Легенда о Солнце: Переплетение дорог

Девушка благодарно кивнула и нерешительно вложила свою ладошку в большую и теплую ладонь Нариса и, почувствовав яркую искру, пробежавшую между ними, испуганно вздохнула.

Ветреный валс, отметив перемену в промэе, слегка улыбнулся, но разумно промолчал и медленно повел ее по узкой, выложенной красочной плиткой дорожке.

— Так что привело вас в наш сад этой ночью? — понимая, что сама же возвращает его к опасной теме, все же проговорила Талиса.

Молодой мужчина ответил не сразу, раздумывал о чем-то своем:

— Я всегда был готов к этому дню, с детства знал, что мне суждено обвенчаться с девушкой из высокой семьи во имя равновесия в мире стихий. Знал и смирился с такой судьбой, да и иного выбора не существовало, в нашем роду долг всегда был превыше всего, он в крови. Ничто не могло пошатнуть мою уверенность, ни ожидаемое равнодушие, а, возможно, и ненависть к будущей супруге... даже сегодняшнее необычайно-волнующее, если простите мне подобные слова, знакомство с промэей Альсией и рухнувшие надежды на то, что моя супруга сможет стать мне, хотя бы, другом. Но все изменил взгляд прекрасных и, почему-то, испуганных золотых глаз, с которым я случайно встретился...

Талиса охнула, но быстро взяла себя в руки, а Нарис вновь создал видимость, будто ничего не заметил и продолжил:

— Именно в то мгновение впервые меня посетило сомнение, возникло желание забыть о долге. И теперь во мне враждуют два чувства. Я знаю обязательства перед своим родом, но мерещится, даже готов предать его во имя того, чтобы видеть этот взгляд каждый день.

Больше Нарис ничего не сказал. Талиса тоже молчала, боясь, что невольно выдаст себя. В тишине они вышли на небольшую площадку, которая открывала вид на небесные просторы и спящую землю.

Талиса, тайком разглядывающая профиль Нариса, нерешительно прикусила губу, но потом все же собралась с силами:

— Друзья зовут меня Тали.

Лицо Нариса осветила сдержанная, но искренняя радость:

— Я был бы счастлив именоваться вашим другом. Но все же Талиса, Тали это не для вас.

Девушка зажмурилась, а, затем, не задумываясь о последствиях, выговорила:

— Это я виновата в словах Лимы... кхм... из-за упрямства и страха я совершила большую ошибку и теперь не знаю, как все исправить.

Со страхом она открыла глаза и встретилась с пытливым, но ласковым взглядом Нариса. Он все понял, прочитал по ней, и сердце девушки сжалось от осознания того, что она сама разрушила свое счастье, а последними словами, возможно, и навсегда.

— Я очень сожалею, — Талисе захотелось плакать, она стиснула зубы, борясь с этой глупой слабостью, но одинокая световая слеза все же заскользила по щеке.

— И я сожалею, — едва слышно прошептал Нарис и кончиком пальца подхватил слезу. Валс легко подул и слеза, закружившись на месте, словно ветреный смерч, обрела очертания прекрасного цветка с нежными узорчатыми лепестками. Это была талиса.

Улыбнувшись своему творению, наследник Залиса, добавил:

— Но взгляд золотых глаз способен стереть все обиды и сожаления.

Промэя недоверчиво заглянула ему в лицо, в поисках подтверждения своих осторожных надежд, и в эту минуту Нарис поцеловал ее руку нежным и даже несколько неприлично-долгим поцелуем, а после вложил цветок в дрожащую ладонь.

— Заставить забыть даже о долге, — подмигнул ей молодой мужчина, отчего у девушки перехватило дыхание.

Улыбка Талисы сперва была неловкой, но с каждым мгновением разгоралась все большей радостью и уверенностью. Девушка склонилась к цветку и осторожно коснулась губами ветреных лепестков. Золотистое сияние зажглось в сердцевине талисы, будто маленькое солнышко.

— Если бы так могло быть, — не веря происходящему, проговорила Талиса.

Некоторое время между ними стояло молчание, но промэя и не нуждалась в словах, взгляд Нариса уносил ее в даль: прекрасную и неизведанную.

— Никогда не видел прежде такого прекрасного рисунка, — вновь подняв глаза на Луну, прошептал Нарис.

— Тетушка Гайэлли сегодня превзошла саму себя. Это древний символ надежды.

Нарис заключил ее в нежные объятья, и девушка поежилась, почувствовав его дыхание на своих волосах. Самовольно руки девушки обвили широкие плечи валса, а щека прижалась к мягкому бархату на груди.

— Я завтра же поговорю с отцом, — прошептал Нарис и поцеловал ее золотистые локоны. — Я избавлюсь от этих цепей, даже пусть моя подпись уже стоит на брачном договоре.

— Ты что с ума сошел?! — вклинился третий голос, и перед изумленными влюбленными возникла сердитая Лима. — И что вы здесь вообще разобнимались? Хотите, чтобы вас кто-то увидел? Думаете, если в замке тихо, то это значит, что сплетники и любопытствующие до чужих тайн не следят за каждым шорохом и во все глаза за каждой тенью, а мирно спят в своих кроватках? Нам совершенно не нужно, Тали, чтобы завтра тебя отправили подальше из небесного дворца.

— Лэтта Лима, не слишком ли много вы на себя берете? — голос Нариса был вежливым, но от этого не менее строгим, словно он разговаривал с нерадивым ребенком, который отбился от рук.

— Много! — наигранно и трагично вздохнула девушка, что даже наследник не сдержал улыбки. — Но что мне остается? Нужно ведь как-то исправить ошибку одной упрямицы.

— Лима, что ты здесь делаешь? — вскрикнула Талиса.

— Что делаю? Да вы без меня тут натворите бед, вот потому и вынуждена следить. И что значит, ты поговоришь с отцом? Что за глупости?

— Мы уже перешли на 'ты'? — хмыкнул Нарис.

Лима отмахнулась от этих слов:

— Давно. К чему сейчас эти манеры?

Не смотря на дружелюбность, наследник Западного Ветра не собирался прислушиваться к мнению этого ребенка:

— Я поговорю с отцом завтра же! И не собираюсь спрашивать твоего разрешения.

— Ты, разумеется, можешь и не спрашивать, но боюсь, когда расскажешь о ваших... хм... отношениях, то сильно пожалеешь. Наш отец настроен решительно, он хочет проучить Талису. Вот мы и должны дать ему возможность это сделать. Вы, мужчины, всегда идете самым прямым путем, проламывая лбом препятствия, если, разумеется, вообще решаетесь на какие-либо действия... Не в обиду, это я тебя так хвалю. Ты-то решительный, Талисе повезло.

— Интересная похвала, — голос Нариса был полон смеха и иронии, но Лиму это не смутило:

— Но позволь мне самой все исправить. Я вас с Альсией свела, я и разведу. Зачем тебе нужен скандал? Нам будет достаточно и той шумихи, которую устроит Галия, мама Альсии, когда поймет, что вновь осталась с носом. А нос у нее и так ого-го... — протараторила Лима, размахивая руками.

Все трое не сдержали веселого смеха, совершенно позабыв о всяких мерах предосторожности и чувствуя себя удивительно свободно, будто с этим смехом исчезли рамки и секреты, открыв настоящие лица и, что важнее, чувства.

Глава 7

Синяя ведьма

Они медленно приблизились к проводнику и Лима почувствовала озноб, взглянув в его мутные призрачные глаза, которые с ненавистью и болью взирали на мир и девушку, в частности.

— Здравствуйте, — тихо пискнула она, совсем не подумав о том, как глупо, должно быть, выглядит со стороны, о чем не преминул заверить Тамир своей ехидной улыбочкой, а после и маг Сунар — нахмуренными бровями. В ответ магу девушка лишь и могла, что покорно опустить глаза, зато его ученику тайком состроила гримасу, на что получила еще одну усмешку.

— Хозяйка ждет вас, — проговорил призрачный старик страшным свистящим голосом и поплыл вперед по дорожке.

Лиме, Тамиру, Огненной и старому магу ничего не оставалось, как последовать за ним.

Поначалу девушка видела перед собой лишь сгорбленную спину мага Сунара, шедшего вторым, после проводника, в их цепочке, ведь узкой тропки едва хватало для одного. Также девушка особо не спешила смотреть по сторонам, опасаясь леса и того, что таилось в его тенях, а, тем более, оборачиваться. Ее пугало не только то, что, увидев приветливый мир, оставшийся позади калинового треугольника, она может не сдержаться и броситься бежать прочь из владений Синей ведьмы, но и Тамир, который, к своему огромнейшему неудовольствию, замыкал процессию. Девушка не хотела сталкиваться с его тяжелым и осуждающим взглядом, прожигающим ей спину.

Вскоре тропинка немного разрослась, позволяя уместиться двоим, и Лима с ужасом осознала, что уже вышагивает рядом со старым магом, а перед ней плывет призрачная фигура проводника. Его тело и молочно-белое одеяние источали тусклый холодный свет, и девушка не знала, куда спрятать глаза, лишь бы не смотреть на это несчастное, но и ненавистное создание. Каждое его плавное, но тяжкое движение напоминало промэе ее поспешные слова, отчего она непроизвольно чувствовала вину. Лима и так едва контролировала свой разум, хорошо помня предупреждение Сунара о власти Синей ведьмы. А подавлять мысли необычайно сложно, когда видишь перед собой израненную и обреченную на вечное страдание душу.

Окружающие виды порадовали не больше. Безусловно, чем ближе путники подбирались к горам, тем более сильными выглядели деревья, ведьма оберегала себя. Но даже в волевом размахе ветвей, толщие стволов и крепости вгрызающихся в землю корней сквозила невыносимая печаль и такая же обреченность судьбе, что и в призраке, и это эхом отдавалось в Лиме. Даже воздух здесь был каким-то другим — тяжелым, пылью оседающем на горле, так что хотелось прокашляться.

Если по левую сторону ничего кроме девевьев-рабов и сухих, скрюченных кустов не привлекало глаз, то по правую Лима вскоре рассмотрела небольшое озеро, которое неспешно перекатывало свои грязные воды. На берегу, среди склоненного камыша, лежало тело. Это была русалка, до того худая, что у промэи задрожали губы от жалости. Каждая косточка просматривалась сквозь ее тонкую, прозрачную и неприятно-желтоватую кожу, когда-то красивый фиолетовый хвост сейчас выглядел облезлым и тусклым, в нескольких местах на нем зияли рваные раны, из которых сочилась кровь. Русалка стонала и плакала, что-то тихо приговаривая, словно бы молясь. Услышав ее просьбы о помощи, Лима не сдержалась и бросилась к озеру. Упав перед русалкой на колени, она схватила ледяную, ссохшуюся, почти старческую руку и испугалась, что может раздавить, до того хрупкой она была.

— Ты слышишь меня, озерная дева? — склонилась промэя к самому уху той, скрытому седыми волосами, с редким вкраплением блекло-фиолетовых прядей.

Русалка пошевелилась и застонала еще сильнее. Облизав пересохшие губы, она с трудом разлепила веки, и Лима едва не вскрикнула от ужаса, увидев ее такие же седые, как и волосы глаза.

— Богиня Литасса, это вы? Вы пришли забрать меня?

— Нет...это...

— Вы прекратите мои мучения? Я так долго вас ждала...

За спиной послышались шаги старого мага, сердитый шепот Тамира и злое шипение проводника.

— Кто тебя мучает? — поспешила задать вопрос Лима. — Это она, ведь так? Синяя ведьма? Что она делает с тобой? Зачем?

— Она выпивает мои силы, мою жизнь, — на последних словах русалка закашлялась, отчего бледные губы окрасились кровью.

— Солнце и Луна! — в ужасе воскликнула промэя.

-Я последняя из рода русалок-ларэ. Она пьет меня уже долгих сорок семь зим и каждый день я молю о смерти, которая бы избавила меня от этого проклятого бессмертия и позволила уйти в ваш мир, Литасса, к моим сестрам, чьи бессмертные души уже давно стали частью Синей ведьмы. Прошу вас, избавьте меня от этих мук, я мечтаю умереть.

— Как бы я хотела избавить тебя, милая дева, — всхлипнула Лима, удивительно, но в первую очередь чувствуя злость на Мэйрута. — За что это все, отец, почему ты не защитишь их всех? Литасса, прошу тебя, спаси свою дочь.

— Идемте, промэя, хозяйка вас ждет, — послышался сзади ледяной голос призрака.

— Да, богиня, — еще сильнее закашлялась русалка. — Она ждет кого-то, она так радуется! Этот кто-то очень важен. Потому она пьет меня еще более жадно, ей нужны силы для этой встречи.

— Молчи, мразь! — закричал проводник, и русалка испуганно вскрикнула. — Идемте, негодная девчонка. Моя хозяйка злится.

— Идем, Лима, — послышался голос мага Сунара. — Мы не можем ничего изменить... пойми это.

Но слова возымели совершенно противоположное действие:

— Вы слышите, что она творит с этой бедной русалкой? Старая мерзавка!

В следующий миг произошло нечто ужасное. Жуткий визг оглушил Лиму и она, не веря сама себе, увидела, как седые глаза русалки окрасились синим цветом, а изо рта вырвался раздвоенный кроваво-красный язык и застыл, словно готовящаяся к нападению змея, перед самым лицом промэи. Удивительно сильная рука с длинными когтями впилась в горло Лимы и приблизила ее лицо к страшному лицу русалки:

— Ты заплатишь за свои слова, промэя, — скаля тонкие, словно иголки клыки, совершенно чужим голосом выкрикнула русалка, и липкий язык обвился вокруг шеи Лимы.

Промэя хотела попытаться закричать, но с губ сорвался лишь хрип. Девушка не могла даже вдохнуть, горло, будто сдавили стальные тиски. Взор застилал туман и лишь два синих ока проникали в разум Лимы, прожигая свирепой силой. В глубине глаз русалки темнел чей-то силуэт... Силуэт Синей ведьмы! Сейчас именно она повелевала телом озерной девы.

Перед взглядом Лимы пронеслось что-то тонкое и сияющее. Вдруг девушка почувствовала свободу и, не удержав равновесия, повалилась на спину, одновременно успев заметить в руках бледного Тамира длинный кинжал и услышав дикий крик своей мучительницы. Осознав, что произошло, промэя с криком отвращения попыталась сорвать со своей шеи язык русалки, с разрубленной стороны которого сочилась кровь, но тот словно намертво прирос к коже.

— Помогите! — взмолилась она, когда в руку промэи вцепилась пришедшая в сознание русалка, но явно не с намерением помочь.

Удивляя силой и ловкостью, русалка скользнула в воду и попыталась утащить за собой и Лиму. Это было уже слишком и девушка закричала во весь голос, одновременно пытаясь вырвать свою руку. Рядом промелькнул посох мага, и Лима почувствовала, как ослабели пальцы русалки, освобождая ее кисть, и тут же отползла подальше от озера.

— Они хотят наказать ее, — услышала промэя над головой сердитый голос мага Сунара. — Лима нарушила негласный договор.

Девушка, не веря своим ушам, подняла глаза на старого мага и увидела, как он вращает посохом, выводя какие-то странные символы, при этом что-то приговаривая, а со спины к нему подбирается...

— Там, — только и смогла выдохнуть она, с ужасом смотря на шейли, чьи лиственные локоны были черны, как ночной туман, а прежде размытое лицо сейчас приобретало четкие контуры и темные провалы глаз.

— Безмозглая девчонка, — прошипел Тамир и встал перед ней, закрыв от потока воды, который послала вынырнувшая из озера русалка.

Девушка и хотела что-то ответить, но лишь беспомощно ахнула, когда холодная капля пропалила ее кожу, оставляя после себя след ожога.

— Ненавижу тебя! — выкрикнул Тамир и, прыгнув на русалку, скрылся вместе с ней под темной водой.

— Да остановите же их! — бросила она призраку, который шипел точно дракон, вскакивая на ноги и пытаясь понять, что делать дальше.