— Нельзя! Нельзя! — повторял он, пытаясь отобрать у Генки телефон, а когда это у него не получилось, брат Ранила рухнул перед спасателем на колени, прижался лбом к его ботинкам и со слезами в голосе повторил: — Нельзя...

— Чего нельзя-то? — Середкин опешил до такой степени, что чуть не выронил от неожиданности мобильник. — Фотографировать? Чего вдруг так? Убудет от него, что ли? — Генка ухватил Ласа за плечо и заставил встать. — ..., да что ж вы тут в ноги-то все время валитесь?

— Будет плохо! Ой, плохо будет! — причитал Лас, умоляюще глядя на спасателя.

— Да ладно тебе, сотру я эти снимки, успокойся только, — недовольно буркнул Генка.

— Прямо сейчас удали их, — негромко сказал Вадим. — Так, чтобы Лас видел.

— Вот ведь... Смотри сюда.

Середкин сунул свой телефон под нос проводнику и удалил все последние фотографии.

— Теперь плохо не будет? — не без иронии спросил он у Ласа.

— Не будет, — ответил тот серьезно, но не очень уверенно.

— Вот и славно, — хмыкнул Генка, устраиваясь на водительском месте вместо Вадима.

Дух ущелья, видимо, удовлетворился подарком и тем, что пришельцы не заберут с собой его портрет, и не чинил препятствий. Один лишь раз передние колеса тяжелой машины провалились в незамеченное Середкиным русло, которое небольшая речушка проточила для себя в каменном дне ущелья, но на преодоление этой преграды не ушло и пятнадцати минут.

Рассвет встретил спасателей на выезде из ущелья. Всего несколько минут назад, пока они пробирались по ущелью, стояла ночь, а тут словно кто-то включил свет. Не было неторопливо разгорающейся северной зари, когда небо постепенно светлеет на востоке, потом окрашивается в нежные пастельные тона, и лишь после этого краешек дневного светила появляется из-за горизонта, завесу тьмы будто рассекли взмахом клинка, через образовавшуюся прореху солнце выскочило на волю и стремительно поднялось над горами.

Ущелье закончилось просторным полукруглым уступом, своего рода смотровой площадкой, густо заросшей зеленью. Ставшая водопадом речушка метрах в пятидесяти внизу превращалась в круглое озеро удивительно правильной формы, с покрытыми растительностью берегами, настоящий оазис среди коричнево-серой полупустыни, простиравшейся вокруг. С иссохшей глинистой почвой практически полностью сливались слепленные из этой самой глины полуразрушенная ограда и дома того самого селения, которое искали спасатели, откуда, по словам Антона, шел сигнал от ребят.

Селение, до которого было меньше километра, втиснулось узкой полоской между отвесной скалой и краем уступа, такого же, как тот, где остановился "Камаз". Оно казалось вымершим — ни движения, ни звука, террасы возделываемой земли, извивавшиеся по склону ниже домов, были давно заброшены, и редкие пятна зелени говорили о случайности их появления, а не о целенаправленном выращивании чего-либо съедобного. Самое главное — пропавшего вертолета нигде не было видно. Но, с другой стороны, не было видно и никаких обломков, которые могли бы свидетельствовать о крушении "четверки" дальневосточников.

— Ну и... — Генка спрыгнул на землю и обернулся к Антону.

— Здесь, — озабоченно прислушиваясь к чему-то, слышному лишь ему, уверенно сказал тот.

— Где?! — сердито уставился на него Середкин. — Ни души вокруг нет!

— Здесь, — повторил Антон. — Белов, Волков...

— А Денис? — встревожился Медведев.

— Не слышу, — нахмурился Антон и зажмурился, словно яркий свет отвлекал его. — Зато... Двое в крайнем доме, дальше...

— Наши? — перебил спасателя обрадовавшийся Генка.

— Нет.

Усов застыл в неподвижности. После пары минут оцепенения он, не говоря ни слова, полез на кузов "Камаза", Меньшиков, задержавшись на мгновение, поднялся за ним. С другой стороны, цепляясь за скобы, на крышу вскарабкался Медведев.

Антон стоял на коленях и очень медленно, почти незаметно для беглого взгляда, поворачивал голову то вправо, то влево, Сашка обхватывал ладонями основание шеи друга. Вадим очень хорошо помнил, как Светлана таким же образом накачивала его энергией, какое сосредоточение нужно для этой процедуры и не стал задавать никаких вопросов. Через несколько минут Антон хрипло произнес:

— Хреново... Их там много...

— Кого?

— Не пойму.

— Может, стоит подобраться ближе? — Медведев глянул вниз. — Машина, конечно, не проедет, но тропа есть, спуститься можно.

— Погоди, командир. У них оружие... Много... У всех...

— ...! — коротко и эмоционально высказался забравшийся следом за командиром Середкин. — Какое? Кто они?

Антон молча покачал головой, показывая, что не знает.

— Нужна разведка!

Генка повернулся к Вадиму, ожидая, что тот даст добро, но командир медлил с ответом, изучая селение, где так и появилось никаких признаков жизни. Зато Антон принял решение. Отбросив от себя руки Меньшикова, он мгновенно разделся и резким движением — никто не успел сказать ни слова, а тем более что-либо сделать — выдрал из себя сидевшие в нижней части живота большие кнопки.

Брызнула кровь. От болевого шока спасатель потерял сознание и упал ничком, разбив лицо о металл кузова. Сашка схватил друга и перевернул его на спину, но приводить Антона в чувство не понадобилось, он сам через секунду открыл глаза и, с трудом садясь, усмехнулся, хотя лицо его непроизвольно кривилось от боли:

— Спокуха... Не бубай, все клево...

— Эй, вы тут чего?..

Над кузовом появилась голова Шевченко. Увидев раздетого и окровавленного товарища, он от неожиданности чуть не свалился вниз, но тут же сориентировался в обстановке и сорвал с пояса аптечку.

— Потом, — отказался от помощи Антон.

— Потом, — Сашка аптечку взял, но не стал даже открывать.

Меньшиков не просто обхватил друга как прежде за шею, а прижался к нему всем телом, в мгновение ока сбросив с себя футболку. В такой позе они застыли на несколько показавшихся всем остальным вечностью минут, а потом Сашка короткими несвязными фразами начал озвучивать, что "услышал" Антон:

— Полтора десятка, все с оружием. Склад. Военная база. Все под землей, вертушка тоже. Машина... Товар... Другой покупатель.... Белов и Волков, крайний дом, подвал. Зорин машину разбил. Его не слышу.

— Точнее можно определить, кто и где? — без особой надежды поинтересовался Медведев. — Самое главное, где Денис, что с ним.

— Попробую, — отозвался Антон и минут через десять спасатели получили довольно полную картину того, что происходило в мертвом с виду селении.

Последние слова, что Дениса не слышно, Сашка выговорил настолько тихим голосом, что спасатели скорее догадались, что тот хотел сказать. Его качнуло, он чуть не упал. Антон к тому моменту, как показалось Медведеву, был почти без сознания, потому что сидеть он уже не мог, а полулежал, привалившись к Меньшикову.

— Все! Хватит!

Мысленно ругая себя последними словами за то, что не сообразил, чем может помочь, и подверг ребят такой нагрузке, Вадим схватил Сашкину шею так, будто хотел задушить парня, и почти в ту же секунду почувствовал, как энергия стремительно хлынула из него. Мгновенно исчезло жаркое тропическое утро, Медведеву показалось, что он голым выскочил из парилки на мороз, таким холодом окатило его. В первые мгновения это было почти приятное ощущение, но когда руки начали, замерзая, коченеть и потеряли чувствительность, а потом стало тяжело дышать, потому что спазмом стиснуло грудь, Вадим встревожился, хватит ли ему сил вытянуть парней. Но Меньшиков, судя по всему, контролировал процесс и остановился вовремя, не доведя командира до полуобморочного состояния.

— Димыч, отпусти, все в порядке, дальше я сам, — тихо пробормотал он, с помощью Середкина разжимая сведенные судорогой пальцы Медведева.

Вадим, довольно быстро придя в себя, ужаснулся тому, что увидел. Сашка, несмотря на все его заверения, побелел до серо-зеленого оттенка, губы посинели, под глазами, белки которых покраснели от полопавшихся сосудов, на пол-лица расползлись черные круги, из носа текла кровь. Но он был в состоянии двигаться, говорить и пытался привести в чувство Антона, которого боль скрутила в немыслимый клубок. Медведев попытался прижать кровоостанавливающую салфетку, вытащенную Генкой из аптечки, к открытым ранам внизу живота спасателя, но Меньшиков оттолкнул его руку.

— Потом. Сейчас бесполезно. Пока я не закрою меридиан, кровь не остановить.

— Что тебе нужно? — Вадим постарался прогнать мысли о наихудшем развитии событий. — Чем помочь?

— Мужики, — Слава чуть отошел от шока, полученного при виде произошедшего на его глазах, — может, лучше вниз?

Сашка согласно кивнул. Очень осторожно, держа еле живого Антона, как ребенка, на руках, Медведев спустился на крышу водительской кабины, а уже там товарища забрал себе Шевченко, которого снизу подстраховывал Нестеров. Лас, не понимая ничего из происходящего, тем не менее, догадался, что понадобится вода, много воды и с пустыми канистрами кинулся к ручью.

Меньшиков, несмотря на свой жутковатый вид, двигался довольно бодро и спустился с кузова сам, отказавшись от помощи Середкина. Оказавшись на земле, он тут же бросился к Антону, которого Слава уложил надувной матрас. То, что делал Сашка, немного походило на массаж, но очень своеобразный, Меньшиков то с силой вонзал пальцы в разные точки на теле своего друга, то неслабо колотил его кулаком, то наоборот осторожно, даже нежно, поглаживал. Антон все так же лежал, свернувшись клубком, но, как показалось остальным спасателям, которые, затаив дыхание, следили за процессом, его мышцы уже не были сведены жуткой судорогой.

— Ну что? — через какое-то время обеспокоенно поинтересовался Медведев.

— Сейчас, — не прерываясь, бросил Меньшиков, и в этот момент Антон глубоко, со всхлипом вздохнул и перевернулся на спину. Сашка удвоил свои усилия. — Уже почти норма, — с видимым облегчением сообщил он остальным.

— Норма? — с большим сомнением переспросил Медведев. — Это — норма?

— На данный момент — да, — уверенно заявил Меньшиков.

Дискуссия на эту тему прервалась в самом начале, потому что на краю селения возникло какое-то движение — шевельнулась стена одного из строений, оказавшаяся такой же по цвету, как и все вокруг, коричнево-серой циновкой, которой был завешен вход, два человека в выцветшем почти добела камуфляже выволокли наружу неподвижное тело третьего и бросили его на землю.

Этим третьим был Денис. Даже с неблизкого расстояния было заметно, что он весь покрыт засохшей кровью.

— Дениска!!! — потрясенно охнул Середкин. — Да что же эти твари с ним сделали?

Зорина несколькими пинками перевернули на спину, сопровождая свои действия руганью на местном языке, а затем выстрелили ему в голову.

— ...!!! — взвыл Середкин и рванулся с места.

Медведев еле успел остановить друга, повалив его на землю.

— Вторую пулю себе в лоб хочешь получить? — яростно прошипел он.

В ответ Вадим услышал отчаянную ругань, причем не только от Середкина, в бешенстве колотившего кулаком по камню, но и от Шевченко с Нестеровым. А тело Зорина проволокли к краю уступа и сбросили вниз, где оно, пролетев метров десять, застряло в кустарнике. Двое в камуфляже, не захотев с риском свернуть себе шею спускаться по отвесной скале, чтобы столкнуть тело в глубокую расщелину, решили оставить его, как оно упало, и скрылись в доме, откуда появились.

— Ребят нужно вытаскивать, — произнес вслух Медведев то, что думал каждый.

— Пока добежим до этих хибар, нас перестреляют за две секунды, — мрачно прокомментировал обстановку Лева.

Действительно, синяя форма спасателей резко выделялась на фоне окружающего пейзажа, а до ближайшего строения было не меньше двухсот метров открытого, без единой кочки или куста, пространства.

— Кое-что у меня есть, — Слава, не говоря больше ни слова, полез в кузов и через минуту вернулся в обнимку с большим мешком. — На всех не хватит, даже если, — он оглянулся на Сашку с Антоном, — но все-таки...

В мешке оказались защитного цвета комбинезоны непонятного назначения и происхождения, три штуки, которые более или менее подходили по размеру Гене с Левой, но были безнадежно малы как для самого Славы, так и для Вадима. Выяснять, где, каким образом и для чего Шевченко их раздобыл, Медведев, естественно, не стал, хотя в другой обстановке эти вопросы не остались бы без внимания, но спросил:

— У тебя в хозяйстве что-нибудь из оружия случайно не завалялось?

— Нет, — с неприкрытым сожалением ответил Слава. — Пара ножей есть. И еще ракетница.

— Да я их голыми руками!.. — раздался переполненный ненавистью голос Середкина.

— Голыми, да не совсем.

На лице Медведева промелькнула нехорошая усмешка, когда он вытащил из чехла нож с широким и крепким лезвием, которым можно было перерубить не слишком толстую арматуру. После этого Вадим окончательно разорил хозяйство Шевченко, реквизировав у него несколько мотков троса различной толщины.

— Эх, жаль, Сереги с нами нет, его опыт тут пригодился бы. Максим про него такое рассказывал... — пробормотал вполголоса Меньшиков, но Генка прекрасно услышал его.

— Без Сереги обойдемся! — огрызнулся он.

— Тихо! — остановил его Медведев. — Основной план: Нестеров, Шевченко и Середкин идут со мной к хате, откуда вынесли Зорина, убираем тех двоих ублюдков, вытаскиваем его наверх. Потом идем в крайнюю халупу за Беловым и Волковым, там, по словам Антона, четверо. Если все пройдет удачно, на обратную дорогу у нас шесть стволов на шестерых, хотя пилоты... — Вадим подумал, хорошо, если они смогут двигаться самостоятельно, а ведь еще кто-то должен нести Дениса.

Антон приоткрыл измученные глаза, и Сашка тут же произнес то, что его друг хотел сказать:

— А мы?

Вадим в тихом, почти ласковом голосе, как в толстом слое войлока, спрятал металл:

— А вы останетесь здесь.

Антон сидел неподвижно, выдранные с кровью кнопки до сих пор были крепко зажаты в кулаке. Незащищенный мозг мгновенно воспринял незаконченную мысль командира, смутные картинки окровавленных тел, промелькнувшие в сознании Медведева, и ретранслировал их Сашке: "Если с кем что произойдет, только вы сможете помочь..." А следом пошло то, что он "слышал" из подвала крайнего дома: толстые грубо оструганные доски над головой, через щели сыпется мелкий песок, скрученные проволокой запястья уже не болят, потому что полностью потеряли чувствительность, зато невыносимо болят голова и избитое тело и мучает безумная жажда.

Меньшиков, морщась от чужой боли, Антона и двух пилотов, оглянулся на Ласа, суетливо помогавшего Нестерову натянуть маловатый ему комбинезон, но спорить с командиром и предложить оставить Антона с проводником не рискнул, заметив, что синие глаза, как море в шторм, потемнели настолько, что превратились в почти черные.

Середкин тоже преобразился. Его движения стали экономно-плавными, в них появилась грация хищника, а ссутулившаяся сильнее, чем всегда, фигура словно напряглась перед броском на добычу. У Левы в глазах вспыхнул своеобразный азарт, он усмехнулся, но улыбка его больше походила на оскал.