Вадим вдруг понял, хотя Света не раз говорила об этом, почему их кадровик, несмотря на возраст и здоровье, вернее, его отсутствие, не хочет уходить на пенсию, в институт приезжает первым автобусом, а уезжает — последним. Пресловутое "некому стакан воды подать" он словно бы вдруг почувствовал не умом, а чем-то другим, возможно, душой. Что же, он и в этом переломил судьбу? У него есть семья, обожаемые жена и дочка, уютный дом, куда хочется возвращаться после работы и приглашать друзей на праздники.

Зацепившись за позитив, как называла это Светлана, Вадим решил, что завтра, в свой законный выходной, он в кои веки не поедет на работу, проведёт весь день дома, отоспится вволю, в конце концов. Медведев выбрался из паутины мрачных мыслей и тут же услышал недовольное ворчание Середкина, воспитывавшего "молодняк":

— ...приходят, хотят стать героями. Насмотритесь своих блокбастеров и ждете каждый день, что настанет ваш звездный час, спасете человечество от всемирной катастрофы, а ничего не происходит — ломаются замки, теряются ключи, люди ломают себе руки-ноги, падая с диванов, застревают по пьяни в мусоропроводе... Что наша работа? Тяжелая, муторная, каждый день одно и то же. Но лучше пусть так, чем... Вам еще не приходилось говорить родителям, что их ребенка больше нет. Что ты хотел, но не успел, что если бы эти самые родители позвонили на десять минут раньше, то он был жив. А тебя будут ненавидеть за то, что ты живой, и смотреть, как на главного виновника в том, что произошло. Ты сделал свою работу, сделал все, что мог, а от тебя будут ждать, что ты будешь рвать на себе волосы и рыдать над телом.

Вадим не стал перебивать друга, вспомнившего один из давних вызовов, когда оставленные без присмотра дети не придумали ничего другого, чем затеять игру в прятки в незапертой трансформаторной будке. Меньшиков, слышавший эту проповедь Середкина не раз и не два, делал вид, что спит, до той секунды, пока Денис не уронил свою набитую инструментом сумку, произведя при этом такой грохот, что разбудил бы кого угодно.

— Твою мать! — буркнул Сашка, недовольно морщась от металлического лязга, с которым из сумки вывалились дрель.

Ворча на товарища, он стал помогать собрать с пола рассыпавшиеся сверла и вдруг нырнул головой под самое дальнее сиденье.

— А у нас заяц! — раздался оттуда его удивленный голос.

И через несколько секунд Меньшиков вытащил в проход между сиденьями черный лохматый клубок, крепко ухватив его за шкирку.

Собака всем своим видом демонстрировала подчинение. Она распласталась по полу, только кончик хвоста чуть подрагивал, и глаза просительно смотрели на людей.

— Не захотела хозяина бросить, за ним поехала, — с облегчением проговорил Денис и полез за сухим кормом для Казана, пакет которого всегда лежал в "Газели" про запас.

Середкин вскинулся было, видя такое самоуправство, но Медведев остановил его:

— Ладно тебе, не объест она нашего крокодила. Я лично ему этот пакет сосисками компенсирую.

С командиром Генка спорить не стал, хотя всю дорогу недовольно поглядывал на собаку. Из деликатности Жулька не стала есть прямо из пакета и аккуратно брала предложенный ей корм по одному шарику с ладони Дениса, каждый раз поводя хвостом, словно благодаря за угощение.

— Воспитанная, — похвалил собаку спасатель и начал прикидывать, как уговорить начальника кинологической службы, чтобы он разрешил ей пожить в "собачнике", пока хозяин находится в клинике, и не подключить ли к этому делу командира.

А Жулька, только лишь "Газель" остановилась около корпуса оперативно-спасательного подразделения и Илья открыл дверь, перемахнула через сложенные в проходе мешки и сумки с оборудованием и инструментом и выскочила наружу. Застыла на пару секунд, ориентируясь в незнакомом месте, и со всех лап бросилась прочь от машины.

— Не судьба, — хмыкнул вслед Середкин, намекая на то, что еще одним питомцем Зорину обзавестись не удалось.

Вадим почти не обратил внимания на сбежавшую собаку. Он только что обнаружил, что его телефон каким-то образом выключился, и теперь проверял, не пропустил ли чей-то важный звонок. С недоумением и даже легкой тревогой, Медведев увидел три вызова от Светланы и две ее смс-ки. Одна, обгрызенная сетью: "Поехала к Ире лечить Алексе", и вторая, вроде бы целая: "Иринка у бабы Липы. Ужин готов, меня не ждите".

"Что же могло произойти, настолько серьезное, что потребовалась не помощь жены Максима, детского врача с двадцатилетним стажем работы, а Светины знания?" — озадачился Вадим и, бросив все дела на не слишком довольного подобным поворотом событий Генку, решил не дожидаться служебного автобуса и рванул через проходную ловить машину до центра.

Последний, а честно говоря, и единственный, раз общая паника по поводу Лешки возникла, когда у парня обнаружилась нисколько не похожая на аллергию сыпь по всему телу, впоследствии оказавшаяся банальной ветрянкой. Но тогда Светлану не только не стали привлекать к лечению, наоборот, на месяц запретили какие-либо контакты даже с Ирой, чтобы инфекция не передалась Иринке, хотя все бабушки пришли к полному согласию в том, что ветрянкой нужно переболеть как можно раньше. И действительно, Светлашка перенесла болезнь очень легко, почти без температуры и зудящей сыпи, она даже завидовала Лешке, которого испятнали зеленкой намного плотнее, и требовала от мамы такой же интенсивной раскраски. А то, что брат несколько дней лежал пластом с температурой под сорок и впоследствии лез на стенку от невыносимого зуда, Светлашка практически не заметила, потому что мама расселила их по разным комнатам, и для нее ветрянка осталась веселой игрой.

"Подрался! Видимо, получил как следует и сам кого-то отделал по первое число!" — предположил Вадим уже на подъезде к дому. Это вполне объясняло нежелание обращаться в травмпункт, откуда информация пошла бы в милицию. Конечно, Максим принял бы все меры для того, чтобы замять скандал с племянником, но лучше, конечно, изначально дело до этого не доводить.

Поднимаясь по лестнице, Медведев решил, что заберет сейчас дочку от соседки, и они поедут и заберут домой маму, он на месте выяснит, что произошло, и, пользуясь случаем, постарается наладить отношения с Ирой или хотя бы прозондировать почву на предмет примирения.

Иринка никогда не возражала против того, что ее оставляли у бабы Липы. Вовсе не потому, что она так любила соседку, а из-за обитавших у нее двух котов, отпрысков Денисовой Муськи. Когда Олимпиада Викторовна открыла дверь Медведеву, он сразу увидел, что его дочь увлеченно проводит научный эксперимент — может ли взрослый и отнюдь не худой, мягко говоря, сибирский кот целиком уместиться в коробке из-под обуви или хвост в этот объем уже не впишется.

Объектом этого эксперимента, как и большинства других, при ближайшем рассмотрении оказался Тихон. Его брат Мурз, сокращенно от Мурзилки, был пошустрее, он обычно уже в самом начале игры спасался от ребенка где-нибудь в таком месте, откуда Иринке не так просто было его достать. Вот и сейчас Мурз с тревогой, но и с любопытством тоже, наблюдал за страданиями Тихона, который, судя по мученическому выражению морды, своей безропотностью решил искупить все грехи кошачьего племени: съеденную сметану, сворованную из холодильника колбасу и прямо со сковородки рыбу, обкусанные комнатные растения, раскопанную в цветочных горшках, где они произрастали, землю, подранные когтями обои и мебель, а также многие другие, что обычно приписывают котам, но в чем лично он никогда обвинялся.

А может, все дело было в поразительной лени этого кота, прекрасно понимавшего, что хозяйка не оставит его голодным, принесет его порцию туда, где Тишенька решил прилечь, и прогонит Мурза, который, даже наевшись до отвала, никогда не упустит случая стащить из чужой миски пару-тройку кусочков. Эта же лень не дает Тихону сбежать от малолетней мучительницы, хотя далеко не все ее игры нравятся коту. Для этого же нужно прилагать усилия, двигаться — и по возможности быстро, а то догонят и могут схватить за хвост! — самостоятельно, не лучше ли потерпеть, пока человеческий ребенок не устанет или не потеряет интерес к несчастному коту и тогда оставит его в покое.

Приход большого человека кот встретил еле слышным мявом, в котором чувствовалась радость предстоящего избавления, но, честно признаться, ему понравилась обувная коробка, было в ней что-то такое, основательное, защищающее от жестокого окружающего мира или хотя бы от происков брата. Папино предложение поехать за мамой Иринка после секундного колебания — кошачий хвост так и остался неупакованным, а, следовательно, эксперимент незавершенным — одобрила и, чмокнув на прощание бабу Липу, потянула отца в подъезд.

По дороге были ожидаемые Вадимом традиционные просьбы взять у дяди Дени хотя бы одного котеночка, потому что котики бабы Липы — это котики бабы Липы, а тот котеночек будет ее собственный. Папа, как всегда, выкрутился, все свалив на маму:

— Мама разрешит — тогда попрошу, если у него будут, конечно.

— Ты его начальник! — тут же вспомнила дочка. — Ты ему скажешь, он тебя послушает и родит! Можно не одного, а двух, как у бабы Липы!

— Нет, двух мама точно не разрешит!

Вадим решил не обсуждать с дочкой детали появления котят у Дениса, потому что предвидел, что это вызовет дополнительные расспросы. Вместо этого он задал интересовавший его вопрос:

— Мама не сказала, что с Алексеем произошло?

Иринка задумалась, вспоминая, и сказала только одно:

— Заболел!

Потом, мечтательно вздохнув, добавила:

— Хорошо бы ветрянкой!

— Чего ж тут хорошего? — удивился Вадим.

— Ну это же красиво, когда зеленкой!

Медведеву повезло, что в это время машина стояла у светофора, потому что иначе вполне могло бы произойти ДТП, такой смех его разобрал:

— Все, не быть больше Лехе красивым! Ветрянка у него уже прошла, а два раза ей не болеют!

— Он и так красивый! — категорично и чуть обиженно заявила дочь и всю оставшуюся дорогу до Ириного дома, не умолкая, рассказывала, как они вместе ехали на дачу, как было весело, и что вообще он ее жених.

Вадим почти не слушал Иринку, удивляясь про себя тому, как смогли найти общий язык трехлетняя малявка и шестнадцатилетний парень. Но еще больше он удивился, когда, уже нажав кнопку звонка Ириной квартиры, увидел совершенно здорового и целого, на первый взгляд, Лешку, поднимающегося по лестнице со Светлашкой на руках.

Девчонки тут же подняли визг от радости, что видят друг друга, а у Медведева непроизвольно вырвалось:

— Что случилось?

— С кем? — прозвучал в ответ резонный вопрос.

— С тобой, — ответил Вадим, подозрительно разглядывая парня, проворачивающего в замке ключ.

— Не знаю, — пожал плечами Лешка, — как бы ничего. А что?

А для чего тогда было устраивать панику и выдергивать из дома Светлану? Этот вопрос Медведев задать не успел, потому что Лешка уже открыл дверь, и глазам Вадима предстала довольно любопытная картина: Света, раскрасневшаяся, с растрепанной косой, в криво застегнутой блузке, на которой к тому же не хватало пуговиц, а рядом с ней пресловутый Эльф, полуголый, в одних джинсах. Они о чем-то бурно спорили, чуть ли не выдергивая друг у друга из рук толстый том и одновременно тыкая в раскрытую страницу каждый своим карандашом, и не обратили никакого внимания на то, что кто-то пришел.

Пока Медведев, ошарашенный открытием, какому Алексею, оказывается, понадобилась помощь, открывал рот, чтобы задать сакраментальный вопрос: "А что это вы тут делаете?" — его дочь, бросив отца, с радостным воплем кинулась в комнату. Вцепившись в маму так, словно не видела ее несколько дней, и получив ласковый поцелуй, Иринка переключила свое внимание на Лекса:

— Привет! Ты что, заболел?

— Привет, красавица! Прихворнул немножко, — улыбнулся Суворов, — но твоя мама волшебница, она меня уже вылечила.

— Поцеловала? Да? Когда я болею, меня мама всегда целует, и я выздоравливаю!

— Дядя Леша торопится с выводами, его еще нужно лечить и лечить, — покачала головой Света, обнимая дочку. — Причем другими методами, — с улыбкой добавила она.

— Я знаю! Иголками! У мамы столько всяких иголок! И белые, и желтые, и тонкие...

— Света, вообще-то мы за тобой приехали, — с трудом вклинился в разговор Вадим.

Он так и не нашел, что сказать, чтобы не выглядеть совсем уж нелепо, начав выяснять отношения со всеми присутствующими одновременно, но решил в упор не замечать антипатичного ему человека.

— Вадим, я еще не закончила, — непривычно сухо и холодно ответила Светлана, усугубив строгую интонацию тем, что назвала мужа полным именем.

Она подошла к нему, вручила дочку и, с силой толкнув зацепившуюся за сбившийся ковер дверь, закрыла ее.

— Светик, подожди! — Ирина чуть отодвинула Вадима, остолбеневшего от такого обращения с ним, с дороги и заглянула в комнату. — Вот, возьми футболку и отдай свою кофточку. Буду восстанавливать нанесенный мною урон, хотя отрывать пуговицы у меня получается намного лучше, чем пришивать их.

На минуту подруги скрылись в ванной, потом Света вышла оттуда в длинной футболке с логотипом института, а Ирина, окинув взглядом до сих пор пребывавшего в ступоре Медведева, скомандовала в своей обычной манере:

— Снимай куртку! Это у вас семейное — пуговицы терять? — она дернула за пуговицу, провисевшую на нитке с утра до конца дня, и легко оторвала ее. — Свою куртку — мне, Иринкину — на вешалку, а сами — на кухню! Будете чай пить, пока я вас штопать буду!

Вадим только моргнул, окончательно обескураженный таким обращением. Лешка, стоя за его спиной, откровенно наслаждался ситуацией и с трудом удерживался от смеха. Светлашка же на правах хозяйки начала стаскивать куртку с Иринки.

— Бабушка сегодня яблочный пирог пекла! И плюшки с изюмом! У нас целая сумка! — она потянула подружку на кухню.

— Руки!!! — повысила голос Ирина, и девчонки юркнули в ванную, а Медведеву вдруг захотелось встать по стойке смирно.

— Света меня прибьет, — заметила Ира уже после того, как пришила пуговицы и напоила всех чаем, — за то, что я пирогами испортила вам аппетит.

Она хотела накормить гостей ужином, но Медведев от него категорически отказался, Иринка тоже поддержала папу.

— Да ладно, не бери в голову, — отмахнулся Вадим, — когда мы еще домой попадем. Лучше скажи мне, что все-таки произошло? Из-за чего такой тарарам?

Неловкость, возникшая между ними в последнее время, исчезла сама собой, и он мог, как раньше, почти по-родственному, общаться с Ириной, что было единственным светлым моментом за весь день

— Тебе знакомо такое понятие как врачебная тайна? — поинтересовалась она. — Плохо человеку стало, вот и все.

— Ладно, понял. Но тогда объясни мне, как особо тупому, зачем было тащить его к себе домой, когда в двух шагах современная клиника с каким хочешь оборудованием и не самыми плохими врачами.

— Это не тот случай, — коротко ответила Ира, выразительно посмотрев на Медведева. — И не тот, — она щелкнула пальцем по горлу, чтобы исключить какие-либо сомнения и двусмысленности.