Антон несколько минут простоял на месте, закрыв глаза и будто прислушиваясь к шороху ледяной крупы, бившей по жестяным подоконникам и навесам. Спасатели даже затаили дыхание, чтобы не мешать товарищу; Николай, так и не понявший, что происходит, недоуменно крутил головой, но никто не собирался ничего объяснять, наоборот, все старательно не замечали вопросительных взглядов Зверева. Только Медведев чуть заметно качнул головой, как бы говоря: "Не сейчас..."

Роман заметно нервничал. Он старался как можно аккуратнее снимать с Антона кнопки, но почти на всех остались следы крови. Врач забрал бюкс и теперь обеспокоено разглядывал то его содержимое, то красные потеки, особенно обильные на правой щеке спасателя. Рука автоматически потянулась к флакону с перекисью и тюбику с медицинским клеем.

— Потом, — не открывая глаз, бросил Антон, предугадав действия Калинина,— и намажешь, и заклеишь, — и, когда Роман замер в нерешительности, повторил громко и почти сердито: — Потом!

Странными, неуверенными и неровными шагами спасатель вышел из помещения и осторожно, словно незрячий, нащупывая ступеньки и держась одной рукой за остатки перил, начал спускаться по лестнице. Меньшиков, забыв обо всем, кинулся было за другом, но был остановлен железной рукой командира. "Не мешай!" — приказал взглядом Медведев. Казана, который потрусил следом, Вадим останавливать не стал.

Потекли полчаса томительного ожидания, усугубленного вынужденным бездельем и еще тем, что приходилось старательно контролировать мысли. Никто так и не выбрался из того угла, куда их загнал командир. Сашка прямо на грязном полу уселся в позу лотоса и, судя по всему, погрузился в медитацию, Илья после некоторого колебания последовал его примеру. Новоселов с Середкиным, будто сговорившись, одновременно вытащили сигареты, Денис тоже закурил и, похоже, нырнул в глубины своего подсознания, во всяком случае, его взгляд стал совершенно отсутствующим, если не остекленелым. Окинув троицу курильщиков укоризненным взглядом, Роман, обладавший счастливой и, возможно, профессиональной способностью мгновенно засыпать на несколько минут в любое время и в любом месте, задремал в обнимку со своим неподъемным чемоданом. Николай Зверев, догадавшись, что никто, во всяком случае, пока не собирается ему ничего объяснять, тоже закурил, стараясь загнать поглубже мечты о душном опорнике и кружке горячего и сладкого до приторности чая. Они хоть сколько-то согревали его, но промозглая сырость с каждой минутой все настойчивее забиралась под форму, и участковый не без зависти разглядывал комбинезоны спасателей, защищавшие и от влаги, и от холода.

Антон шел по темным закоулкам заводской территории, ведомый едва ощутимым чувством страха. Нет, пожалуй, не столько страха или боязни, сколько нежелания чего-то очень неприятного, точнее спасатель понять не мог. Он был почти стопроцентно уверен, что "услышал" пропавшего мальчика, но очень слабый ментальный сигнал не давал возможности сориентироваться, где именно искать ребенка. Кроме этого, Антона сбивал с толку еще один сигнал, отделившийся от того сумбурного грохочущего мыслями и эмоциями клубка, каким представала группа спасателей, медленно приближавшийся, но до сих пор державшийся на некотором расстоянии. Самое странное, что Антон не никак мог понять, кто следит за ним, ни на кого из ребят размытый образ похож не был, не улавливались никакие более или менее отчетливые мысли. Внимание непроизвольно рассредоточивалось, и Антон тревожился из-за того, что все это отвлекало от поисков мальчика.

Спасатель замедлил и без того небыстрый шаг, ловя необычный сигнал, а затем и вовсе остановился и сосредоточился, стремясь усилить и приблизить его, и вдруг окружающий мир потускнел, расплылся, потеряв четкость, словно окутался плотным туманом, но туманом необычным, насыщенным разнообразными запахами и звуками. Мгновенный страх — что-то произошло с глазами — тут же прошел, потому что в ладонь ткнулся влажный собачий нос. Это для Казана, ориентировавшегося, как все собаки, во внешнем мире не столько с помощью зрения, сколько на нюх и на слух, мокрый асфальт имел один запах, сухой, под навесом, совсем другой, разбитые ящики слабо пахли человеком и гораздо сильнее мышами, кошками и деревом разных пород. И отчего-то туман основательно приванивал рыбой, чем-то вроде селедки или кильки.

"Зачем ты здесь?" — подумал спасатель, рассеянно гладя пса по голове и одновременно стараясь восстановить сбившийся ментальный след, по которому шел в поисках мальчика. Резкая головная боль, чуть ослабевшая, когда Антон вышел из здания, при появлении Казана почти исчезла, превратившись в неприятный, но вполне терпимый зуд где-то глубоко под черепом.

В ответ на мысленный вопрос пришли отчетливое желание помочь и ощущение неправильности того, что резко пахнущий свежей кровью человек находится в одиночестве. Ладонь очень осторожно, не причиняя ни малейшей боли, сжали острыми зубами и потянули назад. Антона совсем не удивил этот безмолвный диалог, а тем более действия Казана, он все воспринял как что-то совершенно естественное и передал псу успокаивающую мысль: "Все в порядке. Я ищу малыша".

Спасатель тут же почувствовал сложную смесь огорчения, смущения, даже, можно сказать, обиды из-за того, что не справился со своей работой, и в первый момент не понял, что это эмоции не его, а здорового лохматого пса, стоящего рядом и внимательно глядящего на человека. На Антона опять обрушился водопад запахов, странных, непонятных, не соотносящихся для человеческого обоняния с реальными объектами окружающего мира, кроме не просто затхлого, а какого-то грязного водочно-перегарного духа квартиры, где они побывали. На этом тошнотворном фоне слабо проступил ручеек молочного запаха. Антон догадался, что именно таким представляется Казану пропавший мальчик.

"Запах старый, очень старый. Свежего нигде не нашел", — эту по-человечески четкую мысль, сопровождающуюся смутным образом ступенек и темного узкого пространства, Антон уловил с легкостью и догадался, что след малыша оборвался еще в подъезде. Нисколько не смущаясь необычным способом общения с собакой, он попробовал добавить пойманное им чувство боязни к запаху мальчика, словно дополняя черно-белый рисунок несколькими цветными штрихами. Казан был явно озадачен получившейся конструкцией; Антону показалось, что пес с разных сторон рассматривает странный предмет, обнюхивает его, осторожно трогает лапой, пробует на зуб и никак не может понять, что это такое.

"Пойдем со мной, — спасатель сделал пару шагов в прежнем направлении, — я что-то слышу. Может быть, и запах там появится". Казан тут же сорвался с места, в несколько прыжков оказался метров на десять впереди и остановился, внимательно изучая потрескавшийся асфальт. Потом отбежал еще примерно на столько же и снова начал принюхиваться. После этого он сел и стал ждать Антона. Если бы пес был человеком, то наверняка пожал бы недоуменно плечами: "Рыбой пахнет, мальчиком — нет. Противно. Везде эта рыба. Не люблю..."

Антон постарался "отключиться" от Казана и сосредоточился, ловя прежний сигнал, который не исчез, как опасался спасатель, а наоборот, стал чуть более отчетливым, и вроде бы направление на его источник совпадало с тем, куда шли они с псом.

Чем дальше, тем сильнее спасателями овладевало беспокойство, несмотря на то, что они изо всех сил старались контролировать свои мысли и эмоции. Полчаса, по ощущениям, были на исходе, Антон не давал о себе знать, и все думали уже не столько о пропавшем мальчике, сколько о своем товарище.

Мысли у всех были примерно одни и те же: Усову стало плохо, он потерял сознание, в поисках мальчика сам заблудился в лабиринтах полуразрушенных строений заброшенного предприятия, хуже того — провалился в какую-нибудь яму, разбился, в общем, произошло что-то, из-за чего он не может связаться с группой.

Середкин, кроме всего, злился на Казана. "Скотина лохматая! Куда смылся? Совсем слушаться перестал, что хочет, то и делает! Теперь на поиски Тохи с ним нужно отправляться, а он какую-нибудь сучку, небось, учуял и к ней сбежал! Ну, тварь, ты у меня получишь! — все больше и больше разъярялся он, уже не пытаясь сдерживаться. — И ни Димыч, ни Светлана тебя не спасут! Отпинаю, как только найду!!!"

Зорин, наверное, единственный из всех, за Антона особо не беспокоился, потому что был уверен в том, что Казан отправился вслед за ним и, случись что, прибежит назад за помощью.

Меньшиков, хоть и думал примерно так же, но не беспокоиться не мог. Он уже не сидел неподвижно на полу, а ходил из угла в угол, нервно поглядывал на телефон и думал — позвонить другу или не отвлекать его звонком от поисков.

Медведева, видимо, раздирали те же сомнения. Телефон в правой руке, рация — в левой, гипнотизирующий взгляд на оба устройства попеременно и одна единственная мысль в голове: "Больше! Никаких!! Экспериментов!!! Антон, где ты там, отзовись!" Взглянув на часы, Вадим обнаружил, что полчаса истекли, но решил подождать еще пять минут и лишь тогда начинать искать Усова.

Громкий писк рации электрическим током ударил по напряженным нервам.

— Что? — у Медведева перехватило горло.

— Командир, — сквозь треск раздался голос Антона, — мы нашли мальчика, возвращаемся. Пацан цел, но с температурой. Наверное, простыл.

— Где ты?

— Да совсем недалеко от вас, походим к трансформаторной будке, что у разбитого газгольдера, — Усов назвал ближайшую самую приметную деталь пейзажа. — Пусть Роман нас встретит, все ко мне не кидайтесь, а то у меня башка лопнет, я на расстоянии слышу, как вы орете.

Усов отключился, а Медведев тут же отдал команду:

— Калинин, Меньшиков! Быстро к Усову! Он с малышом у газгольдера, мальчишка, по его словам, целехонек, но, похоже, болен.

Сашка уже летел вниз по лестнице, Роман немного отставал от него, но только из-за того, что ему потребовалась доля секунды, чтобы подхватить свой медицинский чемодан, который к тому же своим немалым весом притормаживал врача.

Вадим только покачал головой, глядя им вслед:

— Собираем свои манатки, — он внимательно осмотрел помещение, не осталось ли в каком углу что из снаряжения, и добавил: — Встречаемся у машины. Я — к Антону.

Откровенно говоря, то, что Медведев решил тоже пойти навстречу Усову, было из разряда лишних телодвижений: медицинскую помощь, при необходимости, Роман как специалист оказал бы лучше командира, с любой другой проблемой Сашка тоже справился бы не хуже, да и лишняя ментальная нагрузка была Антону ни к чему, но Вадим не мог и, пожалуй что, не хотел справиться с импульсом, погнавшим его к огромному круглому сосуду, в боку которого зияла дыра.

На подходе к газгольдеру Медведева встретил Казан. Вадима насторожило, что пес не кинулся к нему, как обычно, виляя хвостом и демонстрируя свою симпатию другими сугубо собачьими способами, а молча приблизился, коротко ткнулся носом в руку и тут же с озабоченным видом потрусил назад.

— Ну, что тут у вас? — почти крикнул не знающий что и думать Медведев, не дойдя, наверное, с десяток шагов до кучи разбитых ящиков, где пристроились спасатели с мальчиком, к которому тут же подбежал Казан.

Малыш, закутанный с головы до пят, как в кокон, в форменную куртку, сидел на медицинском чемодане и, хлюпая носом, доедал батончик гематогена, а Антон слабо отбивался от двойного натиска Калинина и Меньшикова. Сашка пытался надеть на друга свою куртку и своими действиями явно мешал Роману, который хотел оттереть лицо и шею Усова от уже почти засохших кровавых потеков.

— П-порядок, командир, — еле выговорил Антон, которого колотила крупная дрожь. — Мальчик найден... Без травм и видимых повреждений... Только горячий, как печка.

— Порядок... — вполголоса пробормотал Медведев, глядя, как Усов, оттолкнув Меньшикова, с трудом встал с ящика. — Вижу, какой порядок! Ты ж до машины не дойдешь!

— Глюкозу с инсулином и калием я уже вколол, — сообщил Роман, — сейчас подействуют. Худякову позвонил, он готов встретить нас в клинике, со Светланой, сказал, свяжется сам.

— Ладно, — кивнул Вадим, прикидывая, на работе ли еще Света или уже поехала домой. Нет, раз группа на сутках и к тому же до сих пор не приехала с вызова, то, конечно, она будет ждать и уедет домой только на последнем служебном автобусе — такая у них была договоренность. — Пошли. Роман, когда дойдем, поставь Антону снотворное, или что там у тебя есть, в твоих закромах. Пусть спит, пока будем добираться до дома.

— Найдем чего-нибудь, — Калинин покосился на свой чемодан, — только не пойму зачем, Антон и так еле на ногах стоит.

— Затем, чтобы он нас не слышал, — еле сдержался, чтобы не взорваться, Медведев, такое раздражение вызвало непонимание врачом, казалось бы, очевидных вещей. — Если бы не сутки, а внеплановый выезд, то я бы вообще всех отправил добираться до института своими ногами.

Через пятнадцать минут к "Газели", стоявшей с включенным мотором, подошла следующая процессия: впереди — трусИвший с понурым видом Казан, за ним — постоянно оглядывавшийся назад Меньшиков с медицинским чемоданом Калинина и сам врач с мальчиком на руках и замыкающим — командир, практически тащивший на себе Антона, у которого и без снотворного заплетались ноги.

— Больше я на такую авантюру никогда не соглашусь, — сердито ворчал Медведев, помогая Усову забраться в машину, которая тут же тронулась с места, — ни на какие эксперименты. Будем работать по-старинке, с собаками, без всяких доморощенных экстрасенсов.

Это был камень в огород начальника подразделения экологической безопасности Демидова и "влюбленного" в него Дениса.

— И телепатов, — чуть мягче добавил Вадим, глядя, как Роман, на минуту отвлекшийся от найденного мальчика, которого тут же перехватил Середкин, колет Антона какими-то препаратами.

— Командир, не ругайся, — сонно пробормотал спасатель. — Казан ничего не мог сделать, потому что пацан опрокинул на себя банку с рассолом от селедки. Тут ни одна собака ничего, кроме рыбы, не учует.

— А ты, да, конечно, учуял и вместо собаки поработал, — усмехнулся Медведев. — Ладно, хорошо, что все так закончилось, а если бы ты парня не нашел?

— Так ведь нашел же! — обиделся за друга Меньшиков. — Мы бы еще часа три, если не больше, по этим руинам ползали. Тоха, мы без тебя...

— Ну и ползали бы! Первый раз, что ли? — оборвал его Петрович. — А Антону теперь сколько дней отлеживаться нужно, чтобы в себя прийти? Такие мысли в твою дурную голову не приходят?

— А правда, — Денис встал на Сашкину сторону, — мы тут до утра бы ползали. И нам не здорово, и мальцу совсем худо было бы. Тошка, слышь, ты классно придумал!

— Оставьте Антона в покое, — Роман сгреб в небольшую пластиковую коробку пустые ампулы и использованные шприцы, чтобы потом отчитаться за них, — совсем забыли, что он сейчас слышит нас всех одновременно? — Врач прикоснулся пальцем к своему виску. — А вы еще и в реале орете друг на друга в полный голос. Потом отношения выяснить нельзя?

Все разом замолчали.

— А с мальцом-то что будем делать? Домой отведем или повезем в клинику? — осторожным шепотом поинтересовался Денис, который тщательно обследовал лапы Казана, не порезался ли тот стеклом. Пес, нехотя подчиняясь командам, подавал ему то одну, то другую лапу и, казалось, о чем-то сосредоточенно думал.