Тайны Флоренции

— Неправда! Король должен сохранять величие в любом возрасте. Впрочем, французы так влюблены в своего монарха, что всякий раз устраивают ему настоящий триумф, словно римскому императору. Не могу я понять такого восторга парижан!

— Я слышала, будто за время правления Филиппа было одержано немало славных побед...

— Глупости! Я бы на месте этих хвастунов французов помалкивал о своих "победах" — все они весьма сомнительны... Взять, к примеру, историю с крестовым походом. Король Филипп предложил английскому государю Ричарду отправиться на борьбу с неверными. Тот, разумеется, согласился. Однако, взяв несколько городов, Филипп покинул союзника и, пока тот, как истинный рыцарь, бился во славу христианского оружия, начал плести всяческие интриги. Больше того, подговорил государя Леопольда, и когда король Ричард решил вернуться в Англию, чтобы покарать предателя, его захватили императорские войска! Филипп же, пока благороднейший из королей томился в плену, ухитрился захватить большую часть Нормандии! Разве это не отвратительно?!

— По-моему, это просто замечательно...

— Как вы можете говорить такие вещи? Филипп опозорил не только себя, но всё рыцарство, — в этом нет сомнений!

Мария предпочла не спорить с собеседником и произнесла:

— В Париже, я слышала, строится собор, по сравнению с которым наш Дуомо — не более, чем крошечная хижина...

Глаза Буондельмонте блеснули:

— Покажите лжеца, что произнёс такие слова, и я всажу ему нож в сердце! Парижский собор просто глупо сравнивать с Дуомо. Французы не умеют возводить красивые здания, поэтому решили поразить всех размерами, да ещё намалевали внутри отвратительные картины — сцены из Страшного суда. Я был там, и только святость места не позволила мне сплюнуть на пол от отвращения.

— А Королевский мост? Он тоже несравним с нашим мостом через Арно?

— Конечно!

— А что вы скажете о парижанах?

— Мерзкие душонки! Скрытные и лицемерные. За всё время я не сумел перекинутся даже словом с кем-нибудь из них, хотя в беседах друг с другом они трещали, словно сороки. И мне показалось, что это — самые грубые варвары на свете!

— Тут уж я точно возражу вам! — со смехом прервала Мария речь молодого человека. — Не знаю, каково гостеприимство французов, зато им нет равных, когда дело касается любви. Между прочим, там молодые люди пишут своим возлюбленным стихи! А от наших юношей не дождёшься даже пары строк — одни лишь уверения в вечной преданности, которые, откровенно говоря, быстро надоедают... Нет, флорентийцам есть, чему поучиться у парижан!

Молодой человек побледнел от обиды.

— Как вы можете такое говорить? — прошептал он. — Почти все мои друзья пишут чудесные поэмы о своих дамах сердца, и если никто не знает об этом, то лишь из-за их скромности.

— Может, ваши приятели просто боятся насмешек, поскольку произведения их неудачны?

— Я ещё раз повторю: поэмы эти великолепны! И сам я тоже слагаю стихи, причём довольно-таки неплохо...

— Так может, вы покажете своё искусство?

— Охотно! Только... кому я посвящу их? — спросил Буондельмонте.

— Кому угодно! Например, мне... — пожала плечами девушка. — Я не страшусь злых языков. А вот вы, должно быть, боитесь... — добавила она, заметив, что юноша с сомнением покачал головой.

— Я ничего не боюсь!

— Тогда я буду ждать, — с очаровательной улыбкой прошептала Мария и, рассмеявшись, побежала прочь из залы.

Всё поплыло перед глазами молодого человека, которому показалось, будто он теряет рассудок. Направившись к двери, юноша словно во сне услышал голос синьоры Гвальдрады:

— Надеюсь, синьор Буондельмонте, вы не откажетесь встретиться со мной завтрашним вечером...

Буондельмонте машинально ответил:

— Да, конечно...

Синьора Донати довольно усмехнулась, видя, в каком смятении молодой человек покинул дом.

— Похоже, победа останется за мной... — прошептала она и вернулась к гостям.

Праздник продолжался.

Глава 4

ФРАНЧЕСКО НАХОДИТ ПОКРОВИТЕЛЕЙ

Праздник намечался не только в доме синьоры Гвальдрады: в час, когда Буондельмонте любезничал с Марией, обитатели ювелирной мастерской готовились к возвращению Франческо.

Новость о том, что молодому человеку позволено покинуть жилище доктора, поразила всех, словно гром средь ясного неба. Впрочем, на самом деле Андричелли давно задумал отправить своего пациента домой и молчал об этом лишь из опасения, что толпа подмастерьев примется досаждать ему вопросами и мольбами поскорее отпустить Франческо на волю.

Подготовка к знаменательному событию заняла немало времени и хлопот. Больше всех суетился Фелицци. Он лично сходил в сестьеру Ольтрарно к знакомому виноделу и купил у него две дюжины бутылок прекрасного вина; словно мальчишка-лакей, мужчина избороздил вдоль и поперёк Старый рынок в поисках лучших продуктов, какие только существовали во Флоренции.

К несчастью, денег не хватило, поэтому на следующий день Стефано, вынужденный приступить к работе над очень важным заказом, решил позвать на помощь нашего давнего знакомого Марко и Сантино, одного из самых ленивых и бестолковых, а потому совершенно бесполезных подмастерьев.

Чтобы молодые люди избежали трудностей, постигших его накануне, мужчина предоставил в распоряжение Сантино кошелёк, на четверть заполненный серебряными монетами. На такие деньги можно было купить не только мясо, но и лавку мясника.

Всю дорогу Марко вздыхал и мялся, пока, наконец, не отважился прямо обратиться к спутнику:

— Давай, когда купим всё необходимое, поделим оставшиеся деньги между собой.

Сантино с лучезарной улыбкой показал ему кукиш:

— Вот тебе!

Марко покраснел и сжал кулаки, но, окинув взглядом противника, умерил ярость и процедил сквозь зубы:

— Впрочем, синьор Стефано доверил деньги тебе — поступай с ними, как пожелаешь. Но когда-нибудь я с тобой посчитаюсь.

Сантино похлопал собеседника по плечу:

— Так-то лучше! На деньги, которые останутся, мы купим Франческо подарок. Почему-то все забыли об этом...

Сантино рьяно взялся за поиски, но, к радости Джаспирини, вскоре вынужден был признать, что воображение его слишком слабо, чтобы справиться со столь сложным зданием, и решил обратиться за помощью к Фелицци.

Как видят читатели, страсти в мастерской накалялись всё больше.

Тем не менее, в день возращения Франческо подмастерья предпочли забыть о взаимных обидах и, едва наступило утро, выстроились под окнами комнаты, где жил молодой человек. Сопровождалось их появление таким шумом, что из некоторых домов стали выглядывать любопытные горожане, предположившие, будто начинается драка.

Вскоре на пороге появился Франческо. Юноша широко улыбался, хотя видно было, что каждый шаг даётся ему с трудом. Подмастерья издали радостный возглас и, обступив друга, принялись осторожно похлопывать его по плечам и пожимать руки. Чья-то неловкая ладонь коснулась места недавней раны, но Франческо сдержал крик боли и продолжил отвечать на приветствия.

Когда первый восторг прошёл, Франческо с недоумением и тревогой посмотрел вокруг. Сантино догадался, о чём он думает, и пояснил:

— Синьор Стефано остался в мастерской. Он сказал, что нужно завершить ещё пару-тройку дел — праздник должен запомниться всем надолго!

Франческо вновь повеселел, и шумная ватага направилась к мастерской. Подмастерья спешили поделиться с молодым человеком всем, случившимся за последний месяц, позабыв, что юноша уже слышал эти новости из уст самих же рассказчиков.

За разговором время пролетело незаметно. Показались двери мастерской. На пороге стоял Стефано Фелицци, облачённый в дорогой костюм. Волосы его были собраны в причёску, словно у самых модных флорентийских щёголей. Вид ювелира был величественным — не хватало только мантии и короны, чтобы принять его за короля.

— Я всегда подозревал, что на самом деле синьор Стефано очень знатен, — шепнул Сантино на ухо Франческо. Тот усмехнулся в ответ.

Фелицци пошёл навстречу любимому ученику и горячо пожал ему руку. Затем не удержался и обнял молодого человека. Глаза ювелира предательски заблестели.

Чтобы скрыть смущение, Стефано нарочито громко предложил всем пройти внутрь.

Дом изменился до неузнаваемости. Комната, в которой работали подмастерья, оказалась чисто убранной. Посреди неё воздвигся длинный стол, накрытый — о чудо! — белоснежной скатертью.

Подмастерья принесли несколько скамеек. Один из них по поручению Стефано отправился за вином, припрятанным в надёжном месте. Молодые люди, обладавшие самым острым нюхом, учуяли аромат жареного мяса — и их благодарные взоры обратились на виновника торжества.

Внимание, которого удостоился Франческо, не могло оставить равнодушным Марко. Заметив, что Фелицци отвёл молодого человека в сторону и принялся что-то ему говорить, Джаспирини выступил на середину комнаты и воскликнул:

— А я купил себе перстень!

Все загалдели.

— Ух, ты!

— Здорово!

— Покажи, Марко!

Юноша извлёк из кармана красивый перстень с небольшим сапфиром, чем вызвал вздох удивления — никто из молодых людей не мог позволить себе подобную роскошь. Петруччо, самый высокорослый и широкоплечий среди подмастерьев, сказал:

— А ну-ка! — и, ловко выхватив перстень из пальцев Джаспирини, принялся внимательно его рассматривать.

Губы юноши презрительно скривились:

— Подделка!

— О чём ты говоришь?! — возмутился Марко.

— Самая обыкновенная, на редкость грубая подделка!

— Цветное стекло, — подтвердил Сантино.

— Неправда! Я купил перстень у синьора Альбертацци. Вы же не станете утверждать, будто он торгует поддельными вещами...

— Ха! Я недавно был в его лавке и узнал немало способов, как можно обманывать покупателей. Ты ведь понимаешь, Марко, что так должен поступать любой уважающий себя торговец? Иначе он никогда не разбогатеет!

— К тому же, это очень благородно, — поддакнул Петруччо. — Например, какая-нибудь девушка-служанка желает купить украшений. Только вот денег у неё — всего-то несколько серебряных монет. Тогда красотка идёт к синьору Альбертацци, а уж в его-то лавчонке дешёвых вещей — словно блох у собаки. Обезумев от счастья, она хватает всё, что попадётся под руку. И если даже ты, Марко, не сумел отличить подделку от настоящего перстня... Куда уж девчонке догадаться, что ювелир — тот ещё хитрец?..

— Не верите — ваше дело! Вы просто завидуете мне!

В это время к молодым людям подошёл ювелир, который до тех пор стоял в углу и негромко посмеивался.

— Быть может, я смогу разрешить ваш спор? — произнёс он.

Петруччо тотчас отдал перстень Фелицци.

— Камень настоящий, — вынес приговор Стефано. — Тебе, Петруччо, должно быть стыдно: ювелир обязан с закрытыми глазами определять подлинность камня. Ещё одна такая ошибка — и я отправлю тебя назад к матери.

Петруччо упал на колени и заголосил:

— Не губите, синьор Стефано! Если мать узнает, что вы прогнали меня, я погибну! Пощадите...

Фелицци расхохотался и, отдав перстень Марко, — тот поспешно спрятал своё сокровище, — вернулся к Франческо.

В это время принесли вино. Через минуту в комнате появился усатый толстяк, в котором юноша с удивлением узнал повара семейства Буондельмонти, слывшего лучшим знатоком своего дела.

Повар пробасил, что блюда готовы.

Сантино взялся подносить пирующим еду, а Петруччо — изображать виночерпия, наливая себе при этом на полпальца больше, чем всем остальным. За стол усадили даже повара, несмотря на его слабые протесты. И вскоре тот, захмелев, принялся громовым голосом расхваливать свои творения — да так размахивал тяжёлым кулаком, что самый отважный человек подумал бы тысячу раз, стоит ли возражать, или лучше во всём согласиться со словами сотрапезника.

Вскоре от двух дюжин бутылок осталось двадцать, затем — пятнадцать, десять...

Очнулся Франческо от яркого света, бившего ему прямо в глаза. На скамьях вповалку лежали подмастерья; посреди стола развалился повар семейства Буондельмонти и храпел во весь рот; в углу свернулся калачиком Марко, который сжимал в руках свой драгоценный перстень. Дверь дома была распахнута настежь.

Собрав все силы, Франческо поднялся со скамьи и покачиваясь побрёл в комнату Фелицци. Ювелир спал сном праведника. На полу лежал ключ, выпавший из его кармана.

Молодой человек не стал будить Стефано. Взяв ключ, он вернулся в залу — и в изумлении замер: у порога стоял, нагло ухмыляясь, мальчишка лет двенадцати, одетый в невообразимые лохмотья.

— Неплохо вы повеселились прошлым вечером, как я погляжу... — ухмыльнулся нежданный гость.

Юноша прижал руку ко лбу, собираясь с мыслями, и спросил первое, что пришло в его раскалывающуюся от боли голову:

— А тебе какое дело?

— Мне-то всё равно... — с коротким смешком ответил мальчик. — А вот жители сестьеры не могли уснуть до полуночи...

— Как ты сюда попал? — борясь с подступившей к горлу тошнотой, выдавил Франческо.

Собеседник его махнул грязной ладонью:

— Да так... Проходил мимо. Смотрю — дверь открыта, словно хозяева в гости приглашают...

— Разве в этом есть что-нибудь странное? Кажется, сегодня нет никакого праздника, и все лавки и мастерские работают с самого утра.

— О, не будьте так уверены в своих словах! — хитро сощурился мальчуган. — Ночью в этих местах побывал Сальванелли со своей шайкой.

Едва Франческо услышал имя наёмного убийцы, в голове его прояснилось.

— Что здесь искал Сальванелли? — прохрипел он.

— Не знаю... Хотя догадаться можно: утром на соседней улице нашли парочку трупов — я сам их видел.

— Нам-то чего бояться? — с напускным безразличием пожал плечами юноша.

— Храбритесь? Дело ваше... Скажу только, что все горожане в округе сейчас заперлись в домах и трясутся от ужаса, едва услышат чьи-нибудь шаги. Похоже, они не думают, будто опасность миновала.

Мальчик развернулся, намереваясь уйти. Франческо окликнул его и, порывшись в карманах, протянул серебряную монету.

— Держи, — смущённо улыбнулся юноша. — Не знаю, так ли серьёзна опасность, как ты только что расписал, но всё равно — спасибо за предупреждение.

Мальчик благодарно посмотрел на Франческо. Никогда прежде никто с ним так не разговаривал, а если какой-нибудь богач и доставал из кошелька деньги, то презрительно швырял их на землю.

Проводив необычного гостя, Франческо запер дверь и принялся будить товарищей. Все они вскакивали, словно ужаленные, едва слышали волшебное имя "Сальванелли". Лишь Марко пробурчал что-то нечленораздельное и вновь погрузился в сон.

— Марко! — завопил ему в самое ухо Сантино. — Очнись! Ты разве не понял? Рядом с домом рыщет Сальванелли!

— Плевать... — не открывая глаз, ответил Джаспирини. — Отстань — я спать хочу.

"Ого! — подумал Сантино. — Откуда у нашего Марко взялось столько отваги? Любопытно, очень любопытно..."

Тем временем Петруччо, видя, что Джаспирини уснул, попытался осторожно вытащить у него из рук перстень. Однако едва он коснулся ладони Марко, тот с яростным воплем вскочил на ноги. Завязалась потасовка.