Ирину не слишком успокаивала мысль, что шестнадцать лет для парня, может быть, и не такой уж ранний возраст для начала интимных отношений с противоположным полом, потому что она не могла не думать о Ксюше. Не рановато ли? С другой стороны, общеизвестно, что девочки развиваются быстрее мальчиков, а Лешина подружка, судя по всему, давно созрела как женщина. Перед глазами встала фотография голой девушки, стоящей по колено в воде. Какие у нее широкие бедра! Талия просто осиная, и по контрасту бедра кажутся несколько тяжеловесными, а и без того не маленькая грудь — еще больше, но именно такая фигура привлекает мужчин на уровне подсознания — это фигура плодовитой женщины, способной выносить, родить и выкормить здоровое потомство. Один из "лесных" снимков — девушка сидит на стволе поваленной березы, руки скромно сложены на коленях, глаза полуприкрыты, но вспухшая от желания обнаженная грудь, по которой змеятся косы, просто кричит о проснувшейся чувственности. "Это еще неизвестно, кто тут был инициатором попробовать, как теперь говорят, не по-детски", — мелькнула скептическая мысль.

"Ну и что лучше? — думала Ирина, уже не стараясь уснуть. — Отдать себя тому, кого любишь, и получать от этого удовольствие или шарахаться от любого невинного прикосновения, поцелуй воспринимать едва ли не как попытку изнасилования, а потом, выйдя замуж вроде бы по любви, не получать от интимных отношений никакого удовлетворения?" Она тяжело вздохнула — если бы этим все и ограничилось, а то ведь через пару лет после свадьбы дошло до того, что она, стиснув зубы, терпела набившие оскомину небрежные ласки Игоря, и чаще всего ей хотелось, чтобы он побыстрее оставил ее в покое и заснул, отвернувшись к стенке. Игоря, кстати, такое положение дел тоже вполне устраивало — жена не требовала продолжительных ласк, а молча позволяла ему удовлетворить физиологическую потребность. Ирина содрогнулась, вспомнив ночи, когда она лежала без сна, слушая храп Игоря и проклиная свое подростковое тело, неспособное ни получить удовольствие от физической любви, ни зачать ребенка.

Сергей... С ним все было по-другому. Она прекрасно понимала, что желанна ему, но долго не могла разрешить себе поверить в его любовь и усердно громоздила один барьер за другим, которые Сергей разрушал одним лишь взглядом — то удивленным, то смущенным, то настойчиво-внимательным, но всегда добрым. А она сопротивлялась изо всех сил, дело дошло до того, что она прямо призналась, что испытывает отвращение к интимным отношениям. И что? Сергей улыбнулся тогда, назвал ее ежиком и сказал, что будет ждать, пока она не оттает. Она же терялась от прикосновения его руки к своей, потому что не могла и предположить, что от такой малости по всему телу могут пробежать сладкие мурашки.

Ирина, точно во сне, ощутила прикосновение губ Сергея. На глаза навернулись слезы, а сердце заколотилось так, словно она взбежала без остановки на свой седьмой этаж. Рука машинально потянулась за новой дозой валерьянки.

— Ма, — за спиной раздался Лешкин голос, — ты чего?

— Ничего, — вздохнула Ирина, — иди спать, ночь на дворе. Контрольную не напишешь — выпорю! — пообещала она, стараясь, чтобы голос не дрожал.

Лешка фыркнул в ответ, демонстрируя, что подобные обещания он слышал уже не раз и ни разу они не стали реальностью.

— Брысь отсюда! — еле сдерживаясь, скомандовала Ирина и вдруг почувствовала легкое прикосновение.

— Ма, тебе очень папы не хватает? — почти шепотом спросил Лешка.

— Очень.

— И в этом смысле тоже?

— И в этом...

— И как ты... без этого?.. — осмелился поинтересоваться Лешка.

— А никак, — Ирина пожала плечами. — В смысле — нормально. Обхожусь. Вполне можно обойтись без "этого самого".

* * *

Понедельник, как обычно, начался с оперативки. Ничего нового, все слышанное по сотне раз — объемы, сроки, затраты, поверка, аккредитация... Ирина слушала начальника подразделения экологической безопасности Демидова едва ли в четверть уха и думала совсем не о работе.

Девчонок решили оставить на даче с бабушкой и дедом до конца недели. За городом оттепель не превращала февраль в мутную серую жижу в воздухе и под ногами, снег оставался белым и незаметно подтаивал, уменьшаясь в объеме, но главное — там не было ощущения, что тебя ежесекундно атакуют миллионы вирусов. Именно так показалось Ире, когда она приехала домой воскресным вечером; стоило выйти из машины, как тут же запершило в горле и начали слезиться глаза.

Дома было тихо, в прихожей на видном месте лежала записка: "Я пошел провожать Ксюшу". Ирина покачала головой — кто бы мог сомневаться, что ребята воспользуются ее отсутствием на полную катушку и Ксюша будет приходить домой только ночевать. Записка же оставлена с целью избежать каких-либо вопросов, которые обязательно были бы заданы, если бы парень позвонил или сбросил смс-ку. Она заглянула в Лешкину комнату, где был наведен идеальный порядок, какого там не бывало никогда. Уборке, надо полагать, предшествовал полный разгром, иначе, зачем нужно было так старательно уничтожать его следы.

Кухня выглядела так, будто туда после Ириного отъезда на дачу никто даже и не заходил. Но это особо и не удивило; она не без оснований подозревала, что ребята, поленившись разогревать рассольник и котлеты, подмели пироги, пиццу и колбасу, а ревизия холодильника подтвердила ее предположения.

"Ну да, конечно, сильно им хочется возиться с кастрюльками и тарелками, — думала Ирина, замешивая тесто для новых пирогов. — По паре пирожков зажевали — и дальше пошли своими делами заниматься. Вот только какими?" Еще два дня назад она бы наивно предположила, что Лешка с Ксюшей день напролет сидели перед компьютером, осваивая новую компьютерную игрушку или забравшись в Интернет, откуда их, особенно парня, можно извлечь лишь почти со скандалом. Сегодня же такие развлечения казались не более, чем невинными детскими игрушками, в прямом смысле этого слова. Непроизвольно Ирина представила себе, что творилось в ее отсутствие, и вздохнула, не зная, что делать. Стараться не оставлять ребят одних? Так они, раззадоренные возникшими препятствиями, начнут заниматься "этим самым", где угодно, где смогут найти более или менее укромное место. Сколько раз она натыкалась в подъездах и у себя, и у родителей на подобные парочки, которые обжимались по темным углам и не отрывались друг от друга, даже заслышав шаги на лестнице. Для кого-то риск быть застигнутым за столь интимным занятием придавал ощущениям дополнительную остроту и толкал на самые разнообразные подвиги.

"Нет уж, пусть лучше "на глазах" будут! — совсем не весело усмехнулась Ирина и оценила Лешкин выбор: — И лучше уж с приличной девочкой из приличной семьи, чем неизвестно с какой шалавой! Эта, по крайней мере, никакую заразу в дом не принесет!" Она на мгновение устыдилась таких цинично-расчетливых мыслей, но тут же рассердилась: "Да кто его знает, в каком омуте что водится! Роза, наверное, пребывает в полной уверенности, что старшая дочка у нее невинная девочка, а эта девочка!.."

Перед глазами опять встали сделанные Лешкой снимки, и вдруг ее пронзило острое сожаление: "Сережка ведь сколько раз хотел меня сфотографировать! И ведь не в таких же позах! А хотя бы и в таких! Света показывала кое-что из рисунков Вадима, они немногим скромнее, но она, видимо, уже привыкла и не слишком смущается, когда кто-то разглядывает их. Сережкиных снимков никто никогда и не увидел бы, но я всегда отказывалась. Почему? Ведь не стеснялась же перед ним совсем раздетой показаться, потому что знала — ему это нравится!" И в полной уверенности, что Сергей никогда не сделал бы так, она неожиданно подумала: "Спрятал бы камеру, да и наснимал нас обоих, что называется, в процессе. Было бы сейчас на что посмотреть, вспомнить..."

Ирина оторвала кусок уже готового теста и с досадой бросила его обратно в миску: "А я и так все помню!"

Сергей никогда не мог пройти мимо кастрюли с тестом, чтобы не отщипнуть кусочек-другой на пробу. Обязательно дегустировалась и начинка. Ира смеялась — может, с пирогами возиться и не стоит, если все ингредиенты отлично поедаются и по-отдельности. Сергей делал вид, что пугался, мотал головой и даже прятал руки за спину, а потом... Потом, если они были дома одни, начиналась никому не надоедавшая игра. Сперва он расстегивал на ней халатик, спрашивая при этом: "Я тебе не мешаю?" Ира, не отвлекаясь от готовки, отвечала, что не мешает, и Сергей продолжал свои, как он их называл, поползновения, вдумчиво исследуя то, что под халатиком надето, объявляя лишним то один предмет одежды, то другой, тут же избавляя от них жену и задавая ей снова и снова все тот же вопрос, на который следовал все тот же ответ. В конце концов, когда на ней оставался лишь мало что закрывавший фартук, Сергей удовлетворенно хмыкал: "Вот так гораздо лучше!" После этого Ире полагалось оставить все дела, развернуться с преувеличенно грозным видом, заявить, что ей все-таки кое-что мешает, избавиться от фартука и дернуть мужа за футболку или еще какой-нибудь предмет одежды. "Я все понял! Только без рук! Я сам!" — приседая в шутливом ужасе, Сергей мгновенно раздевался и...

За несколько месяцев совместной жизни они привели в почти полную негодность все кухонные стулья, а также табуретки и расшатали стол. Их подремонтировали и переселили на лоджию, где им не угрожали настолько интенсивные нагрузки, а на кухню был куплен уголок, причем при выборе новой мебели особое внимание обращали на то, насколько прочно она сделана и на ширину диванчика.

События прошедших дней и воспоминания выбили Ирину из колеи. Ночью снова была бессонница, снова голова пухла от мыслей, что делать с "детьми", а тело вело себя еще хуже, потому что ожили желания, на которые бессознательно был наложен строгий запрет. Физиология брала свое, хотелось объятий, поцелуев, ласк и всего остального, чувственность, когда-то разбуженная Сергеем, очнулась от долгой спячки и громко заявила о праве на существование. "Вот поганцы! — крутясь с боку на бок, сердилась на ребят Ирина. — Фотографируются они! Их, видите ли, эти снимки потом возбуждают! Между прочим, не только их! Хоть Лекса зови на помощь в качестве "Скорой"!" Последняя мысль была, конечно, совершенно не серьезной. Ну не воспринимала его в качестве... Да ни в каком качестве, кроме как старого приятеля, с которым можно на время вернуться в беззаботное прошлое, забыв про каждодневные проблемы! Ни он ее не грузит своими, более серьезными, чем надоедливые поклонницы, ни она никогда не будет валить на его голову свои. Тем более такие, что одолели сейчас.

Она представила себе, что рассказала другу обо всем, и его озадаченный вид. "Хм-м, что ж тут можно сделать... Ты хочешь, чтобы я нейтрализовал ее, как Людмилу? Нет, не возьмусь. С малолетками — да ни за что, это, извини, статья Уголовного кодекса, который мы должны чтить, — он шуткой смягчил бы свой отказ и сразу же без каких-либо экивоков предложил бы: — А вот для тебя — все, что угодно! Могу выступить в качестве заместительной терапии, сделаю это не без удовольствия, со всей душой и прочими более материальными частями тела!" Ирина даже рассмеялась, вообразив подобный диалог, но смех тут же перешел в слезы, которые долго не удавалось унять.

Лекс, кстати, был единственным, кто заметил, что она не в своей тарелке. Ирина, с неловкостью вспоминая ночные фантазии, отговорилась легкой простудой:

— Я для профилактики гомеопатического антигриппина наелась, а он у меня бессонницу вызывает. Хорошо, что девчонок на дачу увезли, пересидят там самую гнилую погоду, а к выходным и я оклемаюсь, и Света полностью поправится.

— Тогда я сегодня снова извозчиком поработаю, — принял решение Алексей, — а как-нибудь потом напрошусь к тебе на пироги. За харчи работать буду...

Он, потупив глаза, сокрушенно вздохнул, но состроил при этом до того комичную рожу, что Ира прыснула от смеха и до самого конца дня навязчивые мысли не преследовали ее.

С Лексом она договорилась, что чуть задержится и подойдет на стоянку к шести вечера, когда и у него закончится рабочий день. Выпроводив всех ровно в пять из лаборатории, проверив, выключены ли приборы, не течет ли где вода, перекрыт ли газ, Ирина решила проведать Сашу с Сережей, узнать, как сложился их первый рабочий день на новой работе.

Чтобы добраться от корпуса подразделения экологической безопасности до корпуса оперативно-спасательного подразделения, нужно было пересечь почти всю территорию института, и, ежась вроде бы и в теплой куртке под порывами промозглого ветра, Ира корила себя, что не додумалась навестить ребят во время обеденного перерыва, когда от столовой до их корпуса можно было дойти по крытому переходу.

В кубрике первой группы обнаружился только Зорин.

— Где все остальные? — удивилась Ирина.

— А мы сегодня сдавали зачет по металлорежущему инструменту, нас и отпустили пораньше! — отрапортовал Денис.

— Успешно?

— Еще бы! — спасатель довольно улыбнулся, уж что-что, а это оборудование он знал, как свои пять пальцев.

— Молодцом! — похвалила его Ира и поинтересовалась: — Мои где? Они-то, наверное, зачет не сдавали.

— А их командир еще до обеда в город отправил, велел из учебного центра какой-то сертификат привезти и разрешил назад не возвращаться.

— Хорошо... Хоть не сразу пацанов нагрузил, как обещал, — чуть рассеянно, думая уже о чем-то другом, кивнула Ирина и оглядела помещение: — Где вы их устроили?

— А вот! — Денис показал на два крайних шкафчика, свежей покраской заметно отличавшихся от остальных. — Мы с Тохой в угол переехали, чтобы окно не загораживать.

— И устроили себе дополнительный захабчик, — усмехнулась Ира, заглянув в указанный угол и обнаружив, что туда переехало и одно из кресел, на котором рядом с мотками троса комфортно разлегся Кузьма.

— Тут мы еще и полки сделаем, — поделился Денис своими планами, — можно и дверцы навесить, чтобы все прилично выглядело. Я у дяди Яндекса мебельный щит на складе видел, из него вообще суперски получится. Надо бы его прямо сейчас забрать, пока никто не перехватил.

Ирина почти не слушала спасателя и тем более не обратила внимания, что Зорин вышел из комнаты. Она, не отводя глаз, смотрела на шкафчик Сергея, затем со странным чувством боязни, словно там находилось что-то для нее запретное, открыла его.

Внутри все выглядело, как если бы хозяин несколько минут назад сам наводил в нем порядок, вещи и оборудование лежали именно в том порядке, как любил Томский, что Ира хорошо помнила. Она, хотя в этом не было никакой необходимости, расправила висевшую на плечиках теплую зимнюю куртку Сергея и переставила, смахнув невидимые пылинки, на несколько сантиметров почти не ношеные ботинки, купленные совершенно случайно во время поездки в Петербург. Они чуть-чуть не успели на выставку импортного оборудования и спецодежды для спасателей, приехав туда в день закрытия, практически ничего не увидели, зато попали на распродажу выставочных образцов. Ботинки, последняя разработка одной из немецких фирм, высокие, из плотной кожи, с фурнитурой для регулировки ширины голенища, глубоко рифленой толстой подошвой, со вставками из металла и новейших композитных материалов, обеспечивающих защиту стопы, голени и голеностопного сустава от любых, как было написано в рекламном проспекте, травматических повреждений — ранений, ушибов, растяжений, вывихов и даже переломов — судя по тому, как загорелись глаза Томского, когда он взял обувь в руки, стоили отданных за них денег, хотя были дороже модельных туфель в бутике на Невском проспекте.