С места поднялся молодой волшебник.
— Эндрю МакКласки, «Салемский вестник». Как вы можете прокомментировать недавние успехи школьников в Отделе Тайн?
— Как следствие обучения самозащите. И, что важнее, как следствие того, что их пытались взять живыми. Я бы не советовала кричать на всех углах, что с Упивающимися могут справиться даже школьники. Увы, проблема Хогварта с ЗОТИ — системная, и хорошего способа решения пока не существует.
— Вы бы хотели преподавать ЗОТИ в Хогвартсе?
— Для этого вам придется меня реабилитировать, — фыркнула Беллатрикс. — Вы готовы похлопотать перед министром? Вот видите.
— Как вы относитесь к своей популярности в прессе? — спросил Шульце.
— Индифферентно, — покачала головой ведьма. — Хотя не могу сказать, что я в восторге от такого интереса. Но меня больше волнует жизнь и здоровье моих родственников и моих единомышленников, а не выяснение, кто самая вежливая ведьма в Британии.
— Мадам Блэк, — снова вмешался француз, — всем известно, что вы происходите из старой семьи, ревностно относящейся к традициям. С каким чувством ломаете эти традиции всю свою жизнь, занимаясь, прямо скажем, не ведением хозяйства и воспитанием детей?
— Проблема старых традиций в том, что их обуждают и к ним апеллируют люди, которые очень часто их не знают, — Белла откинулась на спинку кресла и неприкрыто ухмыльнулась. — Действительно, еще не так давно главными интересами для чистокровной волшебницы считались дом и дети. Но если копнуть глубже, то, например, моя двоюродная бабушка, Кассиопея Блэк, работала в Отделе Тайн, и это считалось нормальным еще в первой половине нашего века. А если копнуть еще глубже, в Средние века с их жестким расслоением, то становится понятным, что женщина могла заниматься мужским делом — ее просто тогда начинали воспринимать, как мужчину. Так что если вас волнует соблюдение традиций — просто считайте меня мужчиной.
* * *
— Я думала, они от меня никогда не отвяжутся, — сказала Беллатрикс.
— Можно подумать, ты была сильно против, — бросил Сириус.
— С определенного момента — очень даже. И ты знаешь, с какого.
— Беллс… — протянул Бродяга. — Что плохого в том, что ты им интересна?
— В самом деле, мадам Блэк, у вас получился очень удачный образ, — вмешалась Пенелопа. — Он только играет нам всем на пользу. И вам, и Сириусу.
— Милые мои, я вас поздравляю, вы окончательно спелись, — пробормотала Белла и отвернулась к окну.
За окном неспешно проплывал маггловский Лондон. Беллатрикс рассматривала улицу через тонированное стекло и почти не слушала, о чем болтали Сириус с женой, которые сидели спереди. Большую часть внимания на конференции собрали Белла и кузен. Сначала журналисты допытывались только до нее, потом переключили свое внимание на Сириуса.
Гораздо больше, чем вопросы журналистов, ее волновало мнение Скримджера. Это для обывателя Руфус Скримджер — мрачный непоколебимый аврор. Для людей, минимально владеющих информацией, Скримджер — друг Фаджа. Руфус Скримджер. Руфус Фадж, племянник уже бывшего министра. Понимающему — достаточно.
Именно поэтому ни Белла, ни Люциус не говорили о политике. Слишком рано, слишком неясен расклад и слишком сильно может осложнить жизнь Скримджер. Может быть, и будет момент, когда сейчас будет рано, а завтра уже будет поздно. Но Беллатрикс была совершенно точно уверена, что этот момент наступит не сегодня. Пока фальшивого Волдеморта не одолеют, расклад сил в британской политике можно будет пересматривать.
Дамблдор поднялся на вершину после войны с Гриндевальдом. Чем они все хуже?
* * *
— И все-таки признайтесь, Беллатрикс, вам понравилось, — Финеас Найджелус Блэк прошелся с одного края рамы до другого. — Я в свое время забавлялся на пресс-конференциях.
— Не удивлена, — Белла пожала плечами и потянулась за сигаретами. — У вас язык, как бритва.
— Я слушал по радио, — продолжил старый Блэк. — Неплохо, должен сказать. Кое-что вы, конечно, приукрасили, кое-что недосказали, но это как раз нормально. Лавры самой вежливой ведьмы в Британии теперь ваши.
— Пусть будут, — Беллатрикс выпустила колечко дыма под потолок. — Все равно уже от них не отделаться.
— Хотите умную фразу?
— Пожалуйста.
— Блэки бывают разными. Великими, безумными, бывали и откровенные чудовища. Но Блэки никогда не бывают никакими. Хотите, я пооткровенничаю? — дождавшись кивка Беллатрикс, старика продолжил. — Давно ходит фраза, что когда рождается Блэк, Мерлин подбрасывает галлеон. Я смотрю на вас с моим праправнуком, Белла и понимаю — ваш галлеон очень долго катился на ребре. Но вроде бы упал на нужную сторону.
— Приятно слышать, — улыбнулась волшебница. — Знаете, я тоже пооткровенничаю. Приятно ощущать себя главой большой семьи.
Финеас Найджелус Блэк помолчал.
— Дамблдор попросил меня передать вам приглашение в Хогвартс, — сказал он. — Если возможно, то он хотел бы вас видеть завтра вечером. Каким будет ваш ответ?
* * *
Фоукс спал. Феникс поднял взгляд на вошедших и снова засунул голову под крыло. Всего в кабинете директора собрались трое: Дамблдор, Беллатрикс и Снейп.
— Темный Лорд в ярости, — сухо говорил профессор. — Когда я видел его последний раз, он отделывал Крауча. За бестолковость. Каких-то серьезных операций он пока что не планирует.
— Пока что, — выделил голосом Дамблдор.
— На месте фальшивого Волдеморта я бы планировала убийство Амелии Боунс, — Белла задумчиво покрутила глобус. Она так и не садилась; все они стояли. — Это актуальная для него задача.
— Поясните, мадам Блэк, — Дамблдор отвернулся от окна.
— Силовиков возглавляют два человека. Боунс явно адекватнее и при этом хуже охраняется. Умрет она — умрет альтернатива Скримджеру при том, что наш главный аврор, прямо скажем, продолжит линию Фаджа с поправками. На слом системы он не пойдет. Это не Крауч с его военным положением. Что еще интереснее, Азкабан и так дырявый, а когда начнется путаница в ведомстве, побег из него превращается в детскую задачу.
— Логично, — произнес Дамблдор. — Северус?
— Он даже почти не говорит о Поттере, — Снейп отлип от стены и подошел к глобусу. — Не исключаю, что именно об этом он и думает.
— Кстати, а где он сейчас засел? — Беллатрикс приподняла бровь.
— Он не говорит, — Снейп пожал плечами. — наши встречи происходят на пустыре и координаты я узнаю только в последний момент. Засада технически неосуществима.
— Я бы хотел обратить внимание на другое, — Дамблдор разгладил бороду. — Мы все знаем, что у Волдеморта были крестражи. Более того, именно этим артефактам он обязан своим изменениям в личности.
— Так, — Беллатрикс повернулас голову к директору.
— Уже известно, что крестражей было больше одного. Дневник и медальон Слизерина благополучно уничтожены. Но обстоятельства с дневником наводят меня на мысль, что техника изготовления крестражей была известна еще школьнику Тому Реддлу.
Дамблдор помолчал.
— Мы все понимаем, что без уничтожения всех крестражей вопрос не решается, — продолжил он. — И поэтому нам надо установить хотя бы количество таких артефактов. Мадам Блэк, я хочу обратиться к вам с просьбой. Я уверен, что Волдеморт утрачивал часть личности, создавая очередной крестраж. Вы очень хорошо его знаете; возможно, лучше всех в Британии. Поэтому я и прошу вас вдумчиво проанализировать свои воспоминания — возможно, вы сумеете заметить что-то подозрительное.
* * *
— Долго думать придется. Навскидку — ничего не вижу.
Беллатрикс посмотрела вниз, туда, где неспешно поворачивалась лестница. Школьников нигде не было видно; шли экзамены.
— Ты сейчас куда? — спросил Снейп.
— Наверное, за купол и домой, — вздохнула ведьма. — Хотя не хочется. Там холодно и темно.
Профессор помолчал и покосился на совершенно спокойную ведьму.
— В принципе, тебя никто и не заметит, — наконец, произнес он. — Мои комнаты не так близко к гостиной Слизерина.
— О как, — удивилась Белла. — Ты предлагаешь мне заночевать у тебя в покоях?
— Только если ты будешь себя хорошо вести.
— Северус, — ведьма приподнялась на цыпочки и зашептала профессору в ухо. — Я могу вести себя очень плохо. Но тебе понравится.
* * *
Беллатрикс заворочалась и приоткрыла глаза. Рядом с ней было пусто. Откуда-то издали доносился шум воды. Снейп уже проснулся и оставил ее смотреть утренние сны. Ведьма потянулась и села в кровати. В кои-то веки она себя ощущала выспавшейся и отдохнувшей.
Белла не привыкла залеживаться. Она встала, накинула халат и пошла к ванной. Сделав несколько шагов, ведьма остановилась от странного ощущения. Беллатрикс медленно опустила взгляд; на ней не было носков. Белла осмотрелась, разыскивая взглядом тапочки.
Тапочки не находились. Беллатрикс постояла еще полсекунды, прислушиваясь к своим ощущениям; потом она махнула рукой и пошла в ванную босиком.
Ей больше не было холодно.
CV. Головокружение
Пару часов назад рядом гремело так, будто целая бригада рабочих колотила молотками. Ночной лес не спал — его разбудила артиллерия и бегущие волшебники. Здесь еще со времен Речи Посполитой были закрытые для магглов уголки. Снаряды туда не падали — просто туда никто никогда не целился — но вот слышно их было хорошо. Три года назад Долохову казалось, что он на прогулке. Сейчас это был бег под грохот маггловских снарядов. Шел июль тысяча девятьсот сорок четвертого.
Герхарт лежал в пяти метрах от Долохова и мелко вздрагивал. От него прежнего уже ничего не осталось; вместо молодого уверенного мужчины, ржущего над сгоревшими грязнокровками, остался запуганный волшебник, старавшийся закопаться. Долохов старался не смотреть в сторону немца.
Труп Ивана — еще одного «кощея», одногодки Долохова, лежал как раз рядом с Герхартом. Сразу два невербальных «Редукто» ударили его в сердце — с такими дырами в теле не живут, тут даже и думать нечего. Антон попробовал аккуратно посмотреть из-за ствола; он не лежал, он стоял — лежачему труднее колдовать.
Лес молчал. Сколько Долохов ни смотрел, в темноте он не мог кого-то разглядеть. Только показалось пару раз, что между деревьев скользнули неясные фигуры. Антон просто не видел целей; только своих, попрятавшихся за деревьями. Смерть пришла откуда-то сбоку; багровая молния пронеслась в трех метрах сзади и свалила Отто. Строго говоря, невербальная «Авада» не убивает, только лишает чувств на сутки; но здесь и сейчас это было почти одно и то же. Антон поглядел в ту сторону, откуда прилетело заклинание. Там уже никого не было.
И тогда Долохов услышал этот звук. Тихий, еле слышный, но отчетливый шелест пронесся между деревьями. Страшное шипение сплелось с каким-то стоном. Звук проникал под кожу, ввинчивался в уши, заставлял ежиться — Антон почувствовал холод, как будто посреди июля настал декабрь.
Как только стон утих, в них начали стрелять.
* * *
— Нет! Нет! Не отдавайте меня им!!! — Герхарт визжал, как недорезанная свинья.
Долохов увидел, как правую руку немца обвило черное щупальце. Оно натянулось и потащило волшебника прочь, за деревья. Кто-то наколдовал «Диффиндо» — змееподобный хлыст порвался. Герхарт отдернул руку к себе, но тут же два других кнута обвили его плечи и потащили дальше.
Куда волокли немца, Долохов не видел. Он колдовал наугад, целясь туда, где мелькали бесформенные фигуры.
— Долохов! Долохов! Там русские! — проорал Дитрих, показывая куда-то влево от Антона. — Отходим прочь!
Кто-то от большого ума решил подсветить чащу. Волшебник успел наколдовать шарик света — и тут же в него впилась целая очередь мерцающих серебряных стрел. Долохов уже понимал, что надо бежать, не останавливаясь. Кто бы ни был по ту сторону, они ясно видели их ночью и могли переговариваться.
— Не надо!!!
Герхарт крикнул последний раз — и заорал страшно, пронзительно, на одной ноте. Дитрих выстрелил на звук. Вспышка вырвала из темноты разорванное тело немца и край темно-синего плаща, который тут же исчез за деревьями. Рядом тут же громыхнуло так, что у Долохова заложило уши. Он кое-как отполз к ближайшему дереву и прислонился к нему спиной.
И тогда Долохов не только услышал, но и увидел. Кусок ели зашевелился. Антон не сразу понял, что это не иллюзия, а реальность. То, что он принял за густые ветви, оказалось человеком, который медленно шагнул к другому дереву. Длинный темный плащ скрадывал фигуру и менял цвет, подстраиваясь под лес. Советский волшебник повернул голову; Долохов не видел его лица под глубоким капюшоном, но он знал — человек смотрит прямо туда, где прижался к дереву Антон.
Долохов проснулся и затравленно осмотрелся. Он увидел вокруг себя знакомые серые стены и вздохнул с облегчением. Тогда они чудом унесли ноги; не сработавшийся вместе смешанный состав пытался хоть как-то вырваться из Белоруссии. За ту ночь из двадцати волшебников осталось пятеро. Трое из них дожили до сорок пятого. До семидесятых дожил только один — Антонин Долохов.
Он сел на топчане и поглядел в коридор. Дементора не было. Тварь не появлялась целых несколько минут. Когда, наконец, дежурный дементор спустился из своей ниши, он покосился на заключенного, будто спрашивая: «Ты закончил вспоминать Белоруссию?»
* * *
— Так что фальшивый Лорд?
— Он в ярости.
Снейп сложил на груди руки и посмотрел на Беллу, будто спрашивая: какими, мол, словами еще тебе передать состояние Волдеморта?
Волшебники сидели в комнате профессора. Покои Снейпа мало чем напоминали его дом; они гораздо больше напоминали обстановку на Гриммо. Отдельная спальня, отдельный кабинет, отдельная ванная — по логике вещей, рядом должна быть еще и лаборатория.
— Неплохое у тебя жилье, Северус, — сказала Белла.
— Да, вполне, — проговорил профессор, — у Слагхорна были другие покои, но эти мне нравятся больше.
Ведьма не могла отделаться от навязчивой ассоциации с футляром. Нет никаких сомнений, что Снейп редко покидал эти комнаты. Тут он спал, тут он писал статьи и ставил эксперименты. Сейчас Белле казалось, что само ее присутствие не очень уместно. Сразу после душа Снейп переоделся в свой неизменный костюм. Они так и сидели в комнате друг напротив друга; застегнутый на все пуговицы Снейп и Беллатрикс в халате и носках — Беллатрикс все-таки надела их после душа.
