Тайны Флоренции

— Не иначе, это дело рук Врага, чьё имя я не посмею назвать в стенах нашей обители, — прошептал настоятель.

— Нет, — с улыбкой возразил монах. — Меня покарал сам Господь...

Некоторое время собеседники молчали. Затем приор осторожно произнёс:

— Думаю, дело наше ещё не проиграно...

— О чём вы? — нахмурился брат Лоренцо.

— О наследстве вашего брата, разумеется!

— И что нужно сделать? — не сдержал любопытства мужчина.

— Следует обвинить вашу племянницу в убийстве. Сказать, будто она решилась на преступление, чтобы завладеть состоянием отца.

— Что?! Вы смеете предлагать мне подобную мерзость?! — забыв о боли, вскричал Лоренцо и даже приподнялся на кровати. Впрочем, в следующую секунду он едва не потерял сознание и опустился обратно на подушку.

— Успокойтесь, брат мой, — сказал приор, с тревогой заметив, что на губах умирающего выступила зеленоватая пена. — Вы погубите себя, если продолжите так волноваться. — Глаза его холодно сверкнули. — Впрочем, часто смерть действительно становится избавлением от страданий... Не согласившись пойти за мной до конца, вы ответите за оскорбление, которое когда-то нанесли епископу и самому Папе. Стоит мне шепнуть одно лишь словечко — и вы окажетесь в руках палачей. А затем, наверное, и на костре...

— Не всё ли равно, какой огонь сожжёт меня: тот, что разгорится снаружи, или тот, что пылает сейчас внутри? Поверьте, преподобный отец, человек, который испытал муки, подобные моим, едва ли испугается пыток, придуманных людьми.

— Ошибаетесь... — прошипел настоятель. — Впрочем, не буду больше досаждать вам. Решение принято, и нет смысла отговаривать вас или переубеждать.

С этими словами приор покинул келью. Лоренцо проводил его изумлённым взглядом — он ожидал, что собеседник продолжит угрожать, но ничего подобного не случилось. И странное дело: отказавшись от предложения настоятеля, монах с каждым мгновением чувствовал себя всё лучше, словно сами небеса при виде такой твёрдости и мужества сжалились над ним.

Между тем, если бы брат Лоренцо увидел, куда направился приор, недоумение его сменилось бы тревогой.

Настоятель прошёл в одну из келий, принадлежавшую молодому монаху, который обычно выполнял все его поручения.

Увидев, кто пожаловал, юноша прервал молитву и поспешно поднялся с колен.

— Брат Франциск, — сказал приор, — вы часто бываете в городе. Известно ли вам, где живёт парфюмер Пьяруцци?

— Конечно, — усиленно закивал в ответ монах.

— Хорошо. Тогда немедленно отправляйтесь к Пьяруцци. Скажите, что я желаю его видеть, и приведите сюда, чего бы это ни стоило.

Брат Франциск склонил голову и торопливо вышел из кельи, настоятель же вернулся к себе. Скользнув, словно призрак, к кровати, он склонился над Лоренцо. Тот крепко спал.

— Прекрасно... — прошептал приор.

Усевшись за стол, он разложил перед собой несколько листков пергамента, обмакнул перо в чернильницу и начал выводить красивым почерком следующие слова:

"Синьору Герардо Орланди, подесте города Флоренции.

Мы, члены монашеского ордена Валломброзы, хотели бы дать вам знать о нижеследующем.

Брат наш во Христе, носивший до вступления в орден имя Лоренцо Антоньоли, находясь на смертном одре, просил, дабы мы выполнили последнюю его волю и довели до вашего сведения слова, сказанные им перед смертью. — На минуту приор задумался, затем продолжил писать. — Брат Лоренцо признался, что племянница его, дочь славного горожанина, синьора Чезаре Антоньоли, пыталась склонить его к злокозненному поступку — убийству собственного отца. Также доводим до вашего сведения, что оная девица утверждала, будто в этом ей поможет любовник, некий Франческо Романьоли.

Брат наш ответил отказом на сие предложение, хотя и вынужден был клятвенно заверить девицу, что никому не поведает о её замыслах. За сие преступление он попросил прощения у Господа нашего, и грех был ему отпущен. — Аббат вновь остановился, чтобы перевести дух, пробежал глазами написанное и улыбнулся. — Просим также принять во внимание, что в качестве одного из сообщников брат Лоренцо назвал парфюмера Пьяруцци, человека во Флоренции весьма уважаемого, каковой, по слухам, изготавливает страшные зелья, с помощью которых можно умертвить человека.

Наконец, да будет вам известно, что слова, приведённые в этом послании, услышал каждый из нас, что мы клятвенно подтверждаем.

Приор Джованни Аполинаро,

брат Джулио..."

Приор задумался. Брат Джулио долгие годы занимал должность ризничего и был верным помощником, готовым на всё, только бы услужить настоятелю. Он подписал бы любую бумагу, даже не взглянув на неё. Но вот с третьей подписью возникли трудности. Следовало найти человека, который пользуется в обители уважением, но при этом умеет держать язык за зубами. Только где такого возьмёшь?.. В конце концов мужчина остановил выбор на брате келаре. Тот, пусть и слыл лучшим другом Лоренцо, боялся главу монастыря, словно Сатану.

Послышался осторожный стук. В дверном проёме показалась голова брата Франциска.

— Парфюмер пришёл и ждёт вас в госпитале...

Приор встал из-за стола и покинул келью. Выйдя во двор, он быстро пересёк его и вскоре очутился в небольшой комнате, большую часть которой занимал дубовый стол.

Какой-то человек склонился в нижайшем поклоне и попробовал поцеловать одеяние настоятеля. Приор великодушно позволил ему это сделать, а затем ледяным тоном произнёс:

— Присаживайтесь, синьор Пьяруцци. Нас ждёт долгий разговор.

Парфюмер присел на скамью и, дрожа от нетерпения и страха, приготовился слушать, что скажет настоятель...

Лоренцо пробудился от лёгкого прикосновения к своей щеке. Открыв глаза, он вновь увидел лицо настоятеля и поморщился. Что за несносный человек! Монаху снилось, будто он гуляет по бескрайнему апельсиновому саду; аромат цветов кружит голову, пьянит... И вдруг — такое пробуждение!

Приор криво усмехнулся:

— Простите, брат мой. Я устал сидеть у изголовья вашей кровати и хочу немного отдохнуть. Через минуту вы вновь сможете погрузиться в свои сладостные сновиденья, но сперва... — Мужчина смущённо кашлянул. — Выпейте-ка целебного снадобья. Наш лекарь клянётся, что сможет не только облегчить ваши страдания, но и спасти жизнь... Выпейте...

Лоренцо плохо понимал, о чём толкует настоятель своим вкрадчивым голосом. Послушно, точно ребёнок, он взял кружку с восхитительно пахнущим напитком и осушил до самого дна.

— Спасибо, преподобный отец... Вы так добры...

— Что вы, брат мой! Я искренне желаю вам помочь. А теперь — спите...

И настоятель, выйдя из кельи, осторожно затворил за собой дверь...

Когда следующим утром в келью вошёл монастырский лекарь, Лоренцо уже умер. На губах его застыла счастливая улыбка, и монахи решили, будто на брата их низошла божья благодать...

Глава 10

АРЕСТ

Едва открыв глаза, Симонетта поняла: случилось нечто ужасное. Услышав о гибели синьора Чезаре, девушка отчаянно вскрикнула и, уткнувшись лицом в подушку, зарыдала, но едва Франческо попробовал осторожно коснуться её плеча, вдруг отпрыгнула к самой стене и угрожающе произнесла:

— Не трогай меня! И вообще, не смей показываться на глаза! Из-за тебя погиб отец... Не встреться мы в церкви, не прояви дядюшка великодушие, ничего бы не случилось...

И Симонетта вновь зарыдала.

Волоньяно бросил на неё укоризненный взгляд, однако ничего не сказал. Франческо целую минуту не мог прийти в себя. Раскрыл было рот, чтобы ответить что-нибудь, но лишь беспомощно махнул рукой. Глаза юноши заблестели от слёз, и он поспешно вышел из комнаты.

В коридоре молодой человек нос к носу столкнулся с подестой. Орланди был напыщен как никогда и в этот миг больше всего походил на деревенского петуха, а стражники его — на перепуганных куриц. В иное время Франческо расхохотался бы, но сейчас юноше было не до веселья.

Сощурившись, синьор Герардо пристально посмотрел на него:

— Что вы здесь делаете? Я пришёл сюда, дабы поговорить с новой хозяйкой и начать расследование. Все посторонние должны немедля покинуть дом и не мешать поискам убийцы...

— Я — свидетель, — перебил подесту Франческо.

— Тогда мы допросим вас — чуть позже, разумеется. Сейчас мне нужно побеседовать с синьориной Симонеттой и осмотреть дом. Жаль, не удалось прийти раньше — следовало завершить ещё несколько неотложных дел. Боюсь, всякое простонародье, — подеста метнул презрительный взгляд в сторону слуг Симоне, толпившихся в дверях, — которое не знает, как вести себя в доме, где убили человека, перевернуло всё здесь вверх дном. Но за свою жизнь я сталкивался и не с такими трудностями!

В этот миг на верхней ступеньке лестницы появился Волоньяно. Подеста подрастерял свой гордый вид и даже соизволил ответить кивком головы на поклон Симоне, а затем, сопровождаемый молодыми людьми, прошёл в комнату, где Симонетта продолжала лить горькие слёзы.

Выслушав рассказы Симонетты и Франческо (юноша, впрочем, благоразумно умолчал о приказе консула Альбицци, из-за которого погибли его учитель и товарищи), подеста стал с задумчивым видом расхаживать по комнате. Прошло немало времени, прежде чем он остановился и, подняв указательный палец, произнёс:

— Дело выглядит весьма запутанным. Нужно найти других свидетелей, помимо вас, молодой человек, — кивнул он в сторону Франческо, — и побеседовать с ними. Сейчас я скажу своим людям, чтобы они хорошенько расспросили всех соседей — вдруг кто-нибудь поведает что-либо важное?.. А смерть Барзини... Да, это очень хорошая новость... Просто превосходная, скажу я вам!

С этими словами подеста вышел в коридор.

Едва за ним закрылась дверь, Симоне устремил на Франческо проницательный взгляд и промолвил:

— А теперь расскажи всё как следует. Ты ведь многое утаил — это сразу видно.

Франческо тяжело вздохнул, помолчал немного, собираясь с духом, и начал говорить — торопливо и сбивчиво, сжимая кулаки от ярости... Вскоре Волоньяно узнал о приказе, который консул Альбицци отдал Сальванелли, и о предостережениях Джансимоне Ферранте, о нападении бандитов и о помощи мальчишки-оборванца... Симонетта отвернулась к стенке, стараясь показать, будто ей безразличны злоключения юноши, однако щёки её помимо воли залила краска стыда — девушка уже жалела о брошенных несколько минут назад жестоких словах и лишь гордость не позволяла ей так скоро признать свою вину.

— Да, дела куда хуже, чем я думал, — пробормотал Симоне, когда Франческо умолк. — Ваши жизни висят на волоске. Если раньше Сальванелли лишь исполнял приказ Альбицци, то теперь, после гибели Барзини, он будет жаждать мести.

— Я-то надеялась, что всё закончилось... — прошептала Симонетта.

— Боюсь, самое страшное впереди, — покачал головой Волоньяно.

— И что же делать? — спросил Франческо.

— Думаю, для начала нужно пустить по городу слух...

— Какой?

— Пусть Альбицци думает, что вы отдали бумагу с его подписью синьору Герардо.

Франческо с удивлением посмотрел на молодого человека — и расхохотался:

— Да, представляю, что станется с консулом, когда он услышит эту новость! Наверное, тогда синьор Лука надолго забудет обо мне и займётся спасением собственной шкуры!

— А пока он будет рвать волосы от ярости и искать встречи с подестой, я посоветуюсь с отцом... Впрочем, не надейтесь на него слишком сильно. По-моему, есть лишь один выход — покинуть город. Сальванелли — не Альбицци. Он так просто не успокоится.

Вдруг в комнату вошёл синьор Герардо. Покосившись на Волоньяно, он состроил печальное лицо и сказал Франческо и Симонетте:

— Я должен взять вас под стражу. Мне стало известно много всего интересного, и пока я не узнаю, кто же на самом деле виновен в смерти синьора Антоньоли, вы не только не сможете "покинуть город", но и проведёте это время в тюрьме. Так я решил.

На Орланди воззрились три пары широко распахнутых глаз.

Первым в себя пришёл Волоньяно:

— Постойте! — воскликнул он. — Объясните, в чём причина такого неожиданного — если не сказать глупого — поступка?

— Я не обязан объяснять свои действия первому встречному, — грубо ответил подеста. — Не путайтесь под ногами, если не хотите променять свою уютную комнату на грязную камеру.

Орланди подал знак стражникам. Те неохотно двинулись к Франческо и Симонетте. В руках они теребили толстые верёвки.

— Вы что же, намерены связать нас?! — вне себя от гнева закричал Франческо.

— Да.

— Ах, вот как?! Ну хорошо, допустим, вы свяжете меня — не велика беда. Но синьорину Симонетту... Это же настоящее оскорбление! Можно подумать, она убила кого-нибудь или ограбила...

— Всё может быть... — негромко сказал подеста.

— Как вы смеете говорить такие слова? Вы ещё пожалеете о них!

— Сначала вы ответите за свои преступления, — парировал Орланди. И добавил с усмешкой, обращаясь к стражникам: — Вяжите его покрепче. Кто знает, не выкинет ли этот молодчик какую-нибудь штуку?

Стражники изо всех сил стянули запястья юноши верёвкой. Затем настала очередь Симонетты. Один из мужчин грубо дёрнул её за руки. Франческо рванулся вперёд, но не смог даже сдвинуться с места — его схватили сразу несколько стражников.

— Значит, вы утверждаете, что эти юноша и девушка, которые несколько часов назад чуть не погибли, совершили какое-то чудовищное преступление? — спросил Симоне, к которому понемногу стало возвращаться привычное здравомыслие.

— Да. Они обвиняются в убийстве.

— Вот как? Такой чуши я ещё не слышал — даже от Скьятты дельи Уберти, когда решалась судьба Буондельмонте. — Волоньяно улыбнулся Франческо и Симонетте: — Можете не волноваться. Скоро синьор Орланди поймёт, как глупо себя вёл, и попросит у вас прощения. Следуйте вместе с его людьми в тюрьму — пожалуй, там сейчас даже безопаснее, нежели здесь, — а я пока поговорю с отцом. Слуги мои постерегут дом, хотя особой нужды в этом нет — стражники надолго задержатся здесь... Я ведь прав, синьор Герардо?

Подеста, заметно помрачневший при имени консула Лоренцо да Волоньяно, кивнул.

Симоне ещё раз улыбнулся своим друзьям и, махнув на прощание рукой, поспешно покинул дом.

"Преступники", окружённые едва ли не десятком стражников, спустились на первый этаж. Каждый старался подтолкнуть их, ткнуть в спину или пихнуть в живот.

Вдруг какая-то тень метнулась к Франческо. Шипящий от ненависти голос прошептал:

— Что, мерзавец? Теперь-то ты поплатишься за свои злодеяния!

Юноша поднял взгляд и увидел перед собой Пирата.

— Вы что же, ещё не забыли убитую мной собаку? — невольно улыбнулся он.

— Замолчите! — рявкнул подеста. Затем с любезной улыбкой обратился к Пирату: — Вы хотите рассказать что-нибудь важное?

— О да! — вскричал тот. — Поверьте, поступки этого человека низки и отвратительны! По нему давно плачет виселица!

В душе подесты вспыхнул азарт охотника, чьи собаки напали на след дичи. Приказав стражникам проводить "убийц" в тюрьму, он провёл Пирата в одну из комнат и уставился на него немигающим взором. Мужчина, перепугавшись, вмиг растерял недавнее красноречие и принялся в свою очередь разглядывать Орланди.