ДОЛГИЙ, ДОЛГИЙ ПУТЬ К СЕБЕ.
Часть II.
Глава 1.
Несильный порыв ветра проник в крону дерева и разбудил уже почти безжизненную листву. Медленно, едва слышно шелестя, будто переговариваясь между собой, листья посыпались вниз, укрывая пожелтевшую траву. Я сделала шаг. Негромкое шуршание пожухлой листвы под ногами, напоминало грустный шепот. Жаль, что лето закончилось. Впереди долгая, промозглая осень, а после — ещё более долгая и морозная зима. О том, что зимы в здешних местах суровые, мне рассказывал Мариони — местный мальчик, приставленный ко мне хозяйкой. То ли она беспокоится о моей персоне, то ли о том, что я сбегу?
Я грустно улыбнулась собственным мыслям. Проникнуть в планы Сандины — женщины, которая приютила меня и вернула к жизни невозможно. Они так часто меняются, противореча друг другу.
Хруст сухих листьев под ногами. Я бездумно брожу между деревьями, пользуясь возможностью побыть в одиночестве. Мой соглядатай куда-то пропал. Наверное, нашел какую-нибудь интересную корягу и представляет теперь, на что она может быть похожа...
— Нора! Смотри! — Мари неслышно возник рядом, будто вырос из-под земли. Эта способность подростка исчезать и появляться неожиданно все ещё пугала меня временами. Иногда казалось, что мой испуганный вид доставляет ему удовольствие. Парнишка всякий раз довольно ухмыляется, когда я вздрагиваю или даже вскрикиваю от неожиданности. Вот паршивец! Но ему я готова просить многое. Все же он единственный друг в этом чужом для меня месте. С ним я могу быть самой собой, не заботясь, что скажу что-то не то. Нет, он вовсе не глуп. Напротив, на удивление сообразительный и ловкий малый. Если и заметит что, то никогда никому не расскажет...
— Нора!
— Что? — я обернулась на окрик и увидела в руках у парнишки полную корзину отборных малюсеньких опят. И где он только находит их?! Я — так вообще ничего найти не могу. Наши с ним походы за грибами и ягодами всегда оканчиваются одинаково. Вначале он наполняет мое лукошко, а уж после и свое. Я же просто любуюсь природой, вслушиваясь и грустные окрики журавлей, да редкое жужжание запоздалых мух.
— Какое чудо! Где ты их раздобыл?
Довольный собой паренек горделиво задрал кверху и без того вздернутый носик и нарочито беспечно ответил.
— Знаю одно местечко неподалеку. Там всегда полно грибов. Хочешь, завтра опять пойдем?
Мы не спеша шли по тропинке по направлению к деревне. Путь не близкий — не меньше часа ходу. Но вся округа ближе была давно вдоль и поперек исхожена местными любителями лесных даров. Поэтому мы забирались подальше, зато всякий раз возвращались не с пустыми руками.
— Пойдем, — согласилась я, — Если отец тебя работать не заставит.
Упоминание об отце расстроило парнишку. Он помрачнел и недовольно поморщился.
— Отец? Да тролль с ним! С вечера скажу тетке Санди, что грибов здесь полно, и она сама нас отправит. Только бы погода не подкачала.
Глянула на небо. Чистое, прозрачное — оно было почти бесцветным — пустым, что ли. Но непогоды не предвещало.
— Ещё дня три дождей не будет. — Бросила, как бы невзначай и пошла вперед. Мари поспешил следом. Он привык к моим не совсем обычным рассуждениям, и не требовал объяснений. Воспринимал мои слова, как данность.
— Узнаешь эти места?
Я огляделась.
— Нет, а что, мы здесь бывали?
— Я тебя здесь нашел...
Точно, вон то дерево, под которым, как говорил Мари, он нашел мое бездыханное тело. Повезло мне, не пойди он в тот день за хворостом, не было бы меня уже на свете...
Я свернула к старому буку, медленно обошла вокруг, оглядывая пошарпанную местами кору на толстенном стволе. Что я хотела найти? Какие следы здесь могли остаться?
— Мари — окликнула я парнишку. — Когда ты набрел на меня, — то ... никого не видел больше?
— Кого? — не понял он.
— Ну... должно было быть тело погибшего...
— Твой друг?
Поспешно ответила
— Нет! Скорее наоборот.
— Враг? — я кивнула. Мальчик задумался, оглядываясь кругом.
— Правду сказать, я не присматривался. Как увидел тебя, лежащую на снегу. Вокруг ветки поломанные, и кровь... Кого я должен был ещё поблизости искать?!
— Да, прости, Мар. Я не подумала.
Паренек махнул рукой, давая понять, что не стоит извиняться. А я, в который уже раз вернулась в тот миг, когда пришла в себя в маленьком деревенском домике.
* * *
...Сознание возвращалось медленно, словно нехотя. Я будто бы очнулась от долгого, глубокого и пустого сна. Не сразу смогла сообразить, где нахожусь. Да и жива ли я вообще? Последние воспоминания — это ощущение страшной, нестерпимой боли и собственный крик...
С трудом разомкнула веки — незнакомое помещение. Низкие потолки и огромные балки над головой. Отталкивающий запах чего-то печеного, похожий скорее на дым. Полумрак и духота. Где я? Где-то за стеной слышался говор. Неясные, слабо различимые голоса. Причем на незнакомом языке. Впрочем... отдельные слова я понимала, хотя и с трудом. Язык тикаров, азы которого мне преподал в свое время Лари. Тикары? Кажется, они населяют окрестности подножий гор на севере империи. Далековато же занесла меня судьба. Или, вернее, сильные крылья грифона...
Попытка встать не увенчалась успехом. Полное бессилие. Я даже головы поднять не смогла. Зато пошевелилась — и не чувствовала боли. Ничего не болит вообще! Уже хорошо! С трудом подняла руку — как чужая она откинулась в сторону, опрокинув глиняную кружечку, стоящую рядом, на табуретке. На шум в дверном проеме возникла чья-то тень, и я услышала радостный возглас.
— Она пришла в себя!
Шум торопливых шагов в соседней комнате. Тень бесцеремонно оттолкнули в сторону, и около кровати появилась женщина.
— Силы небесные, наконец-то! Не пошли прахом мои труды!
— Как ты? — Перед женщиной появилась взлохмаченная мальчишеская шевелюра. Добродушное личико и изогнутыми бровками и огромными открытыми глазами. — Жива?
— Прочь, постреленок, ещё напугаешь её! — мальчишку поймали за ухо и отбросили на приличное расстояние. Он недовольно заворчал и остановился, почесывая ухо.
— Сама-то — сущая ведьма. Тебя она, пожалуй, скорее испугается!
Препирательства продолжались бы ещё, но я решилась нарушить их. Правда очень сомневалась, что моя робкая попытка заговорить на малознакомом языке будет удачной.
— Г-где-е я?
Тишина. Минуту на меня молча смотрели. Наверное, удивлялись, что я жива настолько, что способна говорить. Или меня принимали за немую?
Наконец, женщина пришла в себя, и заботливо погладив меня по руке, спросила
— Пить хочешь?
— Да...
Так, меня понимают. Неплохо.
Теплый настой из каких-то пряных трав был приятным на вкус и хорошо утолял жажду. Пока пила, меня внимательно разглядывали. Да что ж я, чудище невиданное что ли?
— Где я? — настойчивее повторила вопрос
Ответ на него я в тот день так и не получила. Не получила я его и днем, и даже неделей позже. Меня кормили, поили, говорили со мной, как с несмышленым младенцем, но попытки узнать местонахождение были по-прежнему тщетны. Женщина — хозяйка домика, в котором меня приютили, дома бывала редко. Она была владелицей небольшого кабачка в деревне, и дни напролет пропадала там, кашеваря для клиентов. Основную заботу о больной взял на себя мальчик. Нескладный парнишка лет тринадцати с красивым именем — Мариони и добрыми темными, как ночь, глазами ухаживал за мной, лучше любой сиделки. Он неотступно находился рядом. День и ночь, в любую минуту, когда бы я ни позвала его, он тут же появлялся у кровати. Страшно болтливый, он беспрестанно что-то говорил. В основном радовался моему выздоровлению, добавляя, что тетушка Санди — так звали ту немолодую грузную даму, буквально вырвала меня из лап смерти.
— Ты и сама молодец, — восхищенный мальчишеский голосок заставлял меня улыбнуться. — Выкарабкивалась, что было сил.
Его болтливость пошла на пользу. Я вспомнила то, чему учил Лари, и поднабралась других тикарских выражений, быстро пополняя свой словарный запас. Вскоре, свободно общалась с мальчиком. Если делала какие-то ошибки, то Мари, весел хохоча над ними, исправлял и терпеливо объяснял, что не так.
Через несколько дней после моего пробуждения, когда я немного окрепла и смогла вставать, он впервые вывел меня на воздух. Глаза, отвыкшие от солнечного света, на миг ослепли, и я невольно зажмурившись, ойкнула и уткнулась Мариони в плечо. Он же устоял на месте, только обнял меня за талию, помогая удержаться на ногах.
— Глаза болят? Ничего, сейчас в тень уйдем. Полегче будет.
Усадил меня на скамью под огромным деревом и заботливо прикрыл плечи шалью. Сам примостился рядышком.
— С непривычки может и голова закружиться. Это от свежего воздуха...
Я замерла, подставив лицо солнечному свету, наслаждаясь, тем, как кожа наполняется теплом. Как хорошо, все же жить на свете!..
После долгого молчания, нарушать которое мне не хотелось, он поинтересовался
— Как звать-то тебя, горемычная? А то уж и на человека стала похожа, а мы с теткой все к тебе незнамо как обращаемся. Имя-то свое помнишь?
Имя? Я вздрогнула от вопроса, будто получила сильный удар. Нет, не по телу — по сердцу. Кто я теперь?
— Не помнишь? — неподдельный ужас в глазах подростка.
— Отчего же, помню... Нора... меня зовут.
— Нора? Странно! Ты издалека, верно?
Кивнула.
— Далеко отсюда Шарк?
— Что это? — Мари не слышал о таком городе.
— Сарпина, Нариента? — я начинала волноваться. Неужели в здешних местах ничего не знают о столице? Далеко же от дома забросила меня судьба!
— Нариента?! — мальчик оживился. — Слыхал я об этом местечке. Говорят, король наш там живет!
— Далеко это?
— Не знаю. Я только в Финтре бывал. Это в трех днях пути...
* * *
Мало-помалу, но силы возвращались. Солнышко щедро прогревало мое истощенно тело. Все больше времени мы проводили на воздухе, понемногу начиная гулять по ближайшему лесочку.
— Уже совсем тепло. Лето! Сколько же дней я была без сознания?
— Дней? — Мариони удивленно присвистнул. — Месяцев! Три месяца! Скоро осень.
— Как? — поверить в это было сложно. Поначалу я приняла его слова за шутку. Но осмотрев местность вокруг себя, убедилась, что он не лжет. Природу не обманешь — я выпала из мира на всю весну и добрую половину лета.
— А как я здесь оказалась?
Мари посерьезнел и начал свой долгий, неспешный, рассказ, из которого я узнала, что обязана этому худенькому парнишке с нескладной фигуркой подростка, но крупными и сильными как у взрослого мужчины руками, своим спасением. Неслыханное везение, что ему приспичило в тот день пойти в лес за шишками. Не окажись он в той стороне, я бы просто напросто замерзла, умерла от потери крови или же была бы растерзана дикими зверьми. Да, неуемная фантазия мальчика, с которой он мне в подробностях рисовал возможные перспективы моей гибели, заставляла мурашки пробежать по спине. Он же пересказал, как наткнулся на мое бездыханное тело, и, обнаружив, что я ещё жива, потащил в деревню. Сообразительный парнишка соорудил из веток что-то вроде полозьев, уложил меня на них и понемногу, с передышками, доставил-таки до жилья.
— Ты сильно стонала, при малейшем неловком движении. — Вспоминал он события тех дней. — Не будь в лесу снега, я бы тебя на руках донес, но по сугробам... — вздохнул и растерянно развел руками — сложновато.
Хвастал! Я усмехнулась, и, желая поставить паренька на место, спросила
— Да у тебя бы сил не хватило!
Он обиженно надул губки, но стараясь оставаться спокойным, возразил.
— Сейчас, ты и вовсе тоща. Но и тогда это было мне по силам. Я же не ребенок!
Он горделиво расправил плечи и поднял вверх голову. О, да парнишка-то с меня ростом! Не так уж он и юн, как мне показалось поначалу.
— Конечно не ребенок, — успокоила паренька, беспокоясь, что в случае его обиды, останусь в одиночестве. — Мари, сколько тебе лет?
— Шестнадцать, семнадцатый пошел.
— В самом деле? — Я по-другому взглянула на своего спасителя. Выходит он гораздо старше, чем я предполагала ранее.
* * *
Моей одежды мне не вернули. Тетка Санди дала мне обычную для здешних мест длинную женскую рубашку и сарафан до пят. Кроме того, строго настрого наказала не выходить из дома с непокрытой головой. Я, было, воспротивилась, но Мари подтвердил, что лучше тетку послушать, и я сдалась. Теперь мои волосы всегда были укрыты от посторонних глаз. Да, забыла сказать, что я распрощалась со своими непослушными рыжими локонами. Их нещадно состригли во время болезни, опасаясь, что могут завестись вши. Бред! Но теперь я имела прическу под мальчика — коротенькая стрижка, с которой в обществе стыдно появиться. Ну да ладно — какое в деревне общество! А Мариони привык видеть меня такой — не испугается. Я вот себя испугалась, вернее своего отражения...
Едва окрепнув для длительной прогулки, уговорила паренька проводить меня к ближайшему водоему. Что-то внутри меня рвалось к воде, страдало от её отсутствия. Никакие скудные купания в маленькой лохани не могли компенсировать необъяснимую жажду, которую ощущал весь организм.
Преодолев метров пятьсот непроходимого леса, мы очутились у небольшого озерка. Мариони усадил меня на большую корягу и сел рядышком на земле. Ловко бросая в воду камешки, он сказал
— Это очень красивое местечко. Я частенько купаюсь здесь летом. На другом берегу купаются все деревенские. А здесь — махнул он вокруг себя — только я. Пройти немного через лес — и все. Жаль, что теперь уже вода холодная. Можно легко простудиться.
— Но не я! — решительно поднялась и пошла к воде.
Мари бросился следом, хватая меня за руку.
— Стой ты, полоумная! Заболеть хочешь? Или утопиться решила?
— Ни то, ни другое. Дай мне минут десять, не больше. Да, — обернулась на паренька. — Отойди подальше. Негоже шпионить за купающимися девушками!
Мариони мгновенно покраснел до кончиков волос. Оно и понятно, кому понравится, быть уличенным в подглядывании.
— Мне и неинтересно — возразил он и демонстративно удалился за ближайшие кусты.
Я скинула с себя одежду и пошла к воде. На гладкой зеркальной поверхности озера отразилось изможденное худое лицо уставшей от жизни женщины, с впалыми щеками, пустыми глазами и короткими взъерошенными волосами. Силы небесные, неужели это я?! Вот ужасть-то какая!
Сердце больно защемило. То ли от собственного вида, то ли от осознания, что нет больше той юной улыбчивой девчонки, коей я была еще полгода назад. Она осталась в той прошлой жизни, к которой вернуться очень сложно, может быть даже невозможно...
Нет, о чем это я?! Все вернется! Я выберусь отсюда и вернусь назад в Шарк... Или отправлюсь сражаться с врагом. Для этого сил у меня достанет!
Решительно тряхнула головой и побежала, уворачиваясь от водных брызг, приятно щекочущих лицо и плечи. Ох, холодна водица! Захлебнулась от спазма охватившего организм, пронзенный прохладой, но не остановилась, а с головой окунулась в воду. Расправила руки и поплыла, не выныривая на поверхность.
