Тайны Флоренции

С этими угрожающими словами синьор Чезаре покинул комнату дочери и взялся придумывать план, как избавиться от назойливого поклонника. К вечеру многотрудное дело было завершено, и мужчина, необычайно довольный собственной изобретательностью, поспешил к одному из соседей.

Человек этот приехал во Флоренцию совсем недавно и вскоре прослыл сумасшедшим, виной чему послужил не только его необычный вид (мужчина был похож на морского разбойника, а не на добропорядочного горожанина), но и страстная любовь к собакам.

Впрочем, через некоторое время выяснилось, что "любовь" эта выражается весьма странным образом. Животные спокойно разгуливали, где им было угодно, могли скалить зубы и рычать на жену Пирата (так прозвали мужчину), оставаясь совершенно безнаказанными. Но едва хозяин их просыпался в игривом настроении, окрестности оглашал страшный визг. Пират развлекался вовсю: хлестал питомцев по мордам и спинам, или придумывал иную, более изощрённую забаву. Собаки лишь извивались, робко пытаясь увернуться от ударов; они запомнили, что лучше вытерпеть побои, чем вызвать гнев господина.

Весь последний год Пират посвятил воспитанию двух псов неопределённой породы и масти, весьма схожих с ним по характеру. Животные были свирепы, словно дикие звери, а ежедневные тренировки и вовсе превратили их в сущих дьяволов. Слуги, которых с каждым днём становилось всё меньше — лучше уж помереть с голоду, нежели от клыков, — боялись высунуть нос из комнаты. Лишь когда один из псов чуть не откусил пальцы супруге Пирата (бедная женщина давно бы сбежала из дома, где приходилось терпеть такие мучении, но боялась мести), мужчина понял, что немного перестарался.

Вернувшись из Сиены, синьор Чезаре, который не догадывался о репутации соседа, оказал ему небольшую услугу. Пират тотчас объявил мужчину лучшим своим другом и стал всячески донимать.

К нему-то и решил обратиться за помощью синьор Антоньоли...

Первое время после встречи с Симонеттой Ферранте — это он был незнакомцем, которого заметил синьор Чезаре, — вёл себя в высшей степени осмотрительно. Но вскоре осторожность покинула молодого человека — и вся улица заговорила о подозрительном бродяге, который, несомненно, замыслил недоброе. При этом каждый полагал, будто именно ему грозит опасность, и лишь Антоньоли родительское чутьё подсказало, что на самом деле нужно Джансимоне.

Впрочем, так не могло продолжаться вечно.

Явившись поутру к дому Симонетты, Ферранте вдруг почувствовал неладное: улицы пустынны, в воздухе висит странная тишина, дома мрачно темнеют на фоне затянутого тучами неба...

"Совсем выжил из ума, — подумал Джансимоне. — Ходишь, словно цепной пёс, под окнами комнаты, где живёт девчонка, которая тебе приглянулась. А ведь что в ней такого? Милое личико? В Риме тысячи красавиц — вернёшься домой и вмиг забудешь о своей "любви"... Пришло время выбросить дурь из головы. Займись лучше делом..."

Приняв это мудрое решение, Джансимоне поспешил прочь.

Свернув за угол, он столкнулся с каким-то человеком.

— Чёрт возьми, синьор! — воскликнул тот, стараясь придать по-юношески чистому голосу грозные нотки. — Смотрите по сторонам! Кроме вас, по улицам и другие люди ходят.

На миг Ферранте опешил — мальчишкой, отчитавшим его столь сурово, оказался Франческо, — но уже в следующую секунду принял вызывающую позу и тихо произнёс:

— Это вы ведите себя осторожнее, иначе один из нас — а я точно знаю, кто именно, — пожалеет о своей дерзости.

Наградив врага взглядом, полным насмешки и презрения, Ферранте продолжил свой путь.

Франческо, впрочем, быстро позабыл о неприятной встрече — стоило лишь очутиться под окнами Симонетты. На этот раз юношу никто не ждал, как бывало раньше, но разве столь крошечное препятствие могло остановить молодого человека, если он испытал бы неизъяснимый восторг, просто увидев в окне силуэт девушки или услышав её голос?

Вдруг раздался яростный лай, и на улицу выскочил пёс такого свирепого вида, что Франческо невольно попятился. Глаза животного заволокла кровавая пелена, с клыков капала слюна, а в груди что-то булькало и клокотало. Оказавшись в нескольких шагах, зверь прыгнул, но, по счастью, промахнулся и лишь разорвал край плаща.

Увидев, что на помощь псу спешит его не менее отвратительный собрат, молодой человек выхватил кинжал и ткнул животное в бок. Зверь взвизгнул и покатился по земле.

Тотчас на улицу выскочил Пират. Волосы его были всклокочены, взор безумен, в руках зловеще поблескивал длинный меч.

— Чёртов негодяй! — проревел мужчина. — Сейчас я раскрою тебе череп!

Франческо выставил вперёд руку с кинжалом и приготовился подороже продать свою жизнь. Однако Пират внезапно обрушил свой гнев на второго пса — тот стоял в паре саженей от юноши и скалил зубы.

— Прочь, трусливая тварь! Убирайся!

Подгоняемое пинками животное бросилось в дом.

— Похоже, этого пса вы не считаете своим любимцем, — усмехнулся Франческо.

Пират ничего не ответил. По губам его скользнула дьявольская улыбка. Молодой человек обернулся и увидел, что из-за поворота появились трое стражников.

— Струсил, щенок? — прошипел мужчина. — Поджал хвост? Сейчас ты за всё заплатишь!

Патруль подошёл к месту недавнего сражения.

— Что случилось? — спросил самый толстый из стражников — судя по всему, командир. — Чья это кровь?

При столь глубокомысленном вопросе Франческо невольно прыснул в кулак. Глаза Пирата наполнились слезами.

— Это кровь моей собаки! — завопил мужчина. — Я требую, чтобы этот презренный негодяй, — он указал острием меча на юношу, — понёс заслуженное наказание. Пусть он заплатит штраф за убитого пса...

— Пёс ещё жив, — заметил стражник.

— О, минуты его сочтены! Накажите убийцу — или я сам возьмусь за оружие.

— Что ж, тогда я требую, чтобы вы купили мне новый плащ — этот испорчен, — пожал плечами Франческо.

— Чёрта с два! — рявкнул Пират.

— Постойте, — произнёс стражник. — Выходит, вы убили собаку, поскольку она порвала вам плащ? Зря. Нужно было поговорить с её хозяином — животное ведь ни в чём не виновато.

— Я убил собаку, потому что она едва не вцепилась мне в глотку, — с раздражением ответил Франческо. — И полагаю, что сам хозяин и натравил на меня эту зверюгу...

— Подождите! — затряс руками стражник. — Это же серьёзное обвинение! Чтобы доказать вашу правоту, придётся найти свидетелей, допросить их... Хотите, я дам мудрый совет? Заплатите за убитую собаку — и возвращайтесь домой.

— При всём желании я не смогу так поступить — у меня нет с собой денег.

— Ах, вот в чём дело! Теперь всё стало ясно: вы просто желаете переложить вину на чужие плечи. Наговариваете на честного горожанина... В таком случае, — возвысив голос, обратился стражник к своим товарищам, — арестуйте этого молодого человека!

Франческо потрясённо посмотрел на него:

— За что вы хотите взять меня под стражу? Разве пустой кошелёк — такое уж страшное преступление?

— Вы обвиняетесь в клевете!

— Тогда, — хмыкнул юноша, — все флорентийцы должны сейчас сидеть в тюрьме. Чтобы отыскать сотню-другую клеветников, просто сходите на Старый рынок.

— Ваше веселье неуместно, — сверкнул глазами стражник.

— Почему бы и не посмеяться? У меня ведь есть все причины для гордости: никогда ещё ни одного флорентийца не арестовывали по столь смехотворному обвинению... Идёмте же в тюрьму!

И Франческо, продолжая усмехаться, зашагал впереди стражников, которые едва за ним поспевали.

В это время на улицу выбежал синьор Чезаре. Увидев его, командир остановился и прошептал:

— Что, справились мы с поручением? Вы довольны?

— Не совсем.

— Почему? — разинул рот стражник.

— Вы взяли под стражу другого человека.

Толстяк крякнул и почесал жирный подбородок:

— Вот так новости... Что же теперь делать? Нельзя так просто отпустить его — все станут насмехаться над правосудием...

— Но ведь юноша невиновен! — воскликнул Антоньоли.

— А вы почём знаете? — заупрямился стражник. — Один лишь судья может сказать это. Мальчишка сначала убил собаку, а после стал наговаривать на её хозяина! Что за мерзость! — И с видом профессора, который читает лекцию студентам, он добавил: — Ещё во времена великого Рима за клевету карали куда безжалостнее, чем за любые другие преступления.

Стражник повернулся спиной к синьору Чезаре.

— Постойте! — закричал тот. — Вы провалили поручение, за которое я заплатил уйму денег. Возвращайте их назад!

— Неправда! — обиженно пробасил стражник. Лицо его стало пунцовым. — Вы просили арестовать юношу, что каждый день приходит под окна вашего дома, — и мы взяли его под стражу. А если ошиблись — так нужно было лучше описывать, как выглядит мальчишка!

И не успел синьор Чезаре даже рта раскрыть, как толстяк скрылся за поворотом.

На глаза Антоньоли попался Пират. Мужчина сидел над своим верным псом, который, к слову, вовсе не походил на умирающего: изо все сил стучал хвостом по земле и преданно глядел на хозяина.

— Почему вы не сказали этим глупцам, что они ошиблись? — накинулся синьор Чезаре на сообщника.

Тот вздохнул:

— Чёртов мальчишка убил моего любимца, а вы хотите, чтобы я защищал его? Пусть негодяй славит Господа — я бы отрубил ему голову, не появись патруль.

Синьор Чезаре печально опустил плечи, пробормотал:

— Да, интриган из меня никчёмный... — и поплёлся в дом.

Пусть командиру стражников и удалось спасти деньги, полученные от Антоньоли, он вовсе не был счастлив. Кошелёк с серебром жёг его, словно раскалённое железо, а взгляды, которыми награждали патруль прохожие, казались насмешливыми и полными презрения, хотя на самом деле в них читалось лишь нескрываемое удивление: оказывается, служители закона умеют не только напиваться до беспамятства и набивать брюхо едой, но и ловить преступников!

— Давайте-ка свернём куда-нибудь, — пробурчал мужчина.

Спутники его с радостью выполнили этот приказ и очутились в узком, грязном переулке. Там было тихо и безлюдно, в сыром воздухе витали отвратительные запахи.

Внезапно стражники остановились — кто-то окликнул их.

— Синьор Буондельмонте... — Губы командира расплылись в улыбке.

— Куда ты так торопишься, Лучано? — спросил молодой человек. — Я бежал за вами минут десять, пока смог наконец догнать!

— Да вот... — замялся стражник. — Поймали опасного бандита и ведём его в тюрьму...

— "Бандита"?! — расхохотался Буондельмонте. — Ты шутишь! Я знаю вашего "преступника"! Что же он мог натворить?

Толстяк начал заикаться:

— К-как? В-вы з-знаете э-этого юн-н-н-ошу?

— Да это один из моих друзей. В чём он провинился? Может, вы ошиблись?

— Честно говоря, — вмешался в разговор самый молодой из стражников, — мы сами сомневаемся, правильно поступили или нет, поэтому идём к подесте, чтобы тот во всём разобрался.

Буондельмонте с сомнением пожал плечами:

— Думаете, синьор Герардо станет отвлекаться на пустяковые дела? Его больше занимают убийства знатных горожан, кровавые злодеяния...

— В чём-то вы правы, конечно, — немного осмелел Лучано, — но мы всё же отведём мальчишку к синьору Герардо.

— В тюрьме сидят десятки человек, которые ждут по несколько месяцев, когда о них вспомнят. Хотите, чтобы и моего друга постигла такая же участь?

— Что поделать? — с притворным сожалением вздохнул толстяк. — Он сам виноват: вёл себя слишком дерзко.

В кармане у Буондельмонте зазвенели монеты. Стражники насторожились.

— Знаешь, Лучано, — улыбнулся молодой человек, — у меня появилась неплохая мысль. К чему вам тащиться в епископство, стаптывая и без того дырявые башмаки? Лучше сходите в какой-нибудь уютный кабачок и выпейте за моё здоровье.

Он показал стражнику туго набитый кошелёк.

— Я не знаю...

— Выпей за моё здоровье... и вспомни, кому обязан нынешней своей должностью. Что лучше: быть стражником или терпеть побои пьяницы хозяина?

— Ох, прошу вас! Не напоминайте мне об этом...

Лучано поспешно согнулся пополам и принял деньги из рук Буондельмонте.

Молодые люди медленно шли по городу. Франческо украдкой поглядывал на лицо спутника и поражался переменам, случившимся с ним: щёки впали и побледнели, лоб покрыли мелкие морщины, глаза покраснели. Похоже, в последнее время Буондельмонте редко удавалось заснуть.

— Скажите, — сам собой сорвался с губ Франческо вопрос, — вы не боитесь, что вас убьют Амидеи и его сумасшедшие приятели?

Буондельмонте грустно улыбнулся:

— Сейчас — нет. Я ведь и впрямь заслуживаю, чтобы мне отомстили...

Глава 10

ВИНО

В конце февраля синьора Гвальдрада намекнула Буондельмонте, что, раз уж страсти в городе поутихли, настало время сыграть свадьбу. Молодой человек не сумел отыскать достойных возражений, хотя и не верил, что Амидеи забыл о своём унижении и перестал вынашивать мстительные замыслы.

Как-то раз будущие родичи даже чуть не рассорились: женщина требовала, чтобы свадьба отличалась необычайной пышностью, юноша решительно против этого возражал.

— Проведём церемонию в Дуомо или, на худой конец, в одной из церквей сестьеры Ольтрарно, — говорила синьора Донати. — Пусть свадебный кортеж проследует по всему городу под восторженные крики толпы!

— А крики эти, по-вашему, будут полны восхищения? — усмехался Буондельмонте.

Тогда Гвальдрада, состроив жалобную гримасу, пыталась выдавить из глаз несколько слезинок — без особого, впрочем, успеха:

— Я лишь хочу, чтобы Мария была счастлива! Какую радость доставит ей эта свадьба, которая — я уверена — превратится в грандиозный праздник для всей Флоренции.

— А закончится этот праздник кровавой бойней, — с невесёлой улыбкой отвечал молодой человек.

В конце концов синьора Гвальдрада, проклиная будущего зятя за трусость, согласилась, чтобы венчание состоялось в церкви, расположенной подальше от людных мест.

Мария, когда ей стало известно об этом решении, нахмурилась, словно разделяя разочарование матери, однако на самом деле была только рада. Пусть даже на свадьбу и не явится Амидеи, достаточно какому-нибудь пьянице прокричать "клятвопреступник!" или "шлюха!", чтобы испортить всю церемонию.

На этом огорчения женщины не закончились. Молодой человек твёрдо заявил, что празднество состоится в его замке — древней крепости на берегу реки Греве, с незапамятных пор принадлежавшей роду Буондельмонти.

— Ну почему, мой возлюбленный сын, — ломала руки синьора Гвальдрада, — нам нужно тащиться в такую даль? Не лучше ли попировать в моём доме? Подумайте о невесте, о гостях... Нет, уж теперь-то я не уступлю!

В ответ Буондельмонте утверждал, будто все его предки проводили первую брачную ночь именно в этом замке. Женщина знала, что всё это — ложь, но ничего не могла поделать и в конце концов уступила.

"Ничего, — утешала она себя, — стань только моим зятем..."

Как ни удивительно, ни опасения синьоры Гвальдрады, ни тревоги Буондельмонте не сбылись. Зевак было так много, словно они явились со всей Тосканы, но при этом лица людей светились счастьем при виде жениха и невесты.