Мужчину отбросило в сторону. Он быстро поднялся и снова взглянул на меня. Чувство удовлетворения не сошло с его лица.
Ему нравилась боль, нравились мучения девушки, бессмысленные попытки защититься, спастись. Он был уверен в своей победе. Даже хорошо, что жертва оказалась столь строптива. Это так отличает ее ото всех остальных. Не зря он выбрал именно ее!
Вресию было тридцать лет, когда он стал ночной тенью. Это был его собственный выбор. И он не разу не пожалел о нем. Жизнь немертвого давала столько наслаждений, столько возможностей... а к своим тридцати человеческим годам Раадский герцог познал почти все удовольствия, доступные людям: нежность с похотью, смех от созерцания чужой боли, чужих страданий, вино, смешанное с кровью, женщин, мужчин... — всех и все, что можно вкусить за золото, а его у герцога было слишком много...
Оставалось меньше и меньше того, чего Вресий не пробовал, чем не наслаждался. И под конец почти все забавы наскучили ему. Герцогу хотелось попробовать что-то новое. Это ему и дали ночные тени, за что он осыпал их золотом...
Со времен второго рождения тоже прошло много лет. Вресий точно не считал их количество, что-то около сорока. За это время он путешествовал по всему миру. Уничтожил сотни людей даже не ради того, чтобы выжить самому, чтобы не заскучать. Богам ведь позволено все. А он никто иной, как Бог!
Так и сейчас.
Вресий наметил себе жертву три ночи назад. Не в первый раз это происходило. И жертве ни разу не удавалось уйти. Не удастся и сейчас, слишком много было вложено усилий в это дело, да и не привык герцог отступать.
Вресий заметил Элен три ночи назад. Его привлекла в ней какая-то сила, бежащая в крови, а еще чувственность, какая-то почти детская непосредственность. Когда она бежала вперед, понукаемая страхом, так читавшемся на ее лице, в ее голосе движениях... Но Фавн остановил его, не дал насладиться ее кровью еще тогда, начал угрожать гневом Марвели.
Ну, что ж, Вресий умеет ждать. Три ночи с мыслями о белой коже незнакомки, ее крови. И сегодня, когда план Марвели должен был быть приведен в исполнение, удача ему улыбнулась.
Утром Марвель приказала Вресию незаметно приглядеть за тем, как ночные тени будут прибывать в город. Пришлось ему напяливать лохмотья — чтобы стража не особенно приглядывалась к нему: милостыню не просит, так на что он им? Если бы его заподозрили в последнем, пришлось бы делиться вырученными деньгами. А так он просто стоял в грязном углу, даже не пытаясь протянуть руки. Их ведь пришлось спрятать еще в какую-то тряпку, а на голову натянуть платок, чтобы солнце не попало и в воздухе не запахло горелой кожей.
Ближе к вечеру Вресий хотел уйти — ему с Фавном еще нужно было разобраться с Демонятами. Проходя площадью, бывший герцог заметил ЕЕ. Но было еще слишком рано, чтобы наслаждаться кровью своей жертвы. Солнце не зашло, да и приказ Марвели... Вресий ограничился тем, что направил девушку подальше от толпы, на окраину города — туда, где ее не перехватит кто-то другой из его многочисленных родственников, туда, где они останутся одни.
Я все-таки поднялась с колен, тяжело дыша и глядя в глаза монстру, который собирался меня убить. Сил, на поддержание щита пока хватало... Пока, но ночь длинна. И, когда встанет солнце, от меня останется только оболочка. Нужно был уходить.
Я сделала шаг в сторону.
— Ты все равно будешь моей! К чему эта затянувшаяся прелюдия? — спросил мужчина, быстро преодолев, разделяющее нас, расстоянии. Теперь он стоял впритык к моему щиту (хорошо, что я сделала его довольно большим, или плохо: быстрее иссякнут силы). Я не могла двигаться с такой скоростью: мне бы пришлось одновременно передвигать щит, а это было довольно сложно, я ведь сделала его круговым — эта стена... неужели ты думаешь, что я не смогу ее разрушить.
— Не сможешь! — я вздернула подбородок, — иначе не запугивал бы меня сейчас, — прервала я говорившего, пытаясь поверить в свои слова, перестать трястись от страха, успокоиться, а, заодно, воскресая в памяти плетение щита и готовясь бежать... так, на всякий случай...
— Мне это нравится, нравится чувствовать твой страх, нравиться смотреть, как он искажает прекрасные черты твоего лица. Твои глаза, губы, кожа, кровь... — монстр прикоснулся руками к щиту, нежно провел по нему ладонью.
Монстр, Демон в людском обличье. В прекрасном обличье. Его пальцы и губы могли дарить мне наслаждения, а вместо этого... — я мотнула головой, отгоняя наваждение, пытаясь сопротивляться его силам, пытаясь сделать хотя бы шаг в сторону, пытаясь не смотреть в его глаза.
Щит лопнул.
Не знаю, как я успела создать еще один, пожалуй, помогла самоуверенность противника. Он так медленно стал приближаться ко мне, ощутив, что преграда исчезла, что дал мне время на еще один шанс.
Теперь щит стоял впритык ко мне. Я почти ощущала холод тела немертвого, когда он проводил по нем рукой, когда касался губами. Я боялась, и по моим щекам капали слезы. А, кроме того, силы истекали. Я переоценила себя. Нужно было сразу же убегать, а не...
— Иди ко мне, иди! — шептали его губы, ставшие в один момент такими желанными.
— Смерть — это только начало. Не бойся. Только так мы сможем быть вместе целую вечность. Без страха, запретов, рабства... — я впилась ногтями в ладони, пытаясь защититься, мешая себе впасть в забытие.
А затем где-то рядом раздалось:
— Кончай ее!
Я вздрогнула, потеряла концентрацию, попусту растратила последние капли своей силы.
Раздался грохот — это лопнул последний мой щит, затем хохот, и его холодные руки коснулись моей кожи, губы нашли ложбинку на шее, а клыки вошли в меня, пробуя на вкус, даря наслаждение и боль одновременно...
Глава 30
Ристер быстро подошел к воротам, несколько минут постоял, ожидая, когда они распахнуться во всю ширь, пропуская его в середину. Так происходило всегда. С чего бы сегодняшнему вечеру отличаться от сотни предыдущих? Мысли магистра были не радостными.
Где, Демоны, все огни?! Почему город покрыт этой абсолютной тьмой? Дорин с Верданой провели здесь всю вчерашнюю ночь и потратили несколько часов в отчаянных спорах, чтобы доказать всем, будто в Риане все благополучно. Особо усердствовал Дорин, желая обьяснить Дириани, что его присутствие в ту ночь было бы желательнее в Университета, а не в городе: "И, зачем вы только ..." А вот Вердана не была так убеждена. Она постоянно хмурилась и даже отводила глаза. Почему? Неужели... неужели они солгали?! Не может быть. Не возможно, просто не...
Если только Дорин... Вердане то, явно, ее игра не доставляла удовольствий, а вот Дорин... Во время учебы в Университете, еще до того, как Дорин стал всеми уважаемым магистром, он был одной из самых популярных личностей среди студентов.
За время своей учебы он нарушил столько правил, что другие только диву давались. И это только учитывая только те случаи, о которых знал широкий круг людей и непосредственно Ристер. А ведь они не были друзьями. Целых три года отделяли их. И о многом он просто не имел представления. Но слухи все равно разносились и кое-кто даже пользовались случаем, чтобы пожать Дорину руку, выразить свое восхищение, предложить свою кандидатуру в новом деле.
Возможно, магистру и сейчас захотелось что-то устроить? Не хватило свободы? Детские шалости переросли в нечто большее?
Ристер с досадой покачал головой. Он просто не мог поверить в это, просто не мог!
Маг со злостью посмотрел на ворота, только сейчас начиная понимать, что они еще не открыты. Ристер постучал, воображая, что он сделает с охранником. У него даже зачесались руки. Что ни говори, а есть вещи, которые хотелось бы сделать без использования магии. Но в ответ не долетело ни звука.
Магистр снова ударил кулаком по воротам.
— Все в порядке? — Джулин надоело без дела стоять перед воротами, особенно, если учесть, что Ристер, казалось (да так оно и было), совсем про нее забыл. Девушка даже не вспомнила о том, что хотела на людях держаться с магом исключительно официально. Впрочем, где здесь люди?
— Не знаю, — Ристер еще раз ударил по воротам. И только потом обратил внимание на то, что мог заметить еще пять минут назад. Территория Университета, всегда освещенная тысячей огней, уходящая своими башнями в небеса, сейчас была покрыта тьмой, казалась притаившемся зверем, который может в любой момент напасть. Вокруг нее пульсировала энергия. Ее было на столько много, что даже архимаг не пробил бы брешь в защите, куда уж простому магистру?
Ристер вспомнил слова Фреда, о том, что вход в Университет закрыт. Это оказалось правдой в полной мере. Но, откуда первокурсник мог об этом знать? Он что-то говорил о Дорине... Что именно?
Магистр прищурил глаза, стараясь вспомнить точно слова Фреда, но в тот момент его волновали совершенно иные проблемы. Он даже, помниться, подумал, что студент пошутил, или скорее просто придумал более или менее правдоподобную ложь. Ристер ведь даже не вслушивался в его слова, пытаясь понять, каких бед, кроме уже названных, могли причинить палачи Согна. Проблем и без того хватало, но если все еще хуже?
Какая все-таки радость, что Демонята сейчас лежат мертвые на мостовой. Последнее их появление в мире произошло с месяц назад в Арвлене — небольшом городке, на самой границе с Раадом. Тогда за считанные дни была уничтожена треть города — слишком много Демонят собралось в одном месте.
Но в тот раз проблема была решена. Все монстры, падкие на человеческое горе и смерти, уничтожены, вырезаны под корень. Ристер сам не принимал участие в этой облаве, но знал со слов Дириани и Креанира, что происходило. Магистры ведь не только разрабатывали план нападения, но и брали в нем активное участие.
Затем, спустя всего месяц, Демонята появились у них под носом, в Риане, правда, несколько минут назад магистр видел перед собой тела — он специально наклонялся, чтобы проверить это — а не живых существ. Значит, главная проблема решена, а все остальное... если их пырнули ножом в спину (хотя следа от удара магистр не увидел, но он не очень-то и старался, быстро просмотрев ауру погибших и, брезгливо поморщившись, отвернулся), применили какое-то заклятие — это великолепно. Кто бы не занялся самосудом.
Но красные пятна на ауре остаются только после смертельного укуса ночной тени. Или нет?
Меньше надо было прогуливать общую магию, ну и что, что в некромантии она не нужна!
— Вы уже проходили ночных теней, — резко спросил Дорин у Джулин.
Один шанс из тысячи, один шанс...
— Понятия не имею! — вырвалось у Джулин, которую и на парах видели ой как не часто, а уж о том, чтобы что-то учить и речи быть не могло. Жаль, только теперь все может кардинально измениться, если она напишет отцу... — В смысле, нет, такого у нас еще не было, — через минуту другую поправилась девушка. Выглядеть лоботряской в глазах Ристера ей не очень-то хотелось.
— Жаль, — искренне проговорил Ристер, не заметив заминки Джулин и задумавшись, могли ли ночные тени проникнуть в город. В том, что сил покончить с Демонятами, которые вне человеческих снов становились обыкновенными людьми, сомнений не было. Но, зачем им это?
За неделю до юбилея...
Марвель сидела в роскошном кресле, которое даже можно было принять за трон, и поглаживала птицу, сидящую у нее на коленях, по груди. Это уже был пятый "черен", ведь дольше шестидесяти лет не жил ни один ворон, хотя обычно они умирали раньше — в тридцать, сорок. Этой птице было всего десять лет, но Марвели она уже изрядно надоела — слишком наглая, переборчивая. Она даже как-то вздумала клюнуть ее в ладонь. Только выдержка женщины помогла ей не дать своим подданным увидеть это. Иначе ее правление, скорее всего, окончилось бы навсегда.
Точно так же, как если бы ночные тени узнали бы, что это вовсе не та птица, которую они видели двести лет тому назад, если бы узнали, что Марвель лгала им с первого дня... Дам, в ее жизни были одни "если".
Раздался стук в двери. На пороге появился мужчина в темном плаще — Фавн — один из ее ближайших помощников, который выгодно отличался от большинства ночных теней разумом, не желанием совершать зло только лишь ради зла. Марвель ценила его за это. И порой даже думала признаться в том, кто она на самом деле. Но не долго.
— Позволительно ли мне будет обратиться к вам, леди? — проговорил немертвый, степенно опускаясь на колени.
— Прошу тебя, встань и говори, — милостиво разрешила Марвель, воображая про себя, куда она бы хотела засунуть этот Рха'ловский этикет.
Поначалу почтение и неизменная вежливость, готовность подчиняться любым приказам и скрытая боязнь нравились бывшей служанке, которой до этого все помыкали. Но лет через пятьдесят ей все надоело. Жаль, только изменить что-то она была не властна. Слишком дорогой оказалась бы цена. А умирать, когда жизнь обещает так много радостей, было просто кощунством.
— В наших краях появились чужаки. Это не люди, хотя они очень похожи на них внешне. Но мой нюх... — Марвель нетерпеливо махнула рукой, показывая, что объяснений с нее довольно, — я подумал, они, возможно, понадобятся вам.
— Чем они тебя так привлекли? — проявила любопытство ночная тень.
— Они с Арвлена. А вы помните, что там что-то необычное в последнее время. Я думал, вы захотите утолить любопытство, — Фавн позволил себе легкую улыбку.
Марвель ответила на нее, отметив про себя, что Фавн хорошо ее узнал... Слишком хорошо! С этим нужно было что-то делать и, чем скорее, тем лучше. А она все тянула и тянула. Фавн был одним из немногих, о чьей смерти она бы жалела, даже если сама приложила бы к ней руку.
— Ты прав. Что ж, пригласи их, — глаза у женщины насмешливо блеснули, — мне действительно любопытно.
Еще один поклон, затем быстрый скачок к двери и короткий кивок кому-то в коридоре (если бы Марвель хотела, она бы узнала, кому подавал сигналы Фавн, но ей это было не интересно). За двести с лишним лет жизнь вообще так приелась, что уже почти не радовала. Все это: обыденность, ежедневная рутина — скука, одним словом.
В зал ввели двоих: мужчину и женщину. Марвель быстро пробежала по их лицам и, не увидев необходимого благоговения перед своей персоной и, не дождавшись, уже привычных поклонов от незнакомцев, велела всем ночным теням удалиться.
На лице Фавна промелькнуло удивление. Но немертвый быстро справился с ним. Стоящие посреди зала люди (или нелюди?), наверняка, вообще ничего не успели заметить. Слишком быстро лицо вновь превратилось в камень.
Немертвые кивнули и один за другим вышли из зала, оставив Марвель наедине с пленниками.
— Кто вы? — ночная тень смотрела на, связанную крепкими веревками, пару.
— Не ваше дело! С чего бы нам отвечать? — неизвестная бросила на нее испепеляющий взгляд, высоко вздернув подбородок.
Марвель похвалила себя за сообразительность: опасаясь, что беседа с самого начала пойдет в таком тоне, она отослала всех подданных вон. Зачем подрывать свой авторитет? Ничего сделать незнакомцы ей не могли — они ведь были связаны, да и ночная тень была в сотни раз сильнее их обоих.
