Когда я об этом услышала, то остро пожалела, что не появилась у них. Примирило меня с этим обстоятельством только то, что в их стране со мной никто не стал бы возиться без прямого доказательства моей аристократичности, коим могло бы стать только чьё-то поручительство. Но всё же, матриархат, женщина-воин — норма... Эх.
Такая рокировка обуславливается магической энергией этих территорий, которая даёт большую силу и отвагу женщинам, нежели мужчинам. Те, за века, успели перейти к ролям администраторов и хранителям домашнего очага, то есть, на все те должности, что в Вериде занимают дамы. И никого, вроде бы, такая ситуация не возмущает... Кроме соседей.
Отношения между нашими странами достаточно натянутые, но всё же дружественные. А уж на такой праздник, как казнь вампира, так и вовсе стоит забыть о всех мелочных разногласиях.
Кстати, о них...
— Это вы опознали вампира? — после приветствий обратилась ко мне королева.
— Да, Ваше...
— Не стоит, для такой отважной дамы я просто Линед, — великодушно разрешила она.
Пока я хлопала глазами, пытаясь понять, за что это означает и надо ли паниковать, церемония началась.
— Подданные мои и гости из Эллариса! — громко начал король, его голос магическим образом разносился по всей этой толпе. — Сегодня я имею честь приветствовать вас на этом знаменательном событии, казни Высшего Вампира!
Ох ты ж ёшкин кот! Он ещё и высший! Да, с моей репутацией теперь к вампирам на каникулы не сунешься. Жаль, а ведь я так хотела попутешествовать...
— Без долгих предисловий, выводите преступника!
С жутким скрипом открылись врата темницы. Все замерли, ожидая что вот-вот... И ожидания не подвели, выдержав драматическую паузу, тюремщики вывели на свет закованного по рукам и ногам вампира. Выглядел он, мягко говоря, неважно. Да и как бы могло ещё выглядеть существо, которое пытали целую неделю без перерыва. Весь в лохмотьях, с красными, объёмными рубцами, он, тем не менее, пытался держать голову прямо, не слишком жмуриться в лучах восходящего солнца и не путаться в собственных ногах и цепях. Однако руки держать ему уже не хватало сил, и они повисли вдоль тела плетьми, с головой выдавая всю его беспомощность.
— Признаёшься ли ты в своих преступлениях? — спросил король, когда пленного поставили рядом с кострищем.
— Да пошёл ты, — фыркнул вампир сплёвывая на каменную мостовую. — Овцы взбунтовались, преступления какие-то придумали. Вы как были едой, так ей и останетесь.
— Не признаётся, — ничуть не расстроился Его Величество. — Тогда на костёр его.
Слабо скалящегося пленника прямо в цепях приковали к железному столбу и заботливо обложили соломкой. «Только не смотри ему в глаза», — шепнул Арес.
Поздно. Я уже посмотрела. Через двадцать метров, что нас разделало, я видела его красные глаза и не могла, не желала отрывать взгляда. «Что? Довольна, сучка?» — безмолвно кричал вампир. — «Что стоишь? Убей! Убей их всех! Возьми кинжал и перережь глотки всем этим лицемерам! Ну? Чего стоишь?»
Уровень естественной ярости моего организма слегка качнулся. Кажется, меня пытаются подчинить. «Стерва! И это предусмотрела, да?» — к нему подошёл церемониймейстер и зажёг дрова. — «Тогда ты сгоришь со мной!»
Я видела эти тёмно-бордовые глаза во всех подробностях. Так, будто вампир был прямо передо мной, на расстоянии вытянутой руки. Пламя качнулось по велению ветра, и я поняла, что имел в виду кровопийца: это мои лёгкие вдыхают удушливый, солоновато-терпкий дым, это мои сапоги, пока ещё неуверенно, лизали языки пламени. «Сгори со мной, стерва!» — с ненавистью шептал вампир. — «Почувствуй, что ты натворила!»
Пламя росло, пожирая новые поленья и наглея, бесконечно наглея. И вот оно уже вокруг меня... него и нестерпимо жжёт. Человек давно бы задохнулся и почёл с миром. Но не вампир. В самой его сути было цепляться за жизнь любой ценой. Боль, чужая боль становилась почти невыносимой, гореть заживо, когда каждая клеточка твоего тела медленно и мучительно умирает когда нервная система сходит с ума, не зная, как избежать повреждений. Стоять, хотя ступни твои уже почти обуглились. Вновь и вновь запускать регенерацию, но восстановленная плоть вновь и вновь становится жертвой огня. И непрерывно смотреть в глаза своей убийце, чтобы она смогла почувствовать хотя бы крупицу этого ужаса.
Нет больше оправданий. Я могу обмануть хоть телепата, но врать себе — моветон. Это я его убила. Я его убиваю прямо сейчас. И я действительно заслужила эту боль.
Стоило только подумать об этом, как она усилилась многократно. Но я даже не дёрнулась, принимая её, впитывая до последней капли.
Бордовые глаза расширились в изумлении, а я, плывя на волнах этой боли, внезапно подумала, что он же ещё совсем молоденький. Ребёнок, подросток в лучшем случае. Та же удивительная жестокость, от непонимания того, какую боль причиняешь. Непомерное высокомерие, уверенность, что уже здесь-то он самый крутой. И до сих пор не верящий, что это конец. Бедняга... Не успел ещё даже встретить противника посильнее, который смог бы научить его сочувствию, терпению и... Борьбе. Настоящей борьбе, когда падаешь, но всё равно упрямо встаёшь на ноги, а не обиженно поджимаешь губки. Я часто видела таких в школе: непримиримых, абсолютно уверенных в своей правоте... Ранимых.
Сочувствие родилось где-то в глубине души и мощным потоком прошлось по сознанию, сметая всё на своём пути. Включая боль.
Наверное, дома его ждут родители. Острозубая мама приготовит его любимый стейк и грустно посмотрит в окошко, надеясь, что вот-вот её сын пройдёт по дороге, под большим ясенем. Отец нахмурится и только обнимет жену. Он тоже скучает по сыну...
... который здесь принимает мучительную смерть.
И я ни чем не могу помочь... Чего стоит моё сочувствие, если я не могу помочь?!
Руки невольно сжались в кулаки.
Вообще-то могу. Убив его. Если он может проецировать на меня свои ощущения, то и я, наверное, смогу передать ему воспоминания.
Слегка прищурившись, но не разрывая зрительного контакта, я вспоминала в мельчайших деталях события детства. Белые стены больницы, проводок капельницы и кашель, разрывающий лёгкие кашель, когда не можешь сделать и вдоха, когда уже не хрипишь, а просто сжимаешься в судорогах, потому что для полноценного кашля не хватает воздуха, когда...
Я широко-широко распахнула глаза, мысленно отправляя пакет с воспоминаниями. Пару секунд мне казалось, что ничего не произошло, но внезапно кровопийца действительно закашлялся. Всё сильнее и сильнее, пока не исчез в яркой вспышке пламени, которому не мог больше противостоять.
Наступила звенящая тишина. Нет, люди, конечно, что-то обрадованно кричали, но... Тишина была внутри меня. Не осталось ни боли, ни ярости, ни сочувствия. Ничего. Абсолютная пустота.
Я впервые познала, каково это — не чувствовать ничего.
— Ты в порядке? — тихонько спросил меня Арес, чуть тронув за руку.
— Да, — произнесла я слегка хрипловато, а затем улыбнулась, возвращаясь в реальность. — Конечно, в полном порядке... Просто это было слегка... Жутковато. Он даже не кричал, ты заметил?
— Да, вампирская гордость, что поделаешь, — нервно усмехнулся наследник, но мне в его голосе послышалось облегчение.
— За сим объявляю... — торжественно произнёс король. — Пир!!!
С грохотом распахнулись ранее незамеченные деревянные двери, и на площадь выкатили огромные винные бочки, высотой с человека. Как-то шустро организовались длинные столы, наполнились едой, а радость людей загорелась ещё пуще.
Только я её не чувствовала.
Будто задержала дыхание, никак не могу сделать и жалкого вдоха, но... Уже не чувствую необходимости в этом. Странное ощущение...
— Ваше Величество, Ваши Высочества... — произнёс король уже тише. — А нам пора на бал.
— И открываем его мы, — шепнул Арес, опять незаметно подкравшись сзади. — Танцуя между собой. Ты уж извини, но я с Эви. Сама понимаешь...
О да, я понимала. Мало кому понравится пропил мозгов вдоль, поперёк, а потом по диагонали, для надёжности. Лучше поводов для этого не давать... Или поставить распилителя на место. Но ведь это благородный наследник, он не будет так оскорблять женщину, вот и страдает как последний подкаблучник.
Мы вышли в украшенный разнообразными цветами и лианами зал, куда начали медленно собираться остальные представители знати. На небольшую трибуну вышли музыканты, среди которых была Ванда, немного пошушукались о чём-то своём и... По помещению полилась чудесная, гармоничная и светлая мелодия в ритме вальса.
— Позволите пригласить вас на танец, староста Михей, — послышалось рядом галантное.
— С радостью приму ваше предложение, — звенящий от радости ответ.
Я развернулась к королевским особам. Вот прикол будет, если они уйдут танцевать друг с другом, а я останусь не у дел.
— Не желаете ли начать со мной, Ваше Высочество, — чуть насмешливо обратилась ко мне Линед.
О? Открыть бал, танцуя с женщиной? Вполне годное действо, для моего шок-образа.
— С удовольствием приму ваше предложение, Линед, — присела я в учтивом реверансе.
Она улыбнулась, подала мне руку и бесцеремонно вцепилась в талию, без слов сообщая о том, кто будет вести партию. А что я? Я не против поиграть, тем более что из нас двоих в брючном костюме была именно она. Точнее, в парадной военной форме строго покроя и с мечом. Если бы не чисто женские черты лица, я бы гендер попутала.
Мы сделали пару пробных шагов и уверенно завальсировали по залу. Ни я, ни она не были поклонницами всяких странных па, так что весь наш танец заключался в ритмичном передвижении по залу.
— Знаете, а вы очень отважная девушка, — заговорщицки шепнула мне на ушко Линед. — Если будут какие-то проблемы, знайте, мы всегда рады новым воинам в наших рядах.
— Благодарю, но я как-нибудь попытаюсь найти своё счастье здесь, — натянуто улыбнулась я.
— С замужеством будут проблемы. О да, сейчас на тебя не смотрел восхищённо только ленивый, но мужчины Вериде не склонны связывать себя с валькириями.
— Я как-то не задумывалась об этом. Сначала я хочу сделать карьеру, а потом уж можно будет планировать замужество... Или, точнее, женитьбу.
Она рассмеялась этой бородатой шутке. Звонко, красиво, нисколько не стесняясь своего громкого голоса, не боясь привлекать к себе внимание.
— Если местные мужики будут сильно артачиться, выписывай мужа у нас. В Элларисе другие порядки и никто не считает зазорным жениться на сильной женщине.
Ого, им так нужен живой детектор вампирятины? Я подозревала, но не думала, что дело настолько серьёзно.
Известно, что вампиры, тем более высшие, спокойно ходят по территориям людей фей. Занимаются своими делами, охотятся на людей, бродят как дома. Правительства принимают разнообразные меры против кровопийц, но особой эффективностью они не обладают. Даже всегда готовый ночной патруль мог похвастаться первой добычей только благодаря мне... А я узнала упыря по дешёвой завивке, какая ирония.
— Благодарю. Но, думаю, я скорее сбегу к вам от истеричных подружек соблазнённых мужчин, — одновременно с этими моими словами прозвучали финальные ноты мелодии. — Спасибо за замечательный танец, мне редко удаётся отдохнуть от всех этих излишеств. Не смею больше отнимать ваше время, Линед.
— О, я всё понимаю, новые ухажёры, — рассмеялась королева. — Но помни, деточка, мои двери всегда для тебя открыты.
Я присела в реверансе, попутно размышляя о том, какие двери она имела в виду. Двери королевства или... Спальни? Если второе, это нехило так должно потешить моё самолюбие.
— Леди позволит с ней потанцевать? — раздался голос сзади меня.
Я обернулась. Парень в стандартном, я бы даже сказала усреднённом, праздничном одеянии, длинными золотыми кудрями и... Ультрамариновыми глазами. Я знала только двоих любителей этого цвета, а на моего брата этот смазливый чувак походил больше всего, значит... Нет, это слишком невероятно... А почему нет? Я же в мире магии.
— Могу я прежде поинтересоваться вашим именем?
— Можете называть меня Нат.
Что и требовалось доказать. Это каким образом жрица Природы умудрилась превратиться в мальчика, и не может ли она научить меня этому трюку? Мне давно такое хотелось попробовать.
— Тогда я с радостью приму ваше предложение, — улыбнулась я, подавая руку.
Едва мы коснулись друг друга, как меня накрыло... Словно до этого на мне лежало огромное пуховое одеяло, скрадывающее звуки и согревающее до духоты, а сейчас эти покровы сорваны и свежий ветер ворвался в лёгкие, мир стал чётким и разноцветным, ясным, материальным.
— Ты что творишь, ученица? — в ярости шипела... шипел мне на ухо Нат. — Никто тебе не говорил, что нельзя смотреть в глаза вампиру?
— Да ты знаешь... — нервно хихикнула я, с облегчением чувствуя прежний хор голосов. — У нас как-то из кровососущих остались только комары.
— И здесь тебя никто не предупредил?.. Вот козлы! — подобных высказываний от обычно меланхоличной жрицы я ещё не слышала. — Специально ведь так сделали, чтобы отвести от себя посмертное проклятье вампира.
— Подробности? — деловито спросила я, немного оправившись и вливаясь в танец.
— За ними иди к кровососам, дитя моё, — покачал головой Нат. — Знаю только, что это проклятье держится на уровне ментали и витэ, так что даже на тебя может подействовать. Плохо ещё то, что он накинул на тебя маскирующий купол, закрывающий ауру, тем самым отрезая тебя от потока... Но это ты уже заметила.
До меня начало доходить:
— Без помощи потока проклятье вполне могло зацепиться.
— Увы, да. И я даже не могу себе представить, чем это тебе грозит и как это исправить.
— Мило. Так что, мне лучше сейчас уйти и не нарываться на неприятности?
— Нет! Ни в коем случае! — жрица... жрец резко повернул меня в танце, таким образом выражая своё возмущение. — Если тебя заподозрят в том, что ты поймала проклятье, то казнят следом, ради вящей безопасности. Ладно я, я понимаю, что ты можешь с этим справиться, но всем остальным не объяснишь твои особенности... А если объяснишь, точно казнят. Точнее, попытаются. Не думаю, что пламя опасно для того, кто может проходить сквозь стены.
— Улыбаемся и машем, господа, — пробормотала я. — Спасибо... А можешь сказать, в чём заключается проклятье?
Нат немного помолчал, не глядя мне в глаза. Музыка звучала где-то фоном, танцующие кружились вокруг нас, не задевая и не замечая, словно мы находились в какой-то другой реальности.
— Поговорим об этом позже... Мне здесь неуютно. Но, — жрец остановился, твёрдо и ясно глядя мне в глаза. — Не уходи с праздника раньше времени, пожалуйста, не уходи. Как будто если бы от этого зависела твоя жизнь. Просто... Действуй по плану.
— По плану я хотела провести эту ночь не в моей комнате, — фыркнула я тихонько. Однако, сейчас такого желания не наблюдалось.
— От этого тоже лучше воздержаться, — покачал головой он.
