Привратник

— Буду в пределах видимости, — кивнул Дим и завёл двигатель.

Возле стены 'кокона' меня уже ждут двое: Антон, в тёмном кожаном плаще, глубокий капюшон которого полностью закрывает голову. По полам плаща серой краской, едва заметной на тёмном фоне, намалёваны охранные знаки. Донцов сжимает в руках двуручник, клинок словно изъеден крысами и беспорядочно покрыт рунами и иероглифами.

И Егор, в бежевом подряснике, небрежно разрисованном красными крестами. В руках инквизитора кадило испускающее слабый дымок, а к поясу пристёгнута двумя цепочками книга в серебряном переплёте. Ни дать ни взять — чёрный и белый рыцари из какого-нибудь фентези.

Пифос, видимо, исполняет обязанности водителя и уже предусмотрительно перегнал машину подальше от 'кокона' и от возможных неприятностей. Очень разумно с его стороны.

— Приветствую, господа, — кивнул я парням. — Как настрой?

— Боевой, — с готовностью выдал Антон.

— Доброе утро, — скромно потупился Егор. Красные уголки глаз выдают, что поспать инквизитору не удалось. Но упрямое выражение лица светится уверенностью, что способна дать человеку только истинная вера. Небось всю ночь молился. Сто процентов — на коленях отметины от долгого стояния на каменном полу. У каждого свои способы набраться храбрости. Отсутствующий Пифос, например, уже откупорил бутылочку коньяка и жадно присосался к горлышку, не смотря на то, что за рулём, и не принимает непосредственного участия в походе. — А, что мы, собственно, будем там искать?

О! Белый инквизитор созрел для правильных вопросов. Этого следовало ожидать. Вот только поздновато. Правильные вопросы нужно задавать до того, как согласился на непонятное мероприятие, а не после.

— Знания, — многозначительно выдал я. — Вы же мечтали очистить землю от скверны? Любая война начинается с разведки.

— Может, для начала, стоило выбрать местечко попроще? — резонно заметил инквизитор.

— В местах попроще я уже неоднократно бывал, там нечего разведывать. Если хочешь убить змея, то нужно отрубить ему голову. Не вижу других претендентов на место головы, — неопределённо пожимаю плечами, кивая на тёмную стену 'кокона'. — Будем рассуждать до обеда или начнём пока бомжи не попросыпались?

Лучше не давать парням лишнего времени на раздумья, а то вдруг ещё чего-то умного надумают и откажутся.

Антон просто кивнул, а Егор решительно шагнул к полупрозрачной тёмной стене 'кокона'. Глаза инквизитора полыхнули белым огнём. Фигура стала выше, раздалась в плечах. Бежевый подрясник побледнел ещё больше, а красные кресты, наведённые фломастером окрасились золотом и ярко засияли.

Кадило превратилось в маленькое солнце и Егор протянул его ближе к чёрной стене. Преграда прогнулась под сиянием, словно парус от сильного ветра. По мере того как инквизитор двигался вперёд барьер выгибался всё больше, послышался гул напряжения. С тихим хрустом стенка 'кокона' пошла трещинами и в них засвистел воздух, всасываемый внутрь.

Каждый следующий шаг давался Егору всё труднее, наконец он остановился, не в силах продвинуться дальше, и замер, борясь с откатом, норовящим выкинуть его обратно.

Пора.

Мы с Антоном встали за спиной инквизитора, прямо в воронку, которую он проломил в чёрном барьере. Я вытянул левую руку и попытался открыть разрез портала. Кожу по локоть обожгло холодом, но под ладонью почувствовалась уже не сталь, а грубый плотный картон.

Струны пальцев воткнулись в преграду, но разорвать её оказалось не так-то просто. Посиневшие ногти бессильно скребли антрацитовые трещины и разрывы, то и дело срываясь. Я передал саквояж Антону и перехватил онемевшее запястье правой рукой, чтобы помочь себе.

По миллиметру стена начала поддаваться. Маленькая трещина в реальности становилась всё длиннее и шире. Я навалился на потерявшую чувствительность конечность всей массой тела. Ещё немного.

Хрясь! Последние полметра 'разорвались' сами собой и я чуть не ухнул в портал головой вперёд. Антон успел подхватить меня под локоть и удержал.

Шальной ветер из разрыва мигом растрепал волосы и выдул из пиджака галстук, трепля его, словно флаг на корабельной мачте.

— Может я первый зайду!? — перекрикивая завывания ветра спросил Донцов.

Вот уж кто не боится ни Бога, ни чёрта.

— Валяй, — милостиво разрешил я.

Теперь, когда проход открылся, меня отчего-то одолела непонятная нерешительность. Может зря всё это затеяно? Чего я, собственно, хочу добиться? Аудиенции у Цербера? Так он самому Мечнику клинок обломал, и не напрягся. Что правда древний воин немного нахамил нечисти, перепутав с ангелом. Но сомневаюсь, что Цербер отдаст мне последний осколок меча, просто потому, что я буду предельно вежлив. Да и кто сказал, что осколок у него? Чёрт! Какого хрена я здесь вообще делаю? Не иначе — бес попутал.

В эту секунду, все мои давешние умозаключения показались нелогичными и глупыми. Будто меня, как и моих двух напарников, заманил в ловушку кто-то более хитрый. Словно это не я сделал осознанный выбор, а меня просто поставили в безвыходные условия, ловко подкинув необходимые подсказки.

Впрочем, позволять себе долгий мандраж перед решающей схваткой — означает заведомый проигрыш. Поэтому я шагнул вслед за Антоном всего-лишь с секундной задержкой, твёрдо выкинув из головы пораженческие настроения. В конце концов, в пекле, как и в обычной жизни — возможно всё, если целеустремлённо идти вперёд и не останавливаться на достигнутом.

Стоило преодолеть разрез портала и звуки разом стихли. Дома, деревья и мусор свалки исчезли, а чистая асфальтовая дорога покатилась дальше и упёрлась в невысокое строение — тёмный конус с треугольным разрезом у основания, очень похожий на индейскую хижину, что Шарик рисовал Матроскину. 'Вигвам' — называется. Из узкого входа проглядывал ослепительно белый снежный покров и вылетали редкие снежинки.

Сам тёмный конус разглядеть не удавалось — ни напрягая зрение, ни скользнув краем глаза. Я просто понял, что он там есть, но чётко увидеть не смог. Только треугольный проход в его основании маячил белизной и неприятно выделялся на фоне общей серости.

Серое небо сливалось с горизонтом, постепенно переходя в такую же серую землю. И лишь асфальтовая дорога немного отличалась оттенком, хотя тоже была серой.

За спиной послышалась возня, тихие шаги, и инквизитор с белыми провалами вместо глаз встал рядом. Мы немного постояли, восстанавливаясь после перехода, и не сговариваясь зашагали вперёд. Кроме как к конусообразной хижине идти всё-равно некуда. Везде безликая пустота. Ни красок, ни движения, даже теней ничто не отбрасывает. Их отсутствие придавало окружающему нереальность, казалось мы попали в недоделанную компьютерную игрушку.

Я покрепче перехватил Сакуру, проверил легко ли вынимается 'Glock', мимоходом отметив, что драконы на ствольной коробке стали бордовыми, и забрал у Антона саквояж., предпочитая держать свои вещи при себе.

Внимательно озираясь по сторонам мы протопали метров двадцать. Кстати, тихий топот звучал как-то странно, будто идёт один человек, а не трое. Хотя мы и шли не в ногу, чай не солдаты на плацу.

Неожиданно в белом разрезе конуса мелькнула тень, словно проход на мгновение заслонила чья-то фигура. А из гладкой серой земли вокруг нас, с шорохом стали подыматься небольшие холмики, они лопались и из них выбирались горлумы.

Срезанные макушки голов, длинные руки, оканчивающиеся кривыми когтями. За каких-то пять секунд наружу вылезло штук тридцать адских солдат. Нестройной толпой они ломанулись наперерез, а мы чуть разошлись, чтобы не мешать друг другу в предстоящей драке.

Егора горлумы обходили стороной, опасливо косясь на горящий кистень в руке, ко мне сунулось всего пара штук, а основная масса повалила на Антона. Тот размашисто взмахнул двуручником и располовинил ближайшего. На клинке, в местах где его 'погрызли крысы', зажглись оранжевые сполохи.

Чёрная жижа брызнула на мой пиджак, заляпав белую рубашку, и я с неудовольствием вспомнил, что забыл накинуть плащ. Придётся выбросить очередной дорогой костюм, а так и разориться не долго.

Антон, между тем, совершенно не расстроился несправедливому распределению врагов. И начал кружится волчком, ни на секунду не прекращая движение меча. Прямо смерч, со всех сторон ощетинившийся сталью. Так его на долго не хватит — быстро устанет.

Но поскольку безмозглые горлумы тупо пёрли вперёд, мешая друг другу, очень скоро вокруг Донцова образовалась куча изрубленных тел. Манера боя Антона так завораживала неумелой избыточностью, что я чуть не пропустил момент, когда к моей груди потянулась длинная когтистая лапа.

Шаг назад. Взмах. Разворот. Уклонение. Взмах. Отход.

Несколько скупых, аккуратных, до автоматизма отточенных 'па' и оба противника мешками повалились на асфальт. Я всегда берегу силы и не делаю лишних телодвижений. Не люблю ненужной 'рисовки'. Она уместна в баре, когда 'укатываешь' очередную девицу лёгкого поведения, а никак не во время боя.

Антон завершил очередной широкий взмах и последний горлум лишился головы. Это заставило Донцова недоуменно оглянуться, как бы возмутившись такой быстрой концовке.

— Это всё!? — погрозил он мечом чёрному конусу с треугольным входом, из которого валил пар и вылетали одинокие снежинки.

И вдруг сорвался на бег, быстро сокращая расстояние до 'хижины'.

Эта его дурацкая привычка необдуманно бросаться в бой когда-нибудь будет стоить парню жизни. А может он этого и добивается? Хочет присоединиться к погибшей жене и дочери?

Закончить мысль я не успел. Из белоснежного треугольника на встречу Антону одна за другой стали выскакивать адские гончие. Я опустил саквояж и вынул освободившейся рукой 'Glock' из наплечной кобуры. Надеюсь он будет тут работать. Драконы с бордового сменили цвет на кровавый. Эх, знать бы ещё, что это может означать.

Псы закружились вокруг Донцова и я не стал стрелять, боясь зацепить напарника. Нужно сменить позицию и чуть отойти в сторону тогда откроется хороший сектор для стрельбы.

Быстро перебегаю на десяток шагов левее, почти к краю асфальтовой дороги. Что-то нет никакого желания сходить с неё. Серая почва неуловимо сливается с небом и совершенно не внушает доверия.

Остановившись рядом с Антоном, на расстоянии уверенного поражения, где шанс попасть в напарника минимален, но и так чтобы не помешать ему, я окинул быстрым взглядом поле боя.

Кстати, а где наш инквизитор?

— Чёрт!

Егор обнаружился чуть поодаль. Снежинки, что вылетали из 'хижины' оказывается совсем не таяли, а подымались вверх и плавной дугой устремлялись к нашему святому воину. Теперь они кружили вокруг Егора сумасшедшим хороводом, а тот неистово размахивал кистенём, сражаясь с невидимым противником.

Конечно, противник может быть невидим именно для меня, и инквизитор действительно с кем-то бьётся. Но сам вид двухметрового гиганта, одетого в сияющие латы осенённые крестами. Который, в полной тишине, слепо фигачит куда попало 'солнцем на цепочке' вызывает понятные опасения. Не хотелось бы случайно схлопотать по башке.

— Так-с, — похоже один из напарников временно выбыл. Не знаю уж, что там ему мерещится, но лучше держаться от Егора подальше. У него не только глаза, а уже всё лицо сияет белизной. В таком состоянии инквизитор зашибет и не заметит, что ты не нечисть.

Поудобнее перехватив 'Glock', я прицелился в гончих и обнаружил, что к ним присоединились ещё и крупные жужжащие мухи, каждая размером с ладонь. А Антон... Антон танцует.

Я неоднократно наблюдал как Ратибор устраивает показательное выступление с двуручным мечом. Клинок порхает вокруг него, словно бабочка. Мастер не просто держит его в руках, он помогает себе локтями, коленями, использует плечи, чтобы сменить траекторию движения или усилить удар. Неуловимо проворачивает рукоять, чтобы выверить угол наклона лезвия. Управляет мечом всей массой тела.

Очень похоже на танец. Эффектно, красиво, завораживающе. Но совершенно не эффективно. Такие выверты можно увидеть в боевиках или постановочных боях, но никак не в реальной схватке. Где лишний разворот вполне может привести к чужому мечу, застрявшему в рёбрах. Тем более так не сражаются в плотном окружении. Впрочем, в плотном окружении вообще невозможно сражаться — запросто зарубят со спины и пикнуть не успеешь. Ну или загрызут, тут смотря, что у врага за оружие.

Однако, Антоха сейчас делал именно это — танцевал в кольце адских псов и громадных вонючих мух. Причём, довольно неумело копируя манеру Ратибора. Видно, что реконструктор приложил руку к обучению парня, но тренировок было слишком мало, чтобы воспитать достойного ученика.

И тем не менее, Донцов был жив и практически цел, если не считать прожжённый и порванный во многих местах плащ. Ему удалось положить половину своры псов и, что ещё больше унизило мою самооценку, сбить почти всех мух прямо в полёте.

Три оставшиеся 'жужжалки' опасливо держали почтительное расстояние и лишь улучив подходящий момент пикировали на противника. Одна как-раз резво вильнула, юркнула под летящим клинком и впилась Антону в плечо. Тот раздражённо дёрнулся и муха отскочила, как мяч для большого тенниса, ударившийся о стену.

А ещё, под Антоном, повторяя все его движения, плясала тень. Обычная, ничем не примечательная, тень.

Ничто в этом проклятом 'коконе' пекла не отбрасывало тени. Ни 'хижина', ни псы, ни мухи, ни даже я, чёрт побери! А под Донцовым она была.

Вспомнились слова Моцарта: 'Заметь, только человек способен выжить после смерти, больше это никому недоступно. И не только выжить, но ещё и таскать с собой свои собственные законы, вытесняя существующие'

Только одно существо может запросто менять законы физики запрограммированные в местной вселенной — лич. Он даже может 'верить', что у него аура самого обычного человека, и все будут видеть именно такую. Неужели Моцарт уже тогда подозревал, что Антон не простой смертный?

Читая много литературы я часто натыкаюсь на словесные пассажи типа: 'Время потянулось как патока' или что-то подобное. И пока оно так тянется, герой успевает переделать кучу дел — спасти любимую, убить злодея, припрятать кошель с золотом.

В повседневной жизни, в моей по крайней мере, всё в точности наоборот. Попадая в неожиданную передрягу я резко тупею, время несётся галопом и, зачастую, я не успеваю даже толком осознать происходящего.

Бац! И всё завертелось, закрутилось. Ноги уже выше головы, ты неосторожно цепляешь мечом штанину, с размаху плюхаешься на брюхо паука, при этом разбиваешь губу и кубарем катишься по асфальту, ещё и ударив плечо о мохнатую лапу. И лишь постфактум, с облегчением осознаёшь, что всё уже позади и тебе таки удалось проткнуть голову восмилапого охотника. Ты снова выжил. Аминь.

Никаких 'паток' и 'тянучек' — неуловимое мгновение и ты либо обалдевший победитель, сам не знающий, как так ловко всё вышло, или тебе всё равно, так как ты сдох.

Но сейчас случилось то самое 'волшебное' событие — мой мозг заработал с утроенной скоростью, как бы со стороны показывая события, которые происходили не так давно: