Привратник

'Трактат о древней империи под небом' содержит укороченную и довольно 'вывернутую' версию истории о Мечнике. Том рукописный, и почерк у писца был, мягко говоря, отвратительный. Плюс мужик знал не так уж много слов и, походу, букв тоже. Да и сам смысл повествования прыгает с пятого на десятое. Такой себе непрерывный поток больного сознания. Иногда такой белиберды натыкано, что я, честно говоря, не стал бы не то, что дочитывать, а бросил бы после первых строчек. К тому же, на самом интересном месте в книге выдраны четыре страницы. Как раз там, где, по идее, должна быть информация о дальнейшем пути каждого из осколков. Ну или хотя бы одного из них.

Первым книгу нашёл Паша, где-то на задворках стеллажей. И ему хватило упорства продраться сквозь муть повествования до самого конца, настырный он был парень, упорный. Вернее упёртый. А сколько он матерился, обнаружив выдранные с корнем листы. Ай-ай-ай. Даже предложил разорвать остальное, к хренам. Еле успокоил его.

Мы тогда часто заседали в библиотеке Салона. На пару разыскивая и просматривая все подходящие книги о мечах. Целый год как на работу ходили. Наконец обнаружили след, указывающий, что один из осколков у Моцарта. Смешно: целый год шерстили читальню, а у хозяина самой читальни спросить постеснялись. Столько времени угробили зря.

Собственно, эту книжицу я потянул с полки больше по старой памяти, чтобы Паху помянуть. Это последний фолиант которого касались его руки. Раз уж он не обнаружил ничего интересного, то и я мучаться не буду. Вот если бы вырванные страницы почитать. На них бы мне вдохновения ещё хватило.

Кстати, может Моцарт знает куда пропали эти недостающие страницы? Как-то раньше мне не приходило в голову поинтересоваться. Впрочем, раньше я не был с рогатым на короткой ноге. Выгнал бы он меня пинком под зад, да и всё. А теперь есть шанс, что ответит. Тем более, что у меня для него собралось немного товара.

* * *

Длинные коридоры из зелёных портьер. Один из китайцев в бежевой пижаме провёл меня в знакомый кабинет. Всё как всегда: колышутся матерчатые стены, два огромных кресла друг на против друга и между ними маленький столик с кофейником и печеньем.

— Мастер, Серый, — рогатая фигура быстро превратилась в стройного молодого парня в деловом костюме, стило лишь сосредоточить на ней взгляд. С лица хозяина Салона не сходит улыбка.

— Мастер, Моцарт, — киваю я в ответ и присаживаюсь в одно из кресел.

Какое-то время разговор ходит вокруг да около. Мы обмениваемся товарами, хвалим друг друга, и ругаем погоду. Наконец я дождался возможности задать интересующий вопрос, ради которого, собственно, и пришёл:

— Я тут недавно просматривал библиотеку и снова наткнулся на 'Трактат о империи под небом'.

— Фи, — улыбка рогатого стала мученической. — Это одна из немногих книг, которую я, стыдно признаться, не смог дочитать до конца.

— Я тоже, а вот Паша смог.

— Это твой приятель, что однажды не вернулся с 'этажей'?

— Он самый.

— Помниться вы были дружны.

— Были, — со вздохом подтвердил я. — Так вот он как-то продрался через всю эту галиматью и нашёл несколько вырванных листов. Я хотел спросить: может ты знаешь куда они делись?

— Вырванных листов? — улыбка плавно перетекла в удивлённую. Моцарт щёлкнул пальцами и к нему тот час наклонился китаец, стоявший за левым плечом. — Проверь, — коротко приказал ему хозяин Салона.

Бежевая 'пижама' юркнула за ближайшую портьеру, а рогатый улыбнулся мне как-то странно. Такого изгиба губ я ранее не видел, но ничего хорошего эта улыбка не предвещает. И, кстати, куда он послал своего слугу? Неужели кто-то способен найти определённый том в бедламе, что твориться в читальне? Бедняга китаец провозится там до самого утра.

— Дело в том, друг Серый, что в читальном зале все экспонаты целые, — всё ещё странно кривя губы выдал Моцарт. — Повреждённые книги хранятся отдельно и доступ к ним ограничен.

Я не нашёлся, что ответить на этот пассаж и потянулся к чашке с кофе, чтобы дать мозгам хоть немного времени на раздумья. Тягуче отхлебнул, смакуя напиток. Неужели рогатый подозревает меня?

Колыхнулась портьера, в кабинет вошёл слуга, отправленный на поиски. Что вызвало у меня жуткое удивление. У китайца в руках книга. Дьявол! Да прошло-то всего десять секунд, как он успел сбегать туда и обратно, да ещё и рукопись найти?

Слуга почтительно склонился и подал Моцарту трактат, держа его на серебряном блюде, чтобы даже теоретически не прикоснуться к рогатому. А хозяин Салона вальяжно взял книгу, веером пролистал страницы и быстро обнаружил место с криво оборванными листами.

— Если мне не изменяет память, — задумчиво протянул Моцарт, при этом его улыбка выглядела всё так же и меня это уже начало нервировать. — Последними кто брал том были вы с Пашей, мастер Серый. Пять лет и четыре месяца назад.

— Уж не хочешь ли ты сказать, мастер Моцарт, — я поёрзал в кресле и мимоходом сцепил руки так, чтобы правая ладонь оказалась рядом с татуировкой меча, обвивающего предплечье под рукавом пиджака. И при этом сделал вид, что просто решил потеребить дорогую запонку в петлях шёлковой рубашки. — Что страницы выдрал кто-то из нас?

— Нет-нет, — отмахнулся Моцарт, сменив улыбку на: 'ну ты даёшь, дружище. Как ты мог подумать такое? Мы же почти братья'. Впрочем, такая перемена в его лице меня всё-равно не успокоила и руку от Сакуры я не убрал. — В читальню допускаются только проверенные лица — друзья Салона. Я лишь пытаюсь высчитать когда именно случилась пропажа. Да и была ли она вообще?

— То-есть? Как это была ли? Листов-то нет.

— Возможно, что их не было изначально, — пожал плечами Моцарт. — Скорее всего, смотритель пропустил этот досадный недостаток, так как не удосужился пролистать сей... эмм... — он глянул на том и улыбка сменилась на презрительную. — Труд. Либо кто-то прокрался в читальню, вырвал страницы и остался незамеченным, но такая мысль меня пугает.

Я чуть не подавился вздохом от такого признания.

— Пугает? Даже не могу представить себе, чтобы кто-то был способен тебя испугать.

— Ну отчего же, — Моцарт брезгливо отбросил трактат обратно на серебряный поднос. Китаец поклонился и исчез за портьерой, унося порченную рукопись. — Опасаться стоит многого. Например умерших, считающих себя живыми.

— Личей? Ну да, меня они тоже напрягают. Опасно иметь дело с существом, свято верящим в собственную неуязвимость.

— И оживляющим любые свои фантазии, — многозначительно добавил Моцарт. Улыбка его несколько поблекла, став едва заметной. — Ещё больше я опасаюсь лишь мёртвых, считающих себя живыми и не привязанных к определённому месту.

— А такие разве бывают?

— Мне не встречались, но это не значит, что их не существует.

Он серьёзно? Лич не привязанный к 'яме'? Да ну нафиг! Это же почти мессия получится. Такой сможет весь мир превратить в 'яму'. Да и, скорее всего, уже бы превратил, если бы существовал.

Припомнилась мешковатая тварь с сотнями паучьих лап, что недавно выкрала сына большого чиновника. И на которую даже ледяные диски не подействовали толком. Предположим эта чертовщина выбралась из пузыря и пошла терроризировать столицу. Переполох бы поднялся знатный. Сначала полиция бы не справилась, потом войска бы 'обломались', а закончилось бы всё ядерным ударом, который, впрочем, всё-равно бы ничем не помог.

Нет-нет, я отбросил глупую идею. Подобная тварь оставалась бы незамеченной очень недолго даже, если бы внешне ничем не отличалась от обычного человека. Неуязвимый мёртвый маг — это слишком заметно для нашего переполненного мира. Тем более, что все личи повёрнуты на каком-нибудь незаконченном при жизни деле или идее. Егерь бы не стал в сгоревшем поместье сидеть, если бы мог выйти в реал. Обязательно бы попёрся искать очередного 'сыночка' куда-нибудь в густонаселённое место. Чёрта с два его бы не заметили.

Да что егерь? Даже вредный маргинал-трупак Мефодич, вздумай он оторваться от своих мусорных контейнеров, быстро произвёл бы на улицах фурор. Неуязвимый бомж, грабящий пивные ларьки — это же, мать его, ой-ой как круто. Нет, если какой-то лич и оторвётся от 'ямы', то очень скоро попадёт в новости. А раз ничего такого не слышно, значит, ничего такого и нет.

Где-то в таком духе я и высказался хозяину Салона.

— Ты меня успокоил, мастер Серый, — ответил тот, скорчив самую саркастично-недоверчивую улыбку, которую только можно вообразить. — Ещё кофе?

* * *

Жизнь наконец-то вошла в свою обычную, спокойную колею. Вялый поток богатых клиентов, продолжает помаленьку пополнять мой лицевой счёт. Случаи попроще я, как и обещал, отдаю Антону. Просто звоню и сообщаю адрес. Из моего офиса новоиспечённый привратник съехал ещё в самый первый день 'свободы'. И судя по тому, что пока жив — таки взялся за ум и стал осторожнее.

Свои 'случаи' я обрабатываю, как обычно, без спешки и со строгим соблюдением правил безопасности. Скинув на Антоху большинство мелких клиентов, я порядочно облегчил график. Просыпаюсь после обеда, работаю раз в две недели. Не напрягаюсь, в общем. Даже сон о ледяной пустыне пару раз приснился, чтоб его об угол.

А в свободное время, которого теперь навалом, продолжаю настырно 'шерстить' читальный зал Моцарта. Надежды, что отыщется упоминание о последнем фрагменте деревянного клинка мало, но расстраиваться не буду. Вода, как известно, камень точит. Нужно работать — кропотливо искать информацию. Это нудный, долгий, скучный и совершенно неинтересный процесс, но без него клинок точно не восстановить.

В общем и целом, жизнь устаканилась. Я вернулся к давно знакомым приоритетам — поиску осколка и заработку денег.

И лишь Дим, время от времени, задумчиво вздыхает и выдаёт что-нибудь вроде: 'А с ним было веселее'. Ну да. Точно! Диму веселее было, конечно, он же со стороны всю чехарду наблюдал, а я чуть не сдох пару раз. Даром мне такого веселья не надо. Перебьюсь. Пускай слюнявить пыльные фолианты не так волнующе, как убегать от одержимого, но зато они не выстрелят тебе в спину из шестнадцатого калибра непонятной мешаниной жуткой картечи.

Меня слегка продолжает раздражать одно единственное — я так и не узнал зачем нечисть гонялась за Донцовым. Начёрта всё это было? Глаз Одина, одержимый, прорыв, слитый и последующая за всей этой чушью полнейшая тишина? Где логика? В чём смысл?

Интересно, очень интересно. Не зря же даже Моцарт заинтересовался и просил сообщать подробности. И я честно попытался разгадать эту загадку, но, видимо, она просто не имеет решения. Впрочем, в нашем деле, ответы на некоторые вопросы лучше не знать — дольше проживёшь. Так что я не особо расстраиваюсь. Так — лёгкое неудовольствие испытываю, не более.

Из задумчивости меня вывела трель мобильника. Звонил Пифос.

— Алло?

— Беда! — голос медиума предательски дрогнул.

Треть всех его звонков начинается именно с одного из этих слов: 'беда', 'караул', 'спаси'! А в итоге оказывается, что дело не стоит выеденного яйца. Случай, когда он нашёл пузырь с личем, за работу с которым полагалось достойное вознаграждение, это скорее приятное исключение, чем правило. Поэтому, я приготовился выслушивать нудную слезливую историю о какой-нибудь чепухе.

— Мы тут это... Приезжай в общем, сам увидишь, — удивил меня краткостью описания проблемы, медиум.

Первый раз слышу требовательные нотки в голосе Пифоса, будто возможности отказа он даже не предполагает. Занимательно. Ладно, сыграем разок по новым правилам. Я тоже лаконичен:

— Адрес?

И этот засранец называет улицу и номер дома где проживает Донцов. Почему-то я совсем не удивлён. Эти двое и раньше частенько общались, а теперь, видимо, решили, и вовсе, работать вместе. Трус и сорвиголова — просто идеальная пара. Даже интересно, чего они там умудрились навертеть. И если Пифос склонен к пустой панике, то бесшабашный Антон вряд ли бы позволил приятелю звонить из-за чепухи.

— Сейчас приеду, — выдал я, нажимая отбой.

* * *

— Дим, останови за два дома до цели. Вот прямо тут где-то.

Чёрный BMW грозно рыкнул и встал с краю улицы, прижавшись колёсами к железобетонному бордюру. Как ни странно, но прохожих почти нет, не смотря на выходной день. Я хлопнул дверцей и огляделся.

Дом Донцова совершенно не изменился — всё та же холостяцкая конура человека, которому некогда починить отскочившую стенную панель. Только мусора на лужайке прибавилось. Ну и ещё, конечно, новая деталь — тонкий полупрозрачный столб тьмы торчит из крыши, уходя в небо истончающейся полосой. Последний писк моды. Видно его издали, потому я и попросил Дима тормознуть подальше.

— Дьявол, — вырвалось у меня, когда выйдя из автомобиля, я обнаружил бродящего горлума, который деловито скребёт когтями сточную трубу в палисаде дома Донцовых.

И это под голубым небом! Правда, тень от столба, что вырывается из крыши Атнохиного жилища, падает во все стороны сразу, чем создаёт неплохой 'зонтик' для нечисти. Но всё-равно это перебор. Человечество потому и живо до сих пор, что горлумы не шастают по подворотням, как у себя дома.

Возле невысокой деревянной ограды дома стоит Пифос, нервно ухватившись за штакетины, так что пальцы побелели. Тень от чёрного столба частично накрыла цветастый халат — небывалой смелости поступок со стороны медиума — сунуться харей в Тень Домена. Подведённые сурьмой глаза закрыты, Пифос что-то скороговоркой шепчет себе под нос и отчаянно дрожит.

Горлуму в палисаднике надоело скоблить трубу и монстр двинулся к входной двери. Пифоса он похоже в упор не замечает, что-что, а прятаться старый пройдоха научился отлично. Поскольку в этот момент я пристально посмотрел на длиннорукого заморыша, тот забеспокоился и начал принюхиваться. А я поспешил опустить взгляд вниз. Ничего себе, а я ведь даже не заступил в тень!

— Какого чёрта, Пифос? — буркнул я, продолжая разглядывать трещины в асфальте.

Медиум не дёрнулся, но костяшки пальцев, вцепившихся в забор, побелели ещё больше.

— Ну... — он с усилием оторвался от штакетника и растерянно развёл руками, а вот глаза так и не открыл. — Так вышло...

— Иди сядь в машину. Диму скажешь, чтобы отъехал немного дальше, до ближайшего переулка и там припарковался.

— Понял, — отозвался медиум.

— И не вздумайте сюда смотреть, оба.

— Конечно, конечно... — начал Пифос, но его слова заглушил рокот двигателя BMW, Дим заметил как я приглашающе машу рукой и сразу же подъехал.

Я подтолкнул медиума в сторону автомобиля, а сам быстро мазнул взглядом по двору. Твою мать! А горлумов-то уже двое. И оба вздрогнули когда их коснулось моё мимолётное внимание. Стоит задеть тень от чёрного столба, они меня ещё и учуют сразу же.

Быстро поворачиваюсь к длинноруким недомеркам спиной, достаю из кармана держатель с шариком ладана, поджигаю его верной 'Zippо', а сам держатель цепляю прищепкой к средней пуговице пиджака. Так и окуривать себя не нужно — дымок всегда со мной. Удобно. Давно изобрёл, да жаль на этажах это не работает, а в реале первый раз пригодилось.

Перемахиваю через низкий заборчик, полностью окунаясь в Тень Домена. Небо мгновенно потеряло весёлую голубизну, превратившись в серое марево слегка отсвечивающее красным. За каждым звуком, будь то топот или птичий вскрик потянулось липкое эхо, словно я попал в огромный пустой зал. Одно радует — нечисть тут такие же гости, как и я. Им тоже неприятно, и они полуслепые и оглохшие.