Вот так и получалось, что всем в своей жизни Фундинн был обязан семье аль Зетеринг или самому Зарту. Если бы Зарт хоть раз об этом заговорил, потребовал бы как-нибудь оплатить свой долг, но нет, он никогда об этом даже не вспоминал, и казалось, даже и забыл об этом долге. Зарт был весь поглощен наукой и своими безумными проектами, если бы не напоминания Фундинна, который работал у него секретарем и даже получал за это жалованье, то Зарт даже не удосужился бы сдать экзамены на магистра, ему это было не интересно. Да он, даже, есть регулярно забывал! Для проведения опытов и разрешения заниматься наукой было достаточно и патента бакалавра, так зачем сдавать на магистра? Но Фундинн настоял, записал, напомнил, и Зарт сдал экзамен и как всегда блестяще, и даже без многодневной зубрежки, просто на одном таланте. А Фундинну уровень больше бакалавра не светил никогда, да и на бакалавра, то он сдал с таким трудом, и если бы не Зарт, что нарочно отвлек внимание комиссии, не видать бы ему и этого уровня, как своих ушей.
Так и жил Фундинн в тени великого друга, и еще в академии его стали называть "тенью Зарта", а потом через много лет "тенью великого Зарта". А знаете каково это быть тенью? Всегда быть только вторым? Когда тебя никогда не замечают? И место твое гдето среди предметов мебели и лабораторного оборудования? Когда ты уже и сам привык быть всегда рядом, и при этом быть незаметным?
Так и прожил бы Фундинн свою жизнь, и давно бы уже умер от старости, но все решил случай. Глупый такой случай, а еще неутоленная жажда вырваться из тени, вырваться любой ценой, стать кем-то, а не остаться вечной тенью, зубами вырвать у судьбы кусок счастья. Даже если для этого придется рискнуть жизнью, и даже хуже, рискнуть возможностью остаться просто человеком.
Зарт, в то время, увлекся магией крови, был у него такой талант, и даже не просто талант, а ТАЛАНТИЩЕ! Захотел сделать себе перчатки из паучьего шелка и вот уже огромные и почти разумные пауки плетут ему перчатки. Задумался о верных слугах и солдатах и вот уже и почти готов проект ящеров-оборотней. А какие страшные твари получились... Даже Зверь рядом с ними смотрелся блекло. А еще Фундинну приходилось находить и биологические материалы для опытов, и готовить публикации, и вести дневники наблюдений, а еще и хозяйством заниматься. Всем, всем занимался Фундинн в лаборатории в то время уже Великого Зарта, а того интересовали только наука и результаты его безумных, но всегда удачных экспериментов.
И вот однажды, когда Фундинн в поте лица собирал очередной испытательный стенд, Зарт, просматривает свои записи, так задумчиво говорит:
— А ты знаешь Фундинн, что если немного поправить вот это плетение, вот тут и тут — рисует на листке исправления, и потрясает в воздухе исписанным листочком, — то можно увеличить магические способности подопытного, причем увеличить их многократно? Вот бы найти чудака, который согласился опробовать это на себе... Но все это слишком рискованно, если что-то пойдет не так, то получиться в результате такое, Гаарху не понять что... — Скомкал листочек и кинул в урну.
Фундинн сделал вид, что это его не касается, а сам потихоньку достал листок из урны, расправил и убрал. Теперь у него появилась ЦЕЛЬ. Великая цель повторить плетение, схема которого была нарисована на листке. Иметь цель — это уже хорошо, это наполняет жизнь смыслом, главное, чтобы цель была в принципе достижима. А для Фундинна было проще взлететь на Марис, чем воспроизвести нужную схему. Но Фундинн всегда был упрям и умел и любил плести интриги и заговоры лучше, чем Зарт магические плетения, а еще он, будучи в помощниках у Зарта, очень и очень многому научился. Много месяцев он изучал схему в том злополучном листке, он выучил ее наизусть. Даже сейчас спустя столько лет он помнил эту схему.
Схема для увеличения магических способностей была очень похожа на схему для создания оборотней, только в ней не было второго подопытного, а так действительно очень похоже. И поскольку сам Фундинн такую схему создать не мог, то ему было нужно, чтобы эту схему, или очень похожую сделал кто-то другой. А скоро нашелся и кандидат на изготовление этой схемы — Великий, и такой наивный друг Зарт.
А какую схему провернул Фундинн, чтобы Зарт думал, что делает оборотня человека и огромной болотной хищной амфибии для частного заказчика. А как ловко он заплатил за заказ Зарту, его же деньгами... Ну, а отправить Зарта на помощь к внезапно заболевшей любимой сестренке, это было уже совсем просто. Единственное, что не рассчитал Фундинн это плохую погоду с громом и молниями, сломавшийся замок на клетке в виварии, где от страха бесились животные, и степень своей бездарности.
Когда утром вернулся Зарт и нашел нечто напоминавшее его друга, без сознания лежащего лаборатории, голого и посреди плетения, а рядом обезображенные останки сцепившихся в смертельной схватке хищной амфибии и болотного крилла, он сразу все понял. И долго ругал, что надо было просто сказать ему, а не проводить эти эксперименты самостоятельно и что он попробует все исправить, а потом смотрел на Фундинна грустными глазами. Зарту с его талантом все же удалось кое-что исправить, но далеко не все.
— Главное НИКОГДА не корми его, знаю, что будет тяжело, невероятно тяжело. Но если ты хоть раз его накормишь, то он станет сильнее, и тогда ты уже не сможешь ему противиться, и его придется выпускать на волю все чаще и чаще. Он будет требовать еды все больше и больше.
Потом еще лет десять, пока был жив Зарт, и Фундинн жил в его лаборатории все было нормально. Зверя можно было выпускать на волю раз в полгода и всего на несколько часов. Зарт сумел подавить "неконтролируемые обращения", но до конца прервать странную связь между обращениями и Марисом не успел. То ли он нарочно напутал в последнем плетении, то ли случайно, но связь между полнолуниями Мариса и обращениями только усилилась, но ничего сделать было уже нельзя... Зарта больше не было. К этому Фундинн приложил массу усилий, интриг и воли, и больше никто, ни один человек, не знал о том, чем занимался в ночи полнолуний молодой магистр Фундинн.
Много лет все было хорошо. Как и предсказывал Зарт, зверь постепенно слабел, его уже почти не надо было выпускать на волю. Так, несколько часов раз полгода, и в какой-то момент Фундинн утратил бдительность. И надо ж было такому случиться, что именно в эти часы в его лабораторию заявился бездельник студент на пересдачу, а скорее всего, не сдать зачет, а просто украсть в лаборатории, то, что плохо лежит. Когда Фундинн утром пришел в себя и увидел, что осталось от студента, он пришел в ужас, но было уже поздно. Зверь, что все эти годы жил в нем, жуткая тварь смесь хищной амфибии и болотного крилла, получил в пищу человеческую плоть и кровь и стал требовать еще и еще. Остатки студента Фундинн спалил в лабораторной печи, но покоя лишился навсегда.
Надо сказать, что тогда Фундинну здорово повезло, пропажу студента заметили далеко не сразу, был он из обнищавшей аристократической семьи и денег на обучение в академии вечно не хватало. За текущее полугодие он еще не заплатил и все подумали, что он просто по-тихому уехал домой, а родители не очень-то искали своего проблемного отпрыска.
А в следующее полнолуние, Фундинн совсем не планировал выпускать зверя на волю, но тот вырвался сам. Дело закончилось еще двумя растерзанными студентами, но произошло это на чердаке академии, где парочка предавалась любовным утехам. Но и это сошло Фундинну с рук, ну кто заподозрит молодого и перспективного члена совета магов, в том, что он в облике жуткой твари, по ночам бегает по коридорам академии?
В последующие годы зверь вырывался на волю еще несколько раз, и каждый раз это заканчивалось растерзанными и хорошо обглоданными трупами студентов. Потом Фундинн научился кормить зверя вовремя, завел собственный дом с глубоким подвалом и крепкими дверями, но Зверь тоже вырос, поумнел, и не хотел, есть только илларей. Зверь хотел охотиться, хотел добычи, погони, он желал видеть ужас на лицах жертв. Сколько погибло слуг, страдающих излишним любопытством или действительно случайно зашедших в подвал, магистр уже и не считал. Хорошо, что он всегда брал на работу только сирот, а еще лучше глухих сирот, выкупал их из рабства и давал вольную, безвольные рабы не нравились магистру, уж очень они напоминали ему его самого до этого "несчастного случая". А у Зверя в последние годы появилась дурацкая привычка выть на Мариса, если зарешеченные окна подвала были неплотно закрыты и туда проникал лунный свет.
Сейчас Зверю уже требовалось двое суток, а еще лучше трое, и несколько илларей, а еще лучше целого варга, чтобы насытиться. И с каждым месяцем он становился все сильнее и сильнее, и требовал человеческой плоти и крови. Вместе с его ростом становился сильнее в магическом плане и Великий магистр, а еще он становился больше. Он стал немного выше ростом, по всему телу выросли большие крепкие мышцы, на животе отрос живот, но не мягкий и безвольный, а крепкий и словно каменный. Великий как-то прикинул, что его общая масса, по сравнению с днями юности, увеличилась почти вдвое. Так сильно вырос зверь, и тело Великого выросло вместе с ним.
Эх, если бы не его собственная ошибка в исправлении плетения Зарта, то даже эти звери, вырвавшиеся из клеток, не мешали бы Фундинну жить. Оборотни, созданные Зартом, прекрасно контролировали свою звериную ипостась и не теряли разума и воли, а человеческая составляющая прекрасно помнила, что делала, будучи в другом облике. А Фундинн, не мог контролировать Зверя и с трудом вспоминал и осознавал, что же делает в зверином облике. Уже в преддверии обращения Зверь почти полностью захватывал сознание Великого магистра, и подчиненные уже привыкли, что перед своими "уединениями для отдохновения" Великий может на них зарычать, зарычать по-настоящему, как дикий зверь.
Страшнее страха, что рано или поздно зверь вырвется из подвала, был только страх перед синими магами. Этот страх появился, когда почти сразу после смерти Зарта. Одна из старушек в совете магистров, странно так посмотрела на Фундинна, и сказала, что "Вам молодой человек требуется постоянная помощь синего мага. О каком месте в совете в таком случае может идти речь, если Вы даже себя вылечить не можете?"
Потом Фундинн неоднократно проводил эксперименты, ВСЕ маги воды с уровнем больше ученического видели вплетенную в него структуру заклинания. Многие даже почти разгадывали ее назначение, и... погибали. Путем невероятных интриг ему удалось добиться запрета, на изучение синей магии высокого уровня, еще немного интриг и он стал Великим Магистром. Теперь самым главным в его жизни стало удержаться на вершине и сохранить ТАЙНУ. Тайну о нем и о живущем в нем Звере, даже если для этого придется истребить всех магов воды поголовно.
Фу-у-у, башка раскалывается, но подниматься надо, у нас выход в свет. И прямо с утра широко объявленный завтрак. Надо себя в порядок привести, да еще "этого кобелька". Лучший способ привести себя в нормальный вид после пьянки — это тренировка с сестрами, когда с потом выходит все лишнее, но сегодня придется обойтись без тренировки. Мне еще магичить с утра придется, вот и вспотею. Быстро купаюсь в холодной воде, для бодрости, и сажусь на кровать, раскладываю перед собой семь бусин. Эх, покупала я бусы, чтобы сделать счеты, а расходую на всякую ерунду, прости Пресветлая...
Так, первое — метка. Это просто и быстро. Второе — глаза отвести, это чуть посложнее, какое там плетение было в амулете полковника, хорошо действовало... Вот вроде то, что надо. Третье, чтобы самому глаза не отвели. Это предыдущее, но зеркальное. Ой-ой-ой, его в эту же бусину нельзя, конфликт будет. Придется еще по одной бусине прибавить, будет по две. Теперь самое сложное — чуть сдержать магическое воздействие, это я еще не придумала. Будем импровизировать!
Представим себе, что я решила избавиться от ...э-э-э надоедливой слежки, что я сделаю? Вариант, убегу не проходит, не обращать внимания тоже, остается оторваться от слежки. Считаем, что и это невозможно, тогда — прибить поганца. Прибить — это сверху магией, да со всей дури, и чтоб мокрое место осталось. Вектор силы пойдет сверху, но не верю, что строго вертикально, отклонение обязательно будет, значит, если объект сделать скользким, то он выскользнет. Если конечно площадь воздействия не будет слишком большой и сила не как у магистра. Ну, всех если не предусмотришь, поэтому если голая сила сверху, то закрываем объект скользким ледяным колпаком и добавляем вектор, для удаления из-под прямого удара.
Что еще? Еще я бы наверняка захотела поймать, следящего за мной, и расспросить с пристрастием. Как бы ловила? Да ловчей сетью. Так добавляем защиту от сети, возьмем стандартную защиту и чуть-чуть поправим, вектор чтоб в сторону объект сразу утянуло. А еще? А на большее у меня сегодня фантазии не хватает, и в дверь уже стучат.
— Асса Анна, тут к вам пришли.
— Открываю.
На пороге вчерашний мальчишка.
— Проходи. Ну что там? Рассказывай. — А сама тем временем бусинки на шелковые ниточки надеваю. Получилось по три бусинки на одну ниточку, ничего, не утянут.
— Ну, вечером она в какой-то ресторан в паланкине ездила. В ресторане была одна, я сам в окно посмотрел. Потом в гостиницу вернулась и до утра никуда не выходила, мы следили и за ее балконом и за черным входом, парадный на ночь запирается. С вас еще три серебрушки, и вы амулеты обещали.
— Держи! — Выдаю пацану три монетки и связку амулетов, а одну ниточку вешаю ему на шею, а на шее давний след от ошейника. Такие следы очень характерные, он его долго носил, и ошейник под конец был ему сильно мал и натирал кожу. Непроизвольно, наклоняю его голову, отбрасываю длинные сальные волосы, непонятного цвета и смотрю на шею, знака нет, он выжжен.... Мальчишка все понимает и пытается вырваться, но я держу его крепко.
— Тетенька не отдавайте меня им... — Начинает реветь и размазывать слезы по грязному лицу.
— Да зачем мне тебя выдавать, я тебя, можно сказать, на работу наняла. Если с тобой что случится, так я об этом всегда узнаю, так что не переживай.
А у самой перед глазами длинный ряд повозок, а на них люди, мужчины, женщины и подростки с пустыми глазами и покорными лицами и с рабскими ошейниками. Видела я как-то такой караван, когда бегала утром. Он ехал куда-то к порту Каравача. Есть в Караваче, ниже по течению Несайи речной порт, только официально он частью города не считается, он как бы сам по себе, и при нем рабский рынок. Оттуда рабов, добытых, украденных, взятых в плен, в вольных землях, по всему Союзу Великих продают, за ними и из Халифата приезжают.
Как только амулет коснулся кожи мальчишки, я заметила странные возмущения в его ауре и несколько вспыхнувших в нем магических нитей, а мальчишка-то, если в нем способности развить, может магом стать. Рабский ошейник душил вместе с его волей и все его способности, а сейчас его магия почувствовала свободу и скоро прорвется наружу. Будет в мире еще один целитель.
— Бери амулеты, раздай, тем, кто вместе с тобой за магиней следит. Я никому ничего не скажу.
