Легенда о Солнце: Переплетение дорог

Девушка отступила, чтобы попрощаться с остальными арлитами и больше постаралась не встречаться взглядом с Лисартом. За такое короткое время она прониклась к нему глубокой симпатией, и теперь даже боялась думать о том, что если это прощание кажется нелегким, как сможет Лима проститься со старым магом и Огненной.

Промэя старалась не думать о своей грусти, наблюдая, как ветреные силуэты исчезают за горизонтом, и лишь позволила себе горько вздохнуть.

— Ничего, девочка, вы еще свидитесь, — с поддержкой улыбнулся ей маг.

Три дороги перекрещивались так, что образовывали треугольник, именуемый калиновым из-за трех калин, что цвели у каждой дороги, предупреждая путника, знающего природные знаки, о том, что ждет его впереди. Красная калина указывала, что дорога предстоит дальняя и ничего, кроме полей и лесов, не встретится на пути. Вторая белая — говорила, что вскоре будет большой град, с прекрасными палатами и ясными дорогами. И только синяя калина омрачала эту радостную светлую картину своими обвисшими старыми ветками, на которых покачивались сухие листья и темные поморщенные ягоды, предупреждая, что впереди логово ведьмы.

— Вот она дорога к Синей ведьме, — хмуро проговорил маг Сунар.

Лима, затаив дыхание, смотрела на узенькую дорожку, что грязной ленточкой исчезала в древнем поредевшем лесу. Промэя с жалостью отметила покосившиеся, старые и больные деревья, что окружали дорожку и, словно редкие волоски на плеши старика, покатой волной поднимались ввысь до острых пиков гор. Их было три, все статные, острые, гибкие и белые как мел, цвет которых оттенял слегка голубоватый снег, начинавшийся у подножий тонкими разводами и венчающий пики 'меховыми' шапками.

— В одной из этих гор и скрывается обитель Синей ведьмы, — снова прозвучал напряженный голос мага.

Огненная выступила вперед и недоверчиво приблизилась к синей калине, принюхалась, а затем издала испуганный возглас и юркнула назад. Дрожащим комочком она прижалась к ногам Лимы, и девушке передался лисий страх, она не заметила, как сама начала дрожать.

— А почему он такой? — печально спросила Лима.

— Кто? — голос Сунара стал жестче.

Промэя чувствовала, что он все понимает, просто не хочет отвечать, но все же уточнила вопрос, намереваясь выведать правду:

— Лес. Деревья такие слабые, больные, будто неживые. Что с ними?

Маг некоторое время молчал, его брови все больше хмурились. Тамир заинтересованно поглядывал на учителя, держа в руках обретенный посох, которым пока не умел управлять, но с которым не желал разлучаться даже на минуту. Лима несколько раз порывалась подшутить над этим, но всякий раз останавливала себя, прекрасно зная, как много теперь значит для молодого мага Верная Алта.

— Синяя ведьма пришла в этот лес несколько столетий назад. Она уничтожила его узари, столь же молоденькую тогда, как и Олениха, но слишком неопытную и доверчивую. Ведьма стала повелевать в этом лесу и пила его силу. Она жадная и ненасытная, именно потому лес стал таким. Ведьма убивает теперь свое уже дитя, не задумываясь о последствиях.

Лимы подняла на старого мага испуганные глаза:

— И мы добровольно пойдем к ней?

Случайно девушка встретилась взглядом с Тамиром. Юноша смотрел на нее с обвинением, показывая, что это именно ее вина, что они вынуждены идти в логово ведьмы. Ради нее Сунар рискует и собой, и им, Тамиром. Его взгляд возымел действие, девушка, действительно, ощутила себя виноватой от того, что толкает их на подобное, будто находя спасение Талисы важнее их жизней. Но даже чувство вины не могло изменить ее решимости.

Мысли Лимы прервал старый маг:

— У нас нет иного выхода. Она единственная, кто может помочь. Синей ведьме доверены многие тайны нашего мира... Не спрашивай кем, — поднял он руку прежде, чем девушка успела что-либо сказать. — Темными божествами. Но за знания она платит душами, божества не повелевают ею, они равны в своем соглашении. Так что мы можем быть спокойны.

Тамир уставился на него обезумевшими глазами:

— Как мы можем быть спокойны? Разве мы не души?

— Глупый мальчишка, не делай себе чести. Ты та душа, что заинтересует ее в последний момент, если это вообще возможно. Да и мы с Лимой не подходим, — Тамир расплылся в довольной улыбке. Не один он таков! — Слишком сильны для нее, — насмешливо добавил учитель, с удовольствием наблюдая, как улыбка на лице мальчишки сменяется обидой и злостью. — Слишком большая рыбка для ее цепких, но шишковатых пальчиков. Она платит душами деревьев. Шейли — вот ее жертвы.

Промэя снова оглядела владения Синей ведьмы и, увидев жалкие деревья, с ужасом осознала сколько душ она уже загубила.

— Солнце и Луна, — сорвался горький стон с ее губ.

— Да, — печально подтвердил ее невысказанные слова маг Сунар.

— Но почему никто не остановит ее? Неужели в мире нет сильных магов, которые могли бы справиться с ней? Я понимаю, пусть сейчас при Зарлите это невозможно, но раньше, когда маги были свободны, неужели они не могли остановить ее?

— Ты говоришь почти с презрением, дочка, — Сунар с осуждением покачал головой, и Лима потупилась. — Неужели думаешь, что маги прошлых веков не пытались остановить Синюю ведьму? Ты не знаешь, сколькие сложили здесь свои головы. Сколькие души теперь прислуживают Синей ведьме и никогда уже не обретут покоя, навечно скованные ее цепями. Убив узари, она стала ее преемницей, лес теперь корится ведьме. Лес ненавидит свою хозяйку, но не может противиться воле и силе ее призыва. Все в нем теперь защищает старую каргу. Ступая на эту дорогу с мыслью об убийстве Синей ведьмы, ты обрекаешь себя на смерть и вечное рабство хозяйке леса.

— Простите меня. Я не имела права так говорить.

— Ты имела право, милая девочка, но все же будь менее поспешной в своих решениях, и не бросайся обвинениями лишний раз.

Тамир хмыкнул и Лима с Сунаром обернулись к нему. Даже Огненная заинтересованно взглянула на юношу. На лице ученика мага так и читалось: 'Интересно назвали бы и меня 'милым' скажи я подобное?'.

— Учитель, вы уверены, что она вообще думать умеет? — ехидно улыбнулся он.

Кулачки Лимы уже сжались, готовые обрушиться на вредного задаваку, но старый маг опередил ее словами:

-Лима несомненно, а насчет тебя у меня часто возникают сомнения, — мрачно изрек старик. — Прежде, чем смеяться, лучше взял бы пример с девочки, она хоть переживает о ком-нибудь. Ты же, кажется мне подчас, заботишься лишь о себе.

В глазах Тамира отобразилась такая обида, что девушка невольно отступила, не смея и слова проронить, понимая, как юноша воспримет ее жалость. Больше ученик ничем не выдал своих чувств, твердо сжал губы, а затем для видимости даже слишком жизнерадостно хмыкнул. Возможно, Сунар осознал, что перехватил в этот раз, его глаза потемнели, но и не думал что-то говорить, хотя прекрасно знал, что единственный о ком переживал в своей жизни Тамир, это он — учитель.

— Ничего не бойтесь, — сказал старик, нарушая их угрюмое молчание. — Пока я рядом, вам ничего не угрожает, да и Синяя ведьма берет плату за свои подсказки, так что жизни ей наши не нужны. Я расплачусь.

— А что она может захотеть? — настороженно спросил Тамир.

Маг Сунар так глянул на ученика, что Лима испугалась, он сейчас взорвется от гнева. Предстоящий ответ пугал ее даже больше, чем сама Синяя ведьма.

— Что она может захотеть? — повторила она за молодым магом.

Старик безысходно вздохнул:

— Все что угодно. И мы не имеем права отказать. Ступая на дорогу синей калины, мы подписываем безмолвный договор, что согласны отдать ведьме то, что она пожелает за ее ответ. Но это не значит, что она может пожелать чью-то жизнь или сердце, к примеру, она не имеет права на подобное. Гость покинет ее земли невредимым, по-крайней мере, телесно невредимым. Но ведьма может пожелать что-то из вещей своего гостя, его мыслей, воспоминаний, желаний... даже чувств. К сожалению, иногда та вещица, которую она может захотеть в уплату, будет стоить намного дороже сердца. Даже дороже жизни.

Лима долго не решалась задать следующий вопрос, видя, как печален маг, но все же не удержалась:

— Вы говорите так, словно вам самому это близко известно. Вы когда-то были у нее?

Сунар отшатнулся, будто она стегнула его кнутом, и Лима в который раз уже прокляла свой язык и пообещала, что больше никогда не будет вести себя так бесчувственно. Словно желая ее еще больше наказать, Тамир подарил девушке новый обвиняющий взгляд.

— Нет, я никогда не был у Синей ведьмы, — бесцветным голосом ответил старый маг и замолчал. Лима уже было подумала, что это все, но услышала новые слова: — Но однажды ее посетил мой друг. Единственный мой друг... Друг моего детства.... Шат.

Старый маг тяжко оперся на свой посох, и несколько долгих минут просто молчал, пристально всматриваясь в лесную чащу.

— Однажды он пришел ко мне с просьбой о помощи, — вновь неожиданно заговорил учитель Тамира. — Его дочь, единственное, что осталось у него после смерти жены, выкрали прямо из колыбели странные люди в красных одеждах. Старая няня дочери Шата успела рассказать это, прежде чем умерла от раны, которую они ей нанесли. Он просил меня найти их, найти его дочь, но я был еще неумелым магом, не знал, как могу помочь Шату. В тот момент мне показалось, что Синяя ведьма это верное решение. Но я был глупцом.

Снова молчание и нервные переглядки Лимы и Тамира.

— Ведьма рассказала ему, где искать тех людей. Тогда Тава, дочь Шата, еще была жива. Ее можно было спасти. Но пришло время расплачиваться за ответ...

Печальное, виноватое молчание. Несмотря на еще совершенно недавнюю клятву, Лима не стерпела и воскликнула:

— Что она попросила взамен?

Маг как-то отрешенно посмотрел на нее, а затем прошептал:

— Любовь. Она забрала у него любовь. И Шат больше не искал Таву. Зачем ему было искать, если он не любил уже свою дочь, он даже не помнил, что значит любить. Я пытался узнать, где искать этих людей, но он лишь смеялся и говорил, зачем мне эта девчонка, одним ртом в семье меньше, а ведь он и так едва сводит концы с концами. Шат умер через несколько лет. Ему просто не было для чего жить. Я поклялся отомстить за друга и его дочь, если не Синей ведьме, то хотя бы тем загадочным людям в красных одеждах и много позже, уже служа Зарлиту, нашел их. Это оказался один из безумных орденов богинь стихий. А именно жрецы древнего храма огненной богини Шиаллы. Они приносили детей в жертву огню, взывая к силе своей богини, закликая ее вернуться в наш мир. Больше никогда в жизни моя магия не была столь сильной и непобедимой. Вода, она унесла их жалкие жизни и уничтожила жертвенный огонь Шиаллы.

— Богини славились своей жестокостью, но люди, — ужаснулась промэя. — Как люди могут поклоняться им и теперь, если во времена богинь были не больше, чем рабами? Именно Солнце и Луна освободили их.

Сунар ответил не сразу. От призраков прошлого не так легко избавиться, иногда они сильнее настоящего.

— Девочка, — голос старого мага зазвучал неожиданно ласково. — Ты совсем не знаешь людей. У некоторых из нас рабство в крови и жестокостью, бывает, люди обладают не меньшей, чем богини древности. Если быть честным, я и сам не знаю, стало ли лучше после ухода богинь. В те времена природа повелевала и уничтожала людей, теперь люди повелевают и уничтожают природу. Люди и природа это два несовместимых организма, которые никогда не смогут жить сообща и ценя друг друга.

Теперь уже промэя почувствовала себя так, будто ей дали пощечину, но не нашлась, что ответить, ведь слова старого мага были правдивы и даже отец не раз говорил об этом. Желая спасти людей, Солнце и Луна невольно погубили природу.

— Не расстраивайся, дочка. Все случилось так, как должно было случиться... или не должно... но не нам выносить этого решения. Помнишь, что сказала тебе Эолла? Настоящее — единственное, что мы можем изменить, мы повелеваем лишь этим днем.

Сунар перевел дух и добавил:

— А сегодняшний день ведет нас к Синей ведьмы. И мы должны сделать этот шаг, ради того, чтобы возможно изменить будущее.

Огненная еще крепче прижалась к промэе и Лима присела возле нее, тихо шепча утешительные слова, хотя сама не верила ни единому.

— Нам пора, — маг посерьезнел и, не дожидаясь согласия от Лимы и Тамира, первым ступил на дорогу синей калины.

Все произошло внезапно. Будто бы еще секунду назад лес был тихим и старчески дремал, но вот сорвался ураганный ветер и послышалось противное карканье. Путников окружила огромная стая ворон, которые метались вокруг, намеревались выклевать им глаза. Огненная, испуганно пискнув, спряталась под юбку девушки.

— Синяя ведьма, — голос старого мага был таким спокойным, что это еще сильнее напугало остальных.

Тамир покрепче прижал к себе молодой посох, словно он мог защитить его, и с губ Лимы сорвался нервный смешок.

— Не пытайся напугать своими прислужниками, — продолжил Сунар, — лучше вели им привести нас в свое логово. Мы желаем знать ответ.

Старые деревья затряслись еще сильнее, в их шуме отчетливо слышался булькающий смех Синей ведьмы. Вороны отхлынули так резко, как и появились, а вдалеке на тропинке появился призрачный силуэт горбатого старика.

— Вот и проводник, — объяснил промэе и ученику маг. — Один из тех волшебников, которые когда-то пытались остановить Синюю ведьму.

Восприняв последние слова Сунара, как обращение к себе, Лима прикусила губу, ругая себя за несдержанность.

— Прошу вас, — продолжил старый маг, — не бойтесь. Только постарайтесь не думать ничего плохого о ведьме, она не может слышать мысли, но способна учуять их обрывки и отголоски чувств. А нам совершенно ни к чему заранее злить ведьму.

— Да теперь уж конечно, не бойтесь, — пробурчал Тамир тихо, но так чтобы слышала Лима, и медленно последовал за учителем.

— Индюк, — обиженно шепнула девушка.

— Цапля!

Глава 6

Сватовство промэи

Талиса понимала, что начинает сходить с ума, но с радостью бросилась в объятия Нариса. Он улыбался так же тепло, как и в их последнюю встречу, удивительные глаза валса светились любовью, и девушка почувствовала, как это чувство вытесняет страх и ужас из ее сердца и кутает теплым одеялом дрожащие плечи.

— Ты мне так нужен... — кусая губы, прошептала промэя, прекрасно осознавая, что говорит лишь с пустотой.

На лице Нариса засияла еще более яркая улыбка:

— Я рядом. Всегда с тобой. Ты должна защитить себя, быть сильной.

— Я не могу. Он съедает меня изнутри. Его тьма во мне... Как бороться, когда он внутри меня? Этот жуткий холод... даже сила Лимы не может быть мне защитой.

— Не слушай его, — взгляд Нариса стал твердым. — Слушай только меня и Лиму, больше никого. Дай мне руку. Пойдем со мной в мир твоих воспоминаний, там не будет теней, он не будет властен над тобой...

— Нарис, кажется, что я схожу с ума... и не знаю, как бороться с этим. Я почти верю, что ты настоящий, хотя знаю, что это невозможно. Я не должна слушать тебя, ведь это лишит меня разума, я должна оставаться в настоящем, иначе не смогу выбраться из воспоминаний. Я не могу прятаться там постоянно. Это неправильно...