— Все гильдии на Площади Источника магии. А мы что, будем регистрироваться?
— Конечно, — встрял голем. — Нельзя привлекать внимание. Если портал открывается без согласия администрации чистилища, об этом непременно доложат в гильдию. Зачем нам лишние проблемы?
— Понял. Веду в гильдию магических путешествий, — сдался я.
С Евлампием о законах лучше не спорить. Он помешанный.
Мы поскорее убрались с Площади кузнецов. Я так морщился от жуткого грохота, что сводило скулы. Свернув в ближайший проулок, через полсотни шагов, мы снова встали на магическую брусчатку.
Старые кривые улочки взбирались на холм, будто хотели подобраться поближе ко дворцу. Дома нависали сплошной стеной с просветами узких окон. Здесь жили студиозусы старших курсов. Я всегда старался обходить этот квартал стороной. От молодых несдержанных чародеев можно ожидать любой пакости. То 'оскорбляющие чары' прицепят, не смертельно, конечно, но всё же неприятно, когда над тобой витает полупрозрачная рожа и обзывает всяко-разно. А могут и 'подлую ногу' наколдовать. Собирается за спиной сгусток воздуха, и пинает всякий раз, стоит только нагнуться. Да мало ли, на что они ещё способны, чароплёты бессовестные.
В этот раз мне повезло, брусчатка донесла нас до Площади Источника магии без приключений. Да и кто бы посмел подшутить надо мной в присутствии настоящей защитницы. Мы выскочили из тесного лабиринта улиц, и по мановению руки Оксаны, остановились.
В центре площади возвышалась гигантская стела. Дрожащие лепестки алого пламени, перевитые стекающими струями воды, вперемешку с кривыми каменными глыбами и застывшими потоками воздуха. Оживший символ источника магии. Грозный, мощный и непознаваемый. По крайней мере, именно так выбито на пьедестале, на котором он установлен.
— Маги накачивают его энергией... — начал Евлампий, но Оксана его перебила:
— Нафталиновые байки! Если потухнет огонь на стеле или остановятся камни, ветер, застынет вода — тридцать миров изменятся до неузнаваемости и чародеи исчезнут.
— Это истинная правда, госпожа!
— Помолчи! — отрезала защитница. — У нас важное дело.
Стелу окружали резиденции гильдий. Оплавленная свеча-башня Огневиков с дымящимся рвом пламени перед воротами из чёрного марева. Текучий столб из сверкающих капель опутанный искрящимися фонтами и светящимися брызгами — Водолюбов. Дрожащий вихрь, играющий желтыми листьями над аркой из сияющих молний — Ветродуев. Укутанный лианами и мхами коричневый обелиск с зияющей пещерой вместо входа — Камневаров. Висящий над тёмным провалом, пронизанный ослепительным лучом света, дворец без окон и дверей окруженный витыми колоннами, оплот гильдии Иллюзий.
— А где путешественники? — растерялась Оксана.
— Сам не знаю. Придётся искать, — ответил я.
Мы обошли пустынную площадь. Среди гулкой тишины и неподвижности настораживал любой звук. Я всё время оглядывался на стелу. Она постоянно менялась. Огонь разгорался сильнее, языки пламени лизали водяные потоки, заставляя их изгибаться и недовольно шипеть. Их место сразу же занимали воздушные вихри, сыплющие вниз булыжниками.
— Вот она! — неожиданно вскрикнул Евлампий.
Резиденция гильдии магических путешествий стояла на отшибе. Огромный чёрный блестящий куб. Будто безумный скульптор долго отрезал от скалы всё лишнее, но так и не понял, что именно стоит оставить. Сто раз проходил мимо, и никогда бы не подумал, что здесь собираются чародеи. У самых обычных дверей резиденции, со стороны узкой улочки толклись загадочные личности в капюшонах.
— Помогу с регистрацией!
— Льготные билеты для блёклых!
— Одноразовые, не отслеживаемые кристаллы переноса!
— Продам очередь!
Оксана решительно распихала их и вошла в блестящий куб. Я юркнул за ней. Хотя ко мне особо и не приставали, я ведь огромный оборотень.
Глава 6. Возвращение домой
Внутри чёрный куб был белым.
Стены терялись в темноте, кроме одной за длинной стойкой регистрации. Она светилась тысячами ячеек с крошечными окошками в другие миры. Когда до посетителя наконец-то доходила очередь, маг в синей мантии гильдии магических путешествий с шестью пересекающимися разноцветными кольцами на груди, давил на ячейку выпуская изнутри сверкающий искрами вихрь. Блестящие пятна складывались в портал и затягивали счастливчика в круговерть.
Вот только путь к стойке преграждала пёстрая толпа, галдящая не хуже Площади кузнецов.
Я, часто моргая, вертелся по сторонам. Справа от общей регистрации за освещенной лестницей на возвышении стоял одинокий круглый стол, переливающийся радужным лаком. Пожилой волшебник с пегой бородой перевязанной малиновой лентой, неторопливо крутил длинным пальцем с золотыми перстнями перечитывая свиток. Зевнув, он прикрыл рот пёстрым веером с драгоценной инкрустацией и, почмокав толстыми губами, сонно уставился на парящий в воздухе пергамент.
— Регистрация для магов, — завороженно пробормотал я.
Оксана, не глядя, кивнула:
— Туда пропустят меня одну.
— А мне что делать? — расстроился я.
В глубине души не угасала надежда, побывать в магическом крыле гильдии. Раскрасить блёклую жизнь радужными красками.
— Пойдем обычным путем, — ответила защитница.
Она уже выделила в галдящей очереди чародея гильдии с кольцами на мантии. Изобразив кокетливую улыбку, Оксана подкатила к нему.
— Почём два льготных билета до Большой Стаи? — проворковала она бархатным голосом.
Чародей окинул её беглым взглядом и посмотрел настолько красноречиво, что даже я догадался, на что он намекает.
— Времени нет, — смущенно улыбнувшись, потупилась Оксана, поглядывая на него из-под опущенных ресниц. — Может, на обратном пути. Возьмёте залог?
Он кивнул, протянув руку. Защитница пересыпала в его ладонь несколько империков, и в следующее мгновение мы переместились в кабинет. Без порталов и лазурных сияний. Только что стояли посреди переполненного зала. Раз, и уже подходим к столу в небольшой комнате.
— Цель путешествия? — рявкнула рыжая колдунья в форменной синей мантии.
— Навещаем родственников, — кивнув в мою сторону, кротко ответила Оксана.
— Долго?
— Завтра вернёмся в Черногорск, — уверенно отчиталась защитница.
Я прикусил язык, чтобы не брякнуть лишнего. Косясь на завалы из свитков, скрывающие стены и подпирающие потолок. В голову пришло что, если их убрать резиденция магических путешествий обвалится.
— Артефакты, зелья, оружие?
— Что вы! Мы налегке. Едем на день.
— Способности?
— Я — да. Он — нет.
— Вижу, — процедила рыжая колдунья, наморщив веснушчатый нос. — Ваша пошлина плюс полпроцента, этому пять и семь.
Ответить Оксана не успела, мы перенеслись в следующий кабинет. Оплатили пошлину в пять грошиков, и махнули дальше. Ненавистные маги мурыжили нас около часа. Заставили раскошелиться за то, что мы не подготовили десять крысиных хвостов и жабьих глаз для обязательного перемещательного ритуала. Внести налог на порталы. Заполнить две дюжины свитков с необходимыми вопросами: 'Вас не тошнит во время путешествий между мирами?'. И только после этого нам вручили два крошечных билета-кристаллика и отправили к открытым вратам. В крошечной круглой комнатушке с белыми стенами, кроме нас никого не было. Вот она льгота!
— Чудотворный бардак, — заголосил голем, вылезший из-под рубашки.
Он всё время прятался у меня за пазухой, чтобы случайно не нарушить каких-нибудь правил. Ведь всех законов магических гильдий не знает даже архимаг. Вдруг нельзя перевозить уменьшенного голема на цепи.
— Волшебное жульничество, — бурчал Евлампий.
Я устало тёр подбородок, глупо пялясь на кристаллик. В пустой голове беспокойно бился единственный вопрос, если нас так мучили за льготный билет, то чтобы с нами сотворили за обычный?
С этими мыслями я ступил в сияние. По ту сторону портала нас ждала моя суровая родина. Мы перенеслись к подножию скалы, торчащей из бескрайней тайги. Резервация Большая стая занимала никому ненужный лес, окруженный никому ненужной горной грядой. В этой чаще, раскинувшийся на десятки миль, я и провёл детство. До моей деревни пришлось бы тащиться два дня, но, чтобы увидеть рог поглотителя, достаточно подняться на скалу.
Я втянул холодный воздух. Дышал и дышал, не в силах надышаться ароматом быльника и хвои.
— Не думал, что побываю в логове оборотней, — пробормотал Евлампий.
— Нас путешественники не балуют, — согласился я.
Справа возвышался верстовой столб и тянулась тропа знакомая любому оборотню. Единственный путь на Скалу Советов.
На вершине, в древней пещере за троном властелина хранился единственный трофей моего народа — рог поглотителя. Глядя на него, оборотни ещё вспоминали, что не домашние собачки императора в магических ошейниках, а бесстрашные воины, спасшие империю. Только маги об этом давно забыли.
— Нужно подняться на самый верх, — сообщил я спутникам.
— Ключ там? — заинтересовалась Оксана.
— Это Скала Советов. Там всё.
Переспрашивать она не стала. Видимо, мои слова её убедили.
— Что — всё? — уточнил голем, его двумя словами не убедишь, нужно разложить всё по полочкам.
— Давайте расскажу по дороге? — предложил я. — Путь неблизкий, а скоро ночь. Я бы не хотел вести вас в темноте.
— Я прекрасно вижу ночью, — возразил Евлампий.
— Тебе терять нечего, а мы можем шеи переломать...
— Но я...
— Ты не живой! — отрезал я.
— Как это? — опешил он. — А какой я по-твоему? Бездушная глыба? Никчёмный служака? Недостойный приспешник?
Я отвечать не стал. Препираться с големом себе дороже, мало что не переспоришь, так потом и не отвяжешься.
Тропа поднималась плавно, без резких перепадов, мы даже не сбили дыхание, поэтому, не обращая внимание на бурчание Евлампия, я приступил к рассказу:
— Попытаюсь передать слово в слово, так же, как когда-то рассказывал мне отец. Только представьте времена такие древние, что о них уже никто не помнит...
Беспечно счастливые. Такими бывают только истинно влюбленные. Они спускались с пригорка к городским окраинам, и сияние их глаз разгоняло темноту. Пальцы переплелись, а ноги шагали в такт музыке, которую не мог услышать никто другой.
Может он не был писаным красавцем. Высокий, но долговязый со слишком длинными руками. Широкоплечий, но чересчур тонконогий. С растрёпанными волосами и не в меру большим носом. Не эталон от которого пищат известные модницы. Но она думала по-другому. А смотрела так, что сразу становилось ясно — эта любовь навсегда.
Они не чувствовали неладного, растворённые друг в друге. Ничего не слышали и не видели. Да и не каждый бы почуял, как за мельницей под хранилищем зерна сгущается колдовская сила. Как от зелья расползается ядовитый пар. Как чёрная ненависть превращает обычные чары в убийственное проклятье. Как согнувшись над котлом, исходит злобой молодая девушка.
Кто уж теперь поймёт, как так получилось, но с влюбленной идущей под руку с юношей они сошли бы за сестёр. Длинные пепельные волосы струились по спине. А глаза весеннего небесного цвета, подчёркивали тёмные брови и ресницы. Если бы их одинаково одели, то, пожалуй, даже матери не смогли бы разобрать кто есть кто. От того знахарке было ещё в тысячу раз обиднее, что выбрали не её.
В тёмном холодном погребе среди ломящихся от банок и бутылей полок, она согнулась над котлом, отщипывая засохшие цветки от пучка травы. Следом за ними в болотную воду посыпались листья и стебли. Зелёную жижу сильнее заволокло паром и от резкого кислого запаха у знахарки выступили слёзы. А может она плакала из-за другого, и именно от горечи и ненависти терзающих её сердце, заклятье получилось таким могущественным. Кто теперь знает. Говорят, что тогда ещё не умели колдовать по-настоящему. Но говорят также и многое другое.
Она смела с лавки тёмную шерсть и сбросила в котел. Его медные борта изогнулись, зазвенев железными кольцами-ручками. Задрожало пламя свечи и, на мгновение, погреб потонул во мраке. А когда в зелёную жижу полетели жёлтые волчьи клыки, с зашипевшей на них слюной знахарки, тьма и вовсе побагровела. Сияние расходилось из котла. От кровавого света лопались банки на полках, из бутылей вылетали пробки, а земля под ногами дрожала и ревела страшным утробным рыком.
— Будь проклят! — завизжала она, вскочив и пятясь в угол. — Весь твой род если не прервется сегодня, пусть мучает вечный голод и оглушающая злоба, на веки вечные.
Свечение заполнило погреб, став нестерпимо ярким. Горячим и жалящим. Вспыхнули пучки травы под низким земляным потолком, огонь побежал по деревянным полкам и с жадным воем бросился на лавку. Затрещал и с шипением перекинулся на знахарку. Она вопила и металась, пока не налетела на котёл. Падая, сорвала со стены изогнутые бычьи рога, но даже барахтаясь в вонючей зелёной жиже, продолжала кричать:
— Будь проклят! Ни одни чары, ни один колдун не освободят тебя от этой участи...
Может её предсмертная ярость или безумная жертва сделали заклятье таким всемогущим. Кто теперь знает. Говорят, что тогда еще не умели по-настоящему колдовать. Но говорят также и многое другое.
