Еще одна молния и еще... И раскат грома. А дождя все не было.
— Где же ты? — небо не ответило.
В какой-то быстротечный момент мне показалось, что я увидела мужское лицо в стекле. Но это произошло так быстро, что могло мне и почудиться. К тому же у меня резко закружилась голова, я упала на пол. И...
Острая боль — я схватилась за руку: ударилась ею при падении, да еще и обожгла: свеча, которую я уронила, как только закончила читать заклинание, упала на книгу. И та сейчас пылала. Огонек на мгновение коснулся моей руки.
Я поднялась с колен и начала тушить пламя. К счастью, мне это удалось, почти ничего не пострадало. Да и книга... Духи6, она не пострадала! Ни одна страница не обгорела. Я нахмурилась, аккуратно прикоснулась к ней ладонью и... В голове снова появилась тяжесть, глаза начали закрываться. Я одернула руку, отошла от книги на несколько шагов, с недоумением поглядывая на нее. Затем схватила еще одну свечу и бросила ее на пожелтевшие страницы, повторяя про себя:
— Гори, ну, гори же!
Фолиант вспыхнул. Я вздохнула с облегчением: "Что бы я еще раз прикоснулась к чему-то подобному!". А за окном снова ударила молния. Это было так неожиданно, что я вскрикнула и бросилась вон из комнаты. В конце концов, я могла признать свою вину перед сестренкой и освободиться от наказания. А еще лучше было бы не попадаться никому на глаза. Я знала несколько мест в замке, где меня не могли найти. Вот и дверная ручка. Я обернулась. Демон! Книга! Фолиант продолжал пылать. Я схватила кувшин с водой и бросила его на огонь.
Раздалось шипение, и огонь потух. Но книга... Она опять не пострадала. Духи! Я снова взялась за ручку, когда меня пронзила мысль: "Зачем я вообще взяла эту книгу в руки, зачем прочитала заклятие?!"
Черен вериас эн эмбер — это староэлронский. К несчастью, мои "глубокие" познания в этом языке — языке, которому меня учили трое учителей, но, что примечательно, никто из них не говорил на нем прилюдно, да меня пытались удержать (и на что он в таком случае нужен?) — не давали мне возможности перевести эти слова, если мне вообще это было нужно.
Но киринейский: "И я отдам все, что бы будущему послужить!" не вязалось с предсказанием. Ведь я ни за что на свете не лягу на алтарь ради будущего, в котором меня, боюсь, не будет. А, значит...
"Это не могло быть предсказанием", — с неожиданной ясностью осознала я. Но что же это было? И зачем я это сделала? Вопросы... Я ударилась головой о косяк двери, потом еще раз, и еще.
— Зачем?...
Наконец, мне надоело себя казнить, и я вышла из комнаты, громко хлопнув за собой дверью. На душе было паршиво. Не оставляло чувство, что я совершила непоправимую ошибку.
Мужчина поднялся с колен, быстро немного дрожащей рукой схватил бокал с вином, стоящий на столике по-соседству с ним самим, и сделал большой глоток.
— Какая гадость! — он поморщился, но заставил себя допить жидкость. Он ненавидел красное столовое вино. Приторно-сладкое... Как оно могло кому-то нравиться? Единственное, что хорошо, оно прекрасно восстанавливает силы. А он в последнее время был слаб, но с ритуалами крови можно было подождать, а вот эксперимент нужно было провести немедленно. Может быть, он когда-то неправильно прочитал какой-то знак, как-никак предсказания не были его сильной стороной. И он мог ошибиться в Элен.
Ошибки не было. Хотя поначалу аристократ боялся чего-то подобного. Слишком легко девушка поддалась внушению, как оказалось, дело было в детской глупости и тягой к чему-то новому. Что-то вроде: "А почему бы мне не поиграть с огнем? Он такой красивый. Что в нем может быть опасного?"
Кретинка!
Впрочем, это и замечательно. Значит, она ни о чем не догадается до конца. До своего конца. Все пойдет, по давно намеченному, плану. Сила ведь в ней есть, да еще и какая: молнии в небе засверкали нешуточные. Мужчина и не рассчитывал на такой успех. И под конец обряда не сдержался, захотел попробовать девушку в тот же миг. Его планам помешал загоревшийся огонь. Но это не спасет глупышку. Она ведь сама отказалась от своей судьбы, передала власть в его руки.
Виаран ливес черс эндар мире k'эcт — есть только один король
Эндер мирем — и пожертвую ради него я собой.
Мужчина уселся за стол и взял в руки перо.
Я прошлась по замку, ощущая странное беспокойство в крови. Губа уже опухла от моих постоянных покусываний, да и рука побаливала. Хорошо хоть я никого не встретила, пока бродила привидением по коридорам. Впрочем, в этом была заслуга не только судьбы, но и моя лично: как только я слышала чьи-то разговоры, то старалась отступить в тень, а то и шагнуть в соседний коридор.
Эти бессмысленные блуждания надоели мне через пару часов, но возвращаться к себе не хотелось, как и кого-то встречать. Не разрешив дилемму, я просто села на пол возле лестницы и начала бессмысленно теребить ленты на корсаже.
Прошло еще с пол часа. Я как раз успела уговорить себя вернуться к себе, но тут во дворе послышались шаги, и я решила повременить со своим решением. На пороге появился отец. Я тотчас хотела подняться на ноги и подбежать к нему. Как-никак, а папа отсутствовал, почти месяц. И я успела соскучиться.
Но моя мать меня опередила. Она как раз спускалась по лестнице, спеша навстречу к отцу.
— Рада, что ты приехал. Мне давно нужно обсудить кое-что с тобой
Граф коротко кивнул матери.
— Я к твоим услугам. Не забудь только дать распоряжение Чичите, чтобы поговорила с конюхом. Он вечно забывает почистить лошадь.
— Конечно, дорогой. А сейчас пойдем в наши покои. Кое-что произошло.
Отец с матерью поднялись по широкой лестнице, и пропали с поля моего зрения. Я еще немного посидела, потом поднялась и зашагала к себе. Проходя мимо опочивальни родителей, случайно услышала обрывок разговора.
— Несколько минут назад приехал почтовой. Джензбург пишет, что тянуть больше нельзя: завтра за балу мы назначим день свадьбы.
"Свадьбы?! Завтра?!" — я опешила и прислонилась ухом к двери, стараясь не упустить ни слова.
— Не глупи, она еще не готова!
— Ей шестнадцать, она могла быть за мужем уже два года, а вместо этого кокетничает и заигрывает. Я не знаю, чем это может закончиться. Точнее, знаю, просто не хочу даже думать о подобном.
А то, что Тирин меняет фавориток каждый день, ну, точнее, ночь, Креста флиртует не хуже меня. Нет хуже! Но она еще ребенок. Вот пройдет год другой...
— Элен не дитя. Она прекрасно осознает, что делает.
— Но может забыться. Тогда все, мы окончательно пойдем ко дну.
— А то, что наша дочь пойдет ко дну тебя не волнует? Две его жены пропали. Третьей официально признали смерть. А ему ничего, цветет и пахнет, как будто не разменял шестой десяток.
— Ну, ты же не хочешь сказать, что веришь пустопорожним выкрикам крестьян, дескать, он демон. Это глупо.
Я не стала слушать дальше, просто медленно пошла вперед. Карл Джензбург — человек, которого все боялись, и я должна выйти за него замуж. Мое мнение никого не волнует. Внезапно в памяти всплыли недавно прочитанные строки:
— Есть раб, и есть господин...
Но я не желала быть ничьей рабыней. А в особенности, так шестидесятилетнего демона!
— Графиня Стефаль, на этом балу вы превзошли саму себя, все настолько прекрасно... нет слов. Скажите, вы не видели Элен? — слова, долетевшие откуда-то справа, вернули меня из воспоминаний.
Голос матери я узнала сразу, как и ее манеру разговора: немного лести, и коротко о том, что ей на самом деле нужно, пока оппонент и сам не начнет выплетать из слов кружева. Так, подождите: "Элен?!". Мелькнула мысль: "Нужно уходить". Встречаться с матерью мне пока не хотелось: я еще не была морально готова к знакомству с женихом.
Трусиха!
"Например, к тому окну, — почти сразу решила я, — оно в тени, не сразу заметят".
Заодно, обследую сад. Я попыталась тихо проскочить ту часть зала, где была для матери, как на ладони и села на подоконник. Может, найду объект для слежки, а то просто смотреть на пустынные лужайки нет смысла. Неинтересно. Ведь даже луны не видно.
Эх, ничего примечательного! Я вздохнула. Вот так всегда. Ладно, о чем я там раздумывала?
Но вернуться к воспоминаниям не удалось (впрочем, они того не заслуживали). Меня все-таки отыскали.
— Дорогая, как я рада, что ты здесь, мы так долго не виделись, — воскликнул звонкий голос моей главной соперницы.
— Привет, Катрин, ну как я могла пропустить последний весенний бал, тем более в твоем доме? — интересно мне удалось изобразить неземную радость с легким удивлением и даже обидой? Вот Катрин играет великолепно, даже странно: обычно я насквозь вижу ее ложь.
— Это была бы невосполнимая потеря для нас, — в последний момент девушке удалось скрыть сарказм в своем голосе, и она улыбнулась.
— Рада, что ты так считаешь. Твоя поддержка так много значит для меня, — "О, да, безумно много! Интересно, когда нам надоест играть в наши игры?"
— Я не могу иначе. Ты же знаешь, что ты моя лучшая подруга. Кстати, мы завтра идем к гадалке. Хотим узнать о своем суженом. Ты с нами?
— Нет, я уже знаю, с кем свяжу свою судьбу, зачем же мне гадания? — я хитро улыбнулась, успев придумать, как можно досадит Катрин. Ну, что, спросишь кто мой жених?
Зрачки Катрин расширились.
— И кто же счастливчик? — в голосе Катрин звучало безразличие и легкое любопытство, но если вспомнить, что лгать она умеет едва ли не лучше меня...
— Прости, не могу сказать, боюсь сглазить, — я покачала головой.
— Так тебе еще не сделали предложение, — в глазах собеседницы прямо на моих глазах рождалось пламя.
Судя по всему сплетница решила, что кандидат на мои руку и сердце ее бывший поклонник. Пару дней назад он переметнулся из ее свиты в мою.
Забавно. А жизнь-то налаживается. Отомстим за все ее наговоры!
Ты говорил, что у тебя знакомый целитель.
— Может он сможет помочь Элен. Я боюсь за нее. Она воет на луну, прямо как оборотень. Только это секрет. Кроме меня никто не знает.
А я еще удивлялась, почему на меня потом Джефри неделю как-то странно смотрел!
— Сделал, но мало ли, — я в "неописуемом" волнении поднесла руки к груди, — дикий зверь на охоте, неудачная дуэль. Не хочу рисковать любимым.
— Ты мне не доверяешь? — отшатнулась от меня "подруга".
— Что ты, почти как себе самой! — "А если учесть, что и себе я верю крайне редко!" — Но и у стен есть уши. Обещаю, ты первая узнаешь, кто он, — я заговорщически ей подмигнула.
Дальнейших издевательств не последовало. Эх, я ведь так много могла рассказать! Впрочем, Катрин и так побледнела (мне даже стало немного, самую малость, жаль ее), так что кое-чего я достигнуть успела. В любом случае моя мать не оставила мне выбора. Она все же смогла выделить мою фигуру среди остальных. Нелин Мирра подошла поближе.
— Милая Катрин, Элен, — два коротких кивка.
— Мое почтение, Нелин Мирра, — Катрин сделала реверанс, я ограничилась кивком и улыбкой.
— Я бы хотела поговорить с дочерью, если ты позволишь.
— Не буду вам мешать, — девушка кивнула и поспешила удалиться.
— Мама, вы ведь хотели поговорить о свадьбе? — успела вставить я, пока Катрин еще была рядом. А вдруг это моя последняя возможность досадить Катрин?!
"Подруга" застыла, я бы даже сказала, окаменела, впрочем, мать тоже. Я ведь не должна даже подозревать.
— До скорого, вечер еще долог, — сказала я статуе номер один с премилой улыбкой на лице.
— До встречи, — в голосе девушки прозвучала дрожь. Катрин отошла на пару шагов, но внезапно оглянулась. Она смотрела не мне в глаза, вообще даже не на меня, а куда-то вдаль, как будто я лишь стекло.
Странное ощущение. По моему телу даже пробежал холодок. В глазах Катрин была пустота, боль. Я ожидала увидеть злость. Это ведь моя победа в нашем вечном соперничестве. Но... Неужели она его любит? Это ведь игра! Детские шалости, так и не переросшие во взрослую жизнь. Мы могли бы стать настоящими подругами, и со смехом вспоминать эти годы. Но не сейчас, когда жизнь бурлит, а в сердце одно желание — быть лучшей.
Я отвернулась от Катрин: захочет — вернет. Я теперь ей не соперница. Это была последняя шпилька. И снова посмотрела на мать.
— Как ты узнала?
— Что ты подошла, чтобы поговорить о свадьбе? — я пожала плечами. Жест был машинальным. Ответ готов. — Мне уже шестнадцать, не хочу быть причиной, по который наш род пойдет ко дну, — я почти дословно повторила ее вчерашние слова. Интересно, догадается? Но мать лишь кивнула головой. Похоже, ответ ее не интересовал, и она не вслушивалась.
— Пошли, пора познакомится с суженым. Не заставляй Карла ждать, — Нелин Мирра повернулась и углубилась в толпу.
А в моем сердце начала рождаться злость. Хотя нет, лгу, она появилась там задолго до этого дня. Я ведь уже очень давно знала, что не нужна своей матери. Нелин Мирра интересуют только вопросы, связанные с нашим родом, честью. Я тряхнула волосами, выпрямила на мгновение поникшие плечи и быстро зашагала следом. Хватит оттягивать неизбежное. Я ничего не смогу изменить. Пора встретиться со страхом лицом к лицу. Вот только в зеркало загляну.
В огромном на несколько сиг в длину зеркале с золоченой рамой вглядывалась темноволосая девушка: ярко алое с вставками черного платье, с глубоким, но в рамках приличия декольте. Голые руки покрыты легким загаром. Темные глаза (на самом деле они карие, но при таком освещении кажутся почти черными). В длинных волосах сверкали рубины. Достойная спутница жизни для некроманта. Но вряд ли оценят. Буду лишь игрушкой — в лучшем случае, в худшем — жертвой, рабой!
Я вдавила ногти в ладонь, заставляя себя забыть о словах в заклятье. Они ничего не стоят. Я смогу все изменить, если они вообще имеют какое-либо отношение к моей судьбе!
Все эти мысли проносились в моей голове, а ноги продолжали нести куда-то вперед. Поминутно приходилось кивать знакомым и улыбаться: лучше уж так, чем потом объяснять свое "возмутительное" поведение, а если еще и Катрин начнет его трактовать по-своему... Долго я в таком темпе не продержусь. Не Цер7 ведь!
Демон! 8 Я все-таки столкнулась с кем-то. Упасть мне не дали, но конфуз возник. Я подняла глаза.
— Простите, я была не осторожна. Вы не пострадали? Может, мне удастся все уладить? — медленно с улыбкой проговорила я, на миг прикрыв глаза. Знаю, неприлично флиртовать в день помолвки (или что там у меня сегодня?) но удержаться не могу, хоть какое-то развлечение, да и объект привлекательный.
Брюнет посмотрел на меня. Я дернулась. Нет, конечно, я была виновата перед ним, но это не повод окатывать меня презрением вдобавок к самоуверенной усмешке, не исчезавшей с его губ.
К счастью, выразить все, накопившиеся за этот вечер, эмоции словами я не успела, только зубами и заскрипела. В поле зрения возникла мать.
— Карл Джензбург, рада вам представить мою дочь Элен. Элен познакомься.
Глубокий реверанс. Я всеми силами пыталась скрыть, охватившую меня, растерянность. Карлу Джензбургу исполнилось минимум шестьдесят лет (он не отмечал свои дни рождения, как делало большинство из нас, и я не могла назвать его точный возраст). А человеку передо мной было около тридцати! Скорее, даже меньше. Какой-то родственник: сын, кузен... Я мотнула головой: глупости! Все прекрасно знали, что Карл был последним представителем рода Джензбургов.
