Принцип оправданного риска (Институт экстремальных проблем-2)

— Дело ясное, что дело темное, — махнул рукой Вадим и не стал больше расспрашивать Ирину ни о чем в надежде что-нибудь узнать от Светы.

Буквально через минуту она сама появилась на кухне.

— М-м-м, какая вкуснятина! — Светлана ухватила кусок яблочного пирога и впилась в него зубами.

Ира тут же пододвинула ей банку с медом и налила большую чашку чая. Света кивком поблагодарила ее за заботу.

— Ириш, если есть возможность, не тормоши сегодня Алексея, пусть спит. Не обещаю, что завтра будет, как новенький, но такое повториться не должно. И лучше бы ему отгул взять хотя бы на день.

— Ой, сомневаюсь, — Ира покачала головой, — если будет в состоянии двигаться, то обязательно сорвется на работу. Трудоголик несчастный...

— А иголки, я считаю, нужно полный курс провести, но не ежедневно, а через день. Могу послезавтра так же приехать к тебе, скажи только когда.

Медведев с плохо скрываемым неудовольствием слушал их диалог, чувствуя себя отодвинутым далеко в сторону, забытым, заброшенным, нелюбимым. Это ощущение не прошло, даже когда они ушли от Иры. Слушая вполуха радио, грозившее пробками по всему городу, Вадим одновременно прислушивался к тому, о чем щебетала дочка. Тиша и Леша, Леша и Тиша в разных вариантах, причем Леша — это совсем не тот Леша, о котором можно было бы подумать, а совсем другой. И, кстати, почему Леша, а не дядя Леша? Жених нашелся! Нет, конечно, детский лепет всерьез воспринимать не нужно, но за что ему судьба подсунула такое испытание? Что бы ни делал, куда бы ни пошел — везде оказывается Ирин одноклассник, все о нем беспокоятся, заботятся, да что говорить — все его любят, даже родная дочь! Уж ее-то этот Эльф чем обаял до такой степени, что все разговоры с мамой только о нем?

Обида наслоилась на все отрицательные эмоции прошедшего дня и перешла в раздражение, грозившее выплеснуться на кого попало.

— Тихо! — сердито бросил Медведев и включил приемник на максимальную громкость.

Он услышал только конец новости: "...обрушилось цунами. По данным сейсмостанций, расположенных в регионе, сила толчка в эпицентре составила девять баллов. Имеются многочисленные жертвы и разрушения".

— Где это? — заинтересовалась Света.

— Из-за вашей болтовни все прослушал! — сварливо заявил Вадим.

Но тут же в зеркале заднего вида он разглядел усталость в любимых глазах и почувствовал, что раздражение стремительно тает.

В самом деле, не накрутил ли он сам себя на пустом месте? Что ему этот Эльф? В каком месте дорогу перешел? Перетянул на себя симпатии женской части коллектива? Да бога ради, как говорится, пусть хоть всех одновременно трахает, если здоровья хватает. А ума так точно не хватает, если до сих пор не понял, что много женщин — это не от силы, а, наоборот, от слабости, когда в подсознании держишь, что если сегодня не получилось с Машей, то завтра получится с Наташей. По работе Эльф мешает, отбирая сотрудников? Так Денис на все вызовы с группой выезжает и, ни слова не говоря, на два фронта за одну зарплату пашет. Короче, не обращать внимания на мужика — и всего-то. Ну, поехала Света лечить его, а разве могла она поступить по-другому? Могла отказать кому-то в помощи? Тем более, что об этом ее попросила Ира. А с ней, кстати, отношения вроде бы наладились, так что хоть какая-то польза от Эльфа все-таки есть.

— Раз цунами, то, скорее всего, где-нибудь в Японии, Австралии, может, в Индии, в общем, в тех краях. В любом случае, нам ничего не грозит, ни в прямом, ни в переносном смысле, — после небольшой паузы совсем другим тоном добавил Медведев.

* * *

Дракон с золотой чешуей и глазами из рубинов цвета голубиной крови, дремавший глубоко под складками высочайшего на планете горного массива, вдруг проснулся, не понимая, что же разбудило его. Поток ли тепла, идущий из центра Земли, изменил привычную температуру, подтаявший ли ледник сполз в долину и нарушил сложившееся равновесие, или же беспокойные насекомые, живущие на поверхности, своей агрессивной возней потревожили хозяина недр. Он недовольно потянулся, расправил затекшие крылья и хвост и... снова свернулся клубком, надеясь досмотреть прервавшийся сон. Ему не было никакого дела до того, скорее всего, он и не подозревал, что наверху ходуном ходит земля, трескается асфальтовое и бетонное покрытие дорог, рушатся небоскребы в мегаполисах и глинобитные хижины в деревнях, гибнут населявшие их насекомые.

Другой дракон с чешуей цвета жемчуга и аквамариновыми глазами, веками спавший под двойным одеялом земной тверди и океана, вдруг тоже проснулся, уловив сквозь сон, что его собрат не спит. Он встрепенулся, хотел уже было лететь ему на помощь, но тут до него донеслась волна сонного покоя — все хорошо, все спокойно, причин для тревоги нет. Ну что ж, значит, можно снова погрузиться в чуткое забытье до тех пор, пока не возникнет угроза существованию порученной их заботам планеты. Но он не догадывался, что за сотни миллионов лет родившаяся в океане жизнь вышла на сушу, заселила ее и развилась настолько, что обрела то, что некоторые ее представители самонадеянно назвали разумом, и начали преобразовывать планету в соответствии со своими идеями. Главная угроза для планеты шла от них самих. Если бы дракон это знал, то он просто смыл бы их с поверхности земной коры, а так... Ну что такое волна пятнадцатиметровой высоты, возникшая от того, что дракон, устраиваясь поудобнее, несколько раз перевернулся с боку на бок? Не цунами, а просто смех!

В телевизоре проплывали кадры, снятые с вертолета: разорванные и перепутанные нитки железнодорожных путей, опрокинутый набок мост, почти полностью ушедший под воду, ажурная крыша стадиона, смятая, как проволочная безделушка, и валяющаяся на том, что несколько часов назад было идеально ровным футбольным полем, а теперь было рассечено глубокой трещиной, обломки дамбы, снесенной водой, и сама эта вода, смешавшаяся с океанской и затопившая многие километры. Природа одним движением уничтожила все, что было построено человеком.

— Кошмар! — поежилась Ирина. — Мало одного землетрясения в предгорьях, так еще и в океане, сначала все разрушилось, потом смыло.

"Число погибших и пропавших без вести от произошедшего землетрясения, по последним данным Главного полицейского управления страны и министерства обороны, превысило три тысячи человек. Власти страны на данный момент официально подтвердили гибель полутора тысяч человек, — бесстрастно вещал диктор. — Разрушения были отмечены и в столице. В самом городе и его пригородах полностью прекращено движение поездов и другого общественного транспорта, разрушена телебашня трехсотметровой высоты, парализована мобильная телефонная связь. Вооруженным силам дана команда оказывать пострадавшему населению любую помощь. Спасатели и медики отряда "Центроспас" МЧС готовятся вылететь на место произошедшей природной катастрофы".

— Сколько там? — переспросил Лекс, сидевший рядом с Лешкой на Ириной кухне.

Ира, сославшись на Светины рекомендации, не отпустила Лекса домой. "Тебе вообще было сказано не вставать, а ты по квартире бродишь и домой собрался. Нет уж, переночуешь у меня, а завтра утром посмотрим, на что ты будешь годен", — заявила она своим обычным непререкаемым тоном, на что Суворов только развел руками, даже не пытаясь спорить.

— Девять баллов? Это круто. На Алтае как-то около четырех тряхнуло, так некоторые посреди ночи в одних трусах из домов выбегали, — вспомнил он эпизод из времен армейской службы.

— Когда на тебя с потолка штукатурка начинает сыпаться, то это, наверное, впечатление производит такое, что и без трусов на улицу выскочишь, — передернула плечами Ирина. — Родители, по-моему, в Иране в похожую ситуацию попали, уже собирались домой улетать, в аэропорт приехали — и тут вдруг толчки. Ничего вроде бы не разрушило, кроме взлетно-посадочной полосы. Папа рассказывал, там бетонные плиты рядами шалашиком встали, как гребенка, ни одному самолету ни взлететь, ни сесть. Только через месяц смогли домой вернуться.

Ира вздохнула, но не из-за того, что вспомнила, как скучала без родителей, когда те уезжали в долгие загранкомандировки, и даже ожидание обещанных подарков ничуть не радовало, а потому что на мгновение вдруг показалось, что она кормит ужином другого мужчину, может быть, не такого красивого и общительного, но дорогого и любимого. "Федот, да не тот, — мелькнуло в голове, — совсем не тот..."

— Хорошо, что у нас никогда землетрясений не бывает, — не отвлекаясь от телевизора, где показывали разрушенный гигантской волной порт и заброшенные на несколько километров вглубь суши морские суда, не без облегчения сказал Лешка, — или очень редко, раз в сто лет.

— А уж цунами нам точно не грозит, — в тон ему добавил Лекс и поинтересовался у Ирины: — Институтских спасателей могут туда послать?

— Не знаю, — пожала она плечами, — скорее всего, нет. Во всяком случае, на моей памяти такого не было. По нашей области да в соседние — это часто посылают, а за границу... Нет, вряд ли.

Примерно так же ответил Вадим на расспросы Светланы, могут ли кого-либо из института отправить на ликвидацию последствий произошедшего стихийного бедствия:

— Руководство вполне может с москвичами за компанию в какой-нибудь штаб наведаться, возможно, с Дальнего Востока кого задействуют, они все-таки там недалеко, а мы... Да ладно, мы и без цунами как-нибудь проживем.

* * *

Говорят: если хочешь рассмешить богов, расскажи им о своих планах. Рассказывать вовсе не обязательно, можно только подумать — и планы полетят в тартарары.

Из задуманного Вадиму удалось лишь одно — он выспался. Потом, непривычно не торопясь, позавтракал в кругу семьи, и на этом выходной закончился.

Резкий звонок служебного телефона заставил Медведева подскочить на месте.

— Жду тебя в институте, — коротко сказал Черепанов после приветствия, не вдаваясь ни в какие подробности, — чем быстрее, тем лучше.

Вадим только развел руками, встретив вопросительный взгляд Светы. Она вздохнула:

— Опять та же история, что всегда...

— Папа, ты что, на работу? — возмутилась дочка.

— На работу, — кивнул папа и начал одеваться.

— Скажи дяде Дене про котеночка! — распорядилась Иринка, решив не откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня.

— А ты маму спросила? Мама разрешила котеночка?

— Какого такого котеночка? — чуть нахмурив брови, спросила Светлана.

— Ну, мама! — начала канючить Иринка, а Медведев, пользуясь моментом, сбежал, чтобы не участвовать в разборках на кошачью тему.

Мучимый разнообразными подозрениями — что могло произойти — Вадим приехал на работу, и уже на проходной начались странности. Охранник, даже не взглянув на пропуск, вызвал старшего смены, который после сугубо официального приветствия произнес:

— Мне приказано вас проводить, Вадим Дмитриевич.

Прозвучало это довольно зловеще, но, с другой стороны, обращение по имени-отчеству не говорило о том, что сам Медведев в чем-то крупно проштрафился или кто-то из его группы попал в переплет. Он пожал плечами и решил не ломать голову, гадая, что сейчас будет, а дождаться разговора с Черепановым, тем более что старший смены ни на один его вопрос ответить или не мог, или не хотел.

Практически с порога Николай Кронидович его огорошил:

— Принято решение о том, что наш институт примет участие в оказании помощи странам, пострадавшим от землетрясения и цунами. Твоя задача — подобрать группу из десяти человек. Возглавишь эту группу ты. Будете сопровождать груз гуманитарной помощи, вылет по готовности груза, но не позднее, чем завтра вечером. Непосредственно к спасательным работам вас привлекать не предполагается.

— Критерии отбора? — лаконично спросил Вадим, на ходу осмысливая неожиданную информацию.

— На твое усмотрение, желательно знание иностранного языка, — так же немногословно ответил Черепанов. — Через час список должен быть у меня на столе.

Медведев только моргнул, узнав про сроки, отведенные для подбора команды и всего остального, но тратить время на дискуссию об их нереальности не рискнул. Зато теперь Вадиму стало понятно, для чего Кронидыч распорядился "отконвоировать" его от проходной и до своего кабинета.

"Знание иностранного языка... Тут на первом месте должен стоять Илья, — лихорадочно соображал он по дороге в свой так называемый кабинет, по поводу которого так любила отпускать шпильки Ирина, — но он Наилю, которой рожать через пару недель, ни за что не оставит, хотя деньги, что за эту командировку заплатят, ему совсем не помешали бы. Нет, звоню ему в первую очередь. А вдруг?.."

Илья отказался: "Сам понимаешь, ни на кого я Илю не оставлю. А всех денег все равно не заработаешь".

Сначала список составлялся довольно споро. "Меньшиков, Усов, Зорин — у всех английский на гораздо более приличном уровне, чем у меня, — самокритично подумал Вадим, — а вот Петрович... М-да, Петрович отпадает". Середкин тоже был под вопросом, в его лингвистических способностях Медведев сильно сомневался, но однозначно забраковать друга не мог. "Так, кто у нас "с языком"? — размышлял Медведев. — Белов. Его заберу у Марата, а Нестерова — у Артема. Нужно еще четыре человека. Кого взять? Может, Романа?"

Если бы не требование к владению иностранным, Медведев составил бы список за десять минут, потому что достаточно хорошо знал не только своих ребят, но и весь коллектив оперативно-спасательного подразделения. Марат Кузьминых со своей группой был на вызове, его телефон не отвечал, Артема Рябинина было неловко тревожить в выходной, потому что Вадим знал, что тот неделю ходил на работу с температурой, а вот Галямшина вполне можно было потрясти насчет кадров.

— Возьми Менаджиева, — сразу же предложил Артур. — Ты не смотри, что ему полтинник, он молодежи сто очков вперед даст! И врача иного за пояс заткнет, потому как у него, кроме теории, еще и практика! Руки — золотые, не хуже, чем у твоего Петровича! Бери, говорю, Равиля, пока я его от сердца отрываю. С кровью отрываю!

Вадим почувствовал себя на восточном базаре, так Галямшин расхваливал своего сотрудника, и еле дождался паузы в цветастых эпитетах.

— А с языком у него как? — уточнил он.

— Хорошо у него с языком! — Артур аж причмокнул. — Нет, не хорошо, а отлично! Бери, дорогой, Равиля! Бери, говорю, откажешься — потом всю жизнь жалеть будешь!

"Менаджиев", — список пополнился еще одной фамилией, а Медведев чуть подумал и вписал в него Данилу Зверева. Всего получилось восемь человек, значит, нужно найти еще двоих. Перебрав в уме сотрудников трех групп, Вадим решил проконсультироваться с Порошиным — еще бы старому кадровику не знать анкетных данных сотрудников.

— Лешу Волкова возьми, — долго не задумываясь, посоветовал Виктор Елисеевич, когда узнал о затруднениях Вадима. — Кузьминых, конечно, встанет на дыбы, что у него двух лучших бойцов отбирают, но против приказа директора не попрет. Если что — все на меня свалишь, что это я его тебе сосватал.

— А так оно и есть, — про себя усмехнулся Медведев, Порошин же предложил следующую кандидатуру, огорошив вопросом: — Середкина-то, друга своего, почему не берешь? Он, между прочим, английским неплохо владеет, далеко за пределами стандартного вопросника Советской армии и Военно-морского флота и училищного курса.