Тайны Флоренции

— Я же говорила, что давно подыскиваю мужей для своих дочерей. Впрочем, продолжайте. Мне необычайно интересно, кого вы предложите следующим.

— Фарината дельи Уберти.

— Полноте, синьор Лука! Он совсем ребёнок...

— ..но зато с такими деньгами, что любая дама вдвое старше потащила бы этого мальчишку к алтарю безо всяких раздумий.

— Что ж. Скажу откровенно: я хочу женить его на моей младшей дочери, Беатриче.

— Тогда я прекращаю разговор об этом юноше и перехожу к очередному претенденту. Как вы относитесь к Симоне, сыну графа Гвидо Гульельмо?

— Нет! Только не он! — затрясла руками женщина и даже несколько раз осенила себя крестным знамением.

Альбицци искусно разыграл изумление:

— Отчего? Такой достойный и богатый молодой человек — пусть даже немного горбатый. Зато они с вашей дочерью ровесники. Лучшего жениха не найти во всей Тоскане.

— Нет, — ударив кулаком по столу, отрезала синьора Донати. — Он мне неприятен, как и его отец.

— Не ожидал я встретить такого привередливого собеседника, — пожал плечами Альбицци. В душе консул посмеивался над женщиной: ему было известно, что некогда она была любовницей графа. — Тогда остаётся единственный вариант, умышленно оставленный мной напоследок... Что вы скажете о синьоре Буондельмонте?

— Да... — протянула Гвальдрада. — Буондельмонте, конечно — превосходный жених... К несчастью, он помолвлен с Катариной Амидеи...

— С этим страшилищем? Не смешите меня! Да он убежит от Катарины в первую брачную ночь! И вообще, этот союз легко можно расстроить.

— Буондельмонте дал слово.

— Он забудет об обещании, как только увидит вашу дочь.

— Они несколько раз встречались, и Буондельмонте ничем не выказал своих чувств. Скорее, на лице его было написано безразличие.

— Ха! А разве Мария хоть как-то дала понять, что молодой человек ей интересен?

— Нет. И я ругала её за излишнюю скромность.

— Видите! Стоит Марии поманить этого щёголя — и он падёт к её ногам.

— Ему нужно будет заплатить штраф...

Альбицци расхохотался и несколько раз самым бесцеремонным образом хлопнул себя по ляжкам:

— Ох, и повеселили же вы меня, синьора Гвальдрада! Неужели Буондельмонте пожалеет двести-триста лир, когда ему будет светить приданое в двадцать-тридцать тысяч? Ей-богу, я сейчас лопну от смеха!

И консул залпом выпил полкубка вина.

— Ваша правда, — согласно кивнула синьора Донати. — Мне, в сущности, по душе брак дочери с таким знатным синьором. К тому же, мать Буондельмонте, синьора Лукреция, кажется мне женщиной очень умной и приятной.

— О, вы плохо её знаете! — сверкнул глазами Альбицци — вино всё-таки развязало ему язык. — Хотите, я расскажу небольшую историю о любви?

— Конечно. Я с удовольствием выслушаю вас.

Хозяйка подпёрла щёку рукой и прикрыла глаза.

Альбицци начал рассказ:

— Лет сорок назад во Флоренции жила прекрасная девушка, дочь не очень знатных, но честолюбивых родителей. Как-то раз, когда она молилась, в церковь зашёл богатый горожанин, и, увидев её, тотчас забыл обо всём на свете — так поразила его юная красавица. Жена горожанина погибла во время родов, и он жил вместе со своим десятилетним сыном... Впрочем, это не так уж важно. Главное, как я сказал: девушка овладела сердцем и душой несчастного мужчины.

— И вот, — продолжал Альбицци, — он стал ухаживать за возлюбленной. Поначалу та была неприступна, однако через несколько месяцев мольбы поклонника, казалось, возымели действие: девушка стала взирать на мужчину с благосклонностью... К несчастью, в это же самое время в город приехал молодой сиенец. Едва увидев его, многие флорентийские дамы чуть не сошли с ума — и было от чего: широкие плечи, гордая осанка, орлиный взор. Настоящий рыцарь...

— Знаю я таких рыцарей, — проворчала Гвальдрада. — С виду — античные герои, а на деле — самодовольные мерзавцы.

— Вы правы. Поухаживав немного за девушкой, негодяй увидел, что старания его ни к чему не приводят, и решил добиться своего с помощью насилия! Лишь в последний миг на помощь подоспел тот самый горожанин, на любовь которого красавица обращала столь мало внимания. Завязалась драка. Сиенец получил удар кинжалом, от которого тотчас умер...

— А девушка, вместо благодарности за спасённую честь, вскоре объявила, что выходит замуж за самого богатого юношу города? — мрачно произнесла синьора Гвальдрада.

— Верно, — подтвердил Альбицци. — Узнав эту новость, несчастный влюблённый несколько дней слонялся по городу, словно безумец, а потом, забыв обо всём, что было ему дорого, выпил отравленное вино и умер.

— Невесёлая история, — покачала головой Гвальдрада. — Но вы уверены, что виной всему — его любовь?

— Конечно!

— Его мог убить кто-нибудь из врагов...

— Несчастный горожанин ни с кем не враждовал.

— Синьор Лука, вы меня удивили! Покажите хоть одного богатого флорентийца, которому никто не завидует или не испытывает неприязни — и я отдам вам всё своё состояние!

Консул передёрнул плечами.

— А что случилось с ребёнком несчастного синьора?

— Его взялся воспитывать брат погибшего.

— И он за сорок лет так и не попробовал отомстить за смерть отца?

— Пока нет. Но всё впереди. Можете мне поверить... — прошептал консул.

В комнате повисла тишина. Слышно было, как за дверью проковыляла старая служанка синьоры Донати.

Внезапно раздался громкий визг. Собачка, притаившаяся под стулом синьора Луки, вцепилась ему в ногу и прокусила острыми зубами сапог.

Альбицци с криком вскочил, едва не опрокинув стол. Собачка тотчас выпустила добычу и, поскуливая, устремилась к хозяйке. Женщина подхватила питомицу на руки и принялась успокаивать.

Альбицци криво улыбнулся и, сдерживая биение сердца, прохрипел:

— Вижу, дражайшая синьора Гвальдрада, ваш сторож приказывает мне удалиться. И я с ним согласен — уже шесть часов вечера и на дворе совсем темно.

— Простите, синьор Лука! — задыхаясь от смеха, воскликнула женщина. — Не понимаю, что взбрело в голову этой проказнице! Обычно она ведёт себя смирно и при появлении незнакомых людей куда-нибудь прячется.

— Наверное, я наступил ей под столом на лапу, — предположил Альбицци, сумевший наконец взять себя в руки.

Поклонившись, консул направился к выходу. Гвальдрада проводила его до порога, продолжая рассыпаться в извинениях и виновато улыбаясь, но едва силуэт мужчины растаял в вечернем сумраке, лицо её вновь приобрело хищное выражение.

— Смотри-ка! — проворчала она. — Возомнил себя мстителем. Что за болван?.. А вот мысль женить Буондельмонте на Марии очень недурна...

Постояв немного в задумчивости, синьора Донати тряхнула головой и прорычала:

— Карлотта!

Глава 2

СЕМЕЙСТВО ДОНАТИ

Спустя мгновение в комнате появилась девушка с большими голубыми глазами, дерзко глядевшими вокруг, и не менее дерзко вздёрнутым носом. Волосы её были заплетены в две толстых косы.

— Что ты думаешь о предложении синьора Альбицци? — спросила Гвальдрада.

Служанка удивлённо изогнула бровь:

— Не понимаю, о чём вы, госпожа. Разве консул сделал вам какое-нибудь предложение?

— Прекрати дурачиться! Думаешь, я не знаю, что ты подслушала мой разговор с синьором Лукой — весь, от первого до последнего слова?

Синьора Донати грозно нахмурилась.

Служанка на секунду задумалась, затем уклончиво ответила:

— Полагаю, жениха лучше Буондельмонте не сыскать во Флоренции...

— Это я и без тебя знаю. Скажи прямо: удастся мне, по-твоему, помешать браку Буондельмонте и Катарины, или это — глупая затея?

— Моя подруга, которая служит в доме семейства Буондельмонти, говорит, что господа её не слишком рады близкой женитьбе...

— Так-так.... Если свадьба не доставляет счастья одному из будущих супругов, её можно расстроить в два счёта.

Поразмыслив немного, женщина взялась отдавать приказания.

— У меня будет два поручения, бездельница. Первое — приятное. Завтра же утром пойдёшь на Старый рынок и хорошенько поработаешь языком — ты любишь болтать и без моих повелений. Расспросишь подружек из домов Буондельмонти, Альбицци, Амидеи и Фифанти и узнаешь всё насчёт предстоящей свадьбы. Понятно? Второе поручение — не столь радостное. Вечером зайдёшь ко мне в комнату и заберёшь список гостей, который я напишу.

— У нас будет праздник?

— Что за глупые вопросы? Конечно будет, если я созываю гостей... Обежишь со списком весь город — нечего строить недовольную гримасу и морщить нос, словно крыса! — и пригласишь тех, кто будет там указан, оказать мне честь и пожаловать на праздник в мой дом. Запомнила? Учись быть учтивой! Многие флорентийцы сейчас присылают каких-то неотёсанных мужланов, которые не способны связать двух слов и начинают что-то мямлить или бормотать под нос. Сразу хочется ударить такого слугу в бок и послать вместе с его господином к чертям.

Покончив с наставлениями, синьора Гвальдрада поднялась наверх, в комнату старшей дочери. Карлотта бесшумной тенью следовала за ней.

Дверь была приотворена, поэтому госпожа и служанка ещё издалека услышали чей-то тонкий голосок:

— Нечестно! Почему матушка хочет выдать тебя замуж, а нас с Катариной — нет?! Я тоже хочу себе жениха!

Раздался второй голос, мягкий и негромкий:

— Не тревожься, Беатриче. Откуда ты узнала, что матушка нашла мне супруга? Я ничего не слышала...

— У нас гостил консул Альбицци...

— Да, я знаю.

— ...и когда мы с Карлоттой проходили мимо комнаты матушки, то услышали, как консул называл ей имена самых богатых юношей города...

Гвальдрада испепеляющее посмотрела на служанку и прошептала:

— Что за дом!..

Голоса вмиг стихли.

Догадавшись, что присутствие её раскрыто, почтенная мать семейства поспешила войти к дочерям.

На кровати восседала девочка-подросток — точная копия матери. При виде синьоры Гвальдрады на лице её промелькнул испуг — и тотчас сменился самым невинным выражением, какое только можно себе вообразить.

Около окна стояла девушка лет восемнадцати, с длинными светлыми волосами, обрамлявшими лицо, которое поражало правильностью черт. При взгляде на фигуру красавицы создавалось впечатление, будто это — древнегреческая богиня, по какой-то неведомой причине сошедшая на землю. Безмятежный взор серых глаз её нисколько не изменился при появлении матери, лишь в глубине их зажёгся лукавый огонёк.

— О чём вы секретничаете? — с притворным добродушием спросила синьора Гвальдрада.

— Выбираем себе женихов! — отважно воскликнула девочка.

— Вот как? И на кого пал ваш выбор?

— Мы пока не решили...

— И это хорошо, — кивнула женщина. — Тебе ещё рано помышлять о замужестве...

— Почему?! Катарина Амидеи всего-то на несколько месяцев старше меня, но уже через несколько дней станет женой Буондельмонте деи Буондельмонти!

Синьора Гвальдрада поразилась ловкости, с какой Беатриче перевела разговор на нужную тему. Несколько секунд она пребывала в замешательстве, не находя нужных слов.

Вдруг на глаза женщине попалось большое полотно, на котором был вышит парусник, плывущий по лазурным волнам.

— Мария, — поморщилась синьора Донати, — я ведь говорила, чтобы ты навсегда забыла о вышивании. Неужели, по-твоему, разумному мужчине понравится, если жена его станет заниматься таким бесполезным делом? Давно прошли те дни, когда знатная женщина ничем не отличалась от служанок в доме. Сейчас всё больше молодых людей — тех, у кого есть ум, разумеется, — берутся вести дела в других странах, где можно неплохо разбогатеть. А кто будет следить за порядком, если хозяин на несколько месяцев уплывёт за моря? Конечно, его супруга! И тогда у тебя не останется даже минутки на такие бестолковые занятия, как вышивание.

Мария выслушала грубоватые слова матери совершенно спокойно. Она привыкла, что синьора Гвальдрада гораздо ласковее разговаривает с гостями, нежели с домочадцами.

— Выходит, матушка, ты нашла Марии красивого, богатого, молодого жениха? — сверкнула глазами Беатриче.

— Нет. Но обязательно найду — и ради этого собираюсь устроить пышный праздник и пригласить на него самых знатных и красивых кавалеров.

Девочка радостно вскрикнула, сестра её осталась бесстрастной и лишь слегка опустила ресницы. Гвальдрада поняла, что известие не произвело на старшую дочь должного впечатления, и произнесла:

— Я собираюсь позвать синьора Буондельмонте. Думаю, одно его присутствие способно украсить любое празднество.

Мария вздрогнула. Беатриче торжествующе улыбнулась. Слова её полностью подтвердились — не зря ведь матушка заговорила о молодом человеке. Похоже, Буондельмонте она и считает лучшим претендентом на руку и сердце старшей дочери.

— Тебе нравится этот юноша? — спросила синьора Гвальдрада.

Мария отрицательно покачала головой.

— Вот как? Мне он по душе.

— Он помолвлен, — сказала девушка.

— Ох, что за беда! Помолвку можно разорвать — достаточно заплатить штраф.

— Я не желаю выходить замуж за человека, который не держит своего слова. Кто поручится, что он не поступит так и со мной?

— Я! — топнула ногой синьора Донати. — Твоя мать любого разорвёт на части. Такая порука тебя устроит?

Мария кивнула.

— Вот и прекрасно. Я не хочу навязывать своё мнение, но поверь: лучшего жениха не найти. Покажись на празднике во всём блеске — и он забудет о помолвке и обещании жениться и станет думать лишь о тебе. Хорошо?

Не сомневаясь, что дочь покорится, женщина направилась к двери и резко её открыла. Раздался стук и жалобный крик.

Синьора Гвальдрада выглянула в коридор. У двери тёрла ушибленный лоб девушка лет шестнадцати.

— Подслушивала? — спросила женщина. — Смотри, Катарина, ещё раз поймаю — прикажу выпороть. И Карлотту тоже...

— Её со мной не было, — поспешно ответила девушка.

— Как же! Считаешь, мать ослепла и не видела платья, которое скрылось куда-то с удивительной быстротой? Что за позор! Родная дочь выгораживает служанку...

Синьора Донати вздохнула и прошествовала мимо сжавшейся в клубок девушки...

Наутро Карлотта отправилась выполнять поручения госпожи. По дороге она с радостью ловила жадные взгляды слуг — молодых, весёлых, ладно сложенных — и думала, что ей, в отличие от знатных девиц, не составило бы труда найти себе суженого. Только вот замуж девушке ни капли не хотелось!

Строя глазки всем встречным юношам, Карлотта побежала к дому семейства Тозинги, где жила её лучшая подруга, которая славилась если не красотою своей, то болтливостью. С её помощью служанка надеялась добыть все нужные сведения.

И не прогадала. Карла — так звали подругу — знала о предстоящей свадьбе едва ли не больше самих её участников — не так давно девушке выпало счастье переговорить с дамой, которая прислуживала Катарине Амидеи. Всё же, она не отказала себе в удовольствии пойти вместе с приятельницей на Старый рынок — вдруг случилось что-нибудь новенькое?

Накануне Карлотте удалось добыть немного денег — якобы для того, чтобы купить себе принадлежности для вышивания; Мария, желавшая, чтобы бедная девушка пристрастилась к столь увлекательному занятию, без раздумий отдала ей кошелёк с десятком-другим флоринов. На самом деле ловкая служанка намеревалась потратить немного на пирожки и сладости, часть денег — на полотно и нитки, остальные же оставить нетронутыми — она давно мечтала об украшениях, которые продавались в лавке ювелира Альбертацци и стоили сущие пустяки. О том, что вещи эти — подделка, Карлотта даже не догадывалась.