Серый бог

Мара с безразличным видом жевала молодые веточки, а я стал оттаскивать трупы и сбрасывать их в сточные канавы, что шли по краям дороги. Наконец-то послышался топот. Бежало несколько человек, бежали тяжело, словно они несли у себя на плечах мешки с поклажей. Ага, вот в чем дело. Все пятеро были одеты в тяжёлые доспехи, которые вполне могли остановить даже пулю из пистоля. Вот и возможность проверить слова хранителя, что мой пистоль легко пробивает броню в три пальца толщиной. Подпустив лесных братьев шагов на пятнадцать, я стал стрелять.

Старик не обманул. Входное отверстие от пули было достаточно маленьким и почти незаметным, а выходного не было. В живых оставался только один из разбойников. Видимо в самый последний момент меня или подвёл прицел, или дрогнула рука.

— Ты хто? — булькая спросил он.

— Смерть в облике человека.

— Не, смерть, она баба, я её ужо встречал.

Он закашлялся и изо рта потекла тонкая струя крови.

— Ну, если тебе будет легче знать от чьей руки ты принял смерть, то я охотник за головами по кличке белоголовый.

Он кивнул головой, дёрнулся и затих.

Я задумался,— в таких тяжёлых доспехах далеко не ходят, а значит, их логово или полевая стоянка должна быть где-то рядом. Стоит поискать. Искать пришлось не долго. Хорошо натоптанная тропа привела меня к большой поляне, на которой горели два костра, и вокруг них суетилось несколько человек. Да, на широкую ногу жили разбойнички, не прятались, чувствуя свою безнаказанность. Да и кто в твёрдом уме сунется в запретные и закрытые земли. Немного понаблюдав за лагерем и определив, кто и где находится, я вышел на поляну. Меня заметили сразу. И только один оказался самым сообразительным, наверное, поэтому и остался в живых. Он сразу же смекнул в чем дело и нырнул в кусты. Вскоре только затухающий треск веток донёсся до меня. Остальные, подняв с земли, кто топор, кто дубину, набычившись, пошли на меня. Вступать с ними в рукопашную я не собирался,— слишком много чести и поэтому просто расстрелял их на подходе.

Чуть в стороне стоял крытый возок с уже запряжённой лошадью. Я перевернул котлы с похлебкой и залил костры. Внимательно осмотрел поляну. Вроде все. Подошёл к возку и заглянул во внутрь. Типичная разбойничья добыча. Золотые и серебряные монеты вперемешку лежали в двух небольших сундуках, серебряная посуда, несколько отрезов материи, какие-то вещи, целый ларь с продуктами и ещё много всякой всячины. Бросать все это здесь не имело смысла. А с другой стороны у меня возникла мысль, а не жители ли это какой-нибудь глухой деревушки вышли на промысел? Чем проливать пот в поле решили по-быстрому и по-простому разбогатеть грабежом. Набрали добра и теперь собирались спрятаться в своей глуши, да я не вовремя попался им на пути.

Чалый конь неспешно катил телегу по дороге, рядом неторопливо трусила Мара, ревниво посматривая на меня. Вскоре хорошая дорога внезапно оборвалась. Пришлось слезть с облучка и, разглядывая заросшую тропу, двинуться по ней, ведя чалого в поводу. Поднявшись на небольшой пригорок, я остановился. Передо мной открылась громада чёрного замка, даже не замка а крепости. И я бы не сказал, что это были развалины. Спустившись с пригорка, я вновь обнаружил хорошую мощёную дорогу, которая вскоре привела нас к закрытым воротам. Я спешился, надавил на одну из створок плечом и она со скрипом открылась. Взяв повод чалого я ввёл его вовнутрь, а Мара уже деловито осматривала двор. Как только мы вошли, ворота с чмоканьем закрылись.

Двор был чистым, выметенным и вообще складывалось впечатление, что тут жили.

— Аньян, меня послал хранитель,— крикнул я в пустоту.

— Не ори, я не глухая.

И прямо передо мной возник образ высокой стройной женщины в странном костюме.

— Аньян?— переспросил я.

— Понятно, хранитель не предупредил тебя о том, что я женщина. Ну, давай посмотрим, на что ты способен. В её руке возник клинок, и она встала в позу. Я тоже обнажил свой клинок и приготовился к схватке. Минуты через три я понял, что все моё хвалёное мастерство, не мастерство, а баловство. Любой мой финт, приём натыкался на такую защиту, что я сам только успевал уклоняться и обороняться. Небрежным жестом мой клинок был отбит далеко в сторону, а шпага Аньян устремилась к моей груди.

Каким-то чудом мне удалось уклониться в сторону, и мой клинок скользнул ей под руку и пронзил призрачную плоть. В испуге, что я поранил её, отдёрнул руку...

— Ну что ж, неплохо, все лучше, чем те, которых он мне присылал раньше, да и я в отсутствии хорошего спарринг партнёра подрастеряла некоторые навыки. Лошадей в конюшню, ухаживать и обихаживать их будешь сам, сам себе будешь готовить и стирать. Делать все будешь сам. Распорядок дня очень простой — подъем ранним утром, туалет, первая тренировка, завтрак, уход за лошадьми, приготовление обеда, вторая тренировка, обед, стирка и умывание, вечерняя тренировка, ужин, отбой. В обед старайся готовить столько пищи для себя, что бы её хватило и на ужин.

Комнату себе в замке выберешь на первом этаже. Туалет и купальня в левом крыле. Кухня в правом, там же и кладовая с продуктами. Возок свой разбери и откати его под навес. Сегодня день весь в твоём распоряжении, осмотрись, оглядись, все обойди. Подготовка к битве начнётся завтра с утра. Если сломаешься и не выдержишь нагрузок, выгоню сразу или убью как отработанный материал. Вопросы есть? — Не успел я и рта открыть, как последовало: — Вопросов нет. Твоё время пошло штурмовик. И призрачная женщина быстро растаяла у меня на глазах, а я оказался предоставлен сам себе.

Первым делом я отогнал чалого к дверям кухни, где стал его разгружать. Камзол и рубашка давно уже валялись на земле, с меня тёк пот, а перетаскивание сундуков, тюков, узелков и коробов казалось никогда не закончится. Наконец-то возок был освобождён. Я отвёз его под навес и распряг чалого. Мара уже ждала меня в конюшне, по-хозяйски расположившись в центральном стойле. Вычистив, напоив и накормив обоих, я задал им корма до утра и вышел во двор. Центральная дверь была приоткрыта, словно приглашая меня войти вовнутрь, что я и сделал.

Убранство замка меня поразило. Непонятные для меня картины, статую странных людей в не менее странных костюмах, на стенах ни когда не виданное мной оружие. Из чувства самосохранения я ничего трогать не стал. Комнат было несколько, все обставленные в разном вкусе. Я выбрал себе ту, что была поменьше размером, имела всего одно зарешеченное окно и простую, без всяких изысков обстановку. Кровать мне понравилась, широкая, в меру мягкая. Нашёл я также и купальню и туалетную комнату. В купальне не удержался и сразу же ополоснулся. Или вода была не сильно холодной для этого времени года, или она немного подогревалась. Пользуясь моментом, я постирал свои вещи и там же в купалке их развесил для просушки.

Моё знакомство с кухней началось с того, что как только я вошёл, вспыхнул огонь в очаге. Я набрал воды в котёл и поставил его на огонь, бросив туда несколько кусков мяса, что я нашёл в очень странном холодном ящике, на стенках которого был даже иней, хотя внешне он ничем не отличался от нескольких таких же ящиков, в которых я обнаружил хлеб, сыр, колбасу, окорока, вяленую и копчёную рыбу и ещё много чего такого, что я не знал и не видел никогда, но что, несомненно, было едой. Дождавшись, когда мясо немного прокипит, я нарезал туда овощей и заправил похлёбку крупой. Вскоре похлёбка была готова, и я с удовольствием поел горячего. После чего вымыл посуду, приготовил котёл на завтра, отварив в нем мясо и мелко порезав его, спрятал все это в холодный ящик.

За окнами было уже темно, когда я вернулся в свою комнату, предварительно забрав высохшее белье, разделся и с удовольствием залез на кровать. Спал я без сновидений, и, казалось, только закрыл глаза, как у меня над ухом раздалось очень громкое, — Подъем штурмовик! На туалет 10 минут, затем во двор на первую тренировку и без опозданий, я этого не люблю.

Первая тренировка заключалась в том, что меня гоняли по кругу, заставляли прыгать, падать, кувыркаться и откатываться в сторону, вскакивать и опять прыгать и падать. Первая тренировка продолжалась ровно полтора часа. В её конце я дышал как загнанная лошадь, а ведь я считал себя выносливым.

-Умывание, завтрак, уход за лошадьми, приготовление обеда и ужина. Ровно в полдень вторая тренировка. Время пошло...

Я с удовольствием залез в воду и смыл с себя пыль и пот, потом быстро прошёл в конюшню и почистил и убрал стойла, накормил и напоил своих лошадей. На кухне я достал отваренное мясо, заправил его крупой и поставил на огонь. Пока каша готовилась, я похлебал остатки вчерашней похлёбки и похвалил себя за предусмотрительность, что сварил так много, что хватило и на утро. Потом я сварил полевой суп, который часто готовил для себя во время своих путешествий. Готовить его было очень просто, несколько кусков колбасы, копчёного окорока, все это приправляется парой горстями муки и все. Суп готов. Правда муку надо было залить водой и сделать из неё несколько шариков теста, которые потом просто бросались в кипящую воду.

Ровно в полдень я был во дворе. Мне предстояло бегать по кругу с полными вёдрами воды и переливать её из одной бочки в другую. Где-то на пятой или шестой ходке у меня стали побаливать руки и я уменьшил количество воды в вёдрах. К концу тренировки воду я набирал буквально на самое донышко, а сами ведра казались мне неимоверно тяжёлыми....

— Умывание, обед, стирка. На все про все у тебя штурмовик есть два часа, затем поднимаешься на второй этаж, я буду ждать тебя в синем зале.

Холодная вода немного меня взбодрила, а обед наоборот стал вгонять в сон. Чтобы этого не произошло, я вновь отправился в купальню и с удовольствием окунулся ещё раз, а заодно и всполоснул свою рубашку, которая стала ощутимо пахнуть потом.

Ровно через два часа я был в синем зале. Там меня заставили подняться на помост, и я стал повторять движения воина, который возник на белой стене. Один и тот же выпад приходилось делать чуть ли не по сотне раз, причём если я делал что-то неправильно, то раздавался противный звук, и мне приходилось все повторять сначала. Это, оказывается, была вечерняя и сама продолжительная тренировка. У меня ныло все тело и все мышцы.

— Умывание, ужин, отбой. Каждая минута, потраченная тобой без цели, сокращает время твоего отдыха штурмовик. Утром увидимся, — и Аньян растаяла в воздухе.

Я еле дошёл до кухни и через силу заставил себя поесть. Остатки пищи я спрятал в холодный ящик. Вечернее омовение мне облегчения не принесло, я провалился в сон, как только моя голова коснулась подушки. Казалось я и не спал вовсе, как у меня над ухом раздалось очень громкое, — Подъем штурмовик! На туалет 10 минут, затем во двор на первую тренировку и без опозданий, я этого не люблю.

И все началось заново...

Часы складывались в дни, дни в недели, недели в месяцы. Я потерял счёт времени. Единственная отрада были те короткие мгновения, которые я проводил в конюшне. Я разговаривал и с Марой и с чалым, и они отвечали мне своим пофыркиванием или негромким ржанием. Постепенно я втянулся, мышцы перестали болеть, я все легче и легче переносил тренировки и в один из дней к своему удивлению заметил, что ведра у меня были полными и к концу тренировки, а вода из бочек переливалась через край. Все реже и реже раздавался противный звук в синем зале, а я от отдельных приёмов перешёл к изучению и повторению целых комплексов ударов, финтов и уходов.

Наконец настал тот день, когда я стал полноценным участником схваток с Аньян. У неё уже не чувствовалось преимущества в скорости движения, многие её приёмы я узнавал до ещё того, как она собиралась их провести. Движение ног, положение тела, перенос тяжести, все это позволяло мне с определённой долей уверенности предугадывать её действия. А потом начались тренировки с пистолем. Я учился стрелять в полной темноте на звук, на вспышку света, на шорох. Меня учили уклоняться от выстрелов, следить за пальцем, что нажимал на собачку, или спусковой крючок, как её называла Аньян.

Я учился вести бой в тесном заставленном помещении, и не только с помощью пистоля или шпаги, но и всего того, что могло оказаться у меня под рукой, а так же на мокром глиняном полу, который ещё к тому же наклонялся в разные стороны....

И вот однажды, во время небольшого отдыха между стиркой и вечерней тренировкой, я услышал у себя в голове голос, — А ты молодец, Арт, справился и даже лучше, чем многие из нас. Этой "швабре" не удалось тебя сломать, хотя она и вовсю старалась. Ах да, я забыла тебе представиться, я Пам,— объединённая память всех бойцов, которых когда-либо готовили в стенах военной академии. Я понадоблюсь тебе, когда ты пойдёшь к Крыше Мира в логово серого бога. Я буду подсказывать тебе кто, где и как шёл по этому пути, буду предупреждать от чего или как погиб тот или иной воин и так до последнего героя, которому удалось побиться в модуль, но который погиб, так и не выполнив свою миссию....

На следующий день, на утренней тренировке, я спросил у Аньян, — Что такое швабра?

Она фыркнула ну прямо как мои лошадки, — Это Пам постаралась тебя просветить? Только она завет меня шваброй из зависти, что я могу принимать облик обыкновенной женщины, а она может находиться только в мозгу адепта. Значит ты прошёл посвящение штурмовик, и даже значительно раньше, чем я могла предположить. Скоро твоё обучение закончится и я проведу обряд прощания. Сегодня вечерней тренировки не будет. Приготовь праздничный ужин, я приду к тебе в гости в твою комнату.

Я уже знал, что Аньян дважды не повторяет и поэтому постарался приготовить на ужин нечто особенное, из того, что когда-то готовила моя матушка, а я присутствовал при этом. Гусь в яблоках, правда, яблок не было, но я нашёл в одном из ящиков какие-то фрукты, которые отдалённо напоминали по вкусу яблоки, и решил рискнуть. Гусь получился на славу, с поджаренной корочкой, а какой запах плыл по кухне....

В комнате я навёл относительный порядок, а попросту говоря, все оружие свалил в одну кучу в углу и прикрыл покрывалом с постели. На своих местах только остались мой клинок и мой пистоль. В дверь постучали. Это было так неожиданно, что я даже вздрогнул и схватился за шпагу.

— Войдите, у меня всегда открыто.

Вошла ослепительно красивая зрелая женщина. Я не сразу узнал в этой красавице Аньян. Её платье струилось и переливалось всеми мыслимыми и немыслимыми цветами, подчёркивая стройность её тела и красоту фигуры. Непроизвольно я встал и неумело поклонился, — Леди Аньян, я рад вас видеть в своём скромном жилище, прошу к столу. Она грациозно подошла, подождала, пока я отодвину кресло и помогу ей сесть, и только потом кивком головы отпустила меня.

А меня мучил один вопрос, она сейчас призрак или женщина воплоти?

— Все мужчины одинаковые и все ваши чувства и вопросы написаны у вас на лице,— она улыбнулась. Я пришла к вам воплоти простого женского тела и более того, я останусь у вас на всю ночь, но это не значит, что утренняя тренировка отменяется.