Тайны Флоренции

— Что с вами? — пробормотал консул.

— Я в ярости! Вы впутали меня в свои грязные дела!

— Ошибаетесь. Это интриги вашего господина, а не мои.

— Я не хочу больше знать ни вас, ни синьора Иоанна, ни кого другого! Просто мечтаю никогда больше не ступать по этой земле, где пятеро человек нападают на одного и кромсают кинжалом мёртвое тело!

— Поступайте, как посчитаете нужным, — пожал плечами Альбицци.

— Так я и сделаю. И ещё... Заберите ваш чёртов приказ — он жжёт мне кожу! — Ферранте запустил руку под полу плаща, однако пальцы его схватили лишь пустоту. — Что такое? Куда делась эта проклятая бумажка?..

Синьор Лука взволнованно посмотрел на компаньона:

— Бог мой, неужели вы потеряли приказ?

— Похоже, так и есть.

— Господи! Вы хоть понимаете, что натворили? — Голос Альбицци дрогнул. — Если приказ попадёт кому-нибудь в руки...

— Ах, мне-то что за дело до ваших трудностей?! — оборвал консула молодой человек. — Я выполнил задание и могу хоть сейчас возвращаться домой. А вы наслаждайтесь войной между горожанами, которых мы с вами так ловко рассорили друг с другом.

Консул бросил на молодого человека взгляд, полный ненависти:

— Вы зря смеётесь, мой юный компаньон. Подумайте сами. Приказ, написанный мной, на деле не имеет никакой силы. Подписать его мог лишь подеста. Поэтому человек, который найдёт бумагу и отдаст синьору Герардо, уничтожит меня. Изгнание — вот лучшее, на что я смею надеяться... — Увидев улыбку на губах собеседника, он заскрежетал зубами. — Но что случится, если приказ всё же попадёт к Сальванелли? Лишь бог знает, что на уме у этого негодяя. И если вдруг он возненавидит вас...

Альбицци развёл руками.

— Зачем же вы, — недоверчиво усмехнулся молодой человек, — состряпали приказ, если можете поплатиться жизнью за такой поступок?

— Лишь так я покончил бы с Буондельмонте!

— А вместо этого подписали себе приговор.

— Э, нет! — с кривой ухмылкой возразил консул. — Если Сальванелли и оказался бы в руках правосудия, он никогда не проговорился бы о приказе.

— Почему?

— Тогда я сам оказался бы арестован, а этому негодяю нужна моя помощь... — Синьор Лука нервно рассмеялся. — Впрочем, и мне пришлось бы поспешить, чтобы спасти мерзавца — вдруг он, разуверившись во мне, отдал бы бумагу Орланди?

— Славно придумано! — восхитился молодой человек. — Жаль только, сам Господь вмешался в ваши планы и решил покарать за все злодеяния.

— Повторю ещё разок, — промурлыкал консул. — Сальванелли может найти приказ. Скажу больше. Скорее всего, так и случится.

— Значит, мне нужно побыстрее уехать в Рим?

— Нет. Постарайтесь отыскать приказ раньше Сальванелли.

Молодой человек в задумчивости почесал подбородок:

— Чёрт возьми, до чего же хочется домой! В Риме я не побоюсь встречи с десятью такими, как этот тупоумный лысый бандит. Нет, не желаю я спасать вашу шкуру... — Глаза его сверкнули. — Но, пожалуй, и сейчас помогу вам, дорогой компаньон. В последний раз.

— Вы правильно поступаете, — кивнул консул.

Джансимоне брёл по улице, в задумчивости опустив голову, когда кто-то окликнул его. Обернувшись, молодой человек увидел слугу в кафтане цветов семейства Нерли.

— Ты не узнал меня? — насмешливо спросил тот. — Прошёл мимо, словно я — какое-нибудь дерево, а не давний твой приятель!

Феррате вздрогнул, сощурился, а затем радостно рассмеялся:

— Джаннино!

— Джансимоне!

И молодые люди, бросившись навстречу друг другу, обменялись крепким рукопожатием.

Часть 3

РАСПЛАТА

Глава 1

ДРУЖЕСКАЯ БЕСЕДА

Некоторое время Джансимоне с улыбкой разглядывал возникшего словно из-под земли приятеля. Мы же, пока он приходит в себя после радостной встречи, расскажем немного о Джаннино, который только сейчас появился на страницах нашей книги.

Джаннино был лет на пять старше Ферранте и некогда тоже служил синьору Колонна. Больше того, считался любимцем своего господина.

Видимо, именно эта чрезмерная любовь покровителя и вера его в способности столь драгоценного слуги чуть не сыграла с молодым человеком злую шутку. Колонна, похоже, всерьёз стал считать Джаннино неуязвимым и неуловимым и с каждым разом давал ему всё более опасные задания, из которых тот едва выбирался живым. Спасение пришло внезапно: на службу к синьору Иоанну поступил Джансимоне — и внимание честолюбивого римлянина разделилось пополам.

Джаннино было поручено посвятить новичка во все тонкости искусства решать любые трудности с помощью кинжала, и вскоре между молодыми людьми завязалась дружба, лишь крепчавшая с каждым днём и с каждым новым поручением господина.

— Если продолжите верно служить мне, — говорил Колонна, — если останетесь сильными и отважными, когда-нибудь я смогу повелевать всей Италией — и вы вместе со мной!

Однако три года назад синьор Иоанн пожелал расправиться с давним врагом — кардиналом Орсини. Прелат тогда путешествовал по Италии, щедро раздавая благословения простолюдинам, бенефиции и золото — друзьям, и не скупясь на обещания возможным союзникам.

С тех пор от Джаннино не было вестей, Орсини здравствовал и поныне, досаждая синьору Колонна, поэтому все решили, что молодого человека нет в живых. Джансимоне долго ходил сам не свой, и даже синьор Иоанн временами делал вид, будто смахивает набежавшую невольно слезу...

Полагаю, теперь читателям понятно, отчего Джансимоне так обрадовался встрече со своим "погибшим" другом и по какой причине столь внимательно рассматривал его.

Приятель Ферранте и впрямь сильно изменился. На щеках его чернела короткая борода, лицо было загорелым, словно у мавра, а лоб изрезали отнюдь не юношеские морщины. Ко всему прочему, Джансимоне почудилось, будто Джаннино стал выше на целую голову и вдвое шире в плечах. А ведь когда-то он прекрасно изображал изнеженного юнца-аристократа, не державшего в руках ничего тяжелее деревянного меча!

— Любуешься? — усмехнулся Джаннино, который без труда прочёл мысли Ферранте. — Я несказанно признателен монсеньору Орсини — благодаря его заботе меня теперь можно продать кому-нибудь под видом раба из Аравии...

— Постой! — перебил его Джансимоне. — Рядом есть славный кабачок. Давай-ка поговорим там, в обществе винных бутылок, а не посреди улицы.

— Едва ли моего жалования слуги синьора Сальвато хватит, чтобы устроить богатое пиршество.

— Я заплачу! — воскликнул Джансимоне. Затем пробормотал: — Слуга синьора Нерли. Надо же... Постой, это ведь тебя я видел у собора Дуомо за несколько дней до свадьбы Буондельмонте и Катарины?

— Кого же ещё? — ухмыльнулся Джаннино. — Ох, и выпучил ты глаза, когда меня заметил!

— Ещё бы!.. Впрочем, идём поскорее в кабачок — там ты всё расскажешь.

Джаннино покосился на друга и произнёс, сдерживая улыбку:

— Да ты, вижу, многому научился. Стал осторожен. Про себя ничего не рассказываешь, только у меня всё выпытываешь.

— Конечно! — рассмеялся Феррате. — Ты ведь сам говорил: "Одна из самых важных вещей в нашем деле — умение вызвать человека на откровенность".

Спустя пару минут молодые люди уже сидели в кабачке, где хозяйничал мужчина средних лет, чей вид наводил на мысль, что не всегда владелец заведения вёл жизнь честного горожанина.

Дожидаясь, когда принесут вино и жареное мясо, Джаннино поведал о своей неудачной попытке убить кардинала Орсини.

— Это не прелат, а настоящий бандит! — не скрывая восхищения, говорил молодой человек. — Представь только, в свите его — одни головорезы, каждый из которых носит под сутаной кольчугу! Да и сам кардинал не снимает её даже ночью.

Замысел Джаннино был раскрыт, и Орсини, помучив немного незадачливого убийцу, отправил его на попечение венецианскому дожу, а тот, в свою очередь, продал на одну из галер, принадлежавших рыцарям-храмовникам. Через два года на судне разгорелось восстание. Джаннино очутился на свободе, но прошло немало месяцев, прежде чем он, постигнув тайны многих профессий — от грузчика до лесного разбойника, — вернулся на родину.

Иоанн Колонна при виде любимца страшно обрадовался... и приказал отправляться во Флоренцию.

Закончив рассказ, Джаннино обратился к приятелю:

— Теперь моя очередь задавать вопросы. Объясни-ка, зачем ты напялил на себя лохмотья? Решил притвориться нищим? Дешёвый ход...

— Нет, конечно, — покраснел Ферранте.

— Тогда отчего ты так выглядишь?

— Подрался с учеником одного ювелира. Этот мальчишка вечно мешался у меня под ногами.

Джаннино удивлённо присвистнул:

— Подрался?! Да ты, оказывается, стал забиякой! Зря — ненужных драк следует избегать, чтобы не привлекать лишнего внимания.

— Я и сам знаю это, — поморщился Джансимоне. — Никогда не размахиваю кулаками без серьёзной причины. Но мальчишка действительно вывел меня из себя. — Понизив голос, он произнёс: — Если бы не этот наглец, я давно вернулся бы в Рим...

— ...получил заслуженную награду...

— ...купил домик у моря...

— ...и зажил бы спокойной жизнью, — со смехом закончил Джаннино. — Чёрт возьми, твои мечты и мои совпадают до мелочей! После галер я стал ценить домашний уют. Право, давно пришло время уйти на покой. Двадцать семь — почти старость в нашем деле!

— Да уж, — вздохнул Феррате. — Если вспомнить, сколько всего ты перенёс за годы службы...

— Удивительно, что я прожил так долго? — усмехнулся молодой человек.

— Да. Это настоящая милость Господа...

Некоторое время друзья молча пили вино, затем Джансимоне спросил:

— Как ты стал слугой Сальвато Нерли?

— О, это было несложно сделать! Наш покровитель сообщил, будто вы с консулом Альбицци сговорились... — Джаннино подождал, пока мимо пройдут двое подозрительных мужчин, — ...сговорились убить синьора Буондельмонте, и попросил помочь, не показываясь, однако, никому на глаза. Незачем было знать синьору Луке, что у тебя есть сообщник.

Ферранте придвинулся поближе, чтобы не упустить ни слова из рассказа приятеля. Тот чуть слышно продолжал:

— Когда я приехал во Флоренцию, то потратил несколько дней, шлясь по тавернам и кабачкам. Вскоре мне стало ясно, что злейший враг Буондельмонте — Скьятта дельи Уберти, а его, в свою очередь, люто ненавидит Сальвато Нерли. Только вот, во-первых, силёнок у Нерли маловато, чтобы напасть на такого могучего противника, а во-вторых, кровопролития не желает Буондельмонте. Ты ведь заметил, что враги Уберти только трепали языками? Хвастали, как пустят кровь Скьятте, но сами даже за кинжал ни разу не схватились?

— Да, ты прав...

— Сальвато, сознавая собственное бессилие, злился всё больше, и понемногу ненависть его обратилась на Буондельмонте: "Кто сдерживает ярость молодёжи? Кто не даёт зазвенеть клинкам? Только он один!"

— И ты решил встретиться с Нерли?

— Да. Передал ему деньги нашего покровителя и наобещал золотые горы, если Буондельмонте умрёт. Нерли обрадовался, что сможет избавиться от "приятеля", да ещё и неплохо заработать на предательстве.

— Чёртов негодяй!

— Отказ Буондельмонте жениться на Катарине пришёлся весьма кстати. Выждав несколько дней, Сальвато явился к Ламбертуччо и предложил свою помощь.

— И Ламбертуччо согласился? Я думал, он — человек чести...

— Амидеи долго колебался, — усмехнулся Джаннино. — Продолжалось это, пока к нему не пожаловал я — с десятью тысячами лир в кармане и с заверениями нашего покровителя в вечной дружбе на устах. Тут уж Ламбертуччо позабыл об угрызениях совести — сразу смекнул, какую выгоду сулит союз с синьором Иоанном. Болван! Неужели поверил, что глава семейства Колонна свяжется с каким-то аристократишкой?.. А чем всё закончилось, ты знаешь. Буондельмонте мёртв — и мы можем возвращаться домой.

— Да, — пробормотал Феррате, — Буондельмонте погиб, и груз этот ещё долго будет меня тяготить.

— Вот так дела! — изумился Джаннино. — Почему?

— Понимаешь... Никогда раньше я не встречал человека благороднее и великодушнее... Наверное, предложи мне Буондельмонте место своего слуги, я без раздумий покинул бы нашего покровителя.

Джаннино вытаращил глаза:

— Ты ведь всегда считал синьора Иоанна величайшим человеком Италии!

— Теперь так не думаю.

— Боюсь представить, что случилось бы, узнай он о твоих словах... Впрочем, хватит печалиться! Прошлого не воротишь — Буондельмонте не воскресить запоздалым раскаянием. Пора возвращаться в Рим. Меня, по правде сказать, утомил этот город. Жизнь здесь иная, да и люди какие-то странные — нигде таких не встречал.

— Я не уеду из Флоренции, — покачал головой Ферранте. — Осталось ещё одно дельце...

— А нельзя просто плюнуть на него? У меня недоброе предчувствие. Если мы задержимся ещё немного, то, наверное, никогда уже не выберемся отсюда.

Джансимоне развёл руками:

— Нет, это дело я должен закончить в любом случае. Надеюсь, тогда память обо мне надолго сохранится в сердцах флорентийцев.

— Ладно, поступай, как знаешь. Только сперва расскажи обо всём — вдруг пригодится моя помощь?

— Объясню, но не здесь и не сейчас. Мы слишком заболтались, и половина кабачка, должно быть, знает все наши секреты. Скажу только, что Альбицци написал приказ и попросил передать его Сальванелли. Бумага исчезла по моей вине, и я хочу исправить свою оплошность.

— Ты возьмёшься помогать консулу?

— Нет, — хитро сверкнул глазами Джансимоне.

— Ах, вот в чём дело...

Молодые люди переглянулись и обменялись понимающими улыбками.

— У тебя нет догадок, куда делась бумага?

— Нет. Ничего не приходит в голову, — пожаловался Ферранте.

— Ну и болван же ты! — расхохотался Джаннино.

— Почему?

— Подумай сам. Памятью Господь тебя наделил отменной — значит, забыть приказ ты не мог, как и потерять где-нибудь. Значит, случилось некое событие, из-за которого ты на несколько минут позабыл обо всём на свете.

— Ну конечно! — хлопнул себя по лбу Ферранте. — Я выронил приказ, когда дрался с мальчишкой-ювелиром. Вот тупица!

— А я о чём? Настоящий болван!

Терпеливо дождавшись, пока приятель назовёт себя всеми бранными словами, какие только были известны в те времена, Джаннино спросил:

— И что теперь ты собираешься делать?

— Пока не знаю. Наверное, схожу в мастерскую и попробую договориться с мальчишкой. Деньги у меня остались... Только бы он не вздумал строить из себя гордеца!

— Да, надеюсь, жадность и на сей раз окажется сильнее гордости. Довольно мы пролили крови — пришло время остановиться...

Молодые люди расплатились за выпивку и покинули кабачок. При этом друзья даже не взглянули на мужчину, который сидел за соседним столом и, пряча лицо под капюшоном, жадно ловил каждое слово, произнесённое ими.

Выждав с минуту, мужчина тоже вышел на улицу и быстро зашагал к дому синьора Луки. При этом он снял капюшон, не считая нужным и дальше скрывать свою личность.

Соглядатаем оказался Пьетро, верный слуга консула Альбицци.

Глава 2

НАЧАЛО ВОЙНЫ