Чаганов: Накануне

— Можно мне настольную лампу?— Стараюсь выгадать больше времени для раздумий.— Плохо видно...

— Пожалуйста.— Шейнин приносит с другого стола осветительный прибор. 'Шпионаж мне светит, однако. 58 статья пункты 3 и 6, это так на вскидку... Гадёныш! Яблоко от яблони... Прямо впился в меня взглядом следователь'.

Подстраиваю плафон под себя и вдруг замечаю на ламповом патроне круглую насадку: один из из вариантов жучка, что был разработан в нашем КБ.

'Оля всё слышит, кхм, сейчас правда разве что моё сопение... но неужели и такой вариант предвидела'?

— Лев Романович, вы действительно считаете чтобы сдать Седова нужно лично встречаться агентом ФБР?— Чуть повышаю голос.— В Америке сплошная телефонизация.

— Понимаю вас, Алексей Сергеевич, но такие сообщения должны быть в обязательном порядке проверены,— маленькие глазки Шейнина сузились.— вдруг этот факт всплывёт на процессе. К тому же ваш полиграф не заметил никаких признаков лжи...

— Я прошу дать мне очную ставку с Седовым.

'Неплохо вышло... спокойно, уверенно'.

— Я такие вопросы не решаю!

'А сам Шейнин как раз почему-то нервничает'.

— А я думал что следователь— лицо процессуально независимое,... хорошо свяжитесь с тем кто решает,— улыбаюсь я (хотя кошки на душе скребут), кивая на телефонный аппарат.— вы же в гостях у замнаркома Радиопромышленности.

Видно было что моя подколка сильно не понравилась прокурору, он резво подскочил со стула и покатился в дальний угол монтажной к местному телефону. Напрягаю слух.

'Кремлёвский коммутатор запрашивает... странно, я думал своему шефу будет звонить— Вышинскому. Стоп, это же номер Маленкова... ещё страннее, впрочем может быть Сталин поручил курировать Процесс своему бывшему помощнику'...

— Это Шейнин звонит,...— почтительно шепчет в трубку следователь, косясь на мою равнодушную физиономию.— да предъявил... как вы и сказали... слушаюсь.

'Надеюсь, Оля поинтересуются на нашем коммутаторе что сказал Маленков'.

— Ну что ж, разрешение на очную ставку получено,— возвращается ко мне Шейнин.— поехали или выпьем кофе на дорожку?

— С удовольствием выпью.

— Маша!— В комнату заглядывает молодая пухлая девица с пережжёнными до желтизны волосами.— Кофе!

'Комфортно живёт писатель... всюду создаёт домашнюю обстановку'.

* * *

— Чаганов никуда не едет!— Звонко кричит Оля, преграждая нам путь к прокурорскому ЗИСу.

— Прекратить самоуправство!— Мгновенно реагирует Шейнин, прячась за спины охранников.— Ну, что вы стоите? Сделайте что-нибудь.

Один из сержантов грозно двинулся на хрупкую девушку, я делаю незаметный шаг к его напарнику.

— Назад!— Шипит подруга, мгновенно отступая в сторону и разрывая дистанцию.— Под трибунал захотел!

Нападавшего повело в противоположную сторону, но он сохранил равновесие, удивлённо встряхнул головой и непроизвольно сделал шаг назад.

— Товарищ Чаганов!— Заверещал прокурор.— Уймите вашу подчинённую! Иначе...

— Товарищ Мальцева мне не подчиняется...— не отвожу взгляда от своего 'подопечного'.

— Я— начальник особого отдела!— Добавляет драматизма сцене подруга.— И я лично отвечаю за безопасность товарища Чаганова перед наркомом. Всего его перемещения, товарищ следователь, вы будете согласовывать со мной.

'На самом деле— исполняющая обязанности вместо Медведя, с которым вчера случился сердечный приступ'.

Шейнин беззвучно ловит воздух ртом, лицо 'моего сержанта' с вытаращенными от изумления глазами сразу приобретает осмысленность: 'Теперь понятно кто здесь начальник', его напарник так и продолжает стоять к нам спиной.

— Предлагаю зайти вовнутрь, товарищи,— спокойно продолжает Оля, указывая нам с прокурором путь и добавляет повернув голову к сержантам.— а вы продолжаете охранять вход...

— Да, но мы едем на очную ставку...— выдавливает наконец из себя Шейнин.

— Седова везут сюда,— непринуждённо сообщает подруга.— я позвонила... по вашему поручению... чтобы не терять времени.

— А мы разве никуда не едем?— 'Крашеная' с чемоданчиком в руках спешит нам навстречу.

— Мне чёрный, без сахара...— отрезает подруга.

— Да как вы...— пытается развернуться прокурор.

— Вы поймите, Лев Романович,— ловлю его за рукав пальто из чёрного толстого драпа подбитого каракулем.— товарищ Мальцева пытается вас спасти от больших неприятностей... когда будет доказана клевета Седова, руководство на ваши действия будет смотреть под другим углом зрения... 'Легко сказать 'когда'... а как это доказать'.

Быстро переглядываемся с Олей.

— Лев Романович, мне что спиртовку снова распаковывать?— Пытается зайти с нами в монтажную 'пережжёная блондинка'.

— А что мне прикажешь за тебя это делать?— Взрывается Шейнин, но через секунду продолжает уже другим тоном.— Алексей Сергеевич, я понимаю что Седов врёт, но как это доказать? Есть протокол допроса, на нём подписи обвиняемого и следователя... кроме этого имеется заключение профЭссора.

'Кислых щей... гадающий на кофейной гуще'.

— Как я и просил,— напираю на Шейнина.— устроить очную ставку.

— Только вести её буду я.— Следователь снимает пальто, проходит к столу и занимает лучший стул красного дерева с мягким сиденьем и спинкой.

— А товарищ Мальцева обеспечит звукозапись допроса...

* * *

— Скажите арестованный, вы знакомы с человеком сидящим перед вами?— Шейнин ослабляет галстук и вытирает пот со лба носовым платком, в комнате жарко натоплено по моей просьбе.

— Лично нет, но я видел его однажды.— Отвечает Седов, совершенно седой и сильно похудевший со времени нашей встречи в чёрной арестантской куртке.

— Когда и при каких обстоятельствах это произошло?— Устало бубнит прокурор. Верхний свет потушен, две настольные лампы расположенные на торцах стола освещают наши с Седовым лица.

— 4 октября 1935 года в Чикаго в гостинице 'Бельведер',— морщится как от боли заключённый.— он стоял рядом с сыщиком из ФБР Патерсоном, который меня допрашивал потом. Я сразу узнал Чаганова... Можно воды, горло пересохло.

Оля в белом халате появляется на секунду из темноты и ставит перед аресованным стакан с водой, тот начинает жадно пить стуча зубами по стеклу.

— Мне тоже, пожалуйста. Товарищ Чаганов, вы знакомы с сидящим перед вами человеком?

— Нет, не видел ни разу, но он похож на Льва Седова, каким я увидел его на фотографиях американских газет. После его ареста полицией.

— Итак, между товарищем Чагановым и арестованным Седовым проводится очная ставка,— Шейнин встаёт, снимает пиджак и вешает его на спинку стула.— по моему разрешению вы будете задавать друг другу вопросы. Первым задаёт вопросы товарищ Чаганов. Пожалуйста, Алексей Сергеевич.

— Скажите, Седов,— внимательно слежу за зрачками оппонента.— тогда в гостинице, где как вы утверждаете видели меня, в чём я был одет?

— На вас был непромокаемый плащ, такой чёрный блестящий, серая фетровая шляпа в руке, костюм тёмный, галстук в косую полоску...— быстро отвечает он.

'Вот ты и прокололся, всё это было куплено уже после 'Бельведера' в целях радикальной смены имиджа, вот только как это доказать? Чеков с датой и временем покупки ещё не изобрели'.

— ... значок на лацкане с буквами 'RCA'...

'И значок этот мне подарил МакГи позже уже когда я вернулся в Нью-Йорк перед самым отплытием. Перечисляет детали как будто на фотографию смотрит... Кстати, значок этот я подарил фотографу из генконсульства, фалеристу... Точно, он делал общую фотографию на память... Опять ничего доказать нельзя, не приплетать же МакГи... Фотография'.

— Но узнали вы меня не поэтому,— напрягаю зрение, следя за зрачками Седова.— а по будённовке на голове, правда? Все вместе, в том числе и Шейнин, весело хохочем.

'Пора'.

— Фотографию эту вам вчера следователь показал?— Подсекаю потерявшего бдительность Седова.

— Врач перед допросом...— продолжает смеяться он.

— Вы что заболели?— Пугается Шейнин.

— ... Живот ноет третий день...— беззаботно машет рукой арестованный.

— Этот врач объяснил вам что надо говорить?— Зло пихаю под столом ногой писателя.

— ...ну меня учить не надо, сам знаю...— словохотливо продолжает арестованный.

— И вы тут же бросились исполнять приказ незнакомого вам человека?— Морщится от удара Шейнин.

— ... он назвал пароль папаши...— Седов встряхивает головой и недоумённо смотрит перед собой.

— Кого?!— Кричим мы вместе со следователем.

— А-а-а... мне больно!— Хватается за живот арестованный и как куль валится на пол.

— Я-врач!— Оля бросается к лежащему.

Сидящая рядом с Шейниным и ведущая стенограмму 'Крашеная' испуганно вскакивает на ноги, пытаясь разглядеть катающегося по полу заключённого. Я в два прыжка достигаю рубильника на стене и в монтажной вспыхивает яркий свет.

— Здесь больно?— Взволнованная подруга ощупывает живот распластавшегося на полу арестанта, стоя перед ним на коленях.

— Больно...— С трудом выдыхает он, жмурясь от света, Олины руки скользят выше.

— ... И здесь тоже...Ты?! Опять!— С ненавистью кричит Седов.

— У него острый живот, возможно перитонит.— Поднимает голову подруга.

— Вы знакомы?— Хватается за голову Шейнин.

— Лев Романович!— Не выдерживаю я.— Звони уже в больницу!

Москва, Кремль. Кабинет Сталина.

18 февраля 1938 года, 14:00.

— Проходите, товарищ Берия,— Сталин медленно поворачивает голову к вошедшему в кабинет наркому.— докладывайте.

— Тридцать минут назад в Кремлёвской больнице умер Лев Седов.— Берия в нерешительности останавливается в центре комнаты.

— Как это случилось?— Откликается Киров, судя по серьёзным взглядам собравшихся это уже не было для них новостью.

— Во время вчерашней операции по удалению апендицита у Седова произошла остановка сердца,— Берия снимает пенсне и потирает переносицу.— его удалось снова запустить, примерно через пять... Операция завершилась, после неё больной в сознание не приходил... сейчас идёт вскрытие... следователь берут показания.

— Кто оперировал?— Поднимает голову Молотов.

— Профессор Розанов...— нарком, видя недоумение в глазах у всех, добавляет.— другой Розанов, Борис Сергеевич из Боткинской.

— Что по 'доктору', который посещал Седова в камере?— Ломает 'Герцеговину' хозяин кабинета.

— Нашли дома мёртвым...

— Плохо,— табак высыпается из разорванной гильзы в пепельницу.— все концы в воду...

— Присаживайтесь, товарищ Берия,— Сталин поднимается из-за стола и пускается в путь по кабинету с пустой трубкой.— я тут прослушал запись той очной ставки... и вот что мне показалось... то место, где Седов говорит о пароле папаши. Не так он произнёс слово, будто это кличка...

— У Литвинова была до революции партийная кличка 'Папаша'...— быстро говорит Молотов.— они с Троцким были тогда большие друзья.

— Мне сегодня утром звонил Литвинов...— подхватывает Берия.— спрашивал как идёт подготовка к процессу, говорил что его спрашивают о Троцком и его сыне главы делегаций в Лиге Наций. Кроме того, пришёл ответ из Нью-Йорка, фотограф утверждает, что эту фотографию он недавно показывал генеральному консулу Аренсу... а потом она у него пропала.

— Коба, как долго мы будем мириться с этим типом?— На одном дыхании выпаливает Киров.

— Нелояльное отношение товарища Литвинова по отношению к Совету Народных Комиссаров становится нетерпимым,— чеканит слова Молотов.— недавно он прислал на заседание СНК своего референта. Это неслыханно! С каждым годом его поведение становится всё более грубым и хамским, а его некомпетентность в международных вопросах очевидной. Наш НКИД под руководством Литвинова перестал быть большевистским, его руководство засорено чуждыми и враждебными партии и государству людьми.

— Я рад вашему единогласию, товарищи, хотя бы по одному вопросу,— вождь с усмешкой глядит на своих соратников.— что в последнее время это стало большой редкостью... Поскольку тут с нами товарищ Берия, который в силу своей молодости не знаком с историей вопроса, позвольте мне ввести его в курс дела...

Нарком внутренних дел протерев носовым платком стёкла снова водружает на нос пенсне.

— ... Товарищ Литвинов— старейший большевик в нашей партии со второго съезда партии...— продолжает Сталин.

— А его лучшие друзья Троцкий с Мартовым тогда же примкнули к меньшевикам...— вставляет Молотов раздражённо.

— ... его честность в финансовых вопросах многократно подтверждена...— спокойный размеренный голос вождя, в такт его тихим шагам, гипнотически действует на собравшихся в кабинете.— ... и тогда, когда он вместе с Камо на полученные от 'эксов' деньги закупал оружие за границей и посылал его в Россию, и в отчаянные годы Гражданской войны и послевоенное время прорывал 'золотую блокаду',... когда работал в Главконцесскоме и налаживал торговые отношения с Америкой и Европой... Через его руки прошли сотни тонн золота, на которые закуплены сотни заводов и фабрик... станки, оборудование. Именно он улаживал и возмещал многочисленные претензии западных капиталистов чья собственность была национализирована нами, чтобы запустить взаимную торговлю и обеспечить нам кредиты.

Сталин останавливается у письменного стола и начинает неторопливо набивать трубку.

— В отношении Литвинова у ОГПУ и раньше возникали подозрения,— пользуется возникшей паузой Молотов.— хотя бы то дело английских шпионов Локхарта и Рейли, которым он давал наилучшие рекомендации... и жена у него англичанка.

— От ошибок никто не застрахован...— вождь придавливает пальцем табак.— и потом, выявлять и задерживать шпионов это дело НКВД.

— Мы пытаемся,— откликается Берия, почувствовав на себе взгляд трёх пар глаз.— но именно в НКИД нам работать особенно тяжело, на мой взгляд подбор кадров там идёт по принципу кумовства и личной преданности наркому. Я вот что подумал, что если в случае с Чагановым имеет место не шпионская операция, а что ни на есть— шкурная. Ведь он по сути создал новый финансовый канал для ведения торговых операций в Америке, сделав услуги 'старой гвардии' просто ненужными.

— Правильно, товарищ Берия,— стучит ладонью по столу Киров.— убрав Чаганова они перекроют этот канал, по которому уже пошли большие деньги. Но и шпионскую операцию я бы не сбрасывал со счетов.

— И в смерти сына Литвинов заинтересован,— согласно кивает Молотов.— ведь все контакты отца проходили через Седова и среди них точно был 'Папаша', иначе зачем ему пароль? Сталин чиркает спичкой, раскуривает трубку и подходит к окну, выходящему на Арсенал.

— Уровень знакомств Чаганова и Литвинова очень разный...— после минутной паузы говорит вождь.— ... да и финансовый объём несоизмерим. С кем договаривался Чаганов? С владельцами пусть и крупных компаний, но с оборотом не превышающим сотен миллионов долларов, Литвинов же— с банкирами, учредителями Федеральной Резервной Системы. Это разные люди. С одной стороны те кто просит президента САСШ об услуге, а с другой— хозяева, которые доводят до него свои решения. Я не верю, что Литвинов может чувствовать к Чаганову ревность...