Белое сияние окружало его фигуру, точно кокон. Он принял поклоны глав Сенджу и Учиха как равный, приветливо махнул членам их кланов и во главе процессии шагнул прямо в толпу.
Люди ревели от восторга и тянули руки к Хокаге, но он шёл, не смущаясь и словно не видя, как с разных сторон к новообразованному Листу стекаются разноцветные сполохи. Когда они появились, никто не заметил, увлечённый открывшимся зрелищем, и тем неожиданнее были внезапные нападения на фланги праздничного шествия.
Символы Хьюга, Абураме, Акимичи, Нара... Они нападали поодиночке и группами, смешивая свои цвета с ало-зелёной процессией. И так же неотвратимо гасли до тех пор, пока их главы не представали перед Хокаге. Под одобрительный гул зрителей и дружеские пожатия Учихи и Сенджу, они склонялись перед мощью объединённой силы и, получая ответный поклон лидера Листа, вставали, новой волной следуя за знаком мира.
Появились и Яманака, Инузука, Сарутоби... Якио, Хатаке, Шимура, Ашика... Кланов было так много, что казалось, они поглотят под собой изначальный союз. Ан нет — ход разрастался, но огни, приняв Хокаге, лишь аккуратно окружали крепкую ало-зелёную сердцевину.
Наконец воссоединение закончилось, и всё цветное великолепие высыпало на ярко осветившуюся площадь перед резиденцией. Дальше будут обращения глав кланов, конкурсы и награждения... Веселье и застолье продлятся всю ночь, завершая первый день празднования лишь к утренней заре.
Столько сидеть на скале Хокаге не имело смысла, и Минато повернулся к мальчишке, готовясь выслушать море восторженных воплей... И тихо рассмеялся — похоже, восторги откладываются.
Подкатившись к нему под бок и растянувшись во весь рост, мелкий беззвучно сопел, подложив под подбородок обе руки и счастливо улыбаясь. Даже во сне он не отрывал закрытых глаз от Конохи и выглядел так, будто уходить отсюда не собирается никогда.
Клон аккуратно поднялся, взял на руки мальчишку и прыгнул к себе домой — пытаться заселить в общежитие новичка без документов посреди праздничной ночи... Нет уж, пускай кто другой так развлекается, а он лишней головной боли своему оригиналу подкидывать не собирается.
Минато открыл глаза и осторожно оценил обстановку.
Вроде, всё нормально — никто не заметил кратковременного "отсутствия" Хокаге. А то ещё решили бы, что на него напали, поместили в гендзюцу или вообще подчинили сознание. Прецедент был, м-да... Неизвестно, кому потом было более стыдно — ему или паникёрам...
С тех пор он старался прочитывать воспоминания клонов, находясь в одиночестве. Ну или под присмотром секретаря. У Коги на случай лишних поползновений всегда был беспроигрышный ответ — "Не лезьте, куда не просят!" и улыбка во все клыки. Ну да Инузуки, они такие — темпераментные. Отгрызут кому-нибудь чего-нибудь и жалуйся потом, не жалуйся... Народ обычно впечатляется заранее, не доводя до греха.
А сейчас Намиказе стоял впереди всей главенствующей братии Конохи, из чувства долга одёргивая раздражённую Цунаде-доно под еле слышное фырканье стоящего по левую руку Итачи. Глава Сенджу, царственно игнорируя незаметные извне благодаря складкам одеяния тычки, продолжала бухтеть о бессмысленном времяпрепровождении и огромных тратах чакры. Добивающими аргументами были попытки подсчитать, сколько и каких травм можно вылечить такими силами и сколько понадобится ирьёнинов, диагностирующих печатей, оборудованных операционных и размножившихся, видимо, помощниц-Шизуне. Причём отсутствие наличия самих пациентов её не смущало.
На подсчёте нужного количества маленьких Кацую главный Учиха захрюкал, умудряясь делать это с каменной физиономией — мол, "Это не я!" — но трясущиеся плечи его выдавали. Задние ряды то ли не слышали сего эпичного монолога, то ли успешно скрывали, то ли всерьёз внимательно слушали выступающую главу нового клана Конохи... В общем, всем было не до Хокаге, и слава Рикудо.
Кстати, новый клан в этом году был всего один — Ашика, и его как раз можно было и послушать, благо, их глава Уни-доно — пожилая, умудрённая опытом женщина, сохранившая и трезвость рассудка, и недюжинную гибкость ума. Она вполне могла сказать и что-нибудь интересное, но он уже опоздал — старая мореманка закруглилась и под восторженные вопли толпы возвращалась на своё место.
Надо будет потом уточнить у Коги, что она такого сказала. На всякий случай.
Вообще, в последние пару лет Коноха успела свернуть свою политику активного поиска перспективных жителей селения — будь то целые кланы, серьёзно укрепляющие Лист, отдельные семьи шиноби, часто располагающие интересными знаниями и умениями, или даже простые жители страны, чьи задатки позволят им родить будущих ниндзя. Или уже позволили.
Но репутация так просто не уходит, и к ним, теперь уже безо всяких усилий со стороны Листа, продолжали стекаться люди в надежде на лучшую жизнь в рядах шиноби Конохи. Конечно бывало всякое — и шпионы, и диверсии... Но многие, очень многие, искренне принимали сторону новой родины.
Тем удивительней и непонятней для Хокаге было дневное происшествие. За "случайным" явлением подкидыша просматривались пугающие по своей маштабности приготовления. И при этом — такое топорное и бессмысленное внедрение, хотя можно было разыграть тысячу и один сценарий, по которым шиноби Конохи сами бы, вереща от радости, притащили пацана в лоно родной деревни.
Мысли пошли уже по пятому, если не по пятнадцатому кругу рассуждения, но ни малейшей логики в происходящем не нашли. Потому и не удержался Намиказе, окунувшись в воспоминания клона-Мыша сразу, едва тот развеялся. Увы, не помогло. Интуиция упорно отказывалась считать мелкого врагом, разум, на удивление, соглашался, считая, что опасен не мальчишка, а те, кто за ним стоит. Только это всё опять же не объясняло сцены его появления...
Внезапно куда-то рванувшая главная Сенджу нарушила сосредоточенность, оборвав это бессмысленное переливание из пустого в порожнее. В конце концов, он не зря припряг к делу друга — если уж Нара не разберётся в происходящем, этого не сможет никто. А пока остаётся ждать и внимательнейшим образом наблюдать за событиями — что-то да грядёт... Будущее, оно в любом случае прольёт свет на эту загадку — раньше или позже, само собой или их усилиями...
— Хокаге-сама! — этот вопль не узнать было невозможно. Расталкивая неспешно шествующих глав кланов и их сопровождение, по площадке резиденции метался высокий молодой парень.
Каштановые волосы, болтающиеся неаккуратными лохмами, которые Кога пытается отрастить хотя бы до плеч, но пока безуспешно. На правой щеке — знак в виде красного клыка, одиноко и странно смотрящегося без своего симметричного собрата. Для знающих он яснее ясного говорит, что от этого Инузуки осталась в живых лишь половина. Человеческая.
Тёмно-синяя безрукавка. Протектор Конохи, пришитый, точно погон, на левом плече стандартного жилета чунина. На боку дополнительная перевязь со свитками и парой трёхлезвийных кунаев, руки заняты неизменной стопкой папок. Что в них таскает секретарь Хокаге, остаётся тайной за семью печатями даже для самого Минато.
Мельком удостоверившись, что после окончания официальной части все расходятся кто куда и он никому не нужен, Намиказе подцепил своего "мальчика на побегушках" и шуншином прыгнул на крышу подальше. Иначе шум народного гуляния сбивает напрочь весь серьёзный настрой. А судя по метаниям Коги, "что-то грядущее" его уже настигло и рабочий день Хокаге продолжается.
Движением руки оборвав готового разразиться новостями помощника, Минато уточнил:
— Пока не забылось: что сейчас такого сказала Уни-доно, что народ так восторженно принял?
Инузука оторопело моргнул, завис на секунду, пытаясь перестроиться, и наконец выдал:
— Сказала, что приведёт корабли даже в наши сухие порты, — и парень одобрительно фыркнул.
М-да, оригинально. А оригиналы, в отличие от посредственностей, всегда пользовались симпатией шиноби. Ведь в их кругах, если ты предсказуем и неоригинален — ты потенциально уже мёртв...
— Ладно, выкладывай. Что там стряслось?
— Дипломаты из Дождя наконец прибыли! Они сейчас у ворот!
— У ворот? — удивился Минато. — Их что, не пускают? Что-то запрещённое на внос?..
— Нет-нет! — замахал свободной рукой Кога. — Их пустили! Но они ждут отставшего главу миссии, и без него отказываются идти в гостиницу...
— О! И я даже знаю, кто там такой увлекающийся, — заулыбался Хокаге. — Не волнуйся, он скоро придёт. Сопровождающих всем выделил?
— Да, они уже работают.
— Сообщи о предварительной встрече завтра в час. Скажем, в малом совещательном зале.
— Будет сделано, — кивнул Инузука. — Ещё пришли донесения из Тумана и отчёт вашей супруги.
— Что в отчёте? — заинтересовался Намиказе.
Секретарь, вновь перекинув папки в одну руку, полез куда-то под жилет.
— Так скажи, — смилостивилось начальство.
— Эмм... Нуу... — внезапно оробел парень. — Если по существу — они прибыли на место, всё в порядке!
— А остальное? — Хокаге, похоже, был готов заржать, как лошадь, но честно держал мину перед подчинённым, хотя уголки губ то и дело дёргались.
— В общем... — Кога мучительно подбирал слова, — ей всё... со-совсем не н-нравится!
Минато, прекрасно представляющий себе, что могла понаписать разъярённая Кушина, не вынес его смущённого заикания и заливисто расхохотался.
Глядя на него, парень несмело улыбнулся, а потом и вовсе засмеялся в голос.
— Так вы всё... — выдохнул он сквозь смех, — и так знали... да?
— Догадывался... — кивнул мужчина, стараясь успокоиться. — Положи его ко мне в стол, вместе с донесениями... И иди-ка ты на праздник. Ёкико-тян тебя уже заждалась, небось...
— Хай, Хокаге-сама, — просиял Кога и, вежливо отшагнув назад, сорвался с места.
Проследив за его стремительным передвижением, Хокаге беззвучно произнёс что-то вроде "молодо-зелено" и, всё ещё улыбаясь, направился к воротам. Надо встретить семпая, раз уж серьёзных дел на сегодня больше нет.
Но ему опять помешали. Очередное "Хокаге-сама!" прозвучало лишь на секунду ранее того, как сам окликающий приземлился на крышу перед Намиказе. Увидев вздёрнутую бровь, боец АНБУ выпрямился и сразу зачастил:
— Хокаге-сама! Вы просили предупредить, если ваша дочь опять будет драться!
Минато мгновенно помрачнел. Он надеялся, что этого не услышит хотя бы ближайшие пару месяцев... Делегация Дождя была тут же забыта, и Хокаге резко мотнул головой:
— Веди!
взгляд со стороны
Сегодняшнее выступление было очень зрелищным. Глядя на шествие с крыши одной из водонапорных башен, Тора Намиказе жалела только об одном — что она не член какого-нибудь знаменитого клана.
Как бы она хотела взять в руки специальный факел, что вспыхнет ярким цветным огнём, и в ритме танца нападать и защищаться — в шутку, словно всерьёз! А затем влиться в ряды других шиноби, чествуя величие и силу своей деревни!
Но увы! Даже такая протекция, как отец-Хокаге, не дала ей возможности войти в число клановых выступающих. Иногда она искренне восхищалась родителем — в такие моменты, когда целое море людей, затаив дыхание, слушало его голос... Когда жители восторженно кричали, вздымая к небу руки, славя деревню и её правителя — ей казалось, что он выше их всех, вечен, недостижим и прекрасен!
Тогда ей всерьёз мечталось, что пройдёт лишь немного времени, и он оценит её, поймёт и всем воздаст по заслугам... Тогда она встанет перед ним, экипированная по полной программе, на одно колено — точно боец АНБУ, и твёрдый решительный взгляд не дрогнет в ответ на порученную крайне опасную миссию. Он махнёт рукой, командуя отправление, она выдохнет "Хай!" и исчезнет с его глаз, но не из мыслей. И он будет верить в неё, в её возможности и силу, — и будет гордиться ей...
Но таких порывов становилось всё меньше и меньше... Тора взрослела, выстро, настолько быстро, что ей казалось, жизнь скоро кончится, а она ничего так и не успеет сделать. И всё чаще она ловила себя скорее на противоположной мысли — она не восхищалась отцом, нет. Она его ненавидела.
Детская, горячая и яростная ненависть застила ей взгляд, когда она опять понимала, что он пройдёт мимо, не остановившись рядом с ней. Когда дома она слышала отстранённо-задумчивое "Доброе утро...", и его взгляд, поймавший её фигуру, не менялся ни на йоту, упираясь в какие-то свои, высшие сферы и ценности, в упор не замечая присутствующую рядом дочь.
Когда перед одноклассниками — или, ещё хуже, командой! — он мимоходом оправлял ей что-нибудь из экипировки или мельком поправлял ошибки, дескридитируя её, как шиноби, чуть менее, чем полностью, и позволяя другим долго, дразня и смеясь, вспоминать этот эпизод.
Она привыкла всегда быть начеку и во всём искать подвох. Не верить рукам, команде, даже сенсею. Она готова была поставить на кон всё ради одной цели — гордости, одобрения и сожаления в этих бесстрастных голубых глазах...
Но пока добилась лишь переживаний и причитаний матери. Вот уж чьё мнение интересовало Тору меньше всего! Девочка лишь возмущённо фыркала, в очередной раз услышав, что мать на задании. Какого рода задания у неё могут быть?! Генинов страховать за пределами деревни? Посылки носить?..
Но и ссориться с ней тоже было не с руки. Даже если забыть о тяжёлой атмосфере в доме и зверски громком яростном голосе, слышном на все этажи, любое пререкание с матерью грозило окончиться ледяным выговором отца. И очередным "разочарованием", с его точки зрения, "от любимой дочери".
Иногда ей даже казалось, что лучше бы она была дочерью какого-нибудь... торговца раменом! Тогда её не строили бы из-за любой мелочи, не шикали при попытке обратиться к отцу, когда он наконец появляется дома. Не возмущались её своеволию и не ставили бы в пример это мелкое ничтожество, вечно прячущееся за мамину юбку.
В общем, праздник прошёл под знаком не самых весёлых мыслей, которые обычно Тора, занятая делами и тренировками, старалась гнать от себя подальше. А сегодня её предоставили саму себе, точно яблоню-дичка, до которой никому нет дела, и она в гордом одиночестве пошла "отмечать" — хотя даже приютские дети, смеясь, вились вокруг своих воспитателей и взрослых шиноби.
