Чаганов: Накануне

— Неповоротливые они, пока раскачаются договор и закончится.— Швецов расстроенно откладывает ложку.— Хотел я в рамках действующего договора купить пяток их новейших двухрядных воздушников— Циклон-14-ых, да видно не судьба...

'Ничего не говорит мне название, но это моя проблема потому, что'?...

Вопросительно смотрю на конструктора.

— ... Правда Михаил Васильевич посоветовал обратиться к вам,— Швецов напряжённо смотрит мне в глаза.— если у вас есть свободные средства,... то мы вам всё потом компенсируем.

'Ясно, срочно нужны деньги, вся надежда на дядю Лёшу, он от сотенной прикуривает. К чему только эта история о недопуске инженеров в цеха? А-а понял, Амторг— нехороший, не чешется и денег не даёт'.

— Сколько вам надо?— Берусь за компот, без третьего я не могу.

— Пять моторов, по двадцать тысяч долларов каждый...— в глазах Швецова зажглась надежда.— двигатель экспериментальный, это поэтому так дорого.

— Это без чертежей и инженерной поддержки так, Аркадий Дмитриевич?

— Да, без...— улыбается он.— но нам сейчас это не особо и нужно: всё равно в метрическую систему переводить сделаем свои чертежи.

— А продадут нам?— Не разделяю оптимизма конструктора.

— Должны, но тут бы лучше на вашем уровне, наркомовском с руководством компании поговорить.

'М-да, 'дайте, дяденька' воды попить, а то так есть хочется, что переночевать негде'... Ладно, для дела же человек просит, не для себя, тем более что если Макги согласится, то распечатывать саквояж придётся: триста тысяч на уран, сто тысяч— на авиадвигатели. Так и так, надо просить Москву'.

— Ну если уж вы, товарищ Швецов, записали меня в исполняющие обязанности наркома авиационной промышленности,— расправившись со своей едой, усилием воли отвожу взгляд от полных тарелок конструктора.— то просветите коротенько, пожалуйста, что происходит у меня на хозяйстве.

Коротко правда не вышло, через полчаса от начала ликбеза нас попросили из закрывающейся столовой и мы переместились в кафетерий и ещё через час картина советского авиационного двигателестроения, честно написанная Швецовым крупными мазками, стала постепенно оживать у меня перед мысленным взором. На текущий момент на поле обозначились четыре основных игрока: 'москвич' Александр Микулин, начавший свою линейку моторов с водяным охлаждением с лицензии на двигатель 'БМВ'; Владимир Климов 'из Рыбинска', оттолкнувшийся от франко-швейцарской 'Испано-Сюизы', также с водяным охлаждением; 'запорожец' Меркулов, ведущий свою линию от французского 'Гнома' с воздушным охлаждением и сам Швецов из Перми, оседлавший 'американскую лошадку', также воздушную.

Два первых игрока возглавляли более опытные и многочисленные конструкторские коллективы, к тому же для них получение лицензий на новые двигателик тому времени стало невозможно и поэтому в разработке новых моторов они стали рассчитывать только на свои силы. Два последних менее опытных заводских КБ большую часть своих усилий тратили на обслуживание серийного производства и для того, чтобы отвечать постоянно растущим требованиям по мощности мотора, они были вынуждены к поиску новых лицензий на новые двигатели за рубежом. По сути, именно поэтому Швецов и оказался сейчас в Америке.

— Спасибо, Аркадий Дмитриевич, за лекцию,— пожимаю руку конструктору на проходной.— ничего пока не обещаю, но попробую вам помочь.

799 Пятое Авеню, Нью-Йорк,

Генеральное косульство СССР.

2 декабря 1937 года, 10:00.

Переодетые до неузнаваемости в верхнюю одежду, обмененную у технических работников, мы с Олей через задний выход генконсульства быстрыми перебежками попадаем на Мэдисон авеню и теряемся в толпе. Основательно покружив по городу и убедившись в отсутствии хвоста, через полчаса возвращаемся на Пятое авеню уже на уровне Сороковой улицы. Сегодня у нас встреча с 'Ахиллом'.

Всю неделю после нашего прилёта из Флориды Оля занималась письмом, которое накануне принёс в Генеральное Консульство маленький старичок в стромодном пальто и высокой шляпе: привязался с вопросом где находится контора какой-то компании, поохал-поахал и исчез, а через некоторое время дежурный обнаружил у себя на столе под журналом посещений это письмо, с надписью на конверте на русском: 'Вице-консулу лично в руки'.

Обязанности вице консула в Нью-Йорке обычно исполнял резидент Разведупра или ИНО поэтому, после вскрытия со всеми предосторожностями, оно попало на стол Эйтингону.

'Дорогой директор,— гласило оно.— не знаю в какой степени вы осведомлены о моём существовании, но прошу вас предпринять все усилия, чтобы связать меня с моим руководством. Три года назад я был направлен в САСШ на нелегальную работу и почти сразу потерял связь с Центром. Моего связника отозвали в Союз, а новый— так и не прибыл, возможно это связано с реорганизацией Отдела Международных Связей Коминтерна и сменой его сотрудников и руководства. В связи с этим прошу вас помочь в восстановлении связи (нужна консультация радиоинженера) по вашему каналу и оказать мне материальную поддержку. В случае необходимости информацию обо мне может дать 'Пятница'. Буду ждать вашего человека в известном нам месте в то же время. С коммунистическим приветом, Ахилл'...

Три дня назад из Москвы пришла радиограмма: Пятницкий подтверждает личность 'Ахилла', это— Артур Адамс, гражданин Канады, въехал в Штаты под своим именем, но пароля, времени и места встречи он не знает, так как куратор и связник Адамса— умерли.

— Судя по всему, — напутствовал Олю Эйтингон.— Ахилл сейчас где-то Нью-Йорке. Непонятно только живёт здесь или приехал на время. Если имеет квартиру, то его можно найти по телефонному справочнику, если имеет свою компанию, то— на 'Жёлтых страницах' или в мэрии в комиссии по учёту и регистрации малого бизнеса. Попробуй поискать.— Добавил он безнадёжно.

Когда на следующий день подруга явилась к резиденту с адресом учредителя фирмы с ограниченной ответственностью 'Технологические лаборатории' А. Адамса, у него глаза вылезли от удивления.

— Молодец,— похвалил Эйтингон, почесав гладко выбритый подбородок.— но думаю, вряд ли он пойдёт на контакт с незнакомцем без пароля. Я бы не пошёл.

— У меня есть план.— Скромно потупилась подруга.

* * *

— Он здесь,— шепнула Оля сбрасывая мне на руки пальто.— третий стол справа от окна.

— С мамой пришёл?— В ответ получаю короткий тычок в бок.

Маленький не особо чистый итальянский ресторанчик в полуподвале высокого здания на Сороковой Ист полон громкоголосых посетитетелей. Взгляд маленький тщедушного человечка равнодушно скользит по вновь пришедшим, но вдруг останавливается натыкаясь на меня, он инстинктивно хватает за руку свою спутницу, высокую дородную женщину с большими чёрными глазами навыкате.

— Здравствуйте, разрешите присесть к вам?— негромко спрашивает подруга по-русски.

Семейство Адамс растерянно кивает.

— Это товарищ Чаганов, знаете его наверное, личность известная,— не даёт им опомниться она.— а я— Ольга, работаю в Генеральном Консульстве. Товарищ Пятницкий подтвердил ваши личности...

'Как же, их фотографии находятся ещё в пути в дипломатической почте, но, как выяснилось, Олина память хорошо сохранила образ легенды советской разведки, ошибки быть не могло'.

— ... но, к сожалению, он не знал пароля, а с товарищами, работавшими с вами, связаться пока не удалось.— Частит подруга, не разжимая губ.— Поэтому пришлось привести с собой ходячий памятник, символ нашей эпохи.

Жена Адамса фыркает и стряхивает руку мужа со своей, тот облегчённо вздыхает, лезет в карман потёртого пиджака за носовым платком и вытирает взмокшую лысину. К нам подходит чернявый официант в засаленном фартуке и рассеянно принимает заказ, подслушивая разговор на итальянском за соседним столиком.

— Молча завидуй, дорогая,— наша пикировка доставляет явное удовольствие старичкам (на вид им лет по шестьдесят), причем их симпатии разделились по гендерному признаку.— да что это мы всё обо мне да обо мне... Артур Александрович, раскажите лучше чем занимаетесь, какие проблемы?

— У меня всё окэй,— большие уши Адамса зашевелились в так словам.— имею свою компанию, принимаю небольшие заказы. Много езжу по Восточному побережью...

Лицо его жены грустнеет, она отводит глаза в сторону.

— ... Я— инженер механик,— хорохорится старичок, но заметив что я слушаю со вниманием, успокаивается.— работал на заводах 'Рассел', Форда, меня очень уважали в компаниях 'Сперри' и 'Райт'.

'В яблочко'.

Официант с ловкостью акробата пробирается между столиками, держа на подносе большое блюдо со спагетти, политыми сверху густым красным соусом, и стеклянным кувшином с рубиновым вином. Адамс потянул ноздрями аромат, ударивший во все стороны от блюда, плюхнутого в центр стола, и осёкся, его кадык заколыхался вверх-вниз по тонкой шее.

'Не всё, похоже, у старичков окэй, судя по их голодным взглядам, устремлённым на еду'...

* * *

— Доротея Леонтьевна,— поднимается Оля.— проводите меня, пожалуйста, в дамскую комнату.

Оставшись наедине с Адамсом, ближе склоняюсь к нему (большая итальянская семья по соседству перешла на крик) и передаю под столом увесистый пакет с деньгами.

— Здесь две тысячи для начала... Каждые полгода вы будете получать по тысяче долларов. Это на жизнь, если понадобится ещё, просто сообщите связному. Оля сейчас инструктирует ваши жену по способам связи...

— Я хотел вам сказать,— не выдерживает мой собеседник.— я собрал коротковолновый передатчик, но...

— Передатчик разберите,— в свою очередь перебиваю я старичка.— это очень опасно. Радиоэфир в Америке жёстко контролируется, к тому же для уверенной связи вам бы понадобилась большая антенна. Центру от вас нужна техническая информация: завод 'Сперри'— технолология производства новейших гироскопов, авиаприцелы, радиокомпасы; завод Райт в Патерсоне— чертежи, технологические карты авиамотора 'Райт Циклон-14'.

— Меня уже не примут на эти заводы,— грустно вздыхает Адамс.— возраст...

— Так даже лучше. У вас, наверняка, остались какие-то знакомства... (старичок кивает) заведите новые, посулите им денег, делайте вид, что вас попросили об этом их конкуренты. Вы владелец собственной компании, купите новый костюм, загляните отдел продаж. Ну не мне вас учить.

— Мне может понадобиться фотоаппаратура,— отвечает он после длинной паузы.— камера, плёнки, увеличитель, реактивы...

— Давайте список, завтра же вам доставят всё из магазина.

* * *

— Добрый день,— захожу в ближайший магазин фирмы 'Истман Кодак'.— мне ужна камера 'Джиффи Кодак' э-э...

Оля остаётся на улице.

— 6-20.— Заканчивает за меня улыбчивый продавец.— Отличный выбор! Вы попали на распродажу. Сегодня и до рождества эту девятидолларовую камеру вы сможете купить за шесть семьдесят пять! Если вы купите две, то заплатите за них всего двенадцать долларов!

В его руках мгновенно появляется небольшой чёрный плоский (два сантиметра в толщину) фотоаппарат-кирпичик с каучуковым покрытием. Продавец жмёт на кнопку и из корпуса камеры выезжает объектив, растягивая за собой кожаную гармошку. Открывает заднюю крышку: что сказать, основательно сделано— на долгие годы вперёд. Взвешиваю аппарат на руке... терпимо, грамм восемьсот.

— Скажите, любезный, а что это за плёнка?— Глаз цепляется за необычную чёрно-красную коробочку в ряду доступных фотоплёнок.

— О-о,— поднимает палец кверху продавец.— это новинка, инфра-красная плёнка. Пользуется популярностью у фото-художников и астрономов.

'Фото-художников? Не думаю, скорее уж тогда у военных: атмосфера не поглощает и почти не рассеивает инфракрасное излучение, в отличие от видимого света. Поэтому эта плёнка и была запущена в производство, так как она идеально подходит для аэрофотосъёмки'.

— У астрономов, говорите...

Увешанный празднично украшенными коробками и провожаемый счастливым продавцом, придержавшим дверь, выхожу на оживлённую улицу.

— Зачем ты взял это с собой?— Возмущается подруга.— Оформил бы доставку.

— А я так и сделал, но мне ведь тоже нужны подарки...

Нью-Йорк, Нижний Истсайд,

4 декабря 1937 года, 16:00.

Час назад подруга встретила меня на Центральном вокзале, предварительно проверив обстановку на предмет слежки, и, не заходя домой (Генконсульство снимает несколько апартментов на семидесятой улице), я, оставив сопровождающему меня в поездке в Чикаго помощнику свой багаж, отправляюсь вместе с Олей на очередное задание.

— Как там Ипатьев?— Стучит она каблучками по бетонному тротуару.

— Всё нормально,— крепко прижимаю руку подруги к себе.— обрадовался дипломатическим паспортам, его жена вообще светится от счастья, даже две молоденькие девочки, которых они удочерили здесь, и те цветут. Планируют поездку на поезде на Западное побережье, дальше на пароходе в Японию, хотят там остановиться ненадолго. Оттуда Владимир Николаевич даст распоряжение риэлтору о продаже своего дома в Чикаго. Выдал мне список для закупки необходимого оборудования для его лаборатории. У тебя?

— Тоже ничего, тебя разыскивает МакГи, назначил тебе встречу на старом месте...

'А это то кафе на Вестсайд, где мы бабки подбивали два года назад'.

— сегодня на семь вечера,— вводит меня в курс подруга.— с Доротеей провели обмен шифровками через тайник, всё чётко, голова у неё— дай бог каждому,... ну и завтра приезжает Орлова с 'Волга-Волгой'.

С трудом с Олей находим дом Остромысленского: нечищенный в выбоинах тротуар, закопчёные кирпичные стены, грязные окна, подозрительные личности у входов в многочисленные питейные заведения по соседству.

'Не очень-то похоже на место, где должен обитать преуспевающий химик, владелец фармацевтической компании'.

По грязной лестнице (лифт на ремонте) поднимаемся на восьмой этаж и стучим в обшарпанную дверь.

— Ху из ит?— Доносится с той стороны.

— Я от Владимира Николаевича Ипатьева, он вчера послал вам телеграмму.

Дверь неожиданно распахнулась и мы увидели на пороге миловидную женщину лет пятидесяти в старомодном длинном платье.

— Проходите, господа... — Она отступает в сумрак маленькой узкой прихожей и украдкой смахивает слезу.

'Господа... режет слух. Успел отвыкнуть? Нет, в общем-то и не привыкал никогда'.

— Мария Николаевна Остромысленская.— Безупречные осанка и дикция выдают, выдают выпускницу института благородных девиц.

Представляю подругу, представляюсь сам, помогаю подруге справиться с верхней одеждой. Ступив вперёд сразу попадаем в крошечную гостиную: обеденный стол, четыре стула, плюшевый диванчик и два окна и камин. Следуем за хозяйкой, налево длинный коридор, две двери, одна из которых отрывает вид на небольшую кухню, в которой с трудом уместились газовая плита на две конфорки, столик и кран с эмалированной раковиной.

— Маша, кто это был?— Мария Николаевна открывает дверь в кабинет мужа.

Болезненно худая мужская фигура согнулась над столом.

— Господин Чаганов и его невеста Ольга Михеева, от Владимира Николаевича. Остромысленский поворачивается в нашу сторону: умные глаза, впалые с бордовым румянцем щёки, седые нестриженные волосы.