— Я верю, — ответила защитница и пошла в указанную стражем пещеру.
— Спокойной ночи, — бросил я, глядя на скрывшийся в зарослях силуэт.
— Что, так и будешь стоять? Спать пора, — подал голос Евлампий.
А ведь пока эта каменюка молчала, я чуть про него не забыл.
— Ты прямо ща захрапишь, — проворчал я. — Вот бы поесть сначала!
— Ты кроме еды о чём-нибудь думать можешь? — поддел голем.
Я уже хотел обидеться и сказать 'могу', но вместо этого мудро произнес:
— Я оборотень!
— Уже слышал, — нагло ответил Евлампий. — Только я тебе не по зубам. Я несъедобный и не живой.
Уснуть я никак не мог. Слишком много услышал за этот длинный день.
— Чего вертишься? — проворчал голем.
— Вот не пойму, зачем все эти штуки нужны. Оберег путей, ключ от Отдельного мира.
— Чтобы остановить машину Дагара.
— Чего? — удивился я.
— Маги не очень любят об этом рассказывать, — пробормотал Евлампий. — Но ладно. Считай, что это сказка на ночь.
— Хорошо, как скажешь. Ты прости если брякнул лишнего, — пробормотал я. — Не хотел тебя обидеть.
— Представь, — заглотив наживку начал голем. — В самый разгар войны гениальный мастер Дагар...
— Тот самый! — воскликнул я.
— Да! — рявкнул Евлампий. — Тот самый великий изобретатель! Говорят, он читал военные новости в своём доме в Подгорном царстве. А звучали они панически и жутко. Расскажу в красках. Только представь...
Орды поглотителей взяли штурмом резиденцию королевской семьи Благограда. Сопротивление магов подавлено. Среди защитников огромные потери.
— Почём бороды носят! — захрипел гном.
Гильдия иллюзий выступила с официальным заявлением: 'Поглотители устроены не так, как мы, поэтому не могут быть убиты обычными заклятиями. Гильдии Огневиков и Водолюбов предложили...
Дагар зло бросил жёлтое перо, и повисшие в воздухе сияющие буквы растворились.
— Я так и знал, что эти надменные всезнайки нас когда-нибудь погубят, — в отчаянии протарахтел гном.
Жена поднялась из-за стола и погладила его непослушную рыжую шевелюру, прореженную седыми волосами.
— Не изводи себя, — посоветовала гномесса.
Поцеловала мужа в красный от горна лоб и, собрав со стола тарелки, ушла на кухню.
Дагар выругался сквозь зубы и, покосившись на суетящуюся у мойки гномессу, достал трубку. Расшнуровал кисет. Помял пальцами ароматные листья и положил их в табачную камеру. Приладился к мундштуку и, чиркнув огнивом собственного изобретения, закурил.
После второй затяжки его грубое, испещренное шрамами и морщинами лицо разгладилось. Глаза закрылись, а на узких губах заиграла блаженная улыбка.
Трубку гном тоже справил сам. Другой такой нельзя было сыскать ни в одном из тридцати миров. К чаше крепился шестеренчатый механизм, закрывающий камеру и не позволяющий табачным листьям потухнуть. Толстый и неказистый чубук собирал вредные смолы. Сбрасывал в казенную ячейку и окончательно уничтожал заклятьем распада. Мундштук тоже хранил секреты, но их Дагар держал в строжайшей тайне.
— Опять дымишь! — проворчала с кухни жена. — И так все лёгкие горном выжег, совсем прогореть хочешь?
Гном вжал голову в плечи и, накрыв трубку бугристой ладонью, двинулся к дверям. На ходу бросив:
— Я в мастерскую!
Жена ещё причитала, когда Дагар выскочил во двор. Перехватив одной рукой трубку, другой он аккуратно притворил дверь. Распрямил плечи и вдохнул влажный промёрзший воздух.
Кузница стояла в ста шагах, в устье сбегающего со скал ручья на краю выдвинутого в тихую воду песчаного мыса. Из трубы клубами вываливался чёрный дым. Ученики кузнеца вставали рано и уже растопили печь. Мастер не давал им спуска.
Воткнув трубку в рот, Дагар пошёл к мастерской. Даже любимый табак не мог надолго отогнать тревожных мыслей. Он жил, по его собственному мнению, в самом красивом из тридцати миров. В лучшем месте. В прекраснейшем из фьордов. Но чем сильнее что-то любишь, тем страшнее это потерять.
Дагар передёрнул плечами. Закинув голову, он завертел короткой шеей то вправо, то влево. С мшистых, поросших вереском скал свисали клоки густого тумана. Ветер с моря ещё не поднялся, не проник в залив, но его приближение чувствовалось. Как ощущались и более серьезные беды. Старый гном боялся, что маги не справятся с новой угрозой. Они слишком надменны, чтобы признать ошибки и могут проиграть войну. А если не справится чародейство, останутся только старые добрые топоры. Вот только кровушки тогда прольется, что и думать не хочется.
Дагар скривился. Выбил из трубки истлевший табак и вошел в кузню.
— Что телитесь, болванки тугодумные! — зарычал он.
Молодые гномы выстроились перед мастером с заложенными за спины руками. Мастер нарочно запрещал им отращивать бороды, объясняя сумасбродство защитой от огня. Якобы, неопытные ученики могли их спалить, а вместе с ними и кузницу.
— Привели зверя? — недовольно уточнил мастер.
Ученики замотали головами.
— Кувалдой ему по причинному месту, — расстроился Дагар. — Обещал же ведь, рудодел недоделанный.
— Ветра попутного нет. Вот и задерживается, — предположил младший ученик.
Остальные только головами покачали. Старшие давно привыкли, что мастер ненавидит, когда зря открывают рот. А тем более перебивают его.
— Ты чего поддувало-то раззявил! — взвился Дагар. — Давно уголёк в штанах не чистил? Хочешь кочегаром помастрячить? Ручонки уже к молоту тянутся, а плавки-то жидкие!
Младший ученик обречённо опустил голову. Не избежать бы ему неминуемой расправы, если бы не отворилась дверь.
В кузницу ввалился огромный гном с иссиня-черной, завитой косами бородой. Его лицо обезображивало с десяток шрамов. Один из них пересекал обе щеки так, что левая ноздря начиналась на палец выше правой. Из-за этого нос напоминал перекошенный свиной пятак. Его и звали Кровавым Хряком. Даже Дагар, давно знавший вошедшего, уже не помнил его настоящего имени.
— Припёрся! — закричал мастер. — Я уж думал, ты остатки совести на пиво поменял! Хотел тебе кляп с чугуна сковать, чтобы пасть свою пакостную не разевал.
Ученики с облегчением ретировались. Старый гном нашел новую жертву. Теперь ему будет не до них, хотя бы некоторое время.
— Я слово держу! — обиделся Хряк. — Сказал под жовтень к концу седмицы буду, и пришёл!
— А посылка моя где? — заворчал Дагар.
— Тут не просто всё, — Кровавый Хряк окинул жадным взглядом кузню, тоскливо уточнив. — Выпить нечего?
— Ты мне заготовки не плющь! — заревел старый гном. — Посылка моя где?
Ученики, в предчувствии недоброго, один за другим повалили во двор. Кто за углем. Кто за водой. Все вместе, чтобы принести побольше. Топлива ведь много не бывает?
Хряк отступил подальше от мастера.
— Здоровый больно поглотитель. Одни рожища в половину твоей кузни. Целого не получилось достать...
— Как так? — недобро прищурившись, поинтересовался Дагар.
Его хриплый голос раздался едва слышно, но Кровавого Хряка передёрнуло. Не то чтобы он боялся старика. Скорее опасался. Ведь мастер был столь же кроток, как его молоты. Так же спокоен, как воющий огонь в горне. А про его тяжёлые руки уж лет пятьдесят ходили разные байки.
— Маги побегли, — сглотнув, пояснил Хряк. — Но мы ребята не робкие, схоронились за развалинами и, когда арьергард поглотителей прошёл, за ними пристроились.
— И? — нетерпеливо протянул Дагар.
Безносый гном поёжился.
— Быстро бежали, стерви, с трудом за ними поспевали, — продолжил он. — Еле одного отбили...
— Отбили? — взревел мастер, стукнув кулаком по наковальне.
Хряк часто заморгал.
— Не совсем. Он упал, и мы его добили...
— Добили?
От вопля Дагара чуть не снесло крышу кузницы. Ученики затаились во дворе, справедливо посчитав, что и уголь, и воду можно принести попозже. Сейчас они все равно никому там не нужны.
— Да нет, не совсем, — оправдался Хряк. — Ты понял, точнее, я сказал неправильно. Затоптали его. Свои, нечаянно, он и сдох. Мы повременили, покуда все разбежались, и подошли поближе.
— Так! — взвыл мастер, надвинувшись на здоровенного гнома.
Тот попытался отступить, но упёрся в стену и чуть не перевернул полку с железными кольцами.
— Тяжелый очень, — пожаловался Хряк. — Мы втроём не потянули.
Дагар издал звериный вопль и схватил его за грудки.
— Ты мне всё отработаешь, каждую капельку! Самую крошечную! Ты мне пастью горн раздувать будешь! В руках воду носить! Я твоей бородищей печь растапливать буду!
Он поперхнулся, сипло втянув воздух.
— Я вершину рога принёс! — испуганно закричал Хряк, и отодвинулся к двери.
Бескрайним плечом он всё же зацепился за полку, и кругляши заготовок со звоном посыпались на пол.
Дагар хотел выкрикнуть что-то ещё, даже поднял над головой сжатую в кулак руку, но не стал. Его лицо расслабилось, став отстраненно-задумчивым. Он отошёл к верстаку и распахнул толстую истёртую тетрадь для заметок.
Как только на кузницу опустилась тишина, вернулись ученики. Они притащили уголь и свежую воду.
Мастер повернул голову, с удивлением взглянув на здоровенного гнома.
— Что стоишь? — спросил он. — Тащи обломок.
Кровавый Хряк часто закивал. Распахнул дверь и, пригнувшись, выскочил во двор. Выдохнув, он облизнул пересохшие губы и быстрым шагом рванул к кораблю.
Дагар вернулся к записям. Почесал пальцем заскорузлый красный лоб и, прицокнув языком, захлопнул тетрадь.
— Может сработать, — пробормотал он, погруженный в собственные размышления, наклонился и полез в ящик под верстаком.
Достал замысловатую коробку и надавил на едва заметную кнопку на боковине. Зажужжал механизм, и крышка, подрагивая, раскрылась. Из коробки выскочила механическая рука с когтями. По ладони железной лапы пробегали сиреневые молнии и, шипя, рассеивались, разлетаясь искрами между пальцев.
Дагар потянул носом. Воздух начал разряжаться, как после грозы.
— Должно сработать, — промычал мастер.
Ученики держались подальше.
Дверь раскрылась, и в кузницу спиной вперёд вошел Хряк. В руках он сжимал небольшой сверток.
— Вот! — пожав плечами, проговорил он. — Можа, не отмерло ещё совсем.
— Давай сюда, — нетерпеливо перебил Дагар.
Коробку он поставил на верстак. Выдрал из рук Хряка сверток и начал нетерпеливо разворачивать.
— В горле пересохло, — начал Кровавый Хряк, но мастер так на него посмотрел, что он замолчал и, закивав головой, вышел.
Сорвав мешковину, Дагар трепетно вынул осколок рога и водрузил на железную ладонь. Механические пальцы сдавили обломок и утащили в недра механизма. Вспыхнув сиреневым сиянием, устройство захлопнулось.
Старый гном заслонился рукой. Свечение запылало ярче и опало, окончательно потухнув.
Мастер удивленно воззрился на коробку и задумчиво сжал бороду.
— Не может быть, — пробормотал он.
Сняв со стены изогнутый инструмент с крючком, он подцепил крышку коробки и потянул вверх. Механизм сопротивлялся, но старый гном пересилил упрямое устройство. Крышка поддалась и со скрипом отворилась.
Дагар вынул обломок. Часть рога почернела, став ровной и блестящей. Внутри что-то едва заметно дрожало.
— Вот оно как, — отрешенно проговорил мастер.
Ученики смотрели во все глаза. Правда, подходить не решались.
Дагар положил осколок на мешковину и рванул к своему кабинету. Причудливым ключом со множеством завитушек отпер дверь. Влетел внутрь и сразу выскочил обратно, сжимая в руках жезл.
— А так? — спросил мастер, и прямо от дверей кабинета выпустил в обломок сноп зеленых искр.
Сверкающие крапинки разлетелись по кузнице. От вспыхнувших отблесков и отражений защипало глаза. Ученики попрятались за верстаки.
Стержень, излив зеленый фонтан, потемнел, из салатового став малахитовым. Поток сполохов иссяк, и Дагар опустил заговоренное оружие.
Осколок рога окутало изумрудное свечение, мгновенно всосавшееся внутрь.
Мастер цокнул языком и скрылся в кабинете, и на этот раз вернулся с круглыми часами на массивной цепи. Жезл он все ещё сжимал в руке, но тот уже походил на обычную чёрную палку. Только на конце мигал тусклый огонек.
Старый гном поднес хронометр к обломку. На мгновение зажмурился, сосчитав про себя до пяти, и нажал на кнопку. Стрелки двинулись. Одна, как и положено секундной, быстро побежала по циферблату слева направо. А другая в издевательском порыве понеслась в противоположную сторону.
Дагар нервно облизнул губы, с трудом пропихнув комок в горло. Сердце билось, как у молодого. Будто бы ему первый раз доверили молот.
