— Так Вы хотите сказать, что сейн Дьо-Магро знаком с этим парнем?
— Да, это единственное, что я Вам могу сказать. У нас городишко небольшой, можно так или иначе быть знакомым со всем его взрослым населением. Но то, что между ними нечто большее, чем знание друг друга в лицо, это точно.
Слово за слово, а кружка пива осушилась. Мэтр был вполне сыт, а петуха еще столько, что Антонин мог не только поужинать, но еще и позавтракать. Тут из коридора ведущего к комнатам появился человечек с щетками, тряпками и прочими принадлежностями с руках. Услужливый трактирщик подозвал его.
— Может быть уважаемому метру угодно, чтобы его сапоги на утро блестели зеркальным блеском? Мансо все исполнит в лучшем виде. У мэтра такие дорогие сапоги, странно будет утром видеть на них вчерашнюю грязь.
Олирко, ценивший кожу на сапогах не меньше чем на самих ногах, готов был согласиться, но то, что он увидел в руках подошедшего служки, заставило его волосы встать дыбом (все остатки, что у него были). И не совсем орлиные глаза воровского главы и его замечательный нос возопили об одном и том же: перед ним пара обуви из его любимой столичной мастерской! Может быть и не самого мастера, но что кого-то из его подмастерий — безусловно. Хорошо, что нос мэтра уже нагрелся почти до цвета его любимо кьянто, не было так заметно, как к нему прилила кровь. Кроме его гильдии, там имели привычку обуваться члены еще одной, "Легиона граненой стали", как они любили себя называть, а попросту наемных убийц.
Расплатившись и выслушав южное славословие, мэтр взял с собой ужин для Антонина и по-кошачьи пробрался в свою комнату. Для его достаточно плотного телосложения, это было почти виртуозно.
— Нас можно поздравить, — сказал он слуге, бросив на стол уже знакомого нам петуха, — у нас соседи. С нами в одном коридоре представитель не очень дружественной гильдии.
Было видно, как у невозмутимого Антонина напряглись жилы на шее.
— Ты не переживай, по всей видимости не к моей персоне. Так как видишь, я и поужинал и даже спать собираюсь. Но не нравится мне все это, НЕ НРАВИТСЯ! Так что, извини, дорогой мой Антонин, спать тебе этой ночью не придется, будешь сидеть в засаде. Наш конкурент не знает о нашем присутствии, значит у нас солидная фора. Но дело серьезное, просто так легионер сюда бы не поехал.
— Не беспокойтесь, мэтр, я отлично выспался за ваше отсутствие. А что говорит ваша интуиция?
— Моя интуиция как гваррич выедает мой мозг, вопя во всю дурь, что если не этой, то следующей ночью прольется кровь. Но мне это и без нее известно. Только чья это будет кровь? Что-то ноет у меня между ключиц, говорят, душа там живет. Кто бы мог подумать, что у меня там что-то есть.
— Это точно будет следующая ночь?
— Точно, не пойдет же он по такой погоде разутым. Так что у нас еще есть время для маневра. А перед боем надо хорошенько выспаться, я и средство для этого приобрел.
Глава воров откупорил флакон с радужным туманом и отправился на воды в Джогимп-Лотт, что на языке эльфов означает: "серый... хвостатый... короче, чей-то...".
Ну, живут же люди, никаких тебе разборок, никаких бумаг, никаких взяток шефу городских стражей, никакой услужливо-ехидной рожи Пуэбло. Самое начало осени, хрустальный воздух, мозаика крыш еще эльфийской архитектуры, серебряные голоса фонтанов, щебет птиц и прекрасных купальщиц на его балконе и почти полная бутылка кьянто.... Что еще нужно человеку для счастья? И какая у них тут крупная полуденница вызревает круглый год. Но мэтр Олирко не был охотником до сладкого, зато три грации на балконе поглощали ее в неприличных количествах. А вот горный гномий сыр очень хорошо шел с кьянто. "Пройдусь, пожалуй, а то голова пухнет от трелей этих райских птичек", — решил мэтр. Он вышел из гостиницы, зашагал вверх по тропинке к каменным уступам со звенящими низвергающимися струями.
Пробравшись между мокрых камней на ровную площадку, он ни капли не пожалел: многоголосые струи неслись с гор наполняя озеро, в котором отражался лес во всем великолепии скорого увядания, вид был просто упоителен. О! до него неожиданно донесся вожделенный запах. Кьянто! Не может быть! Одна из струй явственно краснела, и вскоре достигла хорошо знакомого ему темно-пурпурного тона, и запах не мог его обмануть. Он протянул сложенные пригоршней руки, в тот же миг поток взвыл, как попавший в капкан крил, в его руки истекла кровь. Олирко в испуге вскинул голову, и в тот же миг получил удар кровавым хлыстом от дьявольского водопада. Он не удержался на ногах, свалился в ложбину, проточенную водой, и кровавый поток сбросил его в озеро.
"Этого не может быть! Что я сделал не так, кого прогневил?" соображал мэтр пытаясь всплыть "Интуиция, что же ты молчала? "
"Вспомнил-таки! А как гварричем обозвал, помнишь? Столько лет служила верой и правдой, и на тебе благодарность".
"Ну и стерва! "
"На себя посмотри..."
Смотреть было некогда, надо было выкручиваться. Глупо как-то, он умело разрешал конфликты, он выворачивался из безнадежных ситуаций, а тут...
...Странно, он плывет,... нет, не плывет, его кто-то тащит, продев подмышками ремень или веревку. Почему не просто за шиворот? Да он слышит чье-то дыхание, кто-то размеренно гребет, но он не может увидеть, он видит только небо над собой. Нет не только, вон еще птички порхают, желтый лист упал с дерева... Теперь слышит, вроде шаги, кто-то шел, расплескивая воду, а потом по твердой земле, ага, и он сам уже на берегу, на лесистом берегу озера, только ноги еще качаются в волнах.
— Вставай, чего разлегся? На берег я тебя, так и быть, вытащил. Но носить твою тушку мы не договаривались.
Воровской глава кое-как на четвереньках выполз на сухое место, сел на траву и поднял взгляд на своего спасителя. Особой остротой зрения он похвастаться не мог, но перепутать было нельзя. Один раз этот человек уже спасал ему жизнь, и не потому что был его телохранителем, не потому что ожидал от него вознаграждения или какой-то услуги, просто он тогда пожалел тощего подростка. На нем была все та же одежда, и возраст тот же, все точно также, хотя прошло уже много лет.
— Макс? — неуверенно обратился мэтр к человеку, разводившему костер.
— Никак не признаешь, старый пьяница, — усмехнулся человек.
— Макс! — Олирко даже обрадовался, вскочил, и хотел было обнять спасителя.
— Не стоит! Ты еще не понял? — умерил его радость Макс, выбросив перед собой ладонь.
— Что я должен понять? Макс ведь это ты! Но... Но как?
— В том-то и дело, что НО. Вспоминай!
Память его нехотя со скрежетом шевельнулась, достав из своих глубин одно из самых горьких воспоминаний.
— А я так надеялся, вдруг там был не ты.
— Но это был именно я, но я не за этим пришел. Вспоминай, где ты сейчас.
— Ты пришел.... А где я? Я тут, — и метр обвел глазами местность.
— Вот болван! С кьянто в таких количествах завязывать надо, совсем уже отупел! Если мы по разные стороны черты, то что?! Мне к тебе удалось пробраться, можно сказать, по знакомству, а ты придуриваешься.
— Я во сне! — с ужасом и с облегчением понял мэтр. Теперь все начало становиться на свои места. Из-за черты даже в сон просто так не приходят, на это должны быть весомые причины, — Да, я просил сон про Джогимп-Лотт, и парень мне его сплел.
— Ты видел ЕГО?! Ты говорил с НИМ?! — Выкрикнул Макс дрожащим голосом, подскочив к Олирко, он готов был схватить того за плечи, но вовремя отдернул руки, людям по разные стороны черты даже во сне не стоит обниматься. Но Макс взглянул близорукому мэтру в лицо в упор. Олирко охнул, и присел на оказавшийся, очень кстати рядом пенек. Вот откуда он знает эти шоколадные глаза на пару с соломенными волосами, и по годам все сходится. У серьезного и уважаемого главы воровской гильдии, на глаза навернулись слезы.
— Я действительно тупая скотина, как же я мог забыть! Пора, пора завязывать хлебать столько. Да, я видел его.
— Ну, говори! — Макс нагнулся к метру и смотрел просто умоляюще.
— Он так на тебя похож. Вас даже перепутать можно, только он ка-а-пельку повыше, и немного худоват. Вообще-то симпатичный парень, девчонки должны за ним бегать, — сделал заключение мэтр и хмыкнул носом.
— Тебе все девчонки. Ты не сказал что-то важное.
— Что я еще забыл? Что еще? — спрашивал мэтр сам себя и вдруг вскрикнул от неожиданной догадки. — Пресветлая богиня, в городе легионер!
— Так! Прав был Гаарх.
— А когда Гаарх ошибался? — обиженно произнес кто-то из леса.
— Можно я ему расскажу? — спросил Макс у леса.
— Валяй, рассказывай... — последовал ответ.
Макс повернулся к обалдело озирающемуся воровскому главе.
— Кто там? — шепотом спросил Олирко.
— Там свои, — успокоил его старый друг, навечно оставшийся молодым, собравшийся что-то поведать ему.
— Мне разрешено говорить. Тебе передают: не читай письма, там смерть. Уничтожить его тоже нельзя, на нем заклятие, смертельное заклятие.
— Откуда ты знаешь? — подскочил мэтр как ужаленный.
— Ниоткуда я не знаю, я просто передаю.
— Но как быть: читать нельзя, не читать тоже нельзя?
— На нем не указано имя, оно направлено главе воровской гильдии вообще.
— Хм, действительно, что же я раньше не догадался.
— Мне пора уходить, — сказал Макс и стал затаптывать костер. — Тебе все ясно? Та рука, что послала письмо, та же направила и легионера.
— Яснее не бывает. Сделаю все, что в моих силах, и даже сверх этого. Я обязан тебе очень многим.
— Вот и вернешь должок. — Макс раскрыл ладонь для прощального рукопожатия, но вспомнил и отдернул руку. Он уходил вниз вдоль протоки к следующему озеру, из леса к нему вышел долговязый нечесаный тип в драном плаще. Макс обернулся и крикнул:
— А ты знаешь, как помириться со своей интуицией?
Мэтр Олирко замотал головой.
— Угости ее полуденницей, она же все-таки женщина.
И воровской голова услышал, как долговязый тип рассмеялся, мороз прошел по спине бывалого ворюги от его смеха.....
Пока наш замечательный сентиментальный вор решал насущные проблемы во сне, в полумраке трактира сидел человек, проблемы которого прогнали сон вконец. Это заведение вообще никогда не закрывалось, Джавругу пришла в голову идея, что слишком накладно будет оплачивать сон ночному сторожу, пусть трактир вообще не закрывается. И даже зимой у них в Караваче находились полуночные посетители, немного, но находились, а про лето и говорить не стоит. Неплохая коммерческая жилка досталась Джавругу от предков, но он и сам ее исправно тренировал.
Когда услужливый Джавруг, потешая постояльца, выговорил имя Дьо-Магро, человек вздрогнул, как будто ему всадили кинжал в спину. Имя командира заставило слушать сладенькое жужжание дальше, потому что это касалось его самого напрямую.
Его, тайного стража Сигвара, теперь уже бывшего. БЫВШЕГО.... Вся это история, которую так боялись в Караваче, но о которой так любили пошушукаться с многозначительной гримасой, выдавая очередные бредни за чистейшую правду. Он был одним из тех трех стражей, которые видели все и молчали. Даже по прошествии времени молчали именно потому, что знали. Но сейчас один из его соратников замолчал навсегда, странная нелепая смерть, а другой просто пропал, только просто так ничего не бывает.
Молчать одному было еще мучительней, чем молчать втроем. Сигвар считал себя виновным, хотя все убеждали его в неотвратимости случившегося, что они столкнулись тогда с чем-то зверским и неизвестным никому. А как можно противостоять тому, чего не знаешь? Но он же был охранником, он должен был спасать даже ценой своей жизни, а он ничего не смог. Даже тот мальчишка смог, а он, тайный страж — НЕТ. Про того парня Джавруг тоже разболтал постояльцу, трепло базарное. Ну, куда лезет, его же там не было даже среди зевак, там, где Сигвар был "на сцене". А кто он теперь? Да никто, бледная тень прошлого. Разговор трактирщика снова разодрал старую рану, хотя, если честно, она и не затягивалась. Но ему показалось, что-то неладно. Может быть, старое позабытое чутье охранника проснулось, когда лучший способ борьбы с опасностью — предвидеть и избежать ее. Его все равно никто не ждал, и Сигвар решил дождаться рассвета.
Смех долговязого уже стих, а Олирко сидел и смотрел на воду укачиваемый каруселью мыслей. Из задумчивости его выдернул раскат грома и не заставивший себя ждать дождь. Листья на деревьях скорчились и почернели как обожженные, в шаге от себя уже ничего нельзя было разглядеть. Ливень почему-то был из какой-то грязи, мутный, как в уличная лужа. Пыль попала в глаза, скрипела на зубах, не давала дышать...
— А?! Что?! Кто?! Почему я ничего не вижу? Антонин!
— Мэтр, это я.
— О, Пресветлая богиня, где мы? Антонин, где? Почему так темно?
— Мэтр, это я Вас будил, Вы кричали во сне. Такого за Вами я не припомню. Я сейчас зажгу светильник. Еще ночь и до рассвета далеко.
— А этот вой?
— За окном, мэтр. Там снег метет, вьюга. Гаарх бы побрал эту каравачскую погоду.
— Антонин! Больше никогда, ни за что не поминай при мне Гаарха.
Слуга зажег масляный светильник. Ненастье через окно просачивалось в комнату, вьюжный сквозняк трепал листочек пламени, силясь сорвать и его, как посрывал все случайно уцелевшие на деревьях. Комната осветилась воспаленным перепуганным светом. Антонин налил в бокал воды и подал своему, казалось, несокрушимому хозяину. Но сам он знал, где у того тончайшие струны воровской души, пользовался этим в случае крайней необходимости. А сейчас на мэтре кто-то хорошо поиграл, за долгие годы совместного проживания Антонин позволял себе так судить. Только кто это мог проделать, да еще во сне, это заставляло крепко задуматься.
Вдруг мэтр отхлебнувший из бокала с рыком выплюнул воду на пол.
— Это не вода, это тина болотная! Лягушки скоро начнут квакать.
— Простите, мэтр, свежая внизу. Я схожу, если пожелаете.
— Нет уж! Раз такое дело, собираемся и вперед.
— Куда?
— Выйдем, там решим.
Они проскользнули по коридору, просочились через зал ночного трактира. На крыльце хозяин со слугой переглянулись, куда же теперь? Шататься ночью в такой снег, нет, ну была бы ясная цель, а просто так мэтру не хотелось, его спутнику, признаться, тоже. Завалится к парню на рассвете, вытащить и теплой постели, возможно, даже из объятий подружки, вот, дескать, мне тут твой папашка во сне приходил и такое поведал. Чушь очешуенная! Не поверит он, Олирко сам бы ни за что не поверил. Ладно, даже представим, что каким-то чудом поверит, делать-то что? Если прятаться, то где? Эти разнюхают, раз взялись за дело, или мэтр плохо знает легионеров.
Первым заговорил Антонин.
— Хозяин, не хотел Вас расстраивать, Вы и так не в духе, но... — он настороженно посмотрел на Олирко, готов ли тот выслушать. Мэтр мотнул головой, чего уж тут, давай до кучи, хуже вряд ли будет.
— Я тут разведал, кое-что, — продолжал Антонин, — пока Вы спали. Только не спрашивайте как. Наш сосед если не из первой тройки, то уж из первой восьмерки наверняка.
