Алхимик. Книга Древа

Вечер он проводил в экспериментальном цеху, помогая с осадными механизмами и новым алхимическим реактором, часто засиживаясь до полуночи, неистово хлестая кофе и часто засыпая то в основном помещении, прямо у контрольного пульта автоклавов с анимой, то прямо в сфере реактора. Иногда он выходил на застекленной галерее, полюбоваться за монтажом последних деталей на новеньких дредноутах. Тогда он вспоминал Аллесию и друзей. В последний день перед отбытием в этот промышленный центр он так набегался вокруг энта, что когда девушка пришла к нему, стянув одежду, он заснул с ней в обнимку — сил едва хватило на поцелуй. А с утра его разбудили на рассвете и потащили к магмовозу, всучивая вещи на ходу. Он лишь успел махнуть ей на прощание. Сколько же легионеров провожало его...

— Во что превратиться Катарина со временем? — Мрачно думал он, поглядывая затянутое смогом небо. — Она и не собирается контролировать свои инстинкты и чувства. Кровь опьянила ее. — И тут он вздрогнул сам. Та охота. Он забрал с тела дикой эльфийки три трофея. Маска. Безликая, изображавшая частично морду пустынного ящера.

Амулет. Благодаря которому охотница скользила через отражения. Алхимия зеркал была крайне любопытна ему — многие метафизики бились с ней, сходя с ума или пропадая в своих лабораториях — где же еще, кроме как не в холодной глади ртутной амальгамы?

Фредерик носил его на груди. Треугольник из эбенового дерева. Рамка из золота и серп луны из мифрила. Он мрачно сиял по ночам и алхимик часто вскакивал, чтобы продолжить свои опыты над тем, чтобы подчинить его магию себе.

Его жалкая пародия на это искусство — хождение сквозь тени, которое помогла ему выследить и ранить эльфийку — здорово ударило по его рассудку тогда. Потому он и взял третий трофей — ее сердце. Он вырвал его из груд голой рукой — снял даже латную перчатку для этого и законсервировал его в склянке.

Он помнил, как его опьянила эссенция культистов Велкого Зверя. Нечто подобное было и тогда, когда он принял зелье, трансмутировашего алхимика в порченного энта. Только чище. Свежее. Выше.

Он быстро спустился в цех и сунул голов под струю холодной воды.

В голове его стучали слова того, кто изобразил из себя Марса.

— Омывай себя кровью врагов, рука об руку с этими воинам на поле боя, как короли древности. И тогда они признают твою силу и мудрость. Они будут видеть в тебе лидера. В конце этой войны у тебя не останется ничего кроме трофеев и этих солдат. С ними ты приедешь к окончательной победе и славе в вечности!

Звучало чертовски разумно. Империю с наскока не взять. Она — огого — протянулась на тысячу километров, до конца континента. Одурманенные любовью к грязной, убогой отчизне, простой люд будет биться оконца — ведь им ничего не остаётся. Признать что они лишь рабы — было сложно для них, отказаться от воинской славы — невозможно. Этот злой, далекий огонек уничтожения горел далеко впереди их разума, это был единственный естественный выход накопившейся злобы к убожеству их жизней.

Он вспомнил горы изувеченных трупов, громадный черный клинок, запятнанные толстым слоем засохшей крови. Кровь. Вожделение ее — это проведет его через сотни битв? А что было с его телом? Узурпатор мог позволить себе скульптуру плоти. — От этих мыслей его опять бросило в дрожь. Алхимик представлял себе другую судьбу. Слава ученого, его имя на обложках научных трудов и учебников — вот что прельщала Фредерика с детства, едва он прочел свои первые тома по метафизике. Созидание — не разрушение.

И все же он здесь. И под его началом куют новые, невиданные прежде людьми машины войны. Который день грохочут клепальные молоты, одевая энтов в стальную каленую броню. Визжат механизмы кран-балки, навешивая на их плечи баллисты и катапульты мин. Третий раз он появился на передовицах газет. Письма от отца он так же выкидывал не читая. Мерзко представить, какие дифирамбы он там поет.

— Опять очереди невест будут. — Поморщился алхимик.— Хотя о чем я думаю? Скоро мной вплотную займутся промышленники. Эти дураки-химики были только пробной удочкой. Ох, политика. Ненавижу политику. Надо придумать, что делать с этой грудой золота от военных контрактов, пока не решили, что я хочу свою гильдию открыть.

Но день выступления корпуса настал, а его так никто и не тронул. Энты стали похожи на жуткий стальных сухопутных каркенов — ветви скрылись под ребристыми бронированными рукавами, а иллюминаторы и шлюзы напоминали россыпь жутких глаз. Они прогрохотали в пустошь, и несколько дней до этого с жутким гулом ползали по ней, отрабатывая движение по пересечённой местности. Фредерик так же управлял ими, но адмирал ожидаемо заявил, что он не будет учувствовать в осаде. Он буде находиться на новом линкоре среди командного состава и получал расширенные полномочия на этап этого плана.

Республиканские Титаны стали между новых судов, на боках которых появились множество петель с пропущенными через них массивными цепями. Медленно энты подхватили тали и подняли корабли в воздух. Тяжёлый стон металла раскатился между цехов, но инженеры не подвели согласно расчетам дредноуты оказались в полном порядке.

Титаническая процессия медленно двинулась через Беттервиль. Перед ней были зарнее разобраны стены и демонтированы склады. Одиннадцать дредноутов несли двадцать два энта, еще три — линкор Стальная Касатка.

Алхмик был на борту корабля. Он дрожал и раскачивался, что ему пришлось передвгаться вцепившись в поручни. Фредерик встретил адмирала на палубе мостика и шутливо пожаловался на отсутствие гашения колебаний.

Хоффлитс насмешливо вздернул кустистую бровь.

— Да это же штиль! Привыкай парень, у меня на корабле последствие морской болезни убирают пострадавшие.

— Ееесть привыкать к качке! — Отрапортовал алхимик с улыбкой и вернулся на главную палубу выполнять приказ. Полдня н вихлялся между дулами магмобластеров и сигнальными башенками. Пару раз он даже залез на пушку и заглянул внутрь ускорителя стихий — только на кораблях можно было ставить такую артиллерию. Кустарные орудия империи из полевых автоклавов были маломощными, как и на Длани Меркурия — пугач, да и только, хотя человека прямое попадание конечно могло сжечь на месте.

Эти же монстры могли легко прожигать броню таких же кораблей и эффективно разрушать крепостные стены — в диаметре они были более полуметра. Взобравшись на батарею, алхимик лег на башню турели и задумчиво вперил взгляд вдаль.

Впереди виднелись горы, чуть западнее — Тернии, что стелились из ущелий, за которыми лежал эльфийский лес. Далее лежал северный океан — Ториэль. Они срежут через непроходимый для иных машин маршрут — между скалами и Терниями и выйдут пря к океану. Часть восточного флота Реньона уже давно в пути, они усилят его двенадцатью кораблями и начнут вторжение в воду империи.

-Ну и сюр! — Саркастически подумал Фредерик. — Три месяца назад я думал, что все лето опять проторчу в лаборатории. И на тебе! Военная кампания! Я герой республики плыву по воздуху на беттервильском линкоре осаждать величайшую твердыню, построенную со времен Пришествия на континент!

Неделю энты пробирались между камнем и шипом. Неделю они

растягивались над пропастями и перешагивали горные реки. Шли, не останавливаясь — пилоты меняли друг другу трижды в сутки. Когда алхимик выходил взглянуть на Терни Титанов в бинокль ночь — каждый раз он видел сотни горящих глаз дреднотавров. Они шли растянутой цепочкой — выискивали диверсантов и разведчиков, чтобы враг не узнал о угрозе со столь неожиданной стороны.

Видел Фредерик и Кристофера. Он салютовал ему зловещей гарпунообразной алебардой и трубил в рог, от звука которого сердце алхимика словно сжимали глыбы льда. После третьего раза ему приснился кошмар: Он был вновь в задымленном, горящем энте. Он никак не хотел открывать свою плоть, и в нем становилось все жарче, а фильтры начинали пропускать дым.

Труп Эрика на перилах — здесь он отчего-то не оказался внизу — начинал шевелиться и вставать. Медленно развернувшись к Фредерику, он стянул противогаз, явив синюшнее, опухшее лицо в рвоте.

— Слава не смоет грехов. Кровь виновных не разбавит кровь невинных. — Пробулькал он и, вытянув руки с растопыренными пальцами, он направился на алхимика.

Фредерик проснулся весь в холодном поту и не заснул до рассвета. Больше он не ходил смотреть на стада кадавров.

Наконец энты протиснулись через последние горы, что спускались к северному морю. Грохоча по каменистому побережью, они цепочкой стали спускаться в воду. Целый день они потратили, чтобы разойтись, медленно щупая дно. И к вечеру все двенадцать кораблей оказались на плаву.

Алхимик провел все это время в гамаке в своей каюте. Качка была просто тошнотворная и когда корабли, наконец, осели до ватерлинии она лишь едва ослабла. Фредерик с отвращением понял, что теперь это продлиться до самого возвращения на сушу.

— Черта с два я буду тащиться назад морем, только в энте. Пусть в нем тело и затекает, все лучше, чем болтанка. — Хмуро решил он про себя.

Расчеты беттервильских инженеров опять не подвели — энты оказались погружены в воду практически полностью, а скоростью они могли посостязаться с линкором. Они легли на кривой курс, выгибающийся дальше на север, чтобы не попасться на глаза береговой охране и титаны начали маневрировать вокруг флота. Подобные настоящим кракенам, они распластывали свои щупальца на сотни метров вокруг, быстро вздымая и перебирая ими в толще воды.

— Кошмарно, наверное, вдруг видать вокруг своего одинокого корабля такое. — Думал алхимик, опираясь на ограждение и наблюдая за движениями титанов вокруг кораблей. Раз за разом он отрабатывали какие-то тактические движения. Несколько раз он слушал переговоры адмирала с морскими офицерами относительно тактики, но мало что понял из этого. Алхимик опять почувствовал себя лишним на войне.

Через три дня их нагнал флот республики. Тихо подмигивая сигналами, еще два десятка военных кораблей вынырнули из холодной утренней мглы. Промышленники богатых южных берегов Реньона позволили себе немного вычурности — силуэты и части брони дредноутов представляли собой плавные и угловатые профили полумифических тварей океанической бездны.

— Посмотрим, как это рак-отшельник устроит себе новое убежище. — Ухмыляясь, подумал алхимик, глядя на штурмовой бот, со сложенными шагательными манипуляторами и скрытой буровой установкой на носу.

Еще несколько дней пути, за которые Фредерик едва не сошел с ума от ожидания — и алхимика разбудил свист сирены. Он порывисто вскочил, вновь забыв, что он в гамаке и запутавшись, вывалился из него на пол. Подскочив, он рванул к стойке с доспехами. Регенератор воздуха — спасательный жилет — и через десять минут он уже бежал на мостик вместе с остальными офицерами. Моряки тем временем расчехляли сигнальные башни, а магмобластеры вздрагивая, ожидали для своего первого боя.

— Старший сержант Фредерик прибыл! — Выдохнул он Хоффилитсу его глаза забегали, выискивая в тумане очертания крепости.

— Сонары энтов. — Коротко бросил адмирал. — Что-то засекли. — И он повернулся к приборам.

Главную часть рубки занимал оккулус — круглая стеклянная линза метром в диаметре, под которой микроскопическими косяками двигалась разноцветная металлическая стружка мельчайших размеров. Техномагическое устройство улавливало передачу водных магов, что были связистами на титанах.

Изображение пошло волнами и перед значками деревьев появилось два десятка точек.

— Началось. — Сказал Хоффлитс, прикладываясь к биноклю. Алхимик последовал его примеру.

Вода перед авангардом энтов вспенилась десятками фонтанчиков. Фредерик успел разглядеть одну из дискообразных машин не более пяти метров в диаметре со сплюснутой сферой в середине. Взлетев по дуге, она выплюнула из себя какие-то снаряды и вновь нырнула под воду. В местах попадания вскипела вода. Эхолот отозвался множественным гулом, раздались первые стоны обшивки титанов.

— К кораблям скачут! По турелям! — Заорал Хоффлитс, бросив взгляд на приборы. И вправду — вода опять вспенилась, и машины вынырнули ближе. Адъютанты тут же принялись дергать ручки сигнального оборудования

— Рубинштейн! Вниз! — Скомандовал адмирал. Алхимик послушно нырнул в проход на нижнюю палубу.

Ведомый любопытством он направился к фронтальным турелям. Моряки быстро перебегали по отсекам, размещаясь по орудийным портам, и алхимику не раз приходилось вжиматься в переборки на пути к носу корабля, чтобы пропустить их. Фредерик едва успел нырнуть в закрывающийся люк башни ускорителя.

— Научный специалист, прибыл для наблюдения. — Пояснил он хмуро покосившемуся наводчику.

— Не рискуйте зря, офицер. — Буркнул он, наконец. — Неизвестно чем они атакуют.

— Я всегда готов к неожиданностям. — Ответил Фредерик, похлопывая по подсумку с зельями. Моряк пожал плечами и уткнулся иллюминатор. Алхимик скользнул к нему и заглянул через плечо.

Бой был нешуточный. Юркие кораблики империи легко уклонялись от объемных взрывов магмобластеров. Они сплевывали пневматическими портами бомбы с алхимической слизью, что держалась на воде метровой медузой или же легко приклеивалась к бортам кораблей или энтов, тут же вспыхивая разрушительной реакцией.

После прыжка они ныряли под воду. Алхимиктут же понял принцип работы. Заключенный элементаль прогонял через корабль воду с огромной силой — чтобы тот выпрыгнул вверх, а регулируемый клапан выстреливал снаряды.

— Чего ждет Хоффлитс? — Напряженно думал Фредерик. — Где мины?

Он видел как пять кораблей получили серьезные повреждение по ватерлинии, а ловушек все не было. Наконец имперцы обнаглели — они вклинились в строй кораблей на всю глубину строя. И тут капкан захлопнулся.

17. Ветер и волны, сталь и огонь

Корабли шли парами — теперь алхимик понял почему. Подлодки не боялись обстрела здесь, но их попросту затралели сетью, как косяк причудливой рыбы. В воздух взметнулись тончайшие сети из невиданного сплава — алхимику вначале показалось, что имперские машины от чего-то выпрыгнули синхронно. Но затем он уловил едва заметный блеск нитевидной сетки, и все стало на свои места.

— Киршнер слил. — Криво ухмыльнулся артиллерист. — Скоро наш флот пополниться этими штуками!

Теперь алхимик мог разглядеть их ближе. Диск трепыхался как настоящая рыба, но без воды вскоре затих. Это был и лопасть, и плавник — составленный из множества узких пластин он оказался своеобразным винтом.

Кабина не была ничем необычным — под обширным стеклянным куполом Фредерик видел, как отчаянный маг воды пытался вызвать волну, которая смоет их назад. И у них получалось — корабли начали ходить ходуном, но десяток копий из баллист тут же оборвали их отчаянные попытки.

Когда машины начали втягивать на палубу, алхимика передёрнуло от отвращения. Это было похоже на китобойный промысел, только вместо отчаянно ревущего левиафана он видел изуродованное огромным гарпуном тело человека. Турель повернулась, и перед ними возник флот противника уже из классических кораблей.