Вертолет нехотя оторвался от земли и медленно, как-то боком, словно краб, полетел к уступу. Всего через несколько минут он завис, почти касаясь шасси каменистой поверхности, в десяти метрах от машины, а затем тяжело опустился рядом с ней.

— Я вернусь с Ласом в лагерь, — решил Слава, — не дело оставлять его одного за нас отдуваться. Да и дорога такая, что в одиночку тяжело ему будет.

Медведев, пробираясь к выходу из вертолета, молча кивнул. Он все это время в уме отчетливо проговаривал, что произошло, словно составлял рапорт, но делалось это исключительно для того, чтобы Меньшиков знал, что ему предстоит сделать и был готов к предстоящей работе — только уникальные способности Сашки давали надежду спасти товарищей. Но все старания Вадима пропали даром — Антон был без сознания и не мог передать другу ничего из мыслей командира.

Меньшиков и сам выглядел не лучшим образом, казалось, парень за это время похудел килограммов на десять, если не больше, но на Антона вообще нельзя было смотреть без содрогания, потому что все капилляры на его теле полопались, слившись в сплошной кровоподтек. Кровь текла из носа, ушей, просачивалась из-под век, проступала мельчайшими каплями, как пот, сквозь кожу, Лас осторожно вытирал ее, но она появлялась снова. Сашка, озабоченно хмурясь, что-то "ворожил" над другом, но результатов его усилия пока не принесли, Антон оставался без сознания и продолжал истекать кровью.

— Что тут у вас произошло? — устало поинтересовался Вадим, которого начал плющить адреналиновый откат после боя.

— Была какая-то вспышка, Тоха дико заорал, а меня вырубило, — еле ворочая языком, ответил Меньшиков. — Когда пришел в себя, Тошка был весь в крови, а Лас... В общем, я подумал, что он спятил.

— Чего? — недоверчиво спросил Слава, рассматривая их проводника, который выглядел вполне адекватно.

— Пел и плясал, — забираясь в кабину вертолета, передернул плечами Сашка, — но потом вроде очухался, помогать стал, правда, нес какую-то пургу.

Лас разразился длинной тирадой, в которой русские и английские слова почти отсутствовали, но общий смысл, насколько уловили спасатели, сводился к тому, что хозяин здешних мест мудр и могуч и помогает тем, кто уважительно относится к нему.

— Слава, есть что-нибудь у тебя в заначке, чтобы отдариться на обратном пути? — на полном серьезе осведомился Лева.

— Найду, — без тени улыбки или насмешки кивнул спасатель, передавая Нестерову так и не пришедшего в себя Антона.

Меньшиков, который к тому времени переключил свое внимание на Дениса, посмотрел на Шевченко немного отсутствующим взглядом и вдруг распорядился:

— Летишь с нами. Мне нужен донор. Ты подходишь, Лева — нет.

Слава слегка опешил от такого категоричного заявления, но спорить не стал:

— Донор — так донор, с вами — так с вами.

— Лев, сам доведешь машину? — спросил Медведев, тоже немало ошарашенный командным тоном Сашки. — Или оставляем здесь и летим назад все вместе, а ее потом кто-нибудь из наших на базу пригонит?

— Не парься, командир, справлюсь. — Нестеров взглянул на стоявшего рядом с "Камазом" Ласа и поправился: — Справимся.

Медведев, пребывая в легком недоумении, почему Сашка решил использовать в качестве донора не его, а Славу, запрыгнул в вертолет, который в ту же секунду оторвался от земли.

— Ну что? — спросил Вадим у Меньшикова, который был занят тем, что осторожно ощупывал Дениса, определяя, какие повреждения тот получил. С Середкиным все было более или менее понятно: две пули в живот и обильное кровотечение. — Можешь вывести его из стазиса?

— Зачем? — удивился Сашка. — Денька ведь жив только из-за стазиса, иначе...

— Довезем? — коротко спросил Медведев и уточнил: — Обоих.

— Должны. Заморожу, тогда довезем. Домой, не на базу, там делать нечего. Нужна Светлана, — Сашка говорил короткими рублеными фразами, словно снова "озвучивал" Антона. — Домой. Здесь не помогут.

Славе Шевченко стало жутковато, когда Меньшиков стал забирать у него энергию, потому что этот процесс мало походил на давно известную ему процедуру сдачи крови. Потемнело в глазах, навалилась страшная слабость, звуки стали доноситься, как через толстый слой воды, искаженными до неузнаваемости, и даже когда Сашка убрал руки, это полуобморочное состояние не прошло. А Меньшиков уже брал энергию у Вадима, только не он обхватывал ладонями шею командира, теперь Медведев, как тогда, на кузове "Камаза", держал Сашку.

Больше Слава ничего не запомнил и пришел в себя от холодного, с металлическими нотками, и злого голоса Медведева, почти по слогам раз за разом повторявшего в ожившую рацию:

— Мы летим домой. Помощь не нужна, нужен борт, необязательно медицинский. У нас свои методики для таких случаев, вы только навредите.

Вадим, черный, будто не спал несколько суток, и словно бы высохший, почти как мумия, выслушивал собеседника — Кузнецова или еще кого-то из руководства базы — и снова, как автомат, повторял то же самое. Он больше не держал Меньшикова за шею, хотя, судя по Сашкиному виду, дополнительная энергия тому не помешала бы. Молодой спасатель выглядел, как говорят в народе, в гроб краше кладут, во всяком случае, он мало отличался от Зорина с Середкиным, в которых жизнь еле теплилась. Сашка стоял на коленях между ними, держа руки у основания шей товарищей, а рядом, привалившись к нему, полулежал Антон, завернутый в пропитанную кровью простыню.

Эта картина походила на кошмар, от которого сложно очнуться, да и дальнейшее Шевченко воспринимал не как явь, а как тягостный сон: было много споров с ором и руганью, кто-то хорошо знакомый — лица Слава разобрать не мог — поддерживал его, не давая упасть, к люку вертолета с разных сторон катили каталки и бежали медики, очнувшийся Сашка надрывно кричал, что ему нельзя терять контакт, и спасателей всех вместе переместили на грузовую платформу подъемника, чтобы отвезти к ожидавшему их Антею.

Не только Слава, но и многие другие в суматохе не обратили внимания на метнувшуюся к Середкину худенькую фигурку, одетую в ушитую по своему размеру спасательскую форму. А те, кто заметили, не разглядели, что девочка-подросток сорвала с шеи и вложила в неподвижную руку спасателя сорванную с шеи каменную пластинку, на которой были вырезаны черты получеловека-полузмеи.

* * *

Весть, что несколько спасателей, откомандированных для доставки гуманитарной помощи, получив тяжелые ранения, в критическом состоянии возвращаются на Родину, взорвала институт. Практически все переживали за пострадавших ребят, хотя никто не знал, что произошло, и в клинике буквально через несколько минут после получения нерадостного известия выстроилась очередь из желающих сдать кровь. Те, кто завидовал такой загранкомандировке, считая ее едва ли не увеселительной поездкой, организованной руководством для своих любимчиков, резко поменяли свою точку зрения.

— Да на фига оно нужно — грузом двести домой возвращаться?

Наиболее полная информация о случившемся была у Худякова. Именно с ним связался в первую очередь Медведев, и уже врач вызвал в клинику Свету. Чтобы она не тратила время и нервы на стояние в пробках, Олег воспользовался старыми связями, и Светлану привезли в институт на машине "Скорой помощи".

— Примерно час им еще лететь, — такими словами встретил ее Худяков на пороге своего отделения. — Переодевайся и настраивайся на большую работу.

Врач коротко пересказал, что узнал от Медведева.

— Санька их держит, но из последних сил, потому что Антона он так и "не закрыл".

Светлана, нахмурившись, кивнула, показывая, что поняла ситуацию.

— Мне лучше поехать в Толокново, чтобы перехватить Антошку как можно раньше. Для него сейчас даже пять минут могут оказаться критичны, полчаса, что на дорогу уйдут, ни в коем случае терять нельзя.

— Их будут сажать в Горелово, это в два раза ближе, — сообщил появившийся в отделении Игорь. Он схватил огромный чемодан, больше походивший своими габаритами на сундук, и почти бегом потащил его к выходу.

— Там ведь такая дорога, что они те же полчаса, если не больше, добираться будут! — ужаснулась Света.

— Я ребят оттуда на вертушке заберу, — задержавшись на мгновение на пороге, успокоил ее Федотов, — Говорухин уже на месте, а вместо Белова Суворов летит. Наши, — Игорь говорил о врачах, дежуривших на "летучей неотложке", — уже в машине, готовят оборудование к работе.

— Подожди! Я с вами! — Светлана вскочила. — Пускай всего десять минут сэкономлю, но и они не лишние!

Она схватила пакет с медицинской спецодеждой и бросилась за Федотовым.

Лифт поднял их на крышу клиники, где была оборудована вертолетная площадка. Большая, казавшаяся неуклюжей машина висела, почти касаясь поверхности, грохот оглушал непривычного человека, а потоки воздуха от вращающегося винта едва не сбивали с ног, не давая идти. Лекс не стал удивленно таращиться на Светлану, хотя и не ожидал увидеть ее вместе с врачом. Выскочив наружу, он подхватил ее на руки, крепко прижав к себе, и, только оказавшись внутри машины, осторожно отпустил, усадив на одну из коек. Вертолет тут же поднялся вверх, как подпрыгнул, и, заложив крутой вираж, полетел в сторону старого военного аэродрома. Внизу промелькнули корпуса института, парк, небольшой кусок леса — и вот уже машина зависла над асфальтовой площадкой, а затем стремительно, так, что захватило дух, опустилась вниз. Все произошло настолько быстро, что Светлана даже не успела поздороваться с Суворовым и остальными членами экипажа.

— У нас есть полчаса! — крикнул, перекрывая шум двигателя, Суворов. — Они добавили, чтобы от грозы уйти. Толокново уже ведет их.

Андрей Говорухин, первый пилот "летучей неотложки", добавил:

— Сам Егоров!

Лекс понимающе кивнул, но ни на кого другого эта фамилия не произвела впечатления, только Светлана, поспешно переодеваясь в медицинскую униформу, мельком подумала, не об Ирином ли первом муже говорят пилоты.

Приближение грозы, первой в этом году, чувствовали все, хотя по ясному небу проплывали лишь одиночные небольшие облака, и только у линии горизонта виднелась сизая хмарь. Птицы, еще совсем недавно распевавшие на разные голоса, кто призывая потенциальных партнеров, кто отгоняя соперников, притихли, только изредка в голом еще подлеске, окружавшем старую взлетно-посадочную полосу, бетон которой был изрезан многочисленными трещинами, кто-то несмело попискивал. Люди тоже чувствовали себя не лучшим образом, физически ощущая не только надвигающуюся непогоду, но и тревогу за то, как пройдет посадка.

Старый военный аэродром был передан в ведение Института Экстремальных Проблем, когда его корпуса еще строились. На его использование у руководства института были большие планы, но большие планы требовали больших денег, а денег, как обычно, на все не хватало, их направляли на действительно неотложные нужды, чаще всего медицинские, и капитальная реконструкция летного хозяйства откладывалась год за годом, тем более что вертолеты прочно "прописались" поблизости от клиники. То, что все-таки сделали за прошедшее время в Горелове, можно было назвать косметическим ремонтом, не более; ресурсов хватило едва лишь на то, чтобы залатать прохудившиеся крыши и стены ангаров, которые стали использовать в качестве складов, выкорчевать растительность, пробившуюся сквозь бетон летного поля, и, огородив территорию, наладить ее охрану.

И вот на эту разбитую взлетно-посадочную полосу с минуты на минуту должен был приземлиться тяжелый транспортный самолет, первый за многие годы. Его прилета ждали не только медики, поблизости, на всякий случай, стояли три пожарные машины, готовые, если возникнет необходимость, создать пенную подушку, заправщик, так называемая техничка и две машины милиции, присутствие которых вызвало общее недоумение, а минут через пятнадцать после вертолета с ближайшей городской подстанции до старого аэродрома добралась машина "Скорой помощи". Летчики сидели в кабине, слушали переговоры экипажа "Антея" с диспетчерской аэропорта Толокново, и своими словами пересказывали их содержание собравшимся у медицинского вертолета, потому что абсолютное большинство плохо понимало профессиональный жаргон летчиков и диспетчеров.

— Сядут с первого захода, — сообщил Суворов, — лучше бы, конечно, пару кругов сделать, топливо сжечь, но время подпирает.

— Из-за грозового фронта, — решил сумничать кто-то из охранников, которые почти в полном составе стянулись к полосе в ожидании редкого события в их монотонной службе, которая по большей части сводилась к тому, что в летнее время они гоняли грибников, проникших на огороженную территорию за знаменитыми гореловскими рыжиками и лесной клубникой.

— Из-за раненых, — сквозь зубы процедил Федотов, нервно поглядывавший на часы в томительном ожидании момента, когда он наконец сможет заняться своей работой.

— Алексей, а ничего о ребятах в переговорах нет? — спросила Светлана. — Как они там? В каком состоянии? Те врачи, что с ними летят, справляются?

— Ничего не говорили, наверное, состояние на том же уровне, ухудшения нет, — Лекс ободряюще улыбнулся. — Ничего, скоро попадут в надежные руки, все будет хорошо. — Он чуть прищурился и показал рукой в сторону корпусов института, скрытых за деревьями. — А вот, кстати, и они.

Серебристый силуэт самолета, сначала мало заметный на фоне голубого неба, быстро приближался, и через пару минут его можно было рассмотреть без особого труда.

— Точно они? — засомневался кто-то. — Как-то мимо нас летят, в сторону.

— Сейчас сделают разворот и будут снижаться, — начал объяснять Суворов, пристально глядя при этом на Светлану, словно говорил исключительно для нее. — Они идут по максимально пологой глиссаде, потому что могут ориентироваться только на курсовой маяк. Другого навигационного оборудования здесь до сих пор нет, поэтому им придется визуально заходить на посадку. Ну и плюс, конечно, Егоров их ведет. Голова у него — лучше любого компьютера, и опыт, как ни у кого другого. Но козел, каких мало, — вдруг добавил он вполголоса так, чтобы кроме Светы никто не услышал.

Светлана машинально кивнула, услышав в словах Лекса подтверждение собственной догадке насчет Ириного первого мужа; мысли в это время были заняты совсем другим. Света не сомневалась, что Гену и Дениса благополучно доставят в клинику, где они сразу попадут на операционный стол. Ее вмешательство в их состояние не требовалось, потому что снимать "заморозку", которую она впервые попробовала на Вадиме, так же, как и накладывать, теперь умели и Худяков, и Федотов, и еще несколько врачей. Стазис, в который Зорин сам погрузил себя еще до ранения в голову, снимать придется ей, Худякову или Меньшикову, но с этой процедурой можно не спешить, наоборот, Дениса лучше еще какое-то время оставить в этом состоянии, чем погружать в медикаментозную кому. Сашке нужно лишь помочь "довести" раненых до клиники, а вот с Антоном предстоит долгая и тяжелая работа. Олег, в этом она была уверена, сам будет оперировать Дениса, поэтому "закрывать" Антона ей придется одной, не рассчитывая ни на чью помощь.