Привратник

— Всё верно, — резюмировал Моцарт и поставил на столешницу прозрачный колпачок стеклянной пули.

— Это утешительный приз? — я подхватил подарок и бросил в саквояж к остальным.

— Нет. В твоей истории есть неизвестный мне нюанс.

— Интересно какой?

— Тот, что Мечник был одноруким.

— И каким же он был в остальных историях?

— В некоторых юродивым горбуном, а в большинстве других слепым.

— Слепым? Я с трудом представляю однорукого мечника, а уж слепого...

— Считается, что парень чувствовал ауры, — пояснил Моцарт. — Именно потому и стал великим воином.

— Резонно.

— Это всё? — подозрительно улыбаясь спросил мастер.

— Всё.

— Так тебе неизвестна настоящая концовка?

— Есть ещё и настоящая концовка? — излучая лёгкую заинтересованность выдал я.

Тут главное не переусердствовать. Чтобы и подогреть желание Моцарта дополнить мои сведения и не выказать ярый интерес. А то хозяин Салона может подумать, что мне известны ещё какие-нибудь важные подробности, которые я не хочу открывать. Или имеются скрытые резоны для покупки никому не нужного обломка.

— Кто охраняет врата рая? — невпопад спросил мастер.

— Архангел Михаил, архистратиг, с пылающим мечом, Гавриил знающий грехи и добродетели человека, — загибая пальцы перечислил я. — А на подхвате у них Уриил. Кажется.

— То-есть троица ангелов, — соглашаясь закивал Моцарт. — В таком случае, по логике вещей, кто должен охранять врата ада?

— Эмм... Демон?

— В точку. Некоторые источники утверждают, что три демона. Цербер. Трёхглавый пёс.

— Чёрт. Точно. Значит у врат Мечника встретил совсем не ангел.

— Да. И этот 'неангел' не преподавал урок кротости и смирения. Он решил наказать зарвавшегося Мечника, который возомнил себя великим, да ещё и перепутал демона с ангелом.

— Какая наглость спутать тьму со светом.

— Заметь, в истории клинок разбивается на три части, но со временем из писаний пропал один существенный нюанс, — Моцарт расправил плечи с видом великого превосходства над недалёкими летописцами. — В древнейших переводах, которые попали мне в руки, разбивается именно лезвие, а не весь меч.

— Есть четвёртый кусок? Рукоять? Без рукояти меч не собрать, — понятливо закивал я и запоздало скорчил скорбную мину, надеюсь Моцарт не заметил моей маленькой оплошности.

— Именно! И её Цербер оставил себе, поскольку никаких упоминай о рукояти больше нигде не встречается. Он умело поиздевался над Мечником, подкинув принципиально невыполнимую задачку.

— Вот злодей, — стараюсь придать голосу разочарованные нотки.

В этот момент Моцарт взглянул на меня так, словно углядел на поясе ту самую рукоять. Дьявол! Демоны бездны! А я так опрометчиво сдал её на хранение китайцу в пижаме! Неужели хозяин Салона вынудил рассказать всю эту историю, потому как уже знает, что рукоять у меня? Какая подстава!

Так, спокойно, без паники. Ничего ещё не ясно. Мало ли какой там нож я таскаю в потёртых ножнах. Продолжаем вести светскую беседу. Ни про какую такую рукоять я ни сном ни духом.

— Значит моей хрустальной мечте суждено разбиться? — главное не переиграть со скорбью, Моцарт и так уже щурится с подозрением.

— Ну почему же, — в это время в комнату тихо зашёл китаец с небольшой плоской коробочкой в руках. — Нужно всего-лишь отнять недостающую часть у Цербера.

— Ага и найти ещё три.

— Уже две, — Моцарт забрал у слуги коробку и приоткрыл крышку. — Если ты, конечно, не раздумал покупать эту.

— Деньги уже уплачены, да и не в моих правилах отступать от договорённостей.

— Похвально, — хозяин Салона развернул мятую серую тряпку, лежащую в коробочке и продемонстрировал тонкий деревянный обломок, сантиметров двадцать пять в длину.

Запахло вишней. Моцарт осторожно вынул артефакт, бережно, словно тот может рассыпаться от резкого движения. Хотя на самом деле, переломить эту деревяшку почти невозможно. Кстати, рогатый не прикасается к полированной поверхности голыми руками, только через тряпицу. Боится, что осколок отъест ему пальцы? Нужно запомнить эту деталь.

— Теперь смотри сюда, — Моцарт опустил обломок меча под дубовую столешницу.

И, мать его за край, деревяшка стала просвечиваться сквозь преграду золотым силуэтом окантованным серебром, словно луч фонарика через мутное стекло. Я даже привстал с кресла от неожиданности.

— Никогда раньше не видел артефактов с мощной аурой? — Моцарт резонно удивился моей реакции, его улыбка из недоверчивой перетекла в подозревающую во всех грехах.

И действительно, ничего экстраординарного в том, что, на небольшом расстоянии, аура просматривается сквозь дубовую столешницу нет. Существует много подобных предметов, которые их хозяева сумели накачать верой. Большая часть икон в церквях светятся так же, особенно те, что намолены многими поколениями прихожан.

Моя задница подкинула меня с кресла не потому, что ауру видно, а потому, что я уже видел точно такую же — продолговатую, двадцати пяти сантиметровую, мутно-золотую и с серебром по краю. И даже отлично помню где. В приходе архимандрита Николая! Прямо под синтроном — это такая дугообразная скамья для духовенства, примыкающая изнутри к восточной стене алтаря.

Как-то архимандрит соизволил провести меня в святая святых храма, где я и заметил странную ауру под полом. Приход у него маленький, но довольно старый, ещё дореволюционной постройки. Так что там половина предметов светятся разными проявлениями намоленных аур. Ещё одна под синтроном не произвела на меня впечатления. Но теперь!

Неужели я нашёл сразу два обломка!? Я знал, что второй где-то на территории бывшего СССР. Но опасался, что понадобиться столетнее расследование, чтобы определить точнее. Сразу после революции, когда коммунисты взялись за духовенство, многие священники прятали ценности впопыхах, не всегда потом передавая сведения о кладах наследникам. А тут такая везуха! Ой, ей! Тьфу! Тьфу! Тьфу! Только бы не сглазить!

Все эти мысли промелькнули в моей непутёвой башке за одно мгновение и, вдруг, я обнаружил себя стоящим с открытым ртом, над 'банальной безделушкой' в руках Моцарта. А тот в это время легко читает чувства с моего лица, как печатные буквы из книги.

И сейчас у рогатого возник естественный вопрос — с какого такого перепуга я неожиданно разволновался из-за обычной ауры? Моцарт ничего не спрашивает, но в глазах застыл немой вопрос на миллион баксов.

И как теперь выпутываться? Нет, понедельник явно не мой день.

— Коробка, — нашёлся я. — Коробка идёт в комплекте с обломком?

— Да, — пожал плечами Моцарт. — А что собственно такого?

— Сквозь неё артефакт не светился, — из о всех сил делаю невозмутимо-удивлённые глаза, как бы это не смотрелось со стороны. — Скрывающий саркофаг?

'Боже! Что я мелю!? Какой, к дьяволу, скрывающий саркофаг? Рогатый после этой встречи, как пить дать, посчитает меня слегка долбанутым. Но не молчать же, это будет ещё подозрительнее, а правду я не скажу даже под пытками. Будь хоть немного времени на раздумья, удалось бы сочинить достойную отмазку, а так приходится ляпать первое, что пришло в голову.'

— Тряпка, — резко успокоившись плюхаюсь в кресло, будто и не было никакого удивления и слов про саркофаг, киваю на измятое серое полотно, что обнимает обломок. — Ты прикасаешься к нему только через тряпку. Это меня озадачило. Извини. Продолжай.

И уселся так, словно никакой вспышки удивления не происходило вовсе. Спокойно смотрю в глаза ожидая продолжения демонстрации. Да, я сейчас кажусь ему странным шизофреником. Впрочем, как и он мне. Чёрт возьми! Мы ведь ходим по 'этажам', естественно, оба немного сумасшедшие.

Это как попасть в мир где все люди глухие, они с подозрением уставятся на любого, кто пожалуется на лишний шум в двигателе автомобиля, а потом резонно удивятся: каким это образом тебе удалось предвидеть поломку заранее? Ну твою же мать! Ты что не слышишь!? Клапана в движке стучали последние десять километров! Конечно же он завернулся!

Что? Как ты сказал? Стучали? Звуки? Ты странный.

Судя по выражению лица Моцарта, он объяснил себе моё поведение именно в этом ключе. Впрочем, в толковании поведения хозяина Салона легко ошибиться. Вполне возможно, что он раздумывает позвать китайцев и устроить допрос с пристрастием.

Подхватываю чашку с кофе и продолжаю невозмутимо ждать, когда мастер продолжит.

— Да, тряпка, — дежурная улыбка мастера торговца. — Это она скрывает ауру и тоже идёт в комплекте, не переживай.

Кажется Моцарт решил считать, что я просто перенервничал после всех неурядиц сегодняшнего дня и отбросил подозрения, по крайней мере хмуриться перестал. Хотя кого я пытаюсь успокоить? Ничего он не отбросил. Он всегда, всех и во всём подозревает. А уж, что именно он там решил, я никогда не догадаюсь как бы не пыжился. Передо мной сводный брат сатаны, свечку за упокой ему в зад. Нужно быть кретином, чтобы оставаться полностью спокойным в его присутствии. Потому буду делать 'морду кирпичом' в любых обстоятельствах. Я всё-таки привратник, мне можно.

* * *

Комната без окон. Квадратная, три на три метра. Вдоль стен опрятные стеллажи с инструментами, запчастями для '"Glock"а' и разной дребеденью. Посередине большой стол с толстой стальной столешницей, почти наковальня. С краю прикручены небольшие тиски.

Моя мастерская. Раньше я проводил в ней довольно много времени ставя бесчисленные эксперименты и опыты. Постепенно любопытство схлынуло. Как оказалось, не все законы мироздания согласуются с научными теориями. Кое-что приходится просто принимать на веру.

В какой-то момент бессмысленные исследование надоели и стальная поверхность стола покрылась пылью. Сейчас я протёр её влажной тряпкой и выложил на стол нож, обломок лезвия и тюбик 'супер-клея'.

Во время поезди домой возникла шальная мысль купить клей, чтобы приклеить отломанный кусок меча к рукояти, если ничто другое не поможет. Идиотская задумка. Небрежно выбрасываю оставшийся запечатанным тюбик в мусорное ведро. Ещё бы скотчем решил примотать.

Естественно, мечта о том, что стоит приложить один кусочек сакуры к другому и всё само собой срастётся осталась мечтой. Ничего не срослось. Обломки распадаются. Неужели нужно собрать все четыре части, чтобы меч восстановился? В таком случае меня ожидают долгие и малоперспективные поиски.

У меня уже есть рукоять и есть небезосновательный повод считать, что второй обломок клинка находиться под синтроном в приходе архимандрита Николая, но это ещё предстоит выяснить. А вот местонахождение третьего, последнего элемента лезвия, мутная тайна. В разных источниках оно описывается расплывчато и неясно, как банковский кредитный договор.

Так, стоп. Мечник сломал клинок у входа в преисподнюю, верно? Может и 'склеивать' нужно в соответствующем месте?

Открываю портал на 'первый', сгребаю со стола части и делаю шаг в пекло. Стены мастерской посерели, по углам прополз склизкий мох, столешницу изъела плесень. Запахло затхлостью.

— Надеюсь на третий соваться не придётся.

Три раза плюю через левое плечо — кстати, сомнительный ритуал, вряд ли он от чего-то спасает, но как-то въелся, постоянно это делаю, хоть и понимаю бессмысленность.

Осторожно соединяю обломки вместе. Мало надеясь на чудо. Дело в том, что сломанные края не подходят один к другому, другой изгиб, да и выщерблены не так расположены. Но попробовать-то всё-равно нужно, а вдруг?

В руках вспыхивает, лупит по ладоням упругая волна, я жмурюсь от неожиданности и роняю куски меча. Слышится звук, будто в половицу воткнулся стальной штырь, а на него свалилось глиняное блюдо и разлетелось вдребезги. На пальцы ног сыпятся какие-то колючие осколки.

— Чёрт! — запоздало отскакиваю и в босую подошву впивается что-то острое.

Я наступил на треугольный осколок, поцарапал пятку и порвал носок.

— Дьявол.

Пол усыпан какими-то ржавыми черепками. Угол столешницы срезан, а у ножки стола торчит меч, длинной тридцать пять сантиметров. Похоже эти черепки и есть срезанный угол. Падая, клинок отсёк часть стола. Хорошо хоть в ногу не воткнулся.

Легко вытягиваю оружие из бетонной плиты пола. Красавец меч. Теперь это не жалкий ножик, а вполне себе 'танто' или даже 'вакидзаси', короткий самурайский клинок. Хотя нет, скорее 'цуруги' — лезвие прямое и обоюдоострое, оно криво обломано на кончике. Стол, правда, жалко. Ну да ничего, новый куплю.

Открываю портал в реальный мир и нетерпеливо выскакиваю, придерживая меч за лезвие. А ну как опять развалиться. Не развалилось. Цельное, прямое. На том месте где раньше был разлом — гладкая, отполированная древесина. Приятно пахнет вишней.

— Кто везунчик по жизни? Я везунчик по жизни, — пританцовываю и неосторожно задеваю бедром край стола.

Угол столешницы рассыпается ржавой трухой, словно его, отдельно от стола, продержали в кислоте. Штанину осыпает рыжая пыль.

— Ёлы-палы, — смотрю на испачканные брюки и удлинившийся меч.

А ведь я не умею пользоваться клинком такой длинны, переучиваться придётся. Завтра как-раз очередная тренировка. Представляю возмущение тренера, когда я сообщу, что буду использовать более длинное лезвие. Он и так считает меня, мягко говоря, эксцентричным парнем. Опять начнёт нудить и возмущаться.

— Ну и бог с ним, — ничто не испортит мне сегодня настроение. Напиться что ли на радостях? Или путану вызвать? — А может и того, и другого?

* * *

Полуподвальное помещение многоэтажки. Над входом вывеска, на ней нарисован древний бородатый воин в кольчуге и шлеме. В правой руке меч, в левой щит. Стилизованная надпись: 'Центр исторической реконструкции'. Ниже мелким шрифтом: Фехтование всеми видами холодного оружия, стрельба из лука и арбалета. Вас ждут: ролевые игры, фестивали средневековой культуры, турниры. Масса интересного на все вкусы.

Тут собирается народ обожающий субкультуры древней Руси, римской империи, античности, а также те кто повёрнут на эльфах с орками. Куда же без них. Полной исторической достоверности в центре не придерживаются, увлекаются всем понемногу. Потому, в своё время, я и выбрал именно это заведение. Как одевались и что предпочитали на обед воины позднего средневековья меня мало интересует, в отличие от боя ножом.

Можно было бы, конечно, обратиться к современным инструкторам. Наука убивать не стоит на месте и за последнее столетие придумано множество новых способов эффективно перерезать оппоненту глотку. Но есть одно 'но'. Все эти способы заточены под противника-человека. А вот чтобы обрезать лапы гигантскому пауку или отбиться от горлума, нужны немного другие приёмы.

Дим, например, уверенно заявляющий, что ни один нынешний чемпион ММА не выстоит против него и пяти секунд в кулачном бою, после первого же посещения 'этажей', с глазами вылезающими из орбит, взахлёб орал, что его правой ноги в пекле не будет ни за что и никогда. Пришлось искать учителя на стороне.

Как сейчас помню удивление инструктора, когда я описал ему, что именно меня интересует:

— Бой коротким ножом? Насколько коротким? Десять сантиметров? Ну, в принципе, могу помочь. Что? Против противника с очень длинными руками? Какими это 'очень длинными'? Стоя в полный рост достаёт ладонями до земли? А, простите, это вам зачем?