Страшные и ужасные темные артефакты, о которых мечтают восторженные юные девочки, Белла называла очень просто — изделиями. Покупка подходящих изделий была заявлена как вторая цель визита в этот магазин. Первая цель была поставлена куда проще.
Склонить Борджина к сотрудничеству.
— …Мистер Борджин, — до Беллы донессы голос Люциуса. — Вы лично мне очень симпатичны и только поэтому я подробно вам объясняю всю серьезность ситуации и пытаюсь с вами договориться по-хорошему.
— Это вы называете «по-хорошему»? — хмыкнул владелец магазина.
— Именно по-хорошему, — Беллатрикс не видела, но была готова поспорить: Малфой улыбается. — В противном случае с вами бы сейчас говорила мадам Блэк, а она очень не любит долгие уговоры. Вы же ее знаете.
— Допустим.
Беллатрикс развернулась лицом к беседующим и еле заметно ухмыльнулась. Похоже, Люциус уже дожимает Борджина.
— Допустим… — протянул Малфой. — Это все равно, что сказать: «Допустим, бубонтюберы выделяют гной». Допустим, за пыточное проклятие, примененное к человеку, пожизненно сажают в Азкабан.
— И тем не менее, вы предлагаете сложные условия, лорд Малфой.
— В сложных обстоятельствах, мистер Борджин.
— Как вы мне предлагаете ничего не продать половине клиентов?
— У вас остается более щедрая половина, которая готова многое скупить.
— Но тем не менее…
Яксли вздохнул и повернулся к Белле. Беллатрикс сделала шаг к прилавку. Борджин ощутимо вздрогнул.
— Хорошо, хорошо, я согласен.
* * *
Кнут и пряник, примененные вместе — страшное сочетание, от которого многие люди проявляют чудеса мотивации. Весь вопрос в том, что надо найти подходящий кнут и вкусный пряник, на который у клиента нет аллергии. Кнутом был Яксли, у которого хватало компромата, чтобы устроить магазину большие проблемы. Малфой с Беллой славно сыграли в хорошего и плохого аврора. Борджин знал, а если и не знал, то догадывался, что там, где Малфой пойдет аккуратно и вдумчиво, Беллатрикс может наломать дров — хоть и остаться самой без выигрыша, но осложнить жизнь капитально.
Борджин знал и кое-что другое. Министерство может молчать, но слухи уже пошли. Малфой, как ни крути, гораздо более приятный покупатель, чем Крауч-младший. Крепкий кнут и сладкий пряник сделали свое дело.
— Руку славы стоит взять, — распоряжалась Белла. — Ожерелье не надо, а вот это… постойте-ка…
Ведьма с интересом подошла к старому шкафу, который до этого ей казался обыкновенным предметом мебели.
— Действительно, очень древняя и интересная вещь. Достался мне из одного выморочного имения. Я так понимаю, вы знаете, что это? Тогда, полагаю, мы начнем с восьмисот галлеонов.
— Двести, — отрезала Беллатрикс. — Он неисправен.
— Но это устранимо. Хорошо, шестьсот.
— Ремонт стоит денег или времени, которое тоже стоит денег, мистер Борджин. — Беллатрикс сложила руки на груди. — Исключительно из-за вашей благоразумности, двести пятьдесят галлеонов.
— Я не могу работать себе в убыток. Пятьсот, — покаянно произнес Борджин.
Остальные волшебники подошли поближе.
— Сейчас мы говорим о недополученной сверхприбыли. Триста и это мое последнее повышение.
Владелец магазина долго думал, смешно наморщив лоб.
— Хорошо, — наконец, произнес Борджин. — Триста так триста.
Беллатрикс стала счастливой обладательницей одиночного сломанного Исчезательного шкафа.
LXXX. Сделка
— Я опасаюсь, что Борджин мог что-то задумать, — поделилась Пенелопа.
— Любопытно знать, что, по-вашему, он мог предпринять.
— Ну… например, обратиться к аврорам.
Беллатрикс повернулась к невестке — она привыкла уже считать Пенелопу невесткой — и усмехнулась.
— Видите ли, юная леди… — Белла сделала небольшую паузу, — леди Блэк, возможно, вы не очень хорошо представляете, что такое Борджин. Вот что, по-вашему, представляет из себя его заведение?
— Магазин, который торгует специфической продукцией, но все остается в рамках закона, — пожала плечами Пенелопа. — Я не слышала, чтобы у него были проблемы.
— Это все? — приподняла брови Беллатрикс; дождавшись кивка, она уселась на диван и показала Пенни на место рядом.
Какую-то секунду Белла молчала, рассматривая младшую Блэк. Пожалуй, что Пенелопа Блэк уже начала заметно отличаться от той Пенелопы Кристал, которая впервые пришла на Гриммо. Все это время после свадьбы в ее облик медленно, по капле, добавлялось спокойствие и уверенность; Пенни не выглядела гостьей, она, наконец, ощутила, что это теперь и ее дом тоже.
— Во-первых, обращаться ему пришлось бы не в аврорат, а к ударникам. Но дело в том, что Борджину толком нечего сказать, — Белла откинулась на спинку дивана. — Ну хотел бы он не пойти нам навстречу, ну побежал бы он к властям, и что бы он им сказал? Что господин Малфой и господин Яксли настойчиво просили его не продавать по-настоящему серьезные изделия сторонникам фальшивого Волдеморта, угрожая прийти к кому надо и про кое-что рассказать?
— Кажется, что я что-то совершенно не представляю, — покачала головой Пенелопа. — Хотя да, стоит упомянуть фальшивого Сами-Знаете-Кого, как его поднимут на смех.
— Разумеется, — Беллатрикс широко улыбнулась, показав свои плохие зубы, — дело в том, что мы кое-что знаем за Борджиным. Про то, что он скупал краденое, только слышала, не знаю точно, а вот некоторые другие вещи нам доподлинно известны.
Пенелопа прищурилась и еле заметно улыбнулась. Умная девочка сразу поняла, что вопрос «Откуда?» будет очень и очень глупым.
— Поэтому никуда он не побежит. А даже если побежал бы — растерял львиную долю клиентов, которые от ударников побегут, как дементор от Патронуса.
— Тогда можно не беспокоиться, — улыбнулась Пенни.
Младшая Блэк погладила живот, чисто машинальным, автоматическим движением. Белла поерзала и поднялась. Ей резко захотелось курить.
* * *
Бродяга где-то шатался весь день. Беллатрикс с Пенелопой успели пообедать, сделать множество дел, поболтать, изучить гобелен, и, наконец, дождаться Сириуса Блэка. Сириус появился только к ужину вместе с Люпином. Оборотень выглядел помятым. Впрочем, он каждый раз так выглядел, когда попадался Беллатрикс на глаза. Белла колебалась примерно полсекунды, но в итоге Люпин ужинал вместе с Блэками.
Винки испуганно косилась на оборотня, но больше своих эмоций не выдавала. Этим она и отличалась от Кричера. Старый домовик нашел бы способ одновременно исполнить приказ хозяйки и испортить Люпину настроение. О серьезных вещах во время еды никто не говорил. Беллатрикс равнодушно поглощала пищу и время от времени поглядывала на Люпина. Оборотень ел очень аккуратно; его можно было смело назвать воспитанным. Белла помнила Фенрира, который отчаянно пытался казаться союзником, а не подчиненным. Выглядело это как истерика маленького мальчика в магазине. Полная невоздержанность только усугубляла такое впечатление.
Римус казался полной противоположностью Сивого, и это по-настоящему пугало. От зверья вроде Фенрира не ждешь ничего хорошего. Сивый оставался дикой тварью что при полной луне, что при новой. Темный Лорд посадил его на поводок, но ручным Фенрир не стал. Люпин же был образован, воспитан, спокоен. Требовалось сделать над собой небольшое усилие, чтобы вспомнить: в полнолуние он превратится в чудовище, которому лучше не попадаться на глаза
Только когда дело дошло до чая, волшебники заговорили.
— Сивый исчез, — Люпин сразу перешел к делу. — Я побывал в нескольких местах, но его нигде нет. Он как в воду канул.
Белла поцокала языком. Сириус, по-видимому, уже все знал и почти никак на эту новость не отреагировал.
— Значит, скрылся, — протянула Беллатрикс. — Что же, это явно не от страха перед нашей общей проблемой.
Ведьма сделала маленький глоток чая.
— Вы сами понимаете, что там со мной никто не был слишком откровенен, — добавил Люпин.
— Разумеется. Вы все же для них не свой, — Беллатрикс не подкалывала и не унижала. Она просто констатировала факт. — Не думаю, мистер Люпин, что это вас расстраивает.
Оборотень кисло улыбнулся.
— Я помню Фенрира, — сказала Белла. — Он считал себя ценным союзником, мы считали его пушечным мясом. Может, какие-нибудь идиоты потом будут рассказывать про Сивого, который собрал свою армию против Дамблдора и Волдеморта, но факт есть факт. Если он ушел, то ушел к фальшивому Волдеморту.
— Сколько оборотней он сможет притащить? — спросил Сириус.
— В моей молодости мог немало. Но заслуживают внимания единицы. В любом случае, вряд ли мы смогли бы убедить Фенрира остаться в стороне. Никто из нас не даст Сивому то, что его по-настоящему интересует.
Волшебники переглянулись.
— И Темный Лорд бы не дал, — ухмыльнулась Белла; она ощутила невысказанный вопрос. — Но не будем об этом. В любом случае, мы знаем, что Сивый уже в игре.
— Насколько реально его выследить и убить? — спросил Сириус.
— А есть ли сейчас в этом смысл? — пожала плечами Белла. — Если Сивый и умрет, то найдется кто-то другой, кто приведет стаю к фальшивому Волдеморту. Ты гораздо лучше меня знаешь, каково живется оборотню.
Люпин кивнул.
— Меня сейчас волнует другой вопрос, — Белла резко сменила тему, — где будет жить летом Гарри Поттер?
Повисла пауза. Люпин и Сириус переглянулись. Пенелопа посмотрела на Беллатрикс. На Сириуса. Снова на Беллатрикс.
— Мы еще не говорили с Дамблдором, — Люпин взял слово, — но ему точно придется побыть у тетки.
Сириус выразительно поморщился.
— Все лето? — непринужденно спросила Белла. — Достаточно двух недель. Где он будет потом? Я догадываюсь, что мальчик может пожить у тех же Уизли, которые охотно его примут. На месте Дамблдора я бы поступила точно так же — доверила ребенка нормальной семье их своих людей. Но ситуация несколько изменилась.
Волшебники смотрели на Беллатрикс.
— Мнение и чувства кузена я знаю. Пенелопа, — мягко произнесла Белла, — не будешь ли ты против, если мы примем летом Гарри Поттера.
Младшая Блэк молчала примерно полсекунды.
— Не вижу ни одной причины для возражений, мадам Блэк, — Пенни говорила небыстро, тихо и твердо. — Мой муж сейчас самый близкий для него человек. Ребенок будет счастлив жить со своим крестным.
Сириус кивнул, соглашаясь.
— Я полагаю, что Поттер должен проводить лето у нас, — подытожила Белла. — По праву.
— Госпожа Блэк, — Люпин говорил очень аккуратно, будто искал вслепую какую-то вещь, — могу ли я задать один щекотливый вопрос?
— Вы — можете, — Беллатрикс приподняла бровь и устроилась удобнее.
— Я понимаю, почему этого очень хочет Сириус. Но вы знаете, что первый же вопрос, который вам зададут, будет звучать так: «В чем ваш интерес?»
Люпин замолчал.
— Мой интерес — честь нашей семьи, — Беллатрикс положила локти на стол и выставила перед своим подбородком сплетенные пальцы; это выглядело чуть ли не маггловским микрофоном на трибуне. — Он наш дальний родственник. Он крестник моего кузена. И с каждым днем, который он проводит у каких-то магглов, очередной человек задается вопросом. Блэки забыли о крестнике? Блэки не могут пригласить к себе мальчика? Безусловно, нам не очень интересно чужое мнение, но то, что с нами не живет ребенок, для которого мой кузен — ближайший родственник по нашу сторону Статута… это уже не мнение. Это факт — самая упрямая в мире вещь. Гарри Поттер должен жить в доме Блэков.
— А прежде всего он не должен жить у Дурслей! — резко произнес Бродяга.
— Дамблдор воспримет это с недоверием, — грустно сказал Люпин.
— Я не буду удивлена.
* * *
— Куда прешь, олень?! — заорал Нотт и подскочил с места.
Пьюси несся вперед, к воротам, как олень во время гона — не видя ничего, кроме трех колец. Сбоку зашел один из близнецов Уизли, но охотник не отворачивал. То ли он ничего не замечал, то ли он надеялся на свое умение — с трибуны было непонятно. Пьюси бросил квоффл и через долю секунды охотника ударил бладжер. Нотт и Паркинсон охнули, когда Пьюси пару раз повернулся на месте; удар оказался чувствительным, но не фатальным.
— Квоффл у сборной Гриффиндора! — надсаживался Джордан. — Белл! Джонсон! Удар! Го-о-о-о-л!
Нотт поерзал на месте. Счет стал уже восемьдесят-ноль в пользу Гриффиндора. Уизли, разумеется, взял и этот отчаянный квоффл. Мало того, что у Слизерина было втрое меньше атак на ворота, так еще и вратарь сильно уступал Рону.
Выиграть матч для Слизерина мог только ловец; но Драко и Джинни Уизли нарезали круги на большой высоте и высматривали снитч. Малфой висел на хвосте у гриффиндорки. Джинни отправилась на игру на своей метле: то ли Поттер не дал «Молнию», то ли Уизли ее не захотела брать — Нотт не знал.
Он знал только то, что хочет увидеть победу команды Слизерина. Да, у него почти снейповское отношение к квиддичу, да он сам не играет, но… просто хотелось, и все. С хорошей метлой у Драко были все шансы.
Спиннет внесла еще один квоффл в ворота, когда Уизли что-то увидела и начала снижаться. Малфой повис у Джини на хвосте, как привязанный. «Он не видит снитч», — понял Нотт. — «Он просто идет за ловцом». Может, это финт? Но тогда Уизли попробовала бы войти в пике. Нотт и Панси забыли про все, что творилось внизу — они, не отрываясь, смотрели ввысь, туда, где двое ловцов начали гонку.
Белл внесла еще один квоффл, но ловцы уже синхронно вошли в пике. Теперь Драко не летел за Джинни — он тоже видел снитч. Уизли была чуть ближе. У Малфоя была лучше метла. Драко почти догнал гриффиндорку, но Джинни резко увела метлу в сторону — Малфой был вынужден притормозить, чтобы не столкнуться. Джинни осталась впереди, но Драко мог ее обойти по дуге — ему хватало скорости. Ловцы почти поравнялись, и Уизли еще раз дернулась в сторону Малфоя.
Слизеринец и гриффиндорка сшиблись с оглушительным грохотом. Нотт не понял, что в точности произошло. Он слышал грохот, свист Поттера, видел двух столкнувшихся подростков, но вниз потелела только одна метла.
Как это получилось у Малфоя, Теодор так и не понял. Но Драко спускался вместе с Уизли: он смог втащить девушку на метлу.
