Легенда о Солнце: Переплетение дорог

— Все хорошо, любимая, — проговорил кто-то, и Талиса лишь секунду спустя поняла, что это Нарис, ласково сжимающий ее руку.

— Да, — улыбнулась в ответ промэя и, затаив дыхание, взяла перо лир. Оно опалило кожу ладони холодом резных граней и даже будто задрожало, словно понимало всю свою значимость.

Ларий указал на графу, где Талисе следовало оставить свою подпись и замер в ожидании подле стола, гордо вскинув крючковатый нос от важности момента. Девушка с удивлением отметила свое имя над графой и задумалась о том, как получилось, что Нарис не видел кто его невеста, когда подписывал брачный договор? Впрочем, если она поняла усмешку отца правильно, то Солнце позаботился о том, чтобы наследник оставался в тайне до сегодняшнего дня. Все-таки он сумел проучить нерадивую дочь, но Талиса была благодарна Мэйруту, ведь случившееся позволило ей узнать Нариса, и теперь, выводя свою подпись, девушка не сомневалась в правильности происходящего.

Мгновение тянулось будто вечность. Но Талисе нравилась эта вечность, если бы девушка могла, то продлила бы ее еще немного. Ведь как это прекрасно и удивительно осознавать, что теперь их с Нарисом жизни навсегда связаны, и никто и ничто уже не изменит этого. Доказывая надежду промэи, ленты их с наследником переплелись крепким узелком, так что не представлялось возможным его распутать.

— Теперь это правда, — усмехнулся Нарис.

— И навсегда, — немного смутившись, добавила Талиса.

— Навсегда, — согласился валс и привлек ее к себе.

Девушка не слышала, о чем говорил церемониймейстер, даже аплодисменты звучали как-то глухо и неясно, когда Нарис прижал промэю к себе, а после неспешно и будто дразня ее терпение, прикоснулся своими губами к губам Талисы.

Талисе показалось, что они с Нарисом унеслись куда-то очень далеко, в место, где нежно искрился свет. Его ласковые сияющие рукава окутывали влюбленных и дарили ощущение невесомости и бесконечности, о которых впервые мечталось промэе.

Когда Нарис отступил, девушка невольно нахмурилась и даже печально вздохнула, что не укрылось от валса, который понимающе улыбнулся, но как оказалось и от отца тоже. Увидев добрую насмешку Мэйрута, промэя раскраснелась и поспешно потупилась, боясь смотреть в его глаза.

У Талисы нашелся неожиданный спаситель. А именно Гарри Нудный, который с печальным вздохом пал ниц пред троном Солнца. Отец его, краснея, склонился в поклоне и, постоянно извиняясь, как можно незаметнее толкал сына в плечо. Но Гарри, как праведный образ вековой печали, не желал внимать разумному совету родителя, и, в очередной раз вздохнув, обратился к насупившему брови, Мэйруту:

— Повелитель, простите мое непозволительное поведение, но я вне себя от горя, ведь исчезновение невесты будто вырвало часть моей души! Как я смогу унять теперь свою боль? Как жить, когда тэлла Альсия обрекла меня на одиночество?

Талиса испуганно взглянула на отца, боясь, что сегодняшний день все же будет пронзен его гневом, но увидев смешинки в родных глазах, успокоилась и позволила и себе улыбку. Отыскав взглядом в зале Лиму, подмигнула ей и отметила, что сестра совсем не беспокоилась о Гарри и вместо этого покатывалась со смеху, на пару с тетушкой Лисаветой. Они были так похожи нравом, что Талиса иногда называла сестру тетушкиной дочерью. Но в глубине души же надеялась, что Лима не повторит судьбу Лисаветы и не познает ее одиночества. Пусть старшая валса неизменно с легкостью и беспечностью говорила о своей жизни, промэя понимала, что в глубине ее души не могло не существовать сожаление о том, что судьба так и не подарила ей кого-то близкого и любящего.

Словно почувствовав, что Талиса думает о ней, Лисавета как-то загадочно посмотрела на племянницу, а после на миг прикрыла глаза, показывая, что все хорошо, и девушка кивнула в ответ. Да, все хорошо. Промэя была в этом уверена, пусть и чувствовала легкую вину за то, что обладала теперь наибольшей ценностью в мире — любовью.

— Мой юный друг, — наконец проговорил Мэйрут и в его голосе явственно чувствовались нотки раздражения. — Как оказывается ранимо ваше сердце. Но почему вы позволили лэтте Альсии посеять в нем такую печаль? Вы правы, многоуважаемый коур, я обещал вам в невесты дочь моей супруги Галии, но никогда не говорил, что это будет лэтта Альсия...

— Но как? — разинул рот Гарри в непонимании, а его отец едва удержался от того, чтобы схватиться за голову и все думал: сейчас ли уже писать прошение об отставке или же уступить глупой надежде?

— Ваша невеста лэтта Якта, — царственно пожал плечами Солнце и лишь весело улыбнулся, когда невеста яростно вскрикнула в приступе 'неожиданного счастья', а после бросилась к двери, видимо надеялась повторить недавний побег Альсии.

— Да уж, счастье творит с нами чудеса, — хихикнула Лисавета, подтолкнув локтем смеющуюся Лиму.

* * *

Якта еще долго бегала от Гарри, пока не сдалась, но по лицу, когда она позволила нареченному пригласить себя на танец, было видно, что в хорошенькой головке бродят совсем не радужные мысли, а коварные планы.

— Тебе не жалко ее? — спросила Талиса, переведя глаза с Якты на Лиму.

Сестра фыркнула и улыбнулась:

— Может немножко. Тут впору спросить: не жалко ли тебе его?

Талиса усмехнулась и кивнула.

— Думаю, — продолжила Лима, — все образуется. Мне кажется, они подходят друг другу. Якта будет приказывать, а Гарри с радостной улыбкой выполнять... ну, и нудить немножко.

Быстрая музыка смолкла и на смену ей пришла нежная виолончель. Талиса мечтательно зажмурилась и тут же услышала тихий голос Нариса, который словно почувствовал ее желание.

— Могу ли я пригласить прекрасную тэллу на танец?

— Ух, да вы просто светитесь от счастья! — подразнила влюбленных Лима.

— Надеюсь, так будет всегда, — прикусила губу сестра и, хитро глянув на промэю, добавила: — Возможно, вскоре и ты будешь светиться от счастья.

Девушка фыркнула и наморщила нос:

— Глупость какая. Не хочу разочарований. Тем более, счастья мне и так достаточно.

— То есть вы, милая леди, так во мне сомневаетесь, что уже предвидите будущее разочарование? — нахмурил брови наследник Западного Ветра.

Лима хмыкнула:

— Как легко вас задеть, дорогой мой друг, — и отбросив манерность, подмигнула ему: — Ты ведь станешь исключением? Только попробуй не стать!

Талиса хихикнула и прижалась к Нарису:

— Поберегись, любимый, она угрожает.

— Я лишь предупреждаю, — пожала плечами Лима. — Да и что мне угрожать, думаю, Солнце не зря отозвал тебя в сторону и что-то с мрачным видом рассказывал.

Наследник с тяжелым вздохом кивнул, а Талиса весело засмеялась:

— Значит, выхода у тебя нет, только вечно любить меня и оберегать.

Нарис как-то загадочно улыбнулся, так что у девушки засосало под ложечкой и, приблизив свои губы к ее, прошептал:

— Я и так люблю.

Провожая их взглядом, Лима втайне просила Судьбу быть милосердной к сестре и не разбивать ее сердце. А после зачаровано наблюдала за их танцем. Луч и ветер — идеальная пара. Талиса сияла, а Нарис подхватывал этот свет и кружил его, озаряя Северный зал, словно само Солнце.

— Удивительные, правда? — неслышно подошла Салия-Лирса.

— Удивительные, — радостно закивала в ответ ее дочь. — Это все благодаря тебе. Ты смогла увидеть то, что нам с сестрой не подвластно. Ты молодец, мам.

Любимая жена Мэйрута улыбнулась и взяла ладошку дочери в свою:

— Я очень рада, что все так хорошо закончилось. Уверена, она будет счастлива с ним. Нарис хороший мальчик. Он знает, что такое ответственность и не будет бросаться чувствами Талисы в угоду своему эгоизму.

— Очень надеюсь на это. Не знаю, когда она успела, но Тали полюбила его и это меня немножко пугает.

— Не волнуйся, дорогая. Любовь видна по мелким деталям. Громкие слова, пламенные признания и страстные взгляды, это красивая ложь. Любовь в том, как Нарис держит Талису за руку, как бережно ведет в танце, как улыбается, когда радуется она. Но главное это свет в его глазах, когда он видит Талису. Когда счастье одного приносит счастье другому — это любовь.

— Сложно все, — вздохнула девушка. — И, наверно, возможно очень редко.

Салия-Лирса погладила дочь по плечу:

— Помни, что это возможно.

— Надеюсь, вы с папой не планируете сделать меня такой же счастливой, как и Талису, — округлила глаза промэя, вдруг испугавшись, что мамины последние слова неспроста. — Даже не думайте об этом.

Астрия весело рассмеялась:

— Не бойся, Лима. Твой будущий избранник где-то существует, но пока прячется от нас. Уверена, он такой же особенный, как и ты.

— Хочешь сказать, вредный?

— Ты просто читаешь мои мысли.

* * *

На террасе было тихо и спокойно. Талиса взглянула в темное небо и благодарно улыбнулась, тетушка вила свои лучи нежным и дивным узором, в котором даже не знающий увидел бы любовь. Два крыла переплетались и сливались одно в другое, становясь единым и вечным.

— Тебе не холодно? — спросил Нарис, проводя горячими ладонями по ее плечам, словно искорками опаляя нежную кожу.

Талиса потупила взгляд и отрицательно качнула головой:

— Нет, я счастлива.

Наследник оперся плечом о колонну и тоже принялся рассматривать рисунки луны.

— Обряд посвящения состоится после Солнцевой ночи, — неожиданно нарушил тишину Нарис и Талиса вздрогнула, но не от холода, а все от того же счастья.

— Это замечательно, — после недолгой заминки ответила она.

— Только слишком долго, — медленно приблизился он и обнял ее сзади. — Мне бы уже сейчас хотелось назвать тебя своей.

— Я и так твоя, — тихо прошептала Талиса, радуясь, что наследник не может видеть ее разгоревшегося румянцем лица. — Для этого ни брачный контракт, ни обряд, ни даже, слово моего отца не нужны, только мое сердце.

Дыхание Нариса на затылке быстрыми мурашками пробегало по телу, вызывая дрожь в коленках.

— Я буду беречь его, любимая, ты не бойся. Не буду давать клятву, те, кто легко клянутся, редко исполняют обещания, просто знаю и хочу, чтобы ты тоже знала.

Все-таки было прохладно, и Талиса пожалела, что не попросила Нариса вместе с бокалом цветочного пунша принести и шаль, но самой идти не хотелось. Казалось, она разрушит что-то светлое, что возникло в ее сердце после слов наследника, если покинет террасу.

— Тетушка, спасибо, — прошептала, вновь подняв глаза к небу. — Мне была очень важна надежда. Ты всегда все знаешь, ведь так?

Гайэлли не ответила, не могла ответить, только переплела нити узоров, сплетая в цветы и дороги жизни.

Где-то в саду послышался шорох, и после недовольный голос Лимы.

— Мати, ну что ты снова! Это ведь должен был быть подарок, а теперь это больше похоже на веник! Знала, кого попросить помочь! Ладно-ладно, не нужно расстраиваться. Хохотушка все равно спит, можно еще нарвать цветов, а завтра уже будь что будет, если что, скажу это все Талиса. Не станет же она сердиться на нашу невесту.

Талиса тихо рассмеялась и, заметив, что Нариса пока отвлек отец, поспешила вниз по полукруглой лестнице.

— Лима, ты решила разбить сердце Хохотушки, да еще и меня виноватой сделать? Мати...

Больше Талиса ничего сказать не успела, чья-то холодная рука зажала ей рот, не позволяя позвать на помощь, а черная волшебная лента сковала руки, а с ними и магию.

— Попалась, глупышка, — шепнул кто-то и у девушки подкосились колени.

Переборов страх, она пыталась брыкаться, но вторая рука впилась ей в горло, и девушка почувствовала, что начинает задыхаться.

— Тише, милая, тише, — зашептал отнюдь не ласковый голос, и показалось, будто он лезвием прошелся по щеке, оставляя глубокий след. — Ты ведь послушная девочка, хорошая.

'Отец, отец!' — только и могла, что мысленно повторять девушка, надеясь, что Мэйрут сможет услышать, но умом понимая, даже если Солнце и почувствует, то лишь присутствие чужака, а на балу это едва ли странно, да и вечер ослабляет силу повелителя. А ее, Талису, перекрывает сила незнакомца, слишком неожиданно все случилось, она, наивная, была совсем не готова.

Незнакомец потянул ее вперед, заставляя идти, и девушка вновь попыталась вырваться, на этот раз заработав хлесткую пощечину. В голове затуманилось, но она все же смогла рассмотреть страшное лицо валса и его пронзающие черные глаза. Эти глаза сделали что-то с ней, ведь Талиса будто потеряла саму себя, тело отказывалось повиноваться ей, голову застилала мгла, и только горящая щека жаловала яркие чувства, да неистовый ужас.

Миновав сад, они оказались на террасе, с которой открывался чарующий вид на владения Солнца: сейчас спящую землю и темное небо, окрашенное сиянием Луны. Все было таким спокойным и мирным, даже не верилось.

Талиса хотела позвать Гайэлли, но даже не могла собрать мысли воедино, как после случилось ужасное. Незнакомец обратился огромной птицей и, подхватив своими когтями девушку, взлетел и стремительно понесся куда-то вниз, словно намереваясь разбиться о землю. Промэе чудилось, что она летит в черную бездну, но, не имея сил бороться с этим, только прикрыла глаза, отдаваясь на волю судьбы.

После все было, как в далеком воспоминании, которое и пытаешься вспомнить, но не можешь. Вокруг испуганно и возбужденно шелестел лес, а после валсу захватил ужас, ведь где-то вблизи зашумело море, терзая ее тело мучительной болью. И только чей-то голос пробивался сквозь силу моря. Это был тот незнакомец с черными глазами. Но что он говорил?.. Что-то о Лиме... Она шла за ней. Нет, сестричка, не нужно... Не иди сюда, пожалуйста, не нужно!

Сила моря вновь заглушила все остальные чувства, в сознании остались только его холодные воды. Девушке мерещилось, что она тонет, идет ко дну, даже не борясь, только слабея с каждой секундой.

В сознание проник голос Лимы, это дало немного сил, девушка даже смогла пошевелиться и хотела позвать сестру. Но чья-то воля тут же сковала ее, а после послышался оглушительный крик:

— Она моя!

Эти слова вновь повязали девушку, еще более сильными путами, и промэя во второй раз погрузилась в туман, почти не сожалея о том, что черная птица уносит ее от Лимы.

Больше Талиса ничего не помнила, только то, как исчезает сила моря, но почти сразу же, не даруя и короткого облегчения, на смену пришел другой холод, более глубокий, могущественный и будто ядовитый. Казалось, она встретилась с чем-то совершенно иным, извечным врагом.

Опомнилась Талиса лишь, когда ее бросили в каменный мешок, плечо и руку опалило болью, когда промэя распласталась на ледяном грубом полу. Но девушка даже не попыталась отползти, перевернуться, держалась за эту боль, ведь она дарила ощущение жизни, которую хотела отобрать черная сила...

* * *

Талиса отринула воспоминания, больше они не приносили облегчения, даже в них проникла сила Коршуна и Властителя Тьмы. Девушка попыталась заплакать, слезы иногда помогали, но у валсы даже не было сил на них, ведь надежда будто ускользнула навсегда.

Промэя, не зная, сколько прошло времени, давно перестала считать минуты. Нарис больше не приходил, не пытался спасти ее, а Талиса и не звала. Знала, что он не сможет защитить. Да и не хотела этого, последние ее барьеры исчезли, разум больше не мог сопротивляться.