Я снова подняла глаза. Эх, поспешила я с официальным приветствием! Интересно, какое выражение была на лице у Карла, когда он понял кто я? В наших краях я имею некоторый вес. Сейчас глаза напротив не выражали ничего.
— Забавное у нас вышло знакомство, не находите? — решила начать я разговор.
Карл не находил. Не обращая ни малейшего внимания на мою, судя по его поведению, не заслуживающую и толики внимания, персону и пропустив мимо ушей слова, он повернулся к матери и легко махнул ей головой. Его жест можно принять как за поклон, так и за непроизвольную судорогу. Я решила остановиться на первом варианте, как на более лестном.
— Благодарю за оказанную честь, сударыня, я высоко ценю ваш вассальный род.
Далее шло еще множество важных и не очень слов, но я их уже не слушала. Этот наглый выскочка обозвал нас своими вассалами! В былые времена он бы дорого заплатил за свою оплошность (да и оплошность ли?). Мирра находился под опекой Джензбургов много лет, но мы не были его вассалами. Это тоже самое, что и назвать дворянина крестьянином. Неужели мы обязаны это выслушивать?!
Я перевела взгляд на мать. Она тоже уловила его слова о вассалах, но видно, была готова к подобному повороту, поэтому даже не поморщилась, а ведь род был для нее всем. Но Нелин мастерски владела своим лицом. Мне до нее было далеко. Жаль!
Одно интересно: что они все такого знают про Карла, чего не знаю я?
Внезапно слух зацепился за слова:
— У вас прелестная дочь, она украшение любого бала.
"Приятно слышать, — я слегка улыбнулась, — возможно, я погорячилась на счет Джензбурга".
Не так уж он плох. Волнуется, вот и говорит глупости, да и мне ни словечка. Ну что ж, пора приступить к более конкретному осмотру жениха. Хорошо хоть я могу ничего не бояться, пока он занят разговором. Итак:
Довольно высок, неплохо сложен, даже очень неплохо. В Карле аристократические внешность: тонкость костей, белая кожа и аристократические манеры (этого у него не отнять) переплелась с силой, выносливостью. Длинные иссиня-черные волосы падали на плечи и подчеркивали голубизну глаз. Мне понравилось все, кроме надменной усмешки и презрения, а также того, что он не обращал на меня внимания.
Снова слова, изредка прерываемые короткими паузами. Кажется, теперь мать выражает безграничную радость от встречи. Тут двумя словами не отделаешься — не поймут, оскорбляться.
Знали б вы, как мне все это надоело!
Я уже минут пять стояла без движения, как бы вне круга избранных, тех, кому позволено говорить. И это я, привыкшая находится в центре внимания, над чьей шуткой, какой бы жестокой она бы не была, смеется вся наша молодая аристократия!
Ладно, так просто я не отступлюсь! Возможно, Карл, ты не понимаешь, но я не хочу, не желаю и не буду пустым местом. Для тебя я ведь никто, просто, надо же на ком-то жениться. Ее чувства, внешность, даже имя — не имеет значения. Разве только родовое.
Ни за что!
— Я — Элен Мирра и ты будешь у моих ног, клянусь! — тихо пробормотала я, впрочем, настолько тихо, что не думаю, будто даже, стоящие рядом мать и Карл, меня услышали. Что уж говорить об остальных. Я клянусь!
Это была плохая идея, но Элен не могла этого знать: ярость играет с людьми злую шутку.
Я прищурилась, окидывая взглядом зал: сыграем в игру — королева и ее верные подданные. Акт первый.
Почти сразу же на глаза попался...
Олин?! Мой бывший ухажер, с которым я недавно рассталась. Я тогда начала охоту на кавалера Катрин — Джиана, а "ручной" Олин был забыт. Около двух недель назад он уехал в свое второе поместье — немного западнее от нас. Что ж, удачно, что он вернулся. Я об этом не знала. Олин-то мне и поможет!
Я смотрела ему прямо в глаза: "Давай, забудь о собеседника, посмотри на меня!" Минута-две. Постепенно просыпался гнев. В былое время он бы душу Демонам продал за такое внимание, а сейчас...
Есть!
Теперь взгляд наверх: "Какое небо голубое" — пробило меня на новомодную песню (это в зале с коричневыми потолками!). Снова на Олина. На этот раз он смотрит на меня.
Замечательно!
Смущено опускаю глаза. Жаль нельзя покраснеть по собственному желанию, но я и так справлюсь. Это всего лишь Олин!
Снова глаза в глаза, радостная улыбка, показное смущение, даже маленькая слезинка, набежавшая на глаза.
Олин покачивает бровями. На языке флирта сие означает: Я весь твой, но оценишь ли ты мою жертву, жестокосердная, или предпочтешь, что бы я играл роль дрессированной мартышки? (авторство над второй частью приписывается Катрин). Нет, все же поездка его изменила. И не в лучшую сторону! Где мой покорный слуга?!
Я касаюсь рукой корсета и на миг закрываю глаза — мое сердце твое на веки. Только в твоих силах разбить, или возродить его.
Даже так? — Олин касается большим пальцем подбородка.
Конечно, сейчас, идиот! — короткий взмах ресниц.
— Еще увидимся, — слышится от поклонника. А затем Олин начинает подходить ко мне медленным кошачьим шагом. Сразу видно, профессиональный танцор. С ним действительно танцевать одно удовольствие, но в остальное время он до невозможности скучен.
— Нелин Мирра, позвольте пригласить Элен на танец?
— С радостью принимаю твое приглашение. За время твоего отсутствия я ужасно соскучилась, — произнесла я, прежде чем мама успела сказать свое твердое материнское "нет".
Олин увлек меня на середину зала. Я лишь мельком увидела недовольство на лице матери и что-то отдаленно напоминающие злость на роже Карла. Ну, что ж, это лучше, чем невнимательность.
Туфельки призывно стучат по ковру. Еще миг — я танцую масандру9 — один из моих любимых танцев.
— Что ты хотела, Элен? Ради чего сыграла радость от встречи? — тихий шепот возле уха. Я ничего не забыл, просто смирился.
— Почему я должна что-то играть? Все мои слова — правда, за ними не уследишь. А на лицо надеть маску гораздо проще.
— Ты не раз доказывала, что я тебе полностью безразличен, — в голосе Олина просыпаются чувства, сначала надежда, безнадежная надежда.
— Я не раз доказывала, что я — заблудившийся ребенок, который ищет, сам не зная что, — медленно с придыханием проговорила я в ответ.
Олин смотрел ей в лицо. Сначала задорное, с веселыми искорками в зрачках, безудержной улыбкой. А потом слой за слоем слетел смех, радость, исчезло притяжение губ, привычные яркие краски, окружавшие Элен с их первой встречи. Сейчас перед юношей стояла беззащитная девушка, которой он — Олин, был необходим, а не бездушная кокетка, с легкостью разбивающая сердца.
— Кто ты? — не успев подумать, прошептал молодой граф.
— Элен Мирра! — и вновь из глаз брызнули искорки, а мир вернул себе привычные краски. Это снова была та Элен, которую он знал.
Вот только достойная продолжательница рода Мирра была всего лишь маской за которой скрывалась нежная и ранимая душа. Роза с длинными колючками, цветок, нежнее, которого нет, и не будет.
— Объясни!
Но удовлетворить свое любопытство Олину не удалась. Быстрая смена партнерами, потом еще одна. Мы вращаемся по безумному кругу. Над нами сияют и переливаются свечи, сотни свечей. Веера поднимаются в воздух. А люди, увы, принадлежат земле. Даже этот безумный, волшебный танец не в силах ничего изменить. Ганс, Михель, Джошуа, улыбки, поклоны, приветствия, повороты головы, новые па, где-то еле слышный шепот:
— Люблю тебя, — я начала вертеть головой, пытаясь определить автора слов, но на лицах окружающих невинные выражения. Кто же из них? Не важно! Есть только танец.
— Я не понимаю тебя, — Олин вновь возникает рядом со мной
— Не понимаешь? — легкая улыбка, — я ведь... Я очень скучала.
Олин притянул меня ближе. Наши тела соприкасались. Да, это против приличий, на грани допустимого, но мне не впервой их нарушать, к тому же Олин сейчас важнее. Точнее, важнее ревность Карла — первый шаг на пороге к любви.
— Ты ведь знаешь, что значишь для меня. Я люблю тебя всякую: веселую хохотушку, придумывающую все наши розыгрыши, холодную льдинку, с повадками королевы и нежный цветок — твою истинную душу.
Откуда тебе знать мое "я", если я и сама не представляю, каково оно?
— Но ты ведь уже сказала мне "нет".
— Ошибка, я поняла, что значит быть без тебя. Это не назовешь жизнью. Но ведь еще можно все изменить?
— Готов на все. Лишь одно слово.
— Просто будь рядом.
Массандра окончена. Последние звуки меркнут вдали. Я смотрела на Олина с грустью, обреченностью и страхом. Есть один волшебный взгляд. Ну, как, истинного волшебства в нем ни капли, но перед зеркалом я его долго тренировала.
— Не бойся, я с тобой, я смогу защитить тебя, — проговорил он, глядя мне в глаза.
Захотелось расхохотаться, только не весело, с озлобленностью: "Он?! — Меня?!" Но я сдерживаюсь. А читать мысли брат Катрин пока не научился, а-то не был бы так ласков со мной еще с нашей первой встречи.
— Прости, это сильнее меня, — тяжкий вздох, дрожь, — но я постараюсь ради тебя, ради... нас?
Олин коснулся пальцами моего подбородка, нежно провел по нему.
— Ради нас? Еще вчера я не мог мечтать о таком.
Собеседник взял мою руку и покрыл ее поцелуями.
"В губы, конечно, было бы лучше, — пронеслось в мозгу. Я поискала глазами Карла и не нашла. — Ничего, надеюсь, у него нет проблем со зрением" — с вызовом подумала я.
А потом пришла боль.
Глаза застелила черная пелена. Захотелось упасть, согнуться в комок и лежать без движения. Перед глазами проплыли злорадные и презрительные усмешки на лицах "любимых подружек", жалостливые лица приятелей, безжалостная улыбка матери, прозвучали их презрительные слова, слова мнимого соболезнования. Я вцепилась во что-то, пытаясь удержать, не упасть в водоворот боли, который все приближался и приближался. Только бы выдержать, не сломаться!
Рядом послышался какой-то звук, а фигура Олина начала явственно отдавать красным, и внезапно боль отступила. Это как глоток чистого воздуха после смертельного яда. Я была так счастлива, что спаслась от неожиданной напасти, что не обратила внимания, на того, кто тряс меня. К счастью, ступор быстро прошел. Я подняла глаза на Олина.
— Что с тобой произошло? — с непонятным страхом в глазах спросил Олин.
— О чем ты? — я решила разыграть непонимание. А потом перевела взгляд вниз, на свои руки. Одна из них выглядела нормально, а вот вторая... Масштабных изменений не предвиделось и с ней, да и то, что я вцепилась в руку Олина вполне предсказуемо, но почему она в крови?!
— Что это?! — в моем голосе прозвучала настоящая паника — первое истинное выказанное чувство за вечер. Я разжала пальцы.
Олин поднял свою руку и мне открылась довольно большая рана. Неужели это я ее нанесла? Какой ужас!
Спутник смотрел на меня с опасением. В мыслях он уже раз сто пожалел, что вообще связался со мной. Наверное, посчитал сумасшедшей, а теперь удивляется, как это он так долго не мог этого понять.
"Значит, вот как ты меня любишь?" — мысленно возмутилась я. Ты не лучше сестры. Но Катрин хотя бы не лжет сама себе. Она ненавидит меня и сознается в этом. Но ты... Ты видишь себя рыцарем в сверкающих доспехах, которого в конце пути ожидает дама сердца. Глупец! Кому ты нужен?!
Придется вновь сыграть. Ты хочешь даму сердца? Что ж, посмотрим, кто тебе достанется в конце этой мизансцены!
— Прости, прости меня, это я во всем виновата, — я поднесла его руку ближе к глазам, в которых сверкали слезы. — Тебе необходима помощь. Лекарь...
— Брось, это царапина! У настоящих мужчин раны бывают и похуже, — "А какое ты имеешь к ним отношение?!"
— Тогда... ты, вероятно, боишься заражения? Я вижу в твоих глазах страх. Лекарь поможет!
— Нет! — вскричал Олин, — тебе кажется, зачем кому-либо знать об этой мелочи!
Мужчины, какие же вы предсказуемые. Стоит только намекнуть на вашу трусость, и вы забудете все на свете, доказывая, что вы на свете всех храбрее. А больше всех стараются сами трусы!
— Но я полагаю...
— Еще один танец?
Олин, неужели ты решил, что у девушек такая плохая память? И я забуду о том, что произошло после очередного танца? Если бы это ни было в моих интересах... Впрочем, не один ты так думаешь.
— Он уже обещан мне, — из-за спины слышится чей-то голос. Я стремительно оглянулась, надеясь, что это будет... Великолепно, мои действия достигли цели: Джензбург. Карл все-таки обратил на меня внимание. Один: ноль в мою пользу. И я надеюсь, что это не последняя моя победа. Но для начала хватит, ведь игры с Олином изрядно надоели.
— Один танец ничто в сравнении с жизнью, — сказала я в пространство между кавалерами (пусть подумают, кому из них предназначались мои слова, да и что они значат, а то я и сама не знаю) и подала Карлу руку.
Пары начали кружиться в каравелле10 задолго до появления новой пары. Потому, казалось, нашим уделом будет танец в самом углу. Но у Карла, похоже, были другие мысли на этот счет, а, возможно, он предугадал мои желания.
Через несколько мгновений мы парили в самом центре пар — в центре зала, будто это закон, непреложная истина, и по-другому быть не может.
— Вы, кажется, употребили свою власть надо мной, сир, — "Почему я боюсь поднять на него глаза?"
— Когда же успел? Ведь только сегодня я имел счастье познакомиться с вами. А шестнадцать лет назад, когда я видел вас впервые, вы были новорожденным младенцем. Я и подумать не мог, как вы похорошеете.
— Да, это так. И скажу вам правду, я совершенно не помню нашей предыдущей встречи. Давайте считать, что мы познакомились сегодня. Это гораздо романтичнее
— Желание дамы — закон, — галантно ответил кавалер, наклонившись к самому моему уху, а затем закружил меня в новом па.
— Но раз мы познакомились только сегодня, когда я успела пообещать вам танец, милорд Джензбург.
— Бросьте, какие могут быть церемонии между женихом и невестой. Просто: Карл. И я надеюсь на ответную уступку с вашей стороны, — жених легко улыбнулся.
— Конечно же, для вас я просто Элен, — я улыбнулась в ответ и быстро положила голову на грудь партнеру, пока он не заметил выражения моего лица. Обращение по именам, на "ты" — все это было очень мило, но передо мной стоял Карл Джензбург — Демон во плоти, а вовсе не мечта моей жизнь. Где-то в глубине души начало появляться ощущение, будто меня водят за нос, показывают только то, что я хочу увидеть.
Джензбург решительно прервал ход моих мыслей.
— Что до танца, то вы предложили мне самому загадать желание, после нашего столкновение. Или вы уже забыли? - аристократ нарочно приподнял мою голову, чтобы заглянуть в глаза.
"А он не глуп, — пронеслось в мыслях, — глаза ведь почти всегда правдивы".
Они — "зеркало души", или как там? Но с моих губ слетело совершенно иное:
— Вот только я не обещала его выполнить.
— Вы могли отказаться от танца. Я ни к чему вас не принуждал, — наконец, я подняла на него глаза, и меня бросило в жар от его уверенного лица, ничего не выражающей улыбки и черных как смоль глаз.
