Легенда о Солнце: Переплетение дорог

Он, как всегда, появился неожиданно, только если прежде Талису охватывал ужас, в этот раз сердце даже не вздрогнуло. Воспоминания все лишь ухудшили, ослабили ее, слишком радостными и светлыми были, слишком счастливыми.

— Не скучай, милая, — насмешливо прошептал Коршун, — твоя сестра совсем близко.

Талиса встрепенулась, даже попыталась встать. Цеплялась руками за осклизлые стены, но ноги не хотели слушаться, колени подгибались и лишь ценой великих усилий, девушка смогла выпрямиться.

— Лима? Она нашла меня? — голос расцвел, будто яркий цвет талисы и промэя поняла, как рано сдалась. Ей стало стыдно, горько за себя.

— Едва ли, — улыбнулся в ответ мужчины. И его улыбка заставила сердце Талисы сжаться.

— Не трогайте ее! — вскричала она, понимая, что ничем не может помочь сестре, пусть и готова на все.

— Не переживай, глупышка. Я не причиню ей боли. Это сделаешь ты.

Талиса не понимала, о чем говорит Коршун. Верно сошел с ума! Как она может причинить боль Лиме?

А после тело вновь опалило знакомое холодное касание, грудь наполнил ужас и крик почти сорвался с ее губ. Опустив взгляд, Талиса увидела, как стремительно струится вода сквозь решетки темницы, спеша к своей жертве...

Глава 13

Сто дорог города и одна необратимая

Утро началось весело, пусть и немного странно. Лима проснулась в своей комнате в гостинице и смутилась, подумав, что Тамир принес ее на руках. Но сразу же позабыла обо всем, когда ее взору предстала уморительная сцена. Огненная, спавшая в ногах девушки, тоже пробудилась и, сонно глянув на девушку, спрыгнула с кровати. Походка лисы была плавной, неспешной, но с каждым шагом все больше замедлялась, видимо Огненная понемногу осознавала, что что-то не так. Но вот на пути ее возникло высокое зеркало. Увидев в его отражении пушистую кошку и поняв, что это она и есть, лисица издала разъяренный крик и, вспрыгнув, повисла на шелковой шторе. Карниз не выдержал подобной обиды, и вскоре Лима оказалась укрытая плотной занавесью, благо не припечатанная тяжелым набалдашником, но смеющаяся изо всех сил.

Так их и застали испуганные Тамир и Сунар, ворвавшиеся в комнату: хохочущую Лиму и свирепую Огненную, запутавшуюся в шторе.

Город за окном сопутствовал настроению промэи, был ярким, полным музыки, голосов и какого-то неповторимого предвкушения чуда.

А после их ждал завтрак на летней площадке гостиницы. Лима грелась в лучах отца, лениво наблюдая за тем, как браво поглощают ученик и учитель сперва пышный омлет, а после шоколадные кексы, запивая все холодным компотом, а также за улыбающимися горожанами, которые принаряженные прохаживались по улице. Вскоре обещали начало празднеств, и валса не могла скрыть своей радости.

Довольно хмурясь после приятной трапезы, Сунар о чем-то долго раздумывал, а после все же приступил к тому, ради чего собственно путники и явились в Тад-Лакар:

— У нас есть единственная возможность украсть карту, и мы должны сделать все, чтобы она оказалась удачной.

— И что это за возможность? — медленно спросила Лима, глянув на не менее напряженного Тамира.

— Разумеется, городской праздник, — улыбнулся старик. Но улыбка не могла скрыть его волнения и промэя тяжело сглотнула, предчувствуя, что дальнейшие слова ей не понравятся.

— Что там, учитель, — поторопил его ученик, — говорите?

Оглядевшись по сторонам и убедившись, что столики пусты и их никто не может услышать, Сунар кивнул:

— В лавку Жейла не удастся проникнуть даже с помощью волшебства, а, возможно, тем более. Она закрывается на особый магический ключ и его невозможно подделать.

— И значит?

— Значит, Тамир, нам нужно выкрасть ключ у Жейла, ведь он никогда с ним не расстается.

Промэя было испугалась, но услышав облегченный выдох ученика, удивленно на него посмотрела.

— Ну, так это легко, — расслабленно раскинулся он в удобном плетеном кресле. — Дело одной секунды.

Сунар нахмурился и отхлебнул чаю:

— Не все так просто, мальчик. Жейл напыщенный, высокомерный и причисляет себя к сильным сего города, что есть частичной правдой, ведь в родне у него один из младших советников градоправителя. Значит, на празднестве он будет находиться в одной из лож для знати со своей родней, поблизости от Витара Дариуса, и потому окруженный дворцовой охраной. А после кареты их увезут на вечерний бал во дворце градоправителя, туда нам не попасть.

— И он не спустится на площадь? — свел брови Тамир.

— Нет, он будет играть по правилам Витара, создавать скучающий вид, показывать, что простой люд и так должен быть доволен, что день рождения градоправитель и его приближенные, в кои ряды затесался и Жейл, разделяют с ними, — объяснил Сунар и, заметив, что Тамир и Лима изумлены его осведомленность, добавил: — Знали бы вы, о чем только не говорят в городских трактирах.

Промэя и ученик одновременно кивнули и задумались.

— То есть я не смогу приблизиться к нему?

— Нет, мальчик, не сможешь.

— Как же тогда нам добыть ключ? — прикусила губу Лима. — Без этой карты ведь никак не обойтись.

Старый маг почему-то виновато поглядел на нее и девушке это совсем не понравилось.

— Что?

— Есть один старый обычай, который градоправитель чтит и исправно исполняет при подобных торжествах.

— И что это за обычай? — заинтересовался Тамир.

— Танец, который позволяет ненадолго и знати, и люду встать на одну ступень, разумеется, фигурально, и сегодня он обязательно будет сыгран. Тогда простые люди приглашают на танец дворян, даже самого градоправителя, если рожден проворным.

— То есть, это значит, что я должна буду пригласить на танец Жейла? — помрачнела промэя.

— Ну, я никак не могу его пригласить, — пожал плечами Сунар, — он уже видел меня в лавке, сочтет слишком навязчивым ухажером, — решил пошутить он и девушка, несмотря на недовольство, рассмеялась, представив эту комическую сцену.

— Но есть еще Тамир, — переборов смех, предложила она и снова рассмеялась, увидев, как вытянулось лицо ученика.

— Очень весело, — скривился он, мягко толкнув локтем сидящую рядом промэю.

— А что! — взмахнула она руками. — Прочитаешь ему какое-то душераздирающее стихотворение, а там незаметно и вытащишь ключ... Стойте! — Лима вскочила, опрокинув при этом кресло. Официант шагнул на помощь. — Нет-нет, ничего, — отмахнулась она и юноша, поклонившись, зашагал обратно, в то время как Тамир поднял кресло. — Сунар, не пугайте меня! Я что должна буду украсть этот злосчастный ключ? — девушка заговорила так тихо, что только по губам и можно было разобрать слова.

Старик, помедлив мгновение, кивнул:

— Да, девочка. Иначе, не знаю как.

— Не бойся, Лима, я научу тебя. Это просто... почти, — поддержал Сунара ученик, заставив промэю еще больше нервничать. — Но вот с манерами, учитель, помочь не смогу, это должно быть от рождения.

— Т... Ивал!

— Глупый мальчишка, — беззлобно фыркнул учитель, а Лима, подперев ладонями подбородок, тяжко задумалась.

* * *

Девушка честно старалась, слушалась Тамира, но всякий раз, когда пыталась незаметно снять кошелек с его пояса, слышала разочарованный вздох ученика.

— Бери и сам приглашай его на танец, там и украдешь! — мрачнела она на глазах.

— То есть ты сдаешься? — насмешливо поинтересовался юноша.

Лима помрачнела еще больше и только пробурчала:

— Ну уж нет.

Сидевший у окна Сунар, задумчиво за ними наблюдающий, с поддержкой улыбнулся девушке, она благодарно кивнула.

— А ключ точно будет в кошельке на поясе? — со страхом спросила Лима. — А вдруг в нагрудном кармане! Я не смогу.

— Я видел, как он его спрятал в кошелек, — терпеливо повторил в очередной раз старик и девушка вздохнула.

Сколько еще продолжался их урок, промэя не могла сказать, все смешалось в туманный круговорот, она усердно пыталась выкрасть кошелек, но все чаще терпела неудачи, хотя Сунар настойчиво хвалил ее и раз даже Тамир, если ей не померещилось. На этом они и закончили. Лима понимала, что не сумела добиться великих результатов, но упрекнуть себя, что не старалась, не могла, и потому почти без угрызений совести отправилась в свою комнату, облачаться в богатый наряд, что обнаружился в сотворенном старым магом чемодане.

Вскоре путники уже втроем шагали в сторону главной площади, где должно было начаться основное празднование. Лима постоянно нервно поправляла пышные юбки, всякий раз невольно любуясь нежно-лиловым их оттенком и серебряной нитью, которая сплеталась пышными цветами на подоле. Тамир и Сунар, а вернее Ивал и Армус, выглядели не менее достойно, первый в своем темно-синем костюме и белоснежной рубашкой, и второй в пышном бордовом сюртуке, расшитом золотой нитью и украшенном рубинами, и красной розой в петлице. Армус, несомненно, любил блеснуть своими богатствами. Огненную пришлось долго уговаривать остаться в гостинице, а после просто закрыть на ключ, ведь лиса никак не желала слушаться.

Лима пыталась подавить свой страх, но все равно часто спрашивала, что будет, если она не справится. Сунар старался поддержать ее, а Тамир только вздыхал. Но в последний момент, когда они уже подходили к площади, юноша остановил промэю и сказал:

— Делай, как задумано и не волнуйся, я обещаю, у нас все получится.

Девушке верилось с трудом, но она же заставила себя кивнуть, и попыталась успокоиться.

А после празднование захватило ее настолько, что Лима позабыла и о Жейле и о ключе, и обо всем на свете.

Площадь походила на треугольник, на остром угле которого располагался богато убранный помост, а по другую сторону ложи для знати. Места богачей еще были пусты, но зато на самой площади уже веселился народ. Помост тоже не пустовал, небольшой музыкальный ансамбль наигрывал быстрые мелодии, заставляя людей улыбаться и пританцовывать. Словно в такт музыке огромная карусель плавно кружилась, заставляя бежать своих резных лошадей, статных красавцев.

Увидев карусель, Лима весело улыбнулась:

— Обожаю карусели!

— Мы помним, — почему-то нахмурился Тамир, а затем, удивив промэю и учителя, подхватил первую под руку: — Что ж, я тоже не прочь прокатиться.

— Идите, дети. А я пока перекушу чего-нибуть, — загадочно улыбнувшись, бросил им в след Сунар и поспешил в сторону дородной женщины, что продавала пышные пирожки и сливочные пирожные.

Тамир помог Лиме взобраться на белую лошадь, а сам оседлал вороную, и карусель, качнувшись, медленно двинулась по кругу. Городская карусель кружила самостоятельно, ей не нужны были сильные руки мужчин, как в Веселухе, только редкие взмахи молодого посоха и ленивое внимание его не менее молодого хозяина. Поначалу девушка напряженно следила за светловолосым магом, словно он, и вправду, мог знать, кто скрывается под обличьями Лиизы и Ивала, и заметила, что и Тамир поглядывает в сторону вышеупомянутого с опаской. Но осознав, что маг, ни разу даже не взглянул на них, успокоилась.

После карусели, промэя и ученик мага долго наблюдали за мимами, которые бродили среди людей и копировали тех, вызывая у кого недовольство, но чаще смех. Лиме было удивительно легко, весело, если бы не припрятанная тень в глубине сердца — страх за сестру. Но девушка старалась не давать этой тени воли, зная, что она не поможет, а лишь будет мешать и сбивать с пути. Потому позволяла себе радоваться жизни, понимая, что ее чувства находят отголосок в Талисе, помогают ей держаться.

Ансамбль сменила танцевальная труппа и Лима долго и зачарованно следила за тонкими, как стебельки, девушками, что подобно бабочкам порхали по помосту. Но вот на сцену вышла их солистка, облаченная в белые одежды, и мир словно затих, остался только танец. Сначала она танцевала медленно, как будто плыла, но все убыстряла ритм, и вскоре уже птицей трепыхалась в силках неведомого зверя. Она пыталась вырваться из его клетки, била крыльями, но прутья, как железные змеи, вились вокруг пленницы, не желая отпускать.

— Она похожа на Талису, — тихо прошептала промэя, и это было правдой, Лима видела в белой птице свою сестру.

Тамир сжал ее руку и заставил девушку посмотреть в свои глаза:

— Не бойся, — прошептал юноша, — у нас все получится.

— Я надеюсь, — нерешительно кивнула она. — Хотя связь очень тонка и это пугает.

Молодой маг больше ничего не сказал, но руку ее не отпустил, и Лима была за это благодарна. Его молчание успокаивало больше, чем слова.

Некоторое время спустя, под восхищенные крики, стали прибывать богатые кареты знати. Со скучающим видом разодетые господа и дамы занимали свои места в ложах.

Одним из последних появилось семейство младшего советника, видимо пытаясь подчеркнуть свою значимость, и, увидев Жейла, Лима вновь разволновалась. Единственное, что радовало — кошелек на поясе, который сам хозяин ключа несколько раз, не задумываясь, проверил.

— Все будет хорошо, просто...

— Следуй намеченному плану, — хмуро закончила девушка. — Да-да, все помню, — и угрожающе ткнув ему в грудь указательным пальцем, добавила: — Но если ничего не получится... не знаю, что с тобой сделаю!

Юноша рассмеялся и, приобняв Лиму за плечи, повел в сторону помоста, за бархатной занавесью которого уже готовился начать свое представление цирк.

Возможно, градоправитель и был бы рассержен таким невниманием к своей важной персоне, но вряд ли заметил весело обсуждающую что-то молодую пару и присоединившегося к ним поджарого старого господина, когда вокруг зашумели люди, встречающие именинника аплодисментами и ярким конфетти, что взлетало в небо и дождем осыпалось на землю. Виновник торжества пытался выглядеть благодушно, но конфетти, залетающее в рот и за широкий кружевной воротник, совершенно этому не способствовало, и Дариус бурчал проклятья себе под мясистый нос, мечтая поскорее оказаться в своей ложе.

Цирковое представление оказалось настоящим волшебством, не творением магии, а именно волшебством иллюзии, мастерства и таланта. Особенно девушку поразили гимнасты, которые буквально каждым своим движением вызывали восхищенный шепот публики и рукоплескания. Они взлетали в воздух, делали всевозможные сальто, сложные трюки, и мерещилось, что их поддерживают невидимые руки, не позволяя ошибиться и упасть.

Но когда гимнастов сменил фокусник, Лима просто замерла и изумленно следила за его ловкими руками, которые совсем без магии творили настоящие чудеса. Даже Сунар с Тамиром заинтересовались и что-то тихо обсуждали, но промэя их совсем не слышала, уж очень была увлечённая фокусами мастера-иллюзиониста.

А потом все неожиданно закончилось, исчезло все чародейство, и промэя даже расстроилась. Над чем беззлобно посмеялся Тамир, а старик, которому особенно понравилось выступление забавного клоуна, понимающе покачал головой.

Но хотя казалось, что все пролетело в один миг, на землю уже успел спуститься вечер, душистый, мягкий и ласковый. Веселыми огоньками зажглись бумажные фонарики, рассеивающие мглу и придающие вечеру особенной романтики.

Человек в синих одеждах, вышедший на помост, объявил, что вскоре произойдет великое событие — выступление Гергорианны, а до того часа самое время для танцев, что яро поддержали давно уже ждавшие этого девушки и даже некоторые дамы. Одна из последних: экстравагантная, в аляповатом платье, чьи седоватые волосы были убраны в высокую прическу и щедро украшены лентами и заколками, танцующей походкой настигла не ожидавшего подобного Сунара и пригласила разделить с ней 'чарующий мотив'. Старик немного смутился, развеселив Лиму и Тамира, а после, махнув рукой, позволил хваткой Зазелии увести себя в гущу танцующих.