял то учение, которое было нам дано. Но разрушить его, не дав ничего взамен, это ввергнуть всех в хаос. Я, резидент Ордена равновесия, не мог на такое пойти. Я был в ужасе, я не спал несколько суток, я был близок к самоубийству.
Абсолютный покой это смерть, безудержное бессмысленное движение тоже....
Сухая жесткая земля безжизненна, вечно штормящая вода тоже. Нужно смешать статическое и движущееся, твердое и текучее. Нужно чтобы движение имело направление, а для этого точки "А" и "В" должны стоять на месте. Иначе как мы поймем, что движемся? Если только из ниоткуда в никуда.
