Привратник

— Тогда нужно прощупать этого полицейского, как его?

— Донцов Антон Степанович.

— Щас позвоню нашему незаменимому юристу, пусть разузнает, — Дим вынул телефон и отошёл в угол кабинета.

— Можно ещё поспрашивать того тёмного проповедника, — сказала Лиза. — Он ведь вынудил вас пойти под 'Око'.

— Ты просто Шерлок Шолмс в юбке, — мои слова заставили помощницу слегка покраснеть. — Умница.

Буквально через минуту Дим закончил разговор и повернулся к нам, он тоже слышал последнее предложение Лизы.

— Павел Семёнович перезвонит позже, а пока можно по быстрому сгонять и потрясти проповедника, если не удрал далеко, — и видя, что я начал подыматься из кресла добавил. — Только вперёд не лезь, шеф. Ты когда зол, от тебя 'чувствующие' разбегаются как от лесного пожара, вылавливай потом по подворотням.

* * *

Ни 'Баргузина', ни тёмного проповедника, на месте происшествия, конечно, уже нет. Зато есть красно-полосатая лента, огораживающая место преступления, несколько полицейских, осматривающих железобетонный колодец со ступеньками и следами картечи, и толпа зевак разглядывающая всё это дело со стороны.

— Стрельба прямо в центре города, — вещает дородная дама с детской коляской. — Представляете? Прямо посреди улицы.

— Куда катится мир? — возмущается другая мамочка, моложе и стройнее.

— Куда смотрит полиция? — фыркает небритый дедок и продолжает разглагольствовать в никуда. — Вот в наше время...

Тёмного проповедника не видно, но едва заметная смрадная нить тянется от того места где он 'работал' за ближайший угол. Глазами показываю Диму куда идти. Переходим улицу, сворачиваем в грязный переулочек, потом ещё в один. Впереди двор окруженный домами с трёх сторон. Тупик.

Во дворе спряталась детская площадка — песочница, несколько врытых в землю ярко раскрашенных автомобильных шин, да самодельные качели. Рядом, в тени раскидистой ивы, столик с двумя лавками. За ним в одиночку примостился тот самый мужичок, разложил небогатую закуску и уже раскупоривает бутылку водки. Сразу виден большой опыт вытаскивания пробок и питья прямо из горла и без собутыльников.

Одинокий жизненный путь сопровождает практически каждого 'странного', который не контролирует собственный дар. Родители давно умерли, дети так и не родились, жена ушла, друзей нет, на работе сплошные неурядицы, и хорошо если она вообще есть, эта работа. Выпить и то, не с кем.

Кто же будет пьянствовать с человеком, после возлияний с которым возникает жуткое, просто убийственное похмелье? И вроде выпили всего ничего, бутылку на троих, а на следующее утро такое состояние, что хочется помереть. После третьего застолья подсознание связывает странную 'болезнь' с одиноким, невзрачным соседом, и ты просто перестаёшь с тем общаться, отговариваясь постоянной занятостью.

— О! — Дим остановился возле алкаша и опёрся ладонью о столешницу. — Распитие спиртных напитков в общественном месте. Давно в околотке не был?

— Так я это, гражданин начальник, — подобное обращение мужика к Диму показывает, что да, был, не так давно и неоднократно. — Я только пробочку проверил, плотно ли сидит. Сейчас закручу получше и пойду. Я же сухой, начальник, сухой как осиновый лист. Могу дыхнуть.

— Не надо, — брезгливо отодвинул лицо от поднявшегося алкаша Дим и стиснув тому плечо усадил обратно на лавку. — Верю. Не пил. А вот нарушение общественного порядка, это уже другая статья.

Я тихо остановился неподалёку, чтобы не мешать охраннику разбираться. Он в таких делах мастер. Люди на которых Дим 'наезжает', грозно глядя сверху вниз и расправив, и без того широкие плечи, даже не замечают, что тот в штатском. Официальный тон, строгое лицо и требовательный взгляд охранника у любого наблюдателя вызывает стойкую ассоциацию с представителем правопорядка. Людям и в голову не приходит, что стоило бы поинтересоваться документами у подозрительного громилы.

— Какое такое нарушение? Не было никаких нарушений. Тихий я. Безобидный.

— А крестом посреди улицы кто размахивал? Прохожих криками пугал? Граждане переживают, жалобы пишут.

— Не-не, начальник, там всё чин-чином, по закону.

— Что-то не припомню закона где людей пугать можно.

— Так, то же это... — мужик напрягся, мучительно что-то вспоминая. — Этот... Ну тот... Флеш-мобь! Вот.

— Что-о-о?

— Ну флеш-мобь, представление такое, как в цирке, только на улице. Развлечение современное. Модное.

— Я знаю, что такое флеш-моб, ты каким боком к нему отношение имеешь?

— Ну так подошли трое, этих... ну развлекаторов, в общем. Говорят заболел у них один артист, помочь нужно. Отблагодарить обещали, вот, — кивает на бутылку и закуску на столе. — Но ты не думай начальник, я сразу отказался. Знаю, что всякие представления на дороге запрещены. А они мне разрешение показывают с печатями и всё такое. Говорят с властями всё договорено, ну я и согласился. Ну раз договорено, значит можно?

— Опиши мне этих троих.

— Один здоровый такой, в пятнистое одет, тоже вроде бы артист, круглый как бочка, — размашисто разводит руки в стороны, показывая. — И ростом, прям как ты, начальник. А другие два обычные, только одинаковые.

— Одинаковые? В смысле близнецы?

— Может и близнецы, кто их знает? И улыбки такие широкие у них, неприятные.

— Широкие?

— Во-о-от такие, — проводит большим пальцем от уха до уха, демонстрируя размер улыбок.

Дим вопросительно глянул в мою сторону: — 'Продолжать?'

Отрицательно киваю: — 'Бесполезно'

Судя по ауре, дар 'тёмного проповедника' у мужика, безусловно, есть. Но тусклый и не развитый. Пользуется он им редко и, больше машинально, не подозревая об этом. Такого добра везде навалом — почти у каждой 'возлеподъездной' бабульки такой дар. Поэтому лучше 'милых старушек' никогда не раздражать и всегда здороваться. А то нацепляют меток, вовек не отмоешься.

Дим ещё задал несколько вопросов: особые приметы, как одеты, на чём приехали, куда потом пошли. Но во время флеш-моба мыслями мужика всецело владела обещанная бутылка водки. 'Развлекаторов' он особо не рассматривал, а больше предвкушал как будет распивать литровую благодарность. Так что толку от его наблюдений — пшик.

Впрочем, сравнение одного из трёх 'развлекаторов' с бочкой, напомнило мне о здоровяке, что выскочил из 'Баргузина' с ружьём шестнадцатого калибра. Выходит у него имеются ещё, как минимум, двое сообщников, предположительно, близнецов. Не густо, но хоть что-то.

Знаком показываю Диму закругляться. У него как-раз зазвонил телефон. Охранник поднял трубку, выслушал и улыбчиво кивнул:

— Большое спасибо Павел Семёнович, — затем повернулся к притихшему алкашу. — А тебя чтобы на детских площадках никогда не было, уяснил?

— Конечно, начальник. Как можно? Я же только пробочку закрутить. А так я никогда.

Не слушая оправдания мужика выдвигаемся назад к офису.

— Юрист отзвонился, — на ходу сообщил Дим.

— Да я слышал. Что там?

— Донцов Антон Степанович. Двадцать пять лет. Лейтенант полиции. Оперативный работник уголовного розыска. По месту работы характеризуется положительно, числиться в отделе МВД по Молжаниновскому району. Пол года назад хотели представить к внеочередному повышению, но что-то там не заладилось, что именно человек Семёныча не в курсе. Холост. Живёт в своём доме, за городом. Дом достался от родителей. Те, кстати, погибли в ДТП семь лет назад. Всё.

— Ничего примечательного, — неопределённо пожимаю плечами.

— Верно, — согласился Дим. — На месте нужно смотреть. Адресок есть, можно слетать. Далеко, правда, аж в Подрезково, но если выедим прямо сейчас, то вполне успеем к ночи в салон.

— Ну давай слетаем.

* * *

Дорогу к месту жительства Антона Донцова я не запомнил, хоть и пялился всю поездку в окно. Это на 'четвёртом', отсчитав приблизительное число шагов, я могу сказать в каком приблизительно месте выйду наружу. А в физическом мире способен заблудится в трёх соснах. Видимо, природа одарив талантом легко ориентироваться в аду, напрочь отшибла умение разбираться в топографии реальности, чтобы не зазнавался.

Несмотря на близость Ленинградского шоссе, улочка, в которую свернул Дим, довольно тихая. Много зелени, много фешенебельных домов в несколько этажей, временами так просто замков. Но домик у которого остановился наш чёрный BMW ничем особо не выделяется. Видно, что построен с любовью и вниманием. Пусть одноэтажный и без изысков, но вполне добротный. Раньше хозяева не бедствовали и следили за хозяйством, но теперь строение несколько обветшало. Лужайки не кошены, ограда давно не крашена, окна не мыты. Сразу ясно — одинокий холостяк проживает, некогда ему разной чепухой заниматься, вроде разбивки клумб и ремонта отскочившей фасадной панели.

Только мы вышли из автомобиля, как в доме приглушённо прозвучало три выстрела.

— Да что же за день-то такой непутёвый? — быстро перебегаю к багажнику, достаю ножны и '"Glock"'. Не взирая на тёплую погоду накидываю на себя плащ. Рядом появляется Дим, вынимает из скрытого отделения карабин 'Сайга'.

— Я с крыльца зайду, а ты давай на задний двор, под окна, — окинув опытным взглядом строение, начал охранник, в мгновение помолодев лет на десять. Это он с потусторонним не любитель связываться, а когда обычная потасовка с огнестрелом и материальными противниками наклёвывается, так только дай.

— Не гони коней, Дим, — в доме ещё раз выстрелили, я придержал за ствол 'Сайгу', на перевес с которой охранник уже дёрнулся к крыльцу. — Это же ПМ бахает?

— Верно.

— Табельное оружие нашего парня?

— Скорее всего.

— Значит успокойся. Просто Антону Донцову мерещатся черти, видимо менталка всё-таки слетела в ноль. Нет нужды возбуждать полицейского ещё больше. Охраняй выход.

— Принял, — разочарованно произнёс Дим, но спорить не стал.

Я приблизился к крыльцу и осторожно поднялся по каменным ступенькам. Прислушался. Непонятная возня и сдавленные ругательства. Звуки доносятся из глубины дома, значит хозяин не в прихожей. Входная дверь оказалась не запертой и я юркнул внутрь, стараясь не создавать лишнего шума. Прижался к стене.

В смежной комнате скомканный половик и опрокинутый стул, рядом в беспорядке валяется одежда, видимо раньше лежала на этом стуле. Под потолком колышется прозрачная сфера около метра в диаметре. Быстро выглянув из-за косяка я убедился, что таких прозрачных шаров тут много. Некоторые видны не полностью, а полусферами торчат прямо из стен и пола, будто кто-то выдул внутрь строения вереницу мыльных пузырей и они застыли в произвольном порядке. Переливающиеся стенки сфер легко вибрируют и пружинят, ещё больше делая их похожими на мыльные пузыри.

По идее, в отражении колышущихся стенок должна быть видна обстановка дома, но отражаются — пустырь с каким-то развороченным строением, кривые траншеи и голые ветви деревьев, словно растопыренные пальцы тянущиеся в красное небо.

На прозрачной стенке пузыря вспухло серое пятно, надулось и отделилось в отдельный пузырёк. Тот почернел и лопнул, из него в комнату выпала тень-кошка, прошмыгнула по полу, врезалась в стену и прилипла к обоям темнеющей кляксой. Миньён заворчал, отлепился он преграды и засеменил в угол осторожно трогая лапкой плинтус.

— Только 'прорыва' для полного счастья и не хватало, — вздохнул я.

— Ну покажитесь уроды, — донёсся из глубины дома выкрик Антона.

Бах! Звон разбивающегося стекла и падающих обломков.

— Эй, Антон!

Бах! Снова грохнул 'ПМ', теперь уже мне в ответ. Хозяин сильно на взводе, как бы не натворил беды.

— Не стреляй, Антон! Я не вооружён! Мы с тобой виделись сегодня, на дороге у светофора. Ты мне ещё жизнь спас. Из под колёс вытолкнул. Помнишь?

— Ну помню, — удивлённо крикнули из соседней комнаты.

— Может поговорим? Я вхожу, не стреляй!

— Руки держи так чтобы я видел.

— Держу, держу. Только не вздумай палить, — громко топаю, чтобы он слышал приближение и моё появление не стало неожиданным.

Медленно показываю в дверной проём пустые ладони с растопыренными пальцами и только потом вхожу. Уже в комнате делаю шаг в сторону, подальше от 'мыльного пузыря' висящего рядом со входом.

В комнате небольшой диван, на полу валяется опрокинутый телевизор, а столик на котором он стоял, на манер баррикады загораживает угол комнаты. Из-за столика, как из укрытия, выглядывает хозяин дома, держа табельный 'Макаров' на изготовку. В цветастых обоях несколько пулевых отверстий, ещё одно украшает оконное стекло.

По дивану медленно перекатываются два миньёна, фыркают и вытягивают лапки-протуберанцы пытаясь нащупать пол. Ещё один шастает по подоконнику, облапывая треснувшее стекло.

— Весело у тебя, — трогаю пальцем дыру от пули в стене.

— Не дергайся, — грозно рычит Донцов и бросает опасливые взгляды в сторону дивана, в обшивке которого тоже уже имеется парочка дырок. — Нервируешь.

— У тебя тут такое, — показываю на пузырь у двери и на миньёнов. — А тебя нервирую я? Комплимент не очень.

— Ты это видишь?

— Удивительно, что это видишь ты.

Тем временем в пузыре висящем посреди комнаты что-то зашевелилось. На его боку налилась уродливая клякса и, сквозь прозрачные стенки выпал сгусток. Сразу он был похож на всё тех же 'миньёнов', но быстро раздулся, вырос и обрел человеческие очертания. Внезапно тень разорвалась надвое и превратилась в двух голых парней с белесой кожей, похожих как близнецы. Из одежды — набедренные повязки, грязными тряпками прикрывающие срам. Вместо рук — серпы, а рты растянуты хищными улыбками от уха до уха и украшены кривыми клыками растущими как заблагорассудиться. От вида этих ухмылок хочется бежать не разбирая дороги.

' — И улыбки такие широкие у них, неприятные ' — сразу же вспомнился рассказ тёмного проповедника.

Это 'Слитый' — несколько тел с одним разумом, а может несколько разумов в одном теле, которое может разделяться. Сам не до конца понимаю этих созданий. Но приятного в их появлении мало. Эти двое запросто способны превратиться в четверых или в шестерых.

Я проворно отскочил на пару шагов назад и вжался спиной в стену. Потянулся к наплечной кобуре. Слева грохнул 'Макаров' не причинив близнецам никакого урона. Пуля прошила одного из них насквозь, но лишь разворотила дверной косяк за его спиной. Затем пистолет Антона сухо щёлкнул — у Донцова закончились патроны. Ну и отлично, значит не пристрелит меня ненароком.

Рывком достаю серебристый '"Glock"'. Ладонь привычно режет морозной струной пока я направляю ствол на ближайшую тень, левая рука вместе с пистолетом проваливается на 'первый'. Со стороны сейчас кажется, что до середины предплечья моя конечность стала полупрозрачной. Хромированные бока '"Glock"а' сменили цвет на золотой, а ствольная коробка украсилась голубизной гравировки с восточными драконами.

Нажимаю спусковой крючок. Сдавленно хлопает выстрел, словно '"Glock"' вдруг обзавёлся глушителем. Дёрнувшаяся в моём направлении тень с разведёнными в стороны серпами разлетелась чёрным дымом. Он закрутился маленькими смерчами и начал затягиваться в тонкие щели между досками пола.