— Нет, снять — не согласна, но могу передать управление его поводком, например, Вам.
— Знаете, асса, вы первый маг, который умеет вести дела и договариваться, а не только угрожать, — а глаза куда-то косятся.
— А зачем сразу угрожать? Угрозы — это так, розочки на торте, не более. Так что согласны? Маг на мага, хороший обмен. К тому же с точки зрения торговли, я вам делаю огромную скидку. Потому как маг Одрик почти никакой, то ли дело асса Вордер. Да и преступления их тоже несоизмеримы, один, прошу прощения, всего лишь вам в челюсть дал, а другой человеческие жертвы приносил. Потом, я в принципе, могу пока и без Одрика обойтись, а вот у вас возможности договориться со мной по этому вопросу больше может и не представиться. Да и парня жалко, у него послезавтра день рождения.
— Я могу подумать? — Видали, он еще думать собрался, а глазки-то блестят странным блеском, совсем нерабочим надо сказать, убираю со стола свои заигравшиеся пальчики.
— Думать? Да вы должны меня уговаривать взять Одрика и отдать Вордера. А Вы думать собрались... Чем Вас эта сделка не устраивает?
— Я не знаю, за что получил в челюсть, — я чувствую, что мне уже тоже хочется дать ему в челюсть.
— А, это... Я тоже не знаю, за что он вам дал. И что? Мне это не мешает. Но думаю, что скоро мы это не узнаем, Одрик собирается молчать как гоблин на допросе.
— Если дело обстоит так, то ладно... Берни! Веди сюда ассу Вордера.
Мне самой общаться с синим коллегой не хочется, может быть в другой раз, но не сейчас, жара донимает нестерпимо. И я еще в льняной размахайке и плетеных сандаликах, а ведь полковник, страшно подумать, в форменном мундире и... О, ужас! В сапожищах! Мне его хочется пожалеть... хотя бы охлаждающий полог раскинуть. Но нет! Отделываюсь сдержанным приветствием ассе Вордеру. Загоняю плетение поводка в стеклянную каплю и торжественно вручаю сейну Калларингу. Наши пальцы соприкасаются на мгновение... или дольше, они даже сплетаются, м-да, жара мозги, конечно, точит, но не до такой же степени.
— Полковник, может быть, Вы дадите соответствующие распоряжения, и я покину это заведение, чтобы больше Вам не мешать. У Вас с ассой Вордером, наверняка, предстоит конфиденциальный разговор.
— Да-да...конечно, — произносит он совершенно изможденным голосом.
— Я, пожалуй, подожду снаружи в коридоре.
В коридоре воздуха побольше, и скознячек, из многочисленных дверей, гуляет. А местные сотрудники в своей черной форме мужественно превозмогают погодные катаклизмы, бедненькие. Понятное дело, люди подневольные. А кто-то не хочет ни на йоту отступить от устава, и дать команду на свободную форму одежды. И сам мается, и людям пытку устроил, упертый как осел. Хотя ослов на Лари не водится... а, вот сейн Калларинг и будет первый. Вот и еще одного ведут, тоже, как упрется, не своротишь, будет второй... Они внешне разные, но где-то внутри на редкость похожи, просто поразительно...
Так, это все лирика. Только бы мой фантазер сейчас не вычудил ничего, хоть в железах, а в глубине бунтует, я отсюда чувствую. Хорошо, что полковник занят с Вордером, Одрика отпускает дежурный офицер. Как только с него снимают кандалы, сцапываю его под ручку и к выходу:
— Давай отсюда живенько.
— Да хоть скаковым варгом, асса Анна.
— Скаковым не надо, у тебя ноги в два раза длиннее, мне не успеть, — мы уже почти дошли до лестницы вниз. Но надо же было полковнику за каким-то фигом высунуться из своего кабинета.
— Молодой человек! Асса Одиринг, Вы не считаете необходимым как минимум извиниться? — Гаарх его дернул, сидел бы себе за своим столом, так нет, родовая спесь покоя не дает.
Одрик замирает на полном скаку, и лицо искажает гримаса, кажется, я слышу, как бухает пульс на его артериях. Что сейчас будет! Я зажмуриваюсь... Дальнейшего даже я предполагать не могла. Одрик, не оборачиваясь, отводит за спину руку в поднятым вверх средним пальцем, и произносит на великом и могучем с ларийским акцентом, но громко и четко:
— Обломайся, кАзел!
Далее немая сцена, но еще не занавес. У меня ведь скопировал, подглядел где-то, уши оборву, язык отрежу! Полковник по интонации понимает, что его более чем послали, некоторое время в шоке, подавился воздухом, не вдохнуть, не выдохнуть не может. Остальные просто застыли, хлопают глазами, ждут, что будет. Я, воспользовавшись паузой, отвешиваю балбесу не сильный, но звонкий подзатыльник, хватаю его за руку. Мы срываемся с места, и проносимся вниз по лестнице, Одрик чуть не сносит дверь, за ним Мара, я последняя успеваю проскочить в просвет, и дверь захлопывается за мной. И, несмотря на то, что за нами никто не гонится, он пролетает не оглядываясь до моста над рукавом Несайи, издает невообразимый вопль, и перемахнув через перила плюхается в воду. Вот здесь наверно занавес...
Пока я по такой жаре бежала за ним до моста, думала — убью. Но мой раздолбай уже вылез из протоки, мокрый, грязный, но счастливый до одури. Не, с таким счастьем не умирают. И я, не стесняясь в выражениях, на дикой смеси ларийского и родного, высказываю все, что про него думаю. А Мара сидит и лыбится, довольная, что не ей одной достается.
— Ты что творишь? Жить надоело!
— Как что? Приобретаю репутацию.
— Я бы тебя собственными руками придушила, и благодари Пресветлую, ты пока мне нужен. Но это только пока!
— Тебе можно, а мне нельзя?
— Я в отличие от тебя, знаю значение произнесенных слов и правильное исполнение жестов.
— А что-то не так?
— В идеале сначала палец демонстративно облизывается или обсасывается...
— Ничего, ты же меня всему научишь?
— С какой это радости?
— А очень удобно разговаривать на никому неизвестном языке, идеальная маскировка. И никаких пологов от прослушивания не надо.
— Ты сомневаешься в моих способностях?
— Я? Нет, нисколечко. Но давно ли ты практикуешься в магии?
— М-м-м..., — да, подловил-таки, гаденыш.
— А, к примеру, асса Вордер занимается этим последние лет тридцать, а то и больше. Понимаешь в чем разница? — Вот зараза, быстро же мой вьюнош ума-разума набирается. Меня отзеркалил, МЕНЯ! Хотя как там было: успех учителя в его ученике. Значит у меня еще и педагогический талант, фрекен Бок, просто.
— А скажи-ка мне, милый ребенок, с чего ты вдруг перешел на "ТЫ"?
— Ну-у, в свете той гадости, которую ты мне предлагаешь сделать, нам желательно быть ровней.
— А разве я тебе назвала что именно?
— Вот не нужно меня за дурака держать, хватит уже.
— Действительно хватит, — меня это несказанно радует, что мальчишка умнеет просто на дрожжах. Но до меня ему...еще ого-го сколько. — И раз сам говоришь, что хватит, то не стой тут посреди улицы в таком разукрашенном виде. Может я ничего не понимаю в живописи, но в присутственные места таких грязных и мокрых — не пускают. Берем извозчика, и к тебе переодеваться.
— А чего его брать, здесь переулками дойти быстрее.
— Ну, тогда, пошли, шевели ходулями.
Калларинг, придушенный жарой и ошарашенный отпором парня, стоял в дверном проеме слегка покачиваясь. Он беспомощно водил глазами, выбирая на кого бы сорваться. Поэтому все проворно разбегались по своим углам, в надежде, что гроза пройдет стороной. Тут из помещения боевых магов высунулся Тадиринг, он зашел как всегда пособирать свежих слухов, побеседовать с Вордером, раз тот все равно скучает в подвалах Тайной стражи, и со своим невероятным чутьем застал самый интересный момент.
— Т-Та... Тадиринг, — начал было Калларинг, тяжело дыша, — ты видел? Что это было?
Старый маг понимал, что его друга полковника сейчас надо хотя бы проветрить, увести из помещения, где только что по такой жаре еще и разгорались нешуточные страсти.
— Командир, да у тебя же перерыв давно должен быть. Нельзя так перерабатывать, это плохо сказывается на твоем здоровье. Пошли: подышим, прогуляемся, пообедаем... А асса Вордер, он подождет здесь, он уже пообедал в камере, за ним сержант последит. Кто сегодня? А, Берни, мальчик мой, ты же последишь?
— Полковник, мне не нужна охрана, — подал голос Вордер, — у Вас же поводок.
— Но я не умею им пользоваться.
— Командир, ничего страшного, я тебя научу, там все просто, — засуетился Тадиринг.
— Только, пожалуйста, асса Тадиринг, аккуратнее, кто знает, чего она там навязала.
— Не переживайте, коллега, я буду сама осторожность...
Они покинули здание Тайной стражи, полковник медленно брел за своим прихрамывающим другом.
— Что это, Тадиринг? Что происходит? Почему?
— Это значит, что мальчик вырос, и заявляет об этом.
— Да, но почему мне!?!
— Я подумаю над этим. А ты не делай проблемы, там, где ее нет.
— Как это нет? Ты видел, что он устраивает, как он мне отвечает!?! Это он у нее научился, у Анны.
— Он все быстро схватывает.
— Так... если он мог этому научиться, значит, они проводят время вместе. И она пришла его вызволять! И ты видел, как она за ним бежала! За каким-то..., он же ничего из себя не представляет, а она с ним!
— Ну ладно, ладно... Может тебе это все кажется? Успокойся, не солидно человеку в твоем звании так реагировать на выходки юнца. Тут мне рассказали про одно новшество, я решил проверить. Вот мы и пришли....
— Тадиринг, с каких это пор ты обедаешь в "Огнях"?
— Да мне интересно, правда это, или болтают.
И они вошли с раскаленной как сковорода улицы в легкую прохладу зала, где их окутала, словно божья благодать свежесть лесного утра. Легкий цветочный аромат наполнял зал, журчащий как ручеек фонтанчик, умиротворял душу. Пока они оглядывались по сторонам, к таким посетителям подскочил олицетворявший безупречность официант, просто истекавший любезностью. И полковник решил почтить заведение своим присутствием. Пока официант упражнялся в витиеватости речи, Тадиринг профессиональным взглядом оценивал оригинальность работы своего коллеги, установившего "климат-контроль".
— Командир, ты совсем ушел в себя? Может быть вернешься, мы не так часто куда-то выходим. А раз уж я тебя вытащил...
— Ну, раз вытащил, сам и командуй, — передал бразды правления Калларинг.
— Как скажешь, — и Тадиринг принялся обсуждать с официантом меню, а полковник опять погрузился в свои раздумья. Оттуда его вызвали Тадиринг и удивительный запах поданного блюда.
— Командир, ты пить чего-нибудь будешь?
— А? Да я уже выпил воды.
— Нет, тобой надо срочно заниматься, мне крайне беспокоит твое состояние. Такое блюдо и запивать просто водой! Ты на пороге болезни, если уже не заболел. Очнись же!
Рыба-сабля, поданная целиком, была действительно хороша — свежайшая, ни одного порванного плавника, а изумрудно-зеленый соус издавал легкий кисловато-освежающий запах.
— В такую жару пить? Нет настроения...
— О какой жаре ты говоришь! Может у тебя жар? Ты явно подорвал свое здоровье на службе, тебе жизненно необходим отдых. Ты спишь хорошо?
— Да, сплю я плохо! Ну, какой отдых может быть во время ярмарки?
— Нет, так до конца ярмарки ты точно не дотянешь, а потом это не последняя ярмарка в Караваче. Что-то надо с тобой делать... Ни сна, ни аппетита, ни желаний, явное нервное переутомление, а может уже и телесное. Нельзя так преступно наплевательски относиться к своему здоровью.
Тадиринг сам уже приступил к трапезе, не дожидаясь заказанного напитка. У столика появился официант с запотевшим штофом, в котором искрилось южное вино. В "Огнях" уже могли позволить такую роскошь, ведь выбраться сюда и сидеть просто "на сухую" было как-то странно.
...И седому магу удалось растормошить своего командира, и их разговор шел на вольную расслабляющую тему. Но хозяин заведения решил "отдать честь" редким гостям и ртутным шариком выкатился в зал. Посыпались дежурные приветствия и пожелания:
— Сейн Калларинг, Вы не представляете, как мне приятно видеть Вас в своем заведении. Вы так редко нас посещаете.
— В свое оправдание могу сказать, что многих я вообще не посещал, и вряд ли это когда-то произойдет. У меня просто слишком мало свободного времени.
— О! я понимаю это, и невероятно признателен за ваш визит. Как Вам у нас? Не разочаровали?
— Все вполне соответствует .... У вас даже какое-то новое приспособление, как будто мы сейчас горным воздухом дышим, так свежо.
— Да это новая магическая установка, мы поставили одни из первых. Все для удобства посетителей.
— Откуда такое новшество, не из столицы случайно?
— Нет, это наше каравачское, у нас умельцы не хуже. Эту магическую систему придумала и установила асса Анна. Она непревзойденный мастер....
Полковник резко выдохнул, его руки скрутила судорога, пальцы неумолимо стискивали стекло. Тонкостенный бокал уже хрустнул от мертвой хватки Калларинга, но пальцы не разжимались, осколки отчаянно впивались в ладонь. Первое, что сделал Тадиринг, это набросил морок на происходящее, чтобы посетители заведения так и оставались в спокойствии. От хозяина заведения не нужно было прятаться, он и так готов был превратиться из колобка в блин, только бы уладить ситуацию. И, естественно, будет нем, как нежно любимая им, и приносящая не плохой доход, рыба.
Сидящий в кабинете полковника Вордер даже успел устать, он уже догадался, что встреча с Калларингом откладывается. Но его очень беспокоило, в чьих руках сейчас поводок. Ожидание становилось невыносимым.
В дом Одрика первой вбежала Мара, надеялась, что ее погладят, брюшко почешут, а может и угостят чем-нибудь. Но Лотти сразу бросилась братику на шею.
— Рор, смотри, кто пришел! — Позвала она, желая поделиться радостью. Из спальни Лотти вышел Рор со своей дежурной улыбочкой. В первый момент он не увидел Одрика, только меня, и посчитал, что "кто пришел" относиться ко мне. Одрик воровским шагом переместился за лестницу и затаился.
— Асса Анна, чем порадуете? Как дела в Тайной..., — его речь прервал Одрик, схватив за горло и прижав к стенке.
— Когда же ты уймешься! Еще одна твоя выходка, и я не посмотрю, что ты мне без пяти минут родственник. Лишишься своего змеиного языка. А Лотти только спокойнее станет, будешь меньше болтать, больше делом заниматься.
Одрик выпустил своего без пяти минут зятя, но для убедительности врезал в стенку кулаком так, что вся его халупа загудела. Рукава его рубахи были закатаны до упора, пекло на улице стояло невообразимое. Юркий взгляд Рора зацепил что-то на руке, воткнувшейся в стену как раз на уровне глаз. Рор даже присвистнул.
— Оу! Ты где-то "птичку" словил. Видать, впрок пошла моя наука, — ответ последовал незамедлительно, второй кулак Одрика прошелся по лицу неутомимого говоруна.
— Заткнуться! Я сказал!
Здесь уже пришло время вмешиваться мне самой, пока эти два петушка друг друга не разукрасили и дом не разнесли. Да и бедная Лотти была готова лишиться чувств. И между двумя лучшими друзьями, без пяти минут родственниками, легла старшая из сестер. В действие ее приводить никто не собирался, но холодный блеск металла остужает самые буйные головы. И сестра наслаждалась, качаясь, как в волнах прибоя в тех потоках лавы, которые извергали друг на друга два добрых молодца.
