Чаганов: Накануне

'Хотя более вероятно, что дело связано с арестом Василия Михайлова, начальника строительства Дворца Советов, сделавшего головокружительную карьеру в начале 20-х (был секретарём ЦК), а затем оттеснённого на второстепенные роли. Выдвиженец Троцкого'?

— Так вот откуда была та экспертиза...— лицо профессора мертвецки побледнело.— то-то я смотрю, вроде как похожа на нашу 'ДС', только меди в три раза меньше...

— С вами всё в порядке, Николай Тимофеевич? — Спешу к графину с водой. 'Не дай бог удар хватит дедушку, объяснительными замучают'...

— Это ведь у меня в институте ту сталь для Дворца Советов создали,— Гудцов ставит на стол стакан, опорожнённый в три глотка.— сварили, испытали чин-чином... наградили нас тогда. Через год я ушёл в Политехнический институт преподавать, лабораторией термической обработки металлов по совместительству стал заведовать... Сопровождать сталь в производстве на Путиловском стали мои ученики. Слышал я краем уха, что задумали они вместо красной чушковой меди применить для легирования медистые чугуны... Вам, товарищ Чаганов, это наверное не интересно?

— Скажите, я правильно понял, что обвиняемые внесли изменения в рецептуру стали и не провели полную проверку полученного результата?

— Похоже на то...— роняет голову профессор.

— Тогда вряд ли я чем-нибудь смогу им помочь,— возвращаюсь на своё место.— разве только... взять к себе СКБ для отбывания наказания, работая по специальности...

'Это им повезло, что сейчас не угрожаемый период, а то могли бы и шлёпнуть... по закону'.

— Можно с ними будет встретиться?— Гудцев с надеждой смотрит на меня.

— До суда— исключено,— делаю каменное лицо.— но когда их переведут ко мне, ограничений для для деловых встреч не будет

'Ну вот и металлурги нарисовались, будет кому развивать СВС-процесс, стране позарез нужны твердосплавные резцы, фрезы и свёрла: за них арестантам не только отпустят все грехи, но и бюст поставят на родине героя. Боюсь, правда, что путь к готовому изделию не близким: Оля дала довольно приближённую рецептуру исходных материалов'.

* * *

— Проходите, товарищ Ким, присаживайтесь.

Невысокий, похожий на подростка мужчина с орденом Красной Звезды в тщательно отглаженной форме старшего лейтенанта госбезопасности неслышно шагнул в мой кабинет. 'Высокий лоб, курчавые с сединой коротко постриженные волосы, прижатые уши, немигающие узкие глаза, спрятавшиеся за круглыми стёклами рогвых очков, внимательно изучают меня'.

— Я слышал от товарища Берзина, что вы, Роман Николаевич, сейчас находитесь в отпуске...— ни один мускул не дрогнул на гладком желтоватом лице посетителя.

В апреле 1937 года Роман Ким, кореец по происхождению, ведущий сотрудник ИНО ГУГБ а ранее ОГПУ с двенадцатилетним стажем, был арестован как японский шпион. Все эти годы, сначала во Владивостоке (его родном городе), как секретный сотрудник, а затем в Москве, возглавляя 'японское' отделение иностранного отдела, Ким занимался контрразведывательной деятельностью, направленной против сотрудников посольства и генерального консульства 'страны восходящего солнца'.

Методы, которые он использовал в своей работе, не отличались особым разнообразием, но были исключительно эффективны. Все японцы (к счастью в то время их было немного, весь штат посольства в Москве— двенадцать человек), приезжавшие в нашу страну сразу же попадали под его жёсткий прессинг, практически исключавший возможность их контактов с простыми советскими людьми. Достигалось это навязчивым, круглосуточным и демонстративным наружным наблюдением (с использованием автотранспорта) за всеми без исключения японскими дипломатами и атташе. Оставшимся без источников информации и страдающим от отсутстствия в СССР гейш, японским 'рыцарям плаща и кинжала'— 'ниндзюцу' оставлялась практически одна лазейка— нанимать частных преподавателей русского языка... излишне пояснять, что они, как на подбор грудастые и белокурые, были из команды Романа Николаевича.

Все участники этой шпионской игры были по своему довольны сложившимся положением: счастливые японцы не жалели никаких денег на подарки феям, обладательницам столь сказочных форм, учительницы имели солидный приработок вдобавок к скромной стипендии от НКВД (не всем как Елене Перской, она была тоже из их числа, повезло выйти за японца замуж и уехать за кордон), а сам Ким год от года неуклонно рос в должностях и званиях.

Случались, конечно, и проколы, не все попавшиеся в 'медовую ловушку' дипломаты шли на сотрудничество: один атташе, очнувшийся утром после после ночного кутежа, обнаружил у себя в квартире незнакомого мужчину азиатской наружности, сидящего на стуле у его кровати. Вместо слов, тот брезгливо бросил на одеяло фото, на котором 'пышная блондинка' весело хохочет при виде скромных причиндалов атташе, лежащих на портрете императора Хирохито. Потрясённый японец на следующий день сделал себе харакири. Но в общем служба Кима шла успешно, ни этот эпизод, ни дважды потерянное служебное удостоверение, ни даже отказ вступать в партию не влияли на его карьеру, до тех пор пока к руководству органами ни пришёл Ежов, устроивший глубокую чистку всего аппарата НКВД. По его приказу на свет были подняты личные дела сотрудников центрального аппарата и областных управлений, в них обнаружилось много всего неприглядного чего интересного обнаружилось, не миновала чаша сия и старшего лейтенанта госбезопасности Кима.

Опасаясь за свою жизнь после убийства японскими наёмниками корейской королевы Мин, родители Романа, бывшие в дальнем родстве с царственной персоной, бежали из Сеула во Владивосток в конце девятнадцадцатого века, где на рубеже веков и появился на свет наш герой. Бежали, похоже, не с пустыми руками, так как отец маленького Кима, был записан в метрической книге как 'купец второй гильдии Николай Николаевич Ким'. Кроме денег из бывшей родины Николай Николаевич вывез затаённую ненависть к японцам, что однако не помешало ему вести с ними торговые дела и даже отправить своего единственного сына в Токио на учёбу в частную школу и престижный Императорский колледж на долгие восемь лет. Бизнес превыше всего...

В 1917 году, не закончив учёбы, уже юный Ким бежит обратно в Россию, спасаясь от корейских погромов в стране восходящего солнца и попадает из огня да в полымя. Вот основные вехи Романа Кима в следующие шесть лет: учёба в Восточном Университете, работа корреспондентом в японской газете, служба в Колчаковской армии, выполнение поручений большевистского подполья, служба сексотом в Приморском ГПУ и, наконец, перевод в центральный аппарат ОГПУ, где с помощью Дзержинского ему удалось сняться с опасного для жизни учёта бывших белогвардейских офицеров (УББО). Спасло Кима похоже то, что во всём ИНО только Роман владел языком вероятного противника на уровне, позволяющем читать шифровки японского МИДа.

— ... поэтому хочу сделать вам заманчивое предложение, от которго вы не сможете отказаться...

'Никакой реакции, блин... это я так пошутил'.

— ...Во Владивостоке в ближайшее время спецотдел планирует открыть центр радиоперехвата и дешифровки...

'Вот, кажется проскочила в его немигающих глазах искорка интереса'.

— ... Хочу вам предложить в нём работу переводчика...

'Погасла искорка'.

— ... и по совместительству начальника службы контрразведки... 'Снова зажглась... ясно, экшена товарищу не хватает в жизни'.

— ... ваша командировка во Владивосток будет двухгодичной. За это время вы будете должны подготовить минимум троих переводчиков высокого класса и рекомендовать кандидата на ваше место начальника Особого отдела. За вами останется жилплощадь в Москве. Решать надо немедля, что скажете?

— Я согласен,— неожиданно быстро ответил мой собеседник.— готов выехать к месту службы немедленно.

'Хм, даже с женой не простишься? Решительный человек, вот так в одно мгновение взять и изменить свою жизнь: новый город, новая служба, новая жена?... Одобряю'!

* * *

— Скажите, товарищ Чаганов,— идущий сбоку от меня по дорожке Королёв неловко выставлет вперёд правое плечо чтобы увидеть моё лицо.— ваше предложение работы осталось в силе?

'Да-а, непогашенная судимость— это якорь, который тянет человека ко дну. Похоже указали ему в Ракетном НИИ от ворот поворот, а может быть и не не только там'.

— Не хотите перекусить, Сергей Павлович?— Останавливаюсь перед нашей столовой.— Заодно поговорим.

— С удовольствием...— Сглатывает слюну Королёв.

Заходим в нашу небольшую недавно отремонтированную столовую, сверкающую кафелем и нержавейкой, ничем не хуже чем у 'Радиокорпорэйшн'.

— Здпавствуй, Танечка, запиши на меня два комплексных обеда.

Народ в КБ продолжает изумляться моей памяти, запоминаю имена с первого раза... Мне это не трудно, я делаю это походя, не ради дешёвой популярности, как Микоян, который записывал на карточки имена родственников своих посетителей, чтобы блеснуть этим через много лет. 'Всё как я люблю: рассольник, макароны по-флотски и жидкий ягодный кисель'.

Нашли место у окна в полупустом зале и споро застучали ложками.

— Скажу так,— в три глотка выпиваю кисель.— предложение моё претерпело изменения...

Королёв, расправившийся с едой раньше меня, тяжело вздыхает.

— ... скажите, Сергей Павлович, вы один хотите вернуться или вас товарищи прислали?

— Да, прислали...— грустно протянул он, опуская глаза.

— Обстоятельства изменились...— выдерживаю долгую паузу.— Скажите, а что случилось с теми темами, что вы вели в НИИ-3?

— Место Клеймёнова занял Слонимер, мой проект ракетоплана он отдал Щетинкову, начальником второго отдела стал Костиков, бригаду Глушко он влил в бригаду Душкина. Начальник первого отдела Победоносцев вроде готов взять к себе Лангемака продолжать работу по эрэсам, но Слонимер против...

— Надеюсь, товарищ Королёв, вы не думаете, что это я устроил?

— Нет конечно, товарищ Чаганов, я бы знал. Это новое начальство на воду дует...— мой собеседник замолкает и напряжённо смотрит мне в глаза.

— Так вот, изменились обстоятельства... товарищ Чижевский с группой конструкторов ушёл от меня. Поэтому задумал я провести реорганизацию авиационного отдела, который базируется на аэродроме в Подлипках. Руководство им пока оставлю за собой. Планирую там иметь бригаду испытателей новых видов вооружений, бригаду конструкторов двигателей, жидкостных и на твёрдом топливе, и бригаду конструкторов самолётов. Эти планы ещё не утверждены, но думаю дело за этим не станет. Думаю также включить в план работ нового отдела тематику, которая перекликается с той, чем вы занимались в НИИ-3. Сами понимаете, что в связи с большой занятостью я не смогу уделять много времени руководству, поэтому ищу себе толкового помощника...

Королёв перестал дышать, боясь спугнуть удачу.

— ... Поскольку ваши товарищи доверили вам эту миссию переговоров со мной, то я делаю вывод, что они признают в вас своего вожака. Сам я тоже заметил в вас определенные лидерские качества, поэтому готов рискнуть...

'Боже, что я несу?... 'определённые лидерские качества'... У будущего Главного Конструктора'!

— ... и предложить вам эту должность.

— Я согласен. 'Где-то сегодня я это уже слышал'.

— Отлично. Тогда, не откладывая дело в долгий ящик, идём в отдел кадров.— Подношу часы к глазам.

'Сегодня у меня ещё два интервью: с Шурой Шокиным и с Иваном Пересыпкиным. Кто-то же должен помогать тянуть мне тот груз, что я взвалил на себя: первый займётся строительством новых заводов, второй— будет контролировать выпуск продукции'.

* * *

Открываю массивную форточку и в лицо бьёт упругая волна студёного воздуха, а вместе с ней доносятся приглушённые расстоянием удары курантов на Спасской башне, начавшие отбивать полночь. 'Грымза' уходит с работы в одиннадцать, переключив телефоны на меня, так как в шесть утра она должна быть уже на своём посту в приёмной.

'А где она живёт? Как добирается до дома? Нехорошо... не у всех же бессонница как у меня. Надо подыскать ей помощника'.

На столе зазвонил телефон.

— Чаганов слушает.

— Алексей Сергеевич? Здесь Алымов Николай, помните мы с вами встречались в...— говорящий замялся.

'В Барселоне, как раз накануне ПОУМовского восстания. Согласно инструкции говорить об испанских делах по телефону не рекомендовалось. Алымов— инженер с Горьковского автозавода, который помогал республиканцам на базе местных заводов и мастерских налаживать сборку военной техники, пребывающей из Союза на судах в разобранном виде'.

— Николай Николаевич?— Слышу в трубке близкие удары курантов.— Сколько лет сколько зим? Вы в Москве? Я имею ввиду в гостинице.

— Да, проездом, сейчас в телефонной будке на Манежной площади. Вот решил позвонить. Не поздно?

— Какой поздно, разгар рабочего дня,— смеюсь я.— стойте где стоите, высылаю за вами машину...

'Та-ак, хороший стимул успеть за десять минут закончить письмо секретарю ЦК Пятницкому, без его визы перевод Шокина и Пересыпкина (номенкулатуры ЦК) в наркомат Радиопромышленности невозможен'.

* * *

— Просьба у меня к вам, Алексей Сергеевич,— тридцатилетний широкоплечий голубоглазый крепыш в военной форме с новеньким орденом Ленина и нашивками военинженера 3-го ранга потянулся к планшету.

'Ясно, челобитную передать. Кому интересно Кирову или Сталину? Обычное дело... успокаивает только, что просьбы эти деловые а не частные'.

— Вы сначала своими словами,— принимаю от Алымова увесистую пачку бумаги.— а это я потом посмотрю...

'Таблицы, графики, чертежи'.

— Это моя докладная записка наркому машиностроения СССР Львову...— согласно кивает тот.— по поводу производственных мощностей компании 'Испано Сюиза' в Барселоне...

— Да я помню, мы с вами тогда были вместе на одном таком...— подбадриваю я военинженера.

— Точно,— загорается Алымов.— именно там находится цех по производству автомобильных дизелей фирмы 'Ганц' конструкции инженера Ендрашика: станки, оснастка, всё для производства. В этом докладе я предлагаю вывезти из Барселоны этот цех вместе с рабочими и нженерами в СССР с целью наладки их производства у нас. Вроде обычный форкамерный дизель: шесть цилиндров, два распредвала, 110 лошадиных сил при тысяче оборотов в минуту... даже немного тяжёлый по сравнению с нашим алюминиевым 'Коджу', так как почти полностью из чугуна и стали, но топливный насос не бошевский, а конструкции Ендрашика— много проще, без прецизионных частей. Эта конструкция позволяет экономично расходывать топливо на низких оборотах!

— Погодите, Николай Николаевич, я же в этом ничего не понимаю,— поднимаю руки вверх.— что вам ответил нарком?

— Он передал мой доклад в Автомобильное управление, те— в НАТИ, ну а они вернули его мне... сказали, что у нас уже есть свой такой автомобильный дизель, называется 'Коджу-НАТИ', и он ни в чём не уступает венгерскому...

— Звучит логично,— трясу непонимающе головой.— в чём суть ваших возражений?

— А в том,— горячится Алымов.— что нет у нас серийного автомобильного дизеля! В 'Коджу-НАТИ' алюминиевым остался только поршень, соответственно вырос вес двигателя, расход топлива. А они продолжают сравнивать параметры серийного дизеля Ендрашика и опытного цельноалюминиевого 'Коджу'.