Легенда о Солнце: Переплетение дорог

Ход вывел ее в заросли еще одного колючего кустарника и вновь Огненной пришлось продираться сквозь царапающие ветки, каждый раз из последних сил сдерживая стон, когда новый шип впивался в израненную плоть. Выбравшись из кустарника, она не удержалась и распласталась на мягкой траве, давая телу небольшой отдых. Но в этот миг Огненная услышала голос Лимы и, собрав последние силы, поспешила к виднеющейся вдалеке, в окружении трех калин, тоненькой фигурке. С каждым новым шагом сила Веркой, ее чувства, сознание слабели, связь терялась, смываясь сильными волнами старой боли, притупленной прежде упрямством и долгом.

Огненной оставалось совсем немножко, она уже почти добралась до калинового треугольника, но тело больше не желало слушаться упрямую хозяйку. Посох выпал из пасти, лапы подогнулись, и лиса рухнула на землю. Взгляд заволокло туманом, боль стала понемногу отступать, сменяясь легкостью и спокойствием.

Последнее, что она услышала, прежде чем провалиться в ночь, был крик Лимы...

* * *

— Я не сдвинусь с места, пока не дождусь Огненную! — взвизгнула Лима, которая находилась на грани истерики, наблюдая за бушующим лесом.

— Учитель, мы не бросим Огненною, — к удивлению, промэю поддержал Тамир, но следующие слова заставили ее скрипнуть зубами: — Если кто и виноват, то это она, — пренебрежительный кивок в сторону Лимы, — а не лиса! Как мы можем оставить Огненную?

Старый маг устало вздохнул и уселся прямо на траву, обняв свой посох, словно тот мог усмирить его чувство вины. Сунар знал, в том, что случилось, было больше его вины, чем Лимы. Тяжело взглянув на Тамира, маг заставил ученика пожалеть о своих словах, но юноша не поспешил извиняться, только слегка покраснел и опустил голову. Лима даже и не заметила изменений в молодом маге, выглядывая Огненную, и бледнея каждый раз, когда из леса слышались визги криштов. Сунар не знал, что делать, он порывался несколько раз вернуться за лисой, но не мог рисковать Лимой и Тамиром, не мог оставить их одних. Они могли погибнуть без него.

— Нет, я больше не выдержу! — вспылила промэя. — Будь все это проклято! И ведьма! И лес! Деревья! Этот ужасный Ашак! И твой посох!

Тамир вспыхнул еще ярче, но разумно промолчал, расслышав истерические нотки в голосе промэи.

— Я пойду за ней, и пусть Синяя ведьма только попробует что-то сделать, тогда вызову отца. Пусть Солнце судит ее! Пусть выжжет здесь все дотла, но я не позволю ей погубить Огненную. Она не должна расплачиваться за мои ошибки!

— Лима, — тон Сунара был вкрадчивым, но не терпящим возражения. — Мы лишь помешаем ей. Ты слышишь лес шумит, они ищут ее, значит еще не поймали.

— Достаточно! Я знаю, что вы хотите защитить меня, но если она умрет из-за меня, мне не станет легче! И вы правы — лес шумит, значит, мы еще можем Огненную спасти.

Но прежде чем она успела сделать хоть шаг, Тамир мертвой хваткой вцепился девушке в плечи, не позволяя даже пошевелиться.

— Успокойся! Я тоже хочу спасти ее, но криками и злостью этого не сделаешь.

— Пусти!

— Ты...

— Пусти! — Лима попыталась вырываться из цепких рук Тамира. — Да пусти же ты! Пусти! Там Огненная!

Юноша ослабил хватку, и Лима со всех ног бросилась к лисе, что бездыханная лежала в нескольких десятках метров. Она была вся изранена, шерсть скомкана от грязи и запекшейся крови. Из некоторых особенно глубоких ран и порезов беспрестанно сочилась свежая кровь, рубиновыми каплями опадая на перья травы.

Лима упала перед ней на колени, боясь прикоснуться и одновременно борясь с желанием обнять, едва не утраченную навсегда Огненную. Девушка не заметила, как расплакалась, слезы опадали со щек световыми искрами и туманом рассеивались в воздухе.

— Сунар, Тамир! — голос дрожал и срывался. — Она ведь умирает!

Старый маг опустился возле Огненной и осторожно, кончиками пальцев ощупал ее туловище. Лиса вздрагивала каждый раз, когда он касался ран, часто из ее горла вырывался болезненный стон.

— Ну что? Как она? — сокрушенно спросил молодой маг.

— Пожалуйста, не молчите, — между рыданиями воскликнула промэя.

— У нее сломано несколько ребер и левое бедро, — обреченно прошептал маг и коснулся лисьей макушки концом своего посоха. — Я наложил сильную магию, Огненная будет крепко спать несколько дней, за это время мои заклятия вылечат ее. Она...

Где-то в лесу послышался горький вскрик животного, а затем пронзающие до дрожи вопли криштов.

— Что это? — побледнел Тамир.

Новый крик и хлопанье крыльев.

— Сунар, что это может быть? — заикаясь, проговорила Лима, вглядываясь в дали леса.

Ответом им стали возникшие из-за деревьев фигуры даринов земной богини. Больше они не были каменными, сильные черные крылья легко держали своих хозяев в воздухе, птичьи лапы поджаты, когти выпущены. В могучих руках каждого покоился короткий грубо-отесанный клинок, один даже был измазан кровью. Этот клинок сжимал в руках первый кришт, один из тех, что прежде стерег обитель Синей ведьмы. Лима легко его узнала по тому необычайно, до боли, сильному взгляду. Этот взгляд вновь приковал девушку к земле и будто проникал в ее мысли. Даже сейчас, когда между ней и криштом было достаточно большое расстояние, промэя видела, как в его взгляде разгорается синее пламя.

— Не смотри, — оттолкнул ее Тамир и девушка, оступившись, едва не упала, и хотела было уже разозлиться на вредного мага, но ощутив, как рассудок стал проясняться, промолчала.

— Что они делают? — спрятав виноватые глаза, спросила Лима Сунара, выступившего вперед.

— Не знаю, — это был второй раз, когда девушка видела его растерянным. — Они не могут выйти, ведь тогда потеряют большую часть своей силы, которой пропитан лес Синей ведьмы.

— Часть силы? — прошептал Тамир. — Но они все равно будут сильны... Они, что могут напасть на нас и здесь?

— Могут.

Ученик судорожно сглотнул и хотел что-то сказать, но, напуганный чем-то, задохнулся:

— Посмотрите, — сквозь кашель, воскликнул он.

Глаза Лимы остановились на содрогающемся силуэте большого серого волка, которого, словно щенка за шкирку, держал один из криштов. Его лапы были изрезаны на локтях и бедрах, наверное, чтобы волк не смог убежать. Кровь ручейками стекала по серой шерсти, окрашивая ее в бурый цвет, и скапывала на землю. Даже в таком безнадежном положении волк пытался вырваться и лишь тихое поскуливание выдавало ту боль, что испытывало бедное животное. Наконец, волк оказался на земле, но не благодаря своим усилиям, а кришту, что разжал пальцы, и животное, пролетев короткий путь, приземлилось на спину. Издав короткий крик, волк затих, поджав под себя лапы. Дарины опустились рядом с волком, и один, схватив его за хвост, потянул к невидимой грани, что отделяла лес ведьмы от внешнего мира. Подтолкнув волка когтистой лапой, кришт взглянул на Лиму, что невольно приблизилась к грани и вскрикнула, увидев в его глазах отражение Синей ведьмы.

— Вы нарушили уговор, — заговорил он голосом старухи, и промэя испуганно отступила. — Забрали то, что принадлежит мне. Вы должны заплатить кровью, своими жизнями!

— Ты не сможешь! — крик Сунара был грозен и силен. — Мы не в твоих владениях, больше ты не властна над нами. Мы выполнили условия договора. И теперь свободны от тебя.

Во взгляде Синей ведьмы вновь одновременно горели злость и насмешка. Она злилась, ужасно злилась, но одновременно смеялась над Сунаром, который пытался скрыть страх и неуверенность. Старуха продолжала играть свою роль, совершенно не показывая, что оказалась обманутой, словно это именно она позволяла событиям идти таким чередом.

— Ты прав, маг. Я больше не властна над вами, но он... — рука кришта, покоренная силе хозяйки, указала на волка. — Его жизнь все еще подвластна мне. И он отдаст ее за вас. — Кришт схватил волка за шею и тряхнул. — Вы знаете, что сделал этот глупец? Он спас ее! Эту рыжую паршивку! Спас ценой своей жалкой жизни. А вы знаете, кто он? — дарин склонился к волку и ласково погладил его морду. Жест был настолько женским, что это могло бы показаться смешным, если бы не было столь пугающим. — Он последний из древнего рода таррских волков, что служили узари этого леса. Этот глупец был единственной надеждой леса. Я не могла сломить его силу и покорить до конца, но теперь, благодаря вам, получу знания хозяйки леса, которые сохранились в памяти волка для будущей узари.

— Нет! Прошу тебя, пожалей его, — взмолилась Лима, но ответом ей была лишь безумная усмешка кришта.

Кинжал холодно блеснул, рука дарина замахнулась в ударе...

Девушка не смогла смотреть на эту смерть и спряталась в объятиях Тамира. Где-то вдалеке слышались визги кришта, стон волка, но промэя слушала лишь тихий голос молодого мага, который шептал что-то успокаивающе и ласково гладил ее по спине.

Прошло долгое время, прежде чем девушка решилась вновь обернуться и увидеть окровавленное, исполосованное какими-то знаками безжизненное тело волка. К горлу подкатила тошнота, хотелось кричать, вцепиться кришту в горло. Не осознавая, что делает, Лима выхватила прямо из воздуха огненный лук и выпустила стремительную стрелу в дарина, но та бесславно погасла, столкнувшись с невидимой преградой на границе леса, а затем последовал булькающий смех Синей ведьмы:

— Я потеряла посох, но получила кое-что взамен, то, что поможет мне вернуть его в будущем, — произнеся эти слова, кришт переступил грань и стал приближаться к Лиме, которая и хотела сбежать, но ноги будто приросли к земле, не позволяя сделать и шага. — Я буду следить за вами и знайте, что вскоре наступит такой день, когда я заставлю вас пожалеть о содеянном. Заставлю заплатить кровью.

Тамир сделал бросок вперед, но старый маг был быстрее, и острие посоха проткнуло грудь кришта насквозь. Кришт падал, так же продолжая смеяться, смех смешивался с предсмертными хрипами и, даже когда слуга ведьмы затих, мерзкая усмешка навсегда застыла на его лице.

— Глупцы, — эти слова принадлежали уже иному кришту, в глазах которого загорелся пугающий синий огонек.

— Глупцы! — засмеялся третий кришт, теперь и его взгляд горел синевой, заставляя Лиму дрожать от ужаса.

— Бегите же, спасайте свои шкуры! — выкрикнул четвертый кришт. — Я буду следить за каждым вашим шагом, я всегда буду за спиной, чтобы нанести удар в подходящий момент!

— Идем, — голос Сунара был глух и слаб, но перекрыл несмолкающие крики криштов, и Лима бессознательно последовала за ним. — Не слушайте ее, она врет, чтобы запугать нас. Синяя ведьма сильна только в своем лесу.

— Старый глупец, — язвительно улыбнулся один из даринов. — Самоуверенный болван. Но скоро это изменится. Помни старик о его улыбке. Я чувствую, как стынет кровь в твоих жилах, чувствую твой страх. Бойся же!

Лима и Тамир старались отстраниться от этих странных, но приводящих в ужас слов Синей ведьмы. Послушав молчаливый приказ нахмуренного Сунара, они укутали Огненную обрывком простыни и лишь после этого юноша позволил себе прикоснуться к своему посоху, что все это время сиротливо лежал на траве возле лисы. Осторожно приподняв посох, Тамир печально вздохнул, увидев надломленную в нескольких местах ветку, но не успел и слова сказать, как яркая вспышка силы и удивительного единства накрыла его. Сила хлынула по рукам и белым сиянием осветила посох. Когда сияние схлынуло, Тамир только и сумел, что тихо охнуть, ведь ветка вновь была целой, ни одна царапинка не портила ее прекрасный плавный изгиб.

— Спасибо, Огненная, — прошептал он, забрасывая сумку с посохом за плечо и как можно осторожнее подхватывая на руки лису. Ее дыхание было таким слабым, что первое мгновение юноша испугался, что она умерла. — Спасибо, — еще тише прошептал он, обращаясь к волку, который уже не мог этого услышать.

Так, не оборачиваясь больше к лесу Синей ведьмы, на границе которого все продолжали стоять кришты, Лима, Сунар и Тамир, на руках с Огненной, вернулись в центр калинового треугольника. Старый маг окинул детей долгим, задумчивым взглядом и указал на белую калину.

— Ее дорога приведет нас к Тад-Лакару, одному из древнейших городов, за которым начинаются Восточные леса, хранители озерного края.

Больше ничего не сказав, Сунар ступил на дорогу белой калины и, тяжело опираясь на посох, побрел вперед.

— О ком она говорила? — осторожно спросила Лима и услышала вздох Тамира, который, несомненно, думал о том же, что и промэя. — Какая улыбка? Кто улыбнется вам?

Старый маг остановился, замер на мгновение, его плечи поникли еще больше, но, так и не обернувшись и не ничего не сказав, продолжил путь. Лима посмотрела на его бледного ученика и, увидев предупреждающий взмах головы, обреченно кивнула и последовала за Сунаром. Она пыталась не думать о волке, пыталась забыть его ужасную смерть, но окровавленный силуэт продолжал стоять перед глазами.

Глава 9

Клубок влюбленных

Новое утро для Лимы началось с ласковых солнечных лучей и легкого ветерка, который поигрывал занавесями. Погода обещала быть прохладной, из-за чего отец оставил многих промэй, взяв с собой лишь самых сильных и опытных. Девушка только порадовалась этому, ведь на день запланировала несколько дел, потому, облачившись в удобное домашнее платье, вскоре направилась в левое крыло замка, где располагались покои жен Солнца. Девушка еще не до конца знала, что именно следует предпринять, несмотря на обещание данное Талисе и Нарису, и решила начать с небольшого, но, надеялась, действенного способа.

Желтая гостиная была предполагаемо, но необычайно для столь раннего времени полна валс, которые бурно обсуждали последние новости. Некоторые жены и их дочери буквально сгорали от ненависти и злости, искажая веселую атмосферу гостиной, пусть и отчаянно пытались это скрыть. В дальнем углу гордо восседала мать Альсии Галия, нахохлившаяся, как воробей и при каждом удобном случае бросающая колкие фразы, которые еще больше разжигали ненависть соперниц. Кроме основных хозяек гостиной и сестер Лимы, в комнате находилось много других родственниц солнечной семьи, не преминувших встать пораньше: кто чтобы послушать новые сплетни, а кто и ссору, которой могло закончиться сие собрание. Несколько служанок тайком замерли у дальнего входа, во все уши внимая каждому слову, чтобы позже порадовать новостями остальных слуг.

— Говорят, Залис еще тот повеса, — с заговорщицким видом, говорила в этот миг тетушка Лимы и двоюродная сестра Солнца Лисавета и, увидев племянницу, подмигнула ей. — Золовка Маркусса рассказывала...

— Маркусса? — удивленно переспросила Целия, одна из старших дочерей Мэйрута, уже несколько лет являющаяся замужней и даже счастливой дамой.

— Вы в своем Туманном царстве совсем, как в глуши! — самодовольно заметила родная сестра Альсии Якта. — Филиус вечно занят своими обязанностями Владыки Горных Туманов и совсем не вывозит тебя в свет! Ты столько пропустила! Хотя бы, знаешь, кто недавно сватался к Лусанне?

— Кто?

— Твой бывший кавалер, — громко засмеялась Якта. Ей вторили многие валсы, прекрасно помнившие трагического придворного поэта Карлоса из Звенящего замка Северного Ветра, который пообещал покончить с собой в день венчания Целии и Филиуса, но, почему-то, уже спустя неделю волочился за другой девушкой.