Легенда о Солнце: Переплетение дорог

— И знайте, пусть что случиться... — узари запнулась и опустила глаза, учитель будто поняв, что она хотела сказать, нахмурил брови. — Я была очень рада встретить вас на своем пути, и буду ждать новой встречи.

Теперь уже маг опустил глаза, но когда вновь взглянул на Орлицу, в них было прежнее спокойствие:

— Я думаю, мы еще встретимся.

Наконец, Орлица одарила своей улыбкой Лиму и Тамира, пожелала исполнения предназначенного и отступила в сторону, уступая дорогу.

Огненная приблизилась к матери и, коснувшись своим носом ее носа, положила тонкую мордочку Быстрой на холку. Старшая лиса на миг прикрыла глаза, а затем издала короткий рык и дочь покорно отступила. Огненная поклонилась своей теперь уже бывшей хозяйке и медленно побрела за путниками, постоянно оглядываясь на узари и лису, застывших на опушке и смотрящих им вслед. Но вот лесная дочь взмахнула руками и взлета в небо белой орлицей, очертила круг и с прощальным криком исчезла среди деревьев. Быстрая, издав протяжный вой, развернулась и оранжевой молнией поспешила вслед за хозяйкой.

Погода стояла чудесная, было тепло, вслед жаркому лету наступила мягкая осень. Шагалось легко и свободно, будто осенний воздух наполнял тело силой. Дорога до Синей ведьмы должна была занять не больше трех дней и в первый путники прошли даже немного больше отмеренного, чему Сунар был рад. Устроили ночлег они в небольшой роще, возле золотистого пшеничного поля. Лима любовалась полем, будто чем-то удивительным для нее. Пшеничные колоски, говорила девушка, это земные солнечные лучи. Напевая неторопливую песню, она сплела из колосков пышный венок и украсила им голову. Колоски нежно засияли, впитывая в себя силу Лимы, делая ее саму похожей на Солнце, о чем маг не преминул сказать. Тамир насмешливо фыркнул, на что учитель весело засмеялся и как обычно назвал его 'глупым мальчишкой'. Огненная полночи охотилась, а затем под утро пришла, бросила перед магом двух небольших диких уток и обессилено упала в ногах промэи.

С первыми лучами Солнца четверо путников продолжили свой путь и вскоре ступили в небольшую деревушку, именуемую Веселухой. К какому бы дому они не подходили — их встречал только разъяренный лай собак, но ни одного хозяина. Наконец, в старой покосившейся хижине посчастливилось встретить древнюю старуху. Шамкая, она объяснила, что сегодня в Веселухе ярмарка, со всех окружных сел съехался народ и, предвкушая веселое гуляние, путники направились на уже ставшие слышными звуки музыки и голоса.

Ярмарочные столы были расставлены в форме солнца, расходившегося извилистыми лучами. Продавцы кричали и голосили, зазывая покупателей к товарам, в изобилии выставленных на всеобщее обозрение.

— Сладкие яблоки! Золотые, как само Солнце!

— Сыр! Вкусный мягкий сыр!

— Пшеница! Пшеница! Дочь Солнца!

— Резные шкатулки! Деревянные бусы!

— Молоко! Парное молоко!

Слишком резвые продавцы даже хватали проходящих покупателей за руки, пытаясь привлечь внимание, вследствие чего возникали громкие скандалы. Покупатели, задрав носы, бродили между рядами и важно да придирчиво выбирали товар, едва ли не каждую минуту хватаясь за кошели, в которых таились драгоценные гроши, состояние в несколько медков, может сребров. В некоторых из самых тяжелых, насчитывающих часто даже злотники, уже успела побывать рука Тамира, но при виде заносчивых и чванливых их хозяев Лима и маг помалкивали, понимая, что лишние деньги им самим не помешают, а вышеупомянутым особам лишь на пользу подобная потеря.

Центр рынка, сам солнечный круг, занимала деревянная карусель, которую по очереди крутили сильные мужчины. Девушки гордо восседали на резных лошадях, косулях, оленях и бросали озорные взгляды и улыбки юношам. Дети же, весело смеясь, успевали за один круг сменить по несколько фигур, одновременно жуя медовые пряники и посасывая леденцы.

Сунар и Тамир купили себе по громадному куску пирога с картошкой и, запивая квасом, с удовольствием отобедали. Лима нетерпеливо кружила вокруг, а затем подхватила мага под руку и повела к карусели, на которую уже давно засматривалась. Тамир, пользуясь свободой, поспешил к наперсточнику. Учитель проводил его тяжелым взглядом, но снова промолчал.

Все окружающие внимательно рассматривали промэю. Было в ней что-то необычное и люди это чувствовали, пусть и не могли понять, что именно. Некоторые девушки поглядывали с завистью, иногда она возникала и в глазах уже старых женщин, слышался злобный и любопытный шепот. Юнцы и мальчишки либо густо краснели, либо гордо выпячивали грудь колесом, привлекая внимание красавицы. Она же, казалось, этого и не замечала, с мечтой вглядываясь в карусель. Венок очаровательно дополнял золотые волосы девушки, глаза светились ярким солнечным огнем, счастливая улыбка сияла на личике, и маг величаво вышагивал, точнее старчески прихрамывал рядом, словно гордый отец. Несколько заинтересованных, а больше испуганный взглядов досталось и Сунару, а именно его небольшой нашивке на мантии, указывающей на вольного волшебника.

— Ой, смотрите какая красота! — радостно воскликнула Лима, указывая на округлую резную карету, возвышающуюся среди фигур карусели. — Я буду как настоящая королевна! Я несколько раз освещала королевский замок и однажды видела королевну Лактану. Она ехала в золотой карете и была в таком красивом платье! Стыдно признаться, но я, дочь Солнца, в тот раз ужасно позавидовала.

Сунар с улыбкой посмотрел на промэю, веснушчатые щеки которой покрылись милым румянцем.

— Дочка, какая же ты еще девчонка. Тебе совершенно незачем завидовать Лактане. Эта гнусная королевна не стоит и одного твоего золотого локона.

Лима ослепительно улыбнулась:

— Знаю, что вы обманываете, но мне все равно приятно.

Не дожидаясь ответа мага, промэя запрыгнула на карусель:

— Вы что не будете кататься? — увидев, что старик не последовал за ней, расстроено воскликнула девушка.

— Нет, стар я уже стал для этого.

— Ну... пожалуйста.

— Я буду смотреть на тебя, мне это доставит большее удовольствие.

Девушка с сомнением покачала головой, но вот ей пришла какая-то мысль, и Лима, озорно вскинув бровь, кивнула:

— Тогда смотрите и скажите, похожа ли я на Лактану.

Промэя величественно подхватила юбку и, задрав нос, будто хотела дотянуться до самого неба, медленно прошествовала к карете. Перед полукруглой дверью она остановилась и брезгливым взглядом окинула пустоту, как если бы видела кого-то перед собой:

— Ниже, олух, ты должен поклониться своей королевне до самой земли! Так, так, чтобы нос взрыхлил брусчатку, — подражая визгливому голосу Лактаны, запричитала Лима.

Люди стали оборачиваться на голос промэи, чуть позже послышалось и перешептывание.

Лима проследила за воображаемым слугой, глаза опустились до самого дощатого пола, и тогда девушка довольно кивнула головой:

— Правильно... — но вот мгновение и она разъяренно взмахнула руками. — Ты что разлегся, неблагодарный лентяй, а ну быстро открывай передо мной дверцу!

Заменяя отсутствовавшего 'лентяя', маг взмахнул посохом и изящная дверца кареты плавно отворилась.

— Быстрее! — все же осталась недовольна 'королевна'. — Ох, и разжирели вы на доброте папеньки, неблагодарные.

Смерив напоследок вконец замученного и запуганного 'слугу' брезгливым взглядом, девушка уселась на широкое сидение кареты. Дверца 'самовольно' закрылась. В окне показалась изящная ручка 'королевны', а затем послышался визгливый приказ:

— Трогайте, негодники, если не хотите остаться на голодном пайке!

Маг обрисовал посохом круговое движение и карусель без чьей либо помощи медленно закружилась. Вокруг раздались жидкие рукоплескания и хвальбы как актерскому, так и магическому искусству. Страж королевской гвардии, поспешивший на смех, остался в неведении относительно театрализованного представления и никто не утруждал себя долгом посвящать его в эту тайну, кто из невеликой любви к королевской семейке, а кто из-за хмурого, предупреждающего взгляда мага.

* * *

Тамир одним глазом следил за движениями рук наперсточника, другим — за Лимой, разыгравшей глупую сценку на карусели. Он сам не понимал почему, но поведение этой девушки страшно его злило, отчего юноша нервно постукивал правой ногой.

— Ну что, парень, — улыбаясь во всю полусгнившую усмешку, промычал наперсточник, — выбирай свою удачу.

Даже не посмотрев на небольшие железные кружки, расставленные на старом табурете кверху дном, и весело улыбнувшись, Тамир ответил:

— Левую.

Наперсточник позеленел от злости и непослушной рукой поднял кружку, под которой оказался медный шарик.

— Выиграл, — процедил сквозь зубы мужик и стукнул сребром по столу, так что кружки вместе с шариком подскочили на месте.

— Давай еще, но на этот раз играем на злотник, — с ехидством предложил ученик мага и, спрятав выигранный сребр в кармане, выставил на стол свой злотник и с ожиданием уставился на наперсточника.

Мужик недовольно прищурил глаза, но все же добавил к злотнику Тамира свою монету и вздрагивающей рукой накрыл шарик кружкой, которая тут же молниеносно закружилась в странном танце с остальными. Наперсточник был очень ловок, кружки двигались так быстро, что почти сливались в одно большое пятно, лишая надежды рассмотреть мелькающий между ними шарик. Но Тамир и не пытался, он смотрел поверх головы пыхтящего мужика туда, где быстро кружилась карусель и слышался смех Лимы.

— Готово, — раздался ехидный голос наперсточника, отвлекая скрипящего зубами юношу от наблюдения за промэей, которой помогал спуститься с карусели какой-то самодовольный юнец, одновременно указывая мило улыбающейся девушке на площадку для танцев.

Тамир медленно обвел взглядом табурет с кружками, поднял глаза на толстое потное лицо наперсточника и с его губ сорвался вздох омерзения:

— Ты считаешь, мне будет приятно выуживать шарик из твоего вонючего рта?

Вместо ответа, мужик издал нечленораздельный рык и залепил Тамиру в правый глаз огромным кулачищем, буквально снеся того с ног.

— Мошенник! — громогласно закричал наперсточник, а затем побледнел и высоким, почти звенящим голосом объявил на всю деревню: — Маг!

Пока ученик Сунара приходил в себя, его окружила целая толпа возмущенно вопящих людей, ожесточенно потрясающих кто лопатами, кто палками, кастрюлями, а кто даже ложками и недоеденными пирогами.

— Ах ты, мошенник, решил обмануть бедного и честного человека? — наперсточник, едва ли не орошая землю горькими слезами, с укором смотрел на Тамира.

Юноша, ошеломленный происходящим, вскочил на ноги и оттолкнул мужика.

— Это я-то мошенник? Да это ты обманываешь людей!

Поняв, что скрывать дар уже не имеет смысла, Тамир взмахнул рукой и железные кружки взлетели над столом наперсточника. Ни под одной из них не наблюдалось медного шарика.

Некоторые мужики, потрясенные произошедшим, дружно ахнули. У одного из одеревеневших рук выпала еще целая сахарная плюшка, тут же подхваченная проворным псом с облезлым хвостом, а у другого вообще лопата, угодив аккурат дородной продавщице зелени по пухлой ноге, за что бедняга тут же получил затрещину и целый поток недобрых слов.

— Так ты обманывал нас, грязный пройдоха?! — пробасил грузный белобрысый мясник.

Глаза наперсточника стали вдвое больше, когда он опустил их на окровавленный топор вышеупомянутого. Тамир тоже не сдержал крик ужаса, представив с какими намерениями торговец захватил с собой это орудие.

— Так вот почему я проиграл женчины деньжонки, — всхлипнул похожий на всклокоченного дятла худой мужик. — Она же меня потом целый день пилила за эти монеты!

Последние слова 'дятла' утонули в диком визге. Люди даже испуганно присели, видимо решив, что это какой-то страшный зверь. Но визг принадлежал краснолицей разъяренной молочнице. Растолкав толпу, она подбежала к тощему мужику и схватила его за шиворот потрепанной рубахи:

— Так вот, бездельник, где ты деньги-то мои подевал! — молочница огрела мужа по голове грязной и мокрой тряпкой. — Я же почти полгода копила сыну на куртку. А рассказывал, что обокрали разбойники, — последние слова прозвучали одновременно с новым ударом.

Тощий мужик с новым горьким всхлипом упал на землю и, что-то тихо причитая, прикрыл исстрадавшуюся голову ладонями, но благоверная, не отчаиваясь, прошлась своим 'орудием' по животу и плечам, при это приговаривая:

— За что мне, бедной, такие мучения?! Солнце, Луна, неужели я не заслужила лучшей доли? Далрис его забери... пьяницу и бездельника!

Под смех, а у кого и сочувствие к бедному мужу, молочница, словно голодный хищник, утащила 'дятла' сквозь толпу в неизвестном направлении. На остром лице последнего читалось скорбное прощание с жизнью.

Воспользовавшись удобной ситуацией, наперсточник начал понемногу отступать назад, но попытка к бегству закончилась неудачей, когда на пути его трясущейся спины встала несокрушимая преграда. Мужик осторожно обернулся и столкнулся взглядом с огромным животом, затянутым в синюю холщовую рубаху. Медленно поднимая глаза, он узнавал Валта, деревенского кузнеца, которого два дня назад обыграл на целый злотник. Валт хмуро взирал на наперсточника из-под кустистых бровей, задумчиво покусывая стебелек осоки. Наперсточник испуганно ойкнул и нервно клацнул зубами. За этим последовал болезненный вскрик и из его рта выпал медный шарик, а за ним и обломок желтого зуба.

— Мой зуб! — трагически воззвал к жалости окружающих мужик, но встретил лишь недобрые взгляды и поперхнулся от такой несправедливости.

В этот миг мощная рука кузнеца, ухватив наперсточника за ворот, подняла того в воздух и сильно тряхнула:

— Давай я выбью остальные, и ты не будешь так переживать, — милостиво предложил Валт.

— Я все верну, все верну...

— Ага, вернешь, — ласково шепнул кузнец, отчего рыжеватые волосы наперсточника встали дыбом. — И даже больше, Вур, даже больше.

Мясник легко, как пушинку, перехватил Вура поперек груди и потащил куда-то между рядами торговых столов. Кузнец топал рядом, а за ними довольно длинная шеренга остальных неблагополучных игроков.

Увидев, что лопат и палок стало меньше на добрую половину, Тамир облегченно вздохнул.

Проследив за недружной, но бодрой братией скрывшейся за высокими воротами кузни, ученик Сунар тихо засмеялся. Но смех резко оборвался, когда он понял, что остальной народ совершенно не собирался расходиться, решительно настроенный против колта. Среди обозленной толпы затерялось два королевских гвардейца, смотревших на молодого волшебника с немалой долей страха, но и обреченной решимости.

— Ах ты, смерд, решил заколдовать честных людей своими грязными чародействами? — прошипела дряхлая старуха, потрясая крючковатой палицей.

— Да зачем вы мне нужны? — ощетинился Тамир, одновременно обдумывая план побега и выглядывая среди многочисленных лиц знакомое мага.

— Знаем мы вашу подлую породу, колт, — поддержала старуху светловолосая и длинноносая женщина. — Вы крадете наши детей для своих темных ритуалов, зачаровываете бедных людей, заставляете выполнять свои прихоти.