— Нора? Пришла в себя? — непроизвольный вздох облегчения, который вырвался из его груди, насторожил. Но Аник не дал мне возможности выяснить, что к чему, а перекатившись на живот, потянул за руку
— Ложись, поспи, ещё глубокая ночь.
Я отпрянула назад, но под удивленным взглядом мужчины смутилась. Вдруг подумает, что я его боюсь.
— Мне... нужно в одно место...
Знать бы, где его искать, это нужное место...
Губы Аника тронула чуть заметная улыбка, он ослабил хватку и опять упал в подушки, закрывая глаза
— Маленькая левая дверь. Хлопни в ладоши и свет станет ярче...
Когда я вернулась назад, Аник спал, разметав черные локоны по белоснежному батисту. Хорошо, а мне что делать? Лечь рядом и оставить до утра выяснения всех обстоятельств дела. А вопросов — огромное количество. Во-первых, как я тут очутилась? Во-вторых — почему левый рукав такой красивой ещё недавно ночной рубашки теперь оторван, а сама рука — перебинтована? А ещё ужасно хочется спать и голова кружится...
— Нора, — пробормотал Аник, не открывая глаз, — хватит раздумывать, ложись спать. Скоро солнце встанет.
Повинуясь его словам, я осторожно прилегла на краешек, убеждая себя в том, что ничего предосудительного не делаю... Не успела голова коснуться подушки, как сон навалился с новой силой. Меня аккуратно придавило к кровати мягкое одеяло, наброшенное бригадиром.
— Сладких снов, милая...
Плавно, но неотвратимо улетая в забытье, я успела подумать, что Аник не отказался от своей привычки нагонять на меня сон. И это у него отлично получается...
* * *
В следующий раз я проснулась, когда в комнате было уже светло. Солнечные блики проникая сквозь проем в портьерах, расползлись длинными лучами по полу и стене. света. "Позднее-позднее утро" — подумала я, но не пошевелилась. Ну и пускай! Буду спать, сколько захочу!
Как маленький ребенок я уткнула нос в подушку и сильнее зажмурилась, пытаясь обмануть самое себя. Лежать просто так было не в моих правилах. Вместе с сознанием проснулась и совесть. Она стала нудно и монотонно грызть меня, высказываясь о правилах приличия и многом другом. Где это видано — спать до полудня! Наверняка весь дом уже посмеивается над нерасторопной гостей, которая дрыхнет, как ребенок.
Я потихоньку стада выглядывать из-под укрытия, надеясь что ночные видения рассеялись с первыми лучами солнца. Ничего подобного — все те же стеллажи книг... Я опять нырнула под одеяло и решила прежде собраться с мыслями, а уж потом выскакивать наружу, как лешак из коробочки. Итак — что реально? Моя ночь в комнате Аника? Реальна. Забинтованная рука? Потрогала — есть! Даже боль, несильная, но нудная, — все присутствует. Неясно только откуда. Последнее, что я помнила от вчерашнего вечера, это ужасающее вторжение в комнату незнакомца в черном. Он, видимо, тоже был реальностью, и скорее всего причиной всей неразберихи, которая теперь со мной творится. Помню, я упала и, наверное, ударилась головой, да и руку оцарапала...
То ли слишком громко рассуждала под одеялом, то ли Аник все это время следил за мной, но его голос, напугавший меня до вздрогов, раздался неожиданно и прямо над головой.
— Вылезай уже, засоня!
Дернулась, как козленок в агонии, и ухватилась за угол неожиданно сползшего с меня одеяла.
— Отстань!
Мужчина рассмеялся и сел на краешек кровати. Он, видимо, проснулся уже давно, в отличие от меня, и успел переодеться. В черных домашних брюках и просторной серой рубашке с отложным воротничком он казался удивительно теплым и близким. На одно мгновение ко мне вернулись ощущения трехгодичной давности, когда я больная валялась в кровати, а совсем незнакомый, как мне тогда показалось, юноша, колдовал с настоями трав, пытаясь спасти меня от простуды. Сердечко защемило, и я, поймав на себе любопытный взгляд мужчины, поняла, что похожа сейчас, наверное, на мечтательную дурочку, если не сказать резче. Но у Аника хватило такта не акцентировать на этом внимание.
— Наверное, мне пора вставать? — поинтересовалась я, только бы не молчать. Ответом был отрицательный жест головой.
— Скажи лучше, как чувствуешь себя? А вставать я тебе сегодня и не позволю. Постельный режим!
Лежать?! Тут же села на кровати, как кукла и вытаращила глаза на бригадира.
— С чего ради?
Улыбка с мужского лица стала медленно исчезать, сменяясь озабоченностью. Он передвинулся ближе и заглянул мне в глаза.
— Вчерашний вечер помнишь?
— Бал?
— После бала?
Я недовольно хмыкнула, отвела взгляд и почесала лоб, как и водится у меня — левой рукой. При движении боль усилилась и я ойкнула.
— Я вообще ничего не помню! Даже как поцарапалась, — воскликнула, разглядывая аккуратно наложенную повязку. — Вы бригадир, стали, наверное, слишком часто мою память стирать. Если так дальше пойдет, то я имени своего скоро не вспомню!
— Я здесь не при чем! — возразил Аник. — Это действие яда.
— Как? — переспросила я, настороженно глядя на собеседника. Тот недовольно поморщил нос и повторил
— Это яд, и очень сильный. Действует моментально. Когда я услышал твой крик и вбежал в комнату, ты была уже без сознания. Пришлось выпустить из тебя чуточку крови, чтобы не дать отраве возможности распространиться. Так что рука ещё немного поболит.
Я, все ещё молча, таращилась на Зирьярдяра, выуживая из дальних уголков памяти осколки вчерашних событий. Все, что удалось вспомнить, это ужасающее лицо незнакомца, который без приглашения ввалился в спальню, да ещё через окно.
— Ты говоришь, яд... — переспросила я, задумчиво покусывая нижнюю губу. — Я почувствовала боль в руке, будто укололась. Это...
— Стрела, которой тебя ранили, была отравлена. Я сразу понял это. Хорошо, что в доме было все необходимое...
Аник смущенно теребил в руках батистовую салфетку, подбирая слова.
— Ладно ты, выкладывай всю правду. Я не юная девица, выдержу. Что, яд проник глубоко в кровь, и теперь я медленно умираю?
Испуганные глаза мужчины, которые он вскинул на меня после этой фразы, ответили лучше всяких слов. Вряд ли он был бы так спокоен, если бы...
— Нет, нет! — яростно замотал он головой. — Теперь все в порядке. Но большая потеря крови и тяжелая ночь сказались на твоем самочувствии. Отдых, тебе нужен отдых.
Я, собственно говоря, и не спорила. Головокружение и слабость давали о себе знать. Так что прыгать и бегать сегодня я ещё не готова. Я грустно вздохнула и кивнула, соглашаясь с "приговором доктора"
— Ну что же, буду лежать, — театрально уронила голову на подушку, закрыла глаза и застонала — О! О! Как я слаба и немощна! Спасите меня!
Аник прыснул от смеха. Да и я не могла долго сдерживаться. Вдоволь нахохотавшись, мы наконец успокоились, и я поинтересовалась
— Аник, скажи, вчерашнее происшествие в столице дело обычное? Неужели здесь столько бандитов, что лезут в окна к кому ни поподя? Если да, то я непременно выражу королю свое недовольство. Шутка ли сказать — явился человек из глубинки на один денек в Нариенту, а тут бац! Забираются в комнату, да еще, и убить пытаются. Куда представители правопорядка смотрят?
Последняя фраза явно были излишней. Аниккоавиль напрягся и опустил голову, стараясь избежать моего взгляда.
— Прости, Нора, я не сдержал своего слова. Обещал заботиться о тебе, оберегать. Слово дал Мариони, что с тобой ничего не случится. И вот... — он бессильно уронил руки на колени и издал тяжелый вздох разочарования. Силы небесные, он-то здесь при чем?
Я заерзала под одеялом, пытаясь подобраться к парню поближе, и возразила.
— Ты обещал, что со мной ничего не случится на балу! — сделала я ударение на последние слова фразы. — Докладываю: вернулась живая и невредимая. А после...
— Отлично! — Аник вскочил с места и принялся мерить шагами комнату. — Не смог защитить себя в собственном доме. Да Мари чуть голову мне не оторвал после случившегося. Твой дружок вмиг протрезвел и набросился на меня с кулаками. Хотя... — пожал плечами. — Он во всем прав. Это полностью моя вина. Охрана должна была работать лучше.
Он бросил скомканную салфетку на стол и раздраженно закончил.
— А твой приятель остаток ночи провел у дверей. Заявил, что не доверяет охране и будет сам следить за твоей безопасностью — кивнул в сторону коридора. — И сейчас там. Если хочешь, позову.
Из всей горячей речи я зацепилась за одну фразу, которая поразила меня больше остальных. Самобичевание, коим занимался сейчас бригадир, было излишне, и это я пропустила, а вот...
— Аник, что значат твои слова: "В моем доме?" Я не совсем понимаю. Чей это особняк?
— Мой! — бригадир беспомощно развел руками и поднял, наконец, на меня глаза. Огромные, полные вины и грусти, как они были прекрасны. Захотелось сказать ему об этом... Нет! Первая я никогда этого шага не сделаю!
Я ещё долго таращилась на мужчину, а он виновато оправдывался. Оказалось, что этот дом был куплен несколько лет назад. Точнее, решение о покупке особняка в столице пришло ему в голову в тот момент, когда мы с ним разговаривали о летней практике. Помню... моя крохотная, но уютная комнатка в общаге и Аник расспрашивающий меня о том, куда я захочу поехать будущим летом.
— Ты тогда задумалась, и я решил сделать тебе подарок. Ты же вовсе не обязана была опять работать все лето в саду у Виллеонисов. Могла просто отдыхать. Вот я и решил, что идея пожить лето в столице тебе понравится.
— С ума сошел! — прошептала я, удивляясь сумасбродной идее Аника. А он продолжал.
— Мне пришлось уехать, но я написал кое-кому с просьбой подыскать дом. Согласно моим планам, к началу каникул все должно было быть готово. Кто мог предположить, что Ксаниэль закроет школу раньше... раньше, чем ты получишь мое письмо...
Я не верила своим ушам. Силы небесные, ведь все могло повернуться по-другому! Наверное, я по своей наивности приняла бы приглашение Аника и рванула в Нариенту. И не было бы тех трагических событий, какие случились со мной за последние три года. Не было бы долгих лет разлуки и... потерянной любви. Слезы, не спрашивая моего разрешения, навернулись на глаза, и я прошептала
— Аник, как я благодарна тебе. Спасибо огромное!
— За что? За то, что чуть не угробил тебя вчера?
Глупый, он даже не понимает, что своей откровенностью вернул мне веру в себя и в то, что у НАС есть будущее. Если мужчина до сих пор помнит наши юношеские встречи... я украдкой смахнула слезинку и запрятала в дальний уголок души свою разыгравшуюся фантазию. Рановато ещё мечтать об этом. Это может быть обычной учтивостью... и обходительностью.
Аниккоавиль заметил, что я не на шутку расстроилась, но объяснил это по-своему. Кажется, его чувство вины только усилилось. Он совсем сник, и прошептал
— Мне пора идти. А ты отдыхай. Я скажу Ивен, она принесет тебе поесть.
Поспешно ринулся к выходу, но уже у двери обернулся
— Может быть, хочешь чего-нибудь?
Сказать, что хочу, чтобы меня поцеловали? Мысленно усмехнулась глупым желаниям и вслух произнесла
— Мариони позови.
Мужчина недовольно поморщился, сжал пальцы в кулак, но ответил
— Конечно!
Через миг, протиснувшись мимо бригадира, в комнату ворвался Мари. Испуганный взгляд паренька, его покрасневшие от бессонной ночи глаза стали лишним подтверждением того, что слова Аника — не пустяк. Видно здесь было жарко.
Мари с ходу бросился на кровать и заключил меня в объятья. Этот, в отличие от хозяина дома, не станет прятать свои чувства в дальний угол. Или у Аника нет тех чувств?
Обнимая друга, я краешком взгляда следила за поведением мужчины. Он явно был недоволен созерцанием наших лобызаний. Резко выскочил прочь и, по-моему, чересчур громко хлопнул дверью. Ну и ладно, переживет!
* * *
Паренек, в отличие, от осторожного бригадира, не стал сопротивляться и выложил мне все, что знал о ночном происшествии. Я подошла к окну как раз в тот момент, когда туда же решил пробраться незнакомец. Видимо я нарушила его планы, потому что ранив меня, он замешкался, что и позволило схватить его прибежавшему на крики Аниккоавилю. Сам Мари явился чуть позже, но застал прелюбопытную картинку. Аник допрашивал пленного, но тот не произнес, ни единого слова. Он был вооружен до зубов и хорошо тренирован. В пылу борьбы бригадиру тоже изрядно досталось.
— У него все лицо было в крови — кажется ссадина у виска, — уточнил юноша. И глубокий порез на руке. Но Аник не обращал на это внимания. Он приказал запереть пленного в подвале, а сам бросился спасать тебя.
Я, по словам парня, была совсем плоха. Неподвижно лежала на ковре и не реагировала на зов. Аник пытался привести меня в чувство при помощи нюхательных солей, но толку никакого не было.
— А когда он заметил кровь на руке, разглядел рану, знаешь, как сильно испугался. Приказал принести какие-то снадобья и настои, воды побольше и отнес тебя в свою спальню. В твоей комнате царил настоящий бардак — мебель поломана, окно разбито.
— Симпатичная была спаленка, — с жалостью заметила я, сокрушаясь об испорченной обстановке.
— Что он с тобой делал, я не знаю. Входить туда, было разрешено только той толстой тетке со злобным взглядом. Она и говорит-то, не поймешь что, только глазами зыркает. А вот, бригадира слушается. Боится, наверное.
— Ты с ним поругался?
Мариони смутился и отвел взгляд. Но тут же решительно заявил, всплеснув руками
— Нет, ну сама подумай! Не может охрану нанять хорошую. Воры пробираются в дом среди ночи и никто их даже не остановил! Хорош хозяин!
— Так ты знал, что этот особняк принадлежит Зирьярдяру?
Похоже, здесь все — всё знают. Одна я в неведении. Паренек же невозмутимо ответил
— Салик рассказал. Он здесь служит. Мы с ним немного поболтали вчера вечером. Выпили по кружечке пивка...
Я засмеялась, вспоминая вчерашнюю не совсем приличную песенку, какую пели новоявленный дружки.
— Слыхала я ваши разговоры. И не только я, но и вся округа.
Мари собирался мне ещё что-то рассказать, но дверь неожиданно распахнулась и на пороге возникла Ивен. Точнее, сперва в дверях появился огромный поднос, уставленный тарелками с едой, а уж после и сама женщина. При виде строгой домоправительницы (коей она, по всей видимости, являлась) Мари сбавил свой пыл и опасливо глянул на меня. А я — на него. Ивен молча поставила поднос на краешек стола и, многозначительно глянув на посетителя, указала на дверь рукой. Поистине, не нужно знать языков, чтобы понять, что пора убираться восвояси.
— Пойду я, — пробубнил Мариони и поспешно ретировался, оставляя меня наедине со строгой Ивен.
Мне предстояло перенести одно из самых страшный испытаний — обед из рук этой подозрительной и недовольной женщины. Наверное, меня решили накормить до отвала, чтобы компенсировать пропущенный завтрак. Упрямиться и сопротивляться было бесполезно. Да и аромат от тарелок исходил просто обалденный!
Сама не заметила, как умяла большую чашку куриного бульона с зеленью. Вкуснотища! Ивен довольно кивнула, отставляя опустевшую посуду в сторону, и сразу же перешла к следующему блюду. Ещё теплый ломоть сдобной булки, щедро помазанный медом и маслом, я еле одолела. Сделала два глотка горячего какао и отчаянно замотала головой.
