— Теперь она проспит до утра. Плохо то, что мне надо домой... Если я не приду, Рор будет волноваться, еще устроит скандал... Она посмотрела на гаснущий Андао и вздохнула.
— Если она будет спать, то можно оставить ее тут. Окна я заблокирую, дверь закрою, а ночью ее пару раз проверит Джург. Он всегда знает все, что происходит у него в трактире, даже куда клопы пошли и кого из постояльцев и сколько раз укусили.
— Ну, если так, то я пойду...
— Мара тебя доставит... Марусь, отведи девушку в усадьбу...
Мара вздохнула, вылезла из-под кровати, плавно перетекла в Марата, посреди комнаты заклубился черный туман, Марат деликатно взял Лотти под ручку и заговаривая ей зубы увел девушку в клубящуюся темноту... Не прошло и минуты, как мой демон вернулся, уже в своем привычном облике.
Я подумала и сделала пару плетений от мелких ран и синяков и накинула их на подружку. К утру она будет чувствовать себя получше... Жалко ее...
А мне надо будет придумать, как защититься от подобной беды... Что-то на эту тему было в одном из дневников незабвенного дядюшки. Вернусь в Злые Камни и сооружу себе и Кани амулет от наркотиков и ядов, съедаемых и вдыхаемых. Те, что я видела в местных лавках, никуда не годятся, они даже не все яды в пище обнаруживают.
Предупредила Джурга, попросила присмотреть за девушкой и отправилась на извозчике в Тайную стражу...
Возле кабинета полковника уже сидел и ждал его эльфийский консул. Не успел сейн занять свое место за столом, а консул уже уселся в кресло напротив и сразу же приступил к делу:
— Светлый Лес выражает свой протест против задержания Тайной стражей своего подданного.
— Протест принимается. Но Страже хотелось бы получить от вашего подданного некоторые объяснения, как только они будут даны, он будет или отпущен или...
— Никаких ИЛИ!
— Господин консул, если Ваш гражданин замешан в преступлении совершенном на территории Вольного города, то он будет подвергнут наказанию, по законам Вольного города. Это ЕСЛИ, он виновен... — И полковник не слушая больше брызгающего слюной консула, приказал привести задержанного эльфа.
Как только эльф показался на пороге кабинета полковника и увидел консула, то сразу бросился к нему на шею:
— О, дорогой, ты пришел... — Дальше, поскольку разговор шел на эльфийском, очень эмоционально и очень быстро, полковник ничего не понял. Эльфийский он знал, но не настолько хорошо... Как только эльфы начинали говорить сбивчиво и быстро, то их язык и так сильно напоминающий своей певучестью птичий, становился для людей совершенно непонятным, вне зависимости от степени знания языка.
Полковник дал эльфам минут пять, чтобы выговориться и приступил к допросу:
— Задержанный, и Вы, господин консул... — Эльфы удивленно обернулись на грозный окрик. — Будьте так любезны, присесть... Мне надо составить прокол. Служба... — и он развел руками...
Дальнейшие полчаса превратились для полковника в чистое наказание, и он не меньше сотни раз пожалел, что не приказал заняться эльфами кому-нибудь из лейтенантов. Хорошо, что стражи, задержавшие эльфа, сразу вызвали дежурного мага и составили подробный список повреждений на теле эльфа, а то это задержание обернулось бы международным скандалом...
И эльфы с видом оскорбленной невинности покинули помещение тайной стражи.
Я решила навестить своего избранника на месте его службы и с этой его службы вытащить, чего бы мне это не стоило...
— А чего ты так стараешься? Лучше бы Одрика из камеры вытащила... — Заявила мне Мара.
Так... Спелись... Вот к чему приводит совместное распитие пива и участие в боевых действиях!
— Одрик посидит в камере до завтра, ничего с ним не случится. Здоровее будет...
— Это почему?
— Родственники у сейна, что он сегодня убил, есть?
— Ну, наверное, есть, а что?
— А тебе объяснять надо?
Мы едем на извозчике, возок качает, и чесать ей за ухом не удобно...
— Объясни...
— Хорошо, — вздыхаю, — пока женишок не допрошен, и протокол не составлен можно все "спустить на тормозах", свести к семейной разборке и дуэли, и еще... не знаю к чему... Поэтому лучше бы сегодня Одрика никто не допрашивал. Он пока просто задержанный. И если по горячим следам родственники сейна захотят ему отомстить, то в камере они до него не достанут. Я, кстати, не говорю про вмешательство во все это "неизвестного демона", — Мара виновато отворачивает голову. — Твоя жадность до еды, Марусь, когда-нибудь не доведет нас с тобой до добра. — Вздыхаю. — А завтра я приведу к Кани сейна, он ее тактично допросит, и вот тогда это дело примет уже другой оборот. Тогда при наличии этих показаний пусть его и допрашивают. И еще ночью напою полковнику в ушко разного, глядишь для Одрика все и обойдется...
— И как ты собираешься вытащить полковника со службы?
— Как, как... потом узнаешь. Я в кабинет войду, а твоя задача никого в кабинет не пускать. Поняла?
— Поняла...
— А пока мы едем, покажи-ка мне, что бы там во время захвата того дома видела. Давай со звуком и картинками.
Пока доехали до Тайной стражи, посмотрела на все происшествия глазами непосредственного участника. Бедненькая Мара, она чуть не отравилась.... Не будет потихоньку жрать всякую гадость... А Одрик-то молодец, происшествие с легионерами пошло ему на пользу, убивает он уже, когда требуется, без зазрения совести. Взрослеет, наконец-то...
Так, вижу цель! Вот и Тайная стража, на втором этаже кабинет полковника, вхожу в присутственное место как...как к себе домой, а кто-то против? Есть такие? АУ! Вот и кабинет с вожделенным столом с манящим ласковым илларьим сукном. Тут еще эльфы какие-то... О, уходят! Правда стол завален бумагами, но это ничего, бумага она все стерпит.
Не успели эльфы покинуть помещение, как дверь кабинета полковника тайной стажи распахнулась и на пороге появилась асса Анна. Она любезно посторонилась, пропуская мимо себя нелюдей и мило им улыбаясь, закрыла плотно дверь. Демон, все время следующий за ней как привязанный, почему-то остался за дверью. Ведьма танцующей походкой подошла к столу, возле которого стоял хозяин кабинета.
Какое-то время полковник не мог сообразить, что же во внешнем облике ведьмы так его поразило. "Юбка, она в юбке...". За все время их знакомства девушка никогда не одевала юбки, платья, да, на разные светские мероприятия, а вот юбок он не видел на ней ни разу... Эта часть туалета ведьмы тоже была очень необычной, до середины икры, очень широкая, вся состоящая из воланов, из под верхней юбки выглядывали кружева нижних юбок. И все это колыхалось и танцевало.
Асса подошла к полковнику вплотную и, не говоря ни слова, положила руки к нему на плечи, приглашая к поцелую. Полковник покосился на дверь, она была закрыта, но не заперта.
— Анна, а что ты здесь делаешь? Почему ты не в усадьбе? Ты же обещала ждать меня там... — В промежутках между поцелуями страдальческим шепотом стенает полковник.
— О, сейн! — Анна сразу берет варга за рога, — Я не могу оставаться в стороне, когда вольное отечество в опасности. Я, видимо, просто не дождалась наряда стражей и решила прийти сама.
— Асса, что вы хотите?
— Нет, не я, это вы хотите, вы просто жаждите допросить меня. И прямо сейчас, прямо здесь! — И шаловливые ручки ведьмы потихоньку расстегивают пуговицы на черном мундире полковника.
— Асса, что вы делаете?! — У хозяина кабинета взгляд загнанного варга. Он честно пытается отцепить от себя руки ведьмы, но у него это слабо получается.
— Как что?! Выполняю свой гражданский долг. Это же мой официальный оглашенный главный подозреваемый. Это мой демон числится в его соучастниках. Я очень важная свидетельница, а может быть даже и соучастница! — не будь полковник Дьо-Магро, и не будь его одежда в растрепанном состоянии, он бы, после таких признаний, вызвал наряд тайной стражи.
— Анна, успокойся, — шепчет он ведьме на ухо. Бесполезно, она уже приступила к войне с пряжкой на его брюках.
— Я не могу быть спокойной, когда такое творится на улицах Каравача! Я должна ДАТЬ вам показания. Позвольте мне облегчить свою душу, и немедленно. Не отказывайте, это слишком жестоко!
— О! Пресветлая..., — еще чуть-чуть и Калларинг съедет с катушек, или получит апоплексический удар. Ведьма уже справилась с пряжкой и игривые пальчики уже залезли ему в форменные штаны.
— Ну же, допрашивайте! Допрашивайте меня! — но полковник не отвечает, он часто дышит и уже вполне готов приступить к "дознавательным мероприятиям".
— Сейн, можете даже применить ко мне меры принуждения и устрашения, чтобы склонить к сотрудничеству.... Ну давай, склоняй меня быстрее, а то я сама тебя склоню....
"О, Пресветлая, дверь не заперта..." это была последняя связанная мысль, что промелькнула в голове полковника. Ведьма между тем уселась на его стол, небрежным жестом смахнув с него все бумаги. Под ее пышными юбками, как и у большинства местных аристократок, не было никакого белья. Но на точеных ножках ведьмы были шелковые чулки и прикосновения к ним и к коже на ее бедре повыше чулка возбуждали кровь, посильнее крепкого гоблинского рома. Когда самая желанная сейчас женщина призывно раздвинула бедра, и доводит до умопомрачения, поглаживая и направляя член, удержаться невозможно...
"А пошло оно все ..."
Через четверть часа все было кончено, быстро конечно, но дверь... дверь-то не заперта. И сейн никак не ожидал, что от вида ног в чулках можно так распалиться, чтобы потерять контроль над собой в собственном кабинете. А голоса в коридоре и шаги за дверью действительно действовали возбуждающе, как и собственные крики, которые приходится сдерживать, чтобы на вопли не сбежался весь полк. Полковник Тайной стражи осознал, что сам только что совершил должностное преступление и нарушил Гаархову уйму инструкций и ни чуть не жалел об этом. Ведьма, сидя на столе, по-прежнему обнимала его своими ногами в восхитительных на ощупь чулках, а ее руки то обнимали его за шею, то, пробравшись под рубашку, гладили его грудь.
Полковник новым взглядом окинул свой кабинет: "Убого, надо бы сделать ремонт или мебель поменять... Можно было бы вон там, в углу, поставить диван..." И его растревоженное "допросом" воображение нарисовало еще одну сцену с участием Анны, его самого и дивана. "Это просто наваждение какое-то... но на диване было бы удобнее."
Он чуть отодвинулся, его член покинул теплое, влажное и восхитительно узкое нутро ведьмы, а она ловко поправила юбки, застегнула пуговки на кофте, и как ни в чем не бывало, слезла со стола.
— Вот теперь у тебя будут полные воспоминания и показания, а то на работе ты обо мне не вспоминаешь... Надо будет как-нибудь зайти сюда еще... и попробовать другой метод допроса... О, там кажется кто-то пытается войти... застегивай скорее пояс.
И она плавным движением перетекла в кресло, и как само собой разумеющееся, уселась, закинув ногу на ногу.
"Вы там... все?" — поинтересовалась Мара, дремавшая у двери.
"Все, пропускай, не нарушай субординацию."
В кабинет зашел асса Вордер:
— Полковник, вот отчеты по сегодняшнему происшествию..., а что это тут у вас бумаги разбросаны?
— Сквозняк... — сквозь зубы прошипел полковник, он стоял у окна спиной к магу и спешно застегивал пояс и никак не мог попасть в нужную дырку на ремне. — Положите все на стол, я потом прочитаю.
— Асса Анна, добрый вечер... Я думаю, что, прочитав их, вам потребуются пояснения, а я хотел бы уйти домой.
— Ну, так идите, я посмотрю их завтра...
Полковник уже справился со всеми проблемами с нижней частью гардероба и повернулся к магу. До ассы Вордера как-то медленно стало доходить, что он, мягко говоря, несколько не вовремя... Он еще раз посмотрел на ведьму, рассматривающую то свой маникюр, то потолок, на разлетевшиеся по кабинету бумаги и на заливающегося краской полковника в мундире, застегнутом не на ту пуговицу, положил бумаги и быстро ретировался.
— Ну, вот теперь слухи пойдут... — Обреченно сказал сейн, когда дверь за магом закрылась.
— Не пойдут... У тебя, дорогой, такая безупречная репутация, что если бы даже тебя застали в этом кабинета на мне, непосредственно в процессе, и то бы подумали, что ты таким образом и вправду берешь у меня показания. А сейчас бросай все дела и пошли ужинать, а потом в усадьбу. У меня появилась пара фантазий... надо их срочно осуществить...
— Анна, у меня сегодня еще куча дел... Вот отчет ассы... мне еще допросить надо кое-кого ...
— Завтра тоже день. Завтра, дорогой, все завтра... Или я останусь здесь и ... Не продолжить ли мой допрос прямо тут? — Ведьма встала и с многозначительным выражением лица опять стала усаживаться на стол, одной рукой приподнимая подол юбки повыше... — Будем продолжать снимать показания?
Полковник сглотнул и опять покосился на дверь. Нет, в принципе, продолжить прямо здесь и сейчас он не против, но дверь-то по-прежнему не закрыта на ключ...
— Дверь надо бы закрыть... — Предложил он неуверенно...
— Нет. Дверь закрывать нельзя, а то весь кайф пропадет. С незапертой дверью намного интереснее... Закрывать дверь я не согласна. Тогда пошли ужинать и в усадьбу.
— А как же продолжение... — Полковник опять держал в руках горячее податливое тело, и выпускать его из рук ему категорически не хотелось. Но ведьма выскользнула из его объятий и, томно покачивая бедрами, заскользила к двери.
— Я же говорю, есть пара фантазий... Но это дома... пошли, пока они не остыли.
Полковник оглядел кабинет, мысленно плюнул, и решил, что действительно, завтра тоже день.
Ночь, тишина... Номер трактира, широкая кровать... На ней свернувшись калачиком спит девушка. Ее рыжие слипшиеся волосы разметались по подушке, на губах засохшая кровь, у нее жар...
Ей что-то снится... что-то страшное, она кричит во сне, переворачивается на другой бок. Дурной сон временно уходит и опять тишина.
Вдруг девушка начинает шевелиться... Вот она встает с кровати, бродит по комнате как сомнамбула, пока не попадает в угол комнаты, где лежат ее вещи. Берет в руки один из мешков с вещами, долго копается в нем, словно ища что-то на ощупь. Нашла... Роняет уже ненужные вещи на пол, поворачивается и идет обратно. Садится на самый краешек широкой кровати, в ее руках маленькая коробочка. Девушка на несколько минут замирает... словно засыпает, или прислушивается к чему-то, или наоборот видит другой сон.
Потом словно ее что-то толкает изнутри, она непослушными пальцами открывает коробочку, достает из нее по одной маленькие портновские булавки, медленно и методично вгоняет их в щели кровати. Пальцы плохо слушаются, булавки влезать в щелочки не хотят, но она упорно продолжает ползать по полу вокруг кровати, выискивать в ее основании щелочки между досками и засовывать в них булавки.
Вот последняя булавка заняла свое место в щели крепления ножки, девушка судорожными пальцами ищет очередную булавку в коробочке, она пуста. Пустая тара падает на пол.... Девушка забирается на кровать, заворачивается в одеяло и опять сворачивается в тугой комочек, закрывает голову руками, мечется, стонет... Вдруг она глубоко вздыхает и расслабляется, лицо несколько раз меняет выражение. До улыбки далеко, но наступает успокоение, лицо разглаживается, его больше не уродуют гримасы боли и ужаса.
