— Я поклялась служить Темному Лорду, — прошептала Беллатрикс еще раз и погрузилась в сон.
* * *
— Кажется, мы месяц назад уже говорили с вами на эту тему, юная леди Блэк, — Волдеморт посмотрел на ведьму усталым взглядом. — Я не вижу, что заставит меня пересмотреть мое решение.
Они сидели вдвоем в беседке. Рядом в мэноре играла музыка. Белла подумала, что их уединение вот-вот нарушится: или Рудольфус отправится на поиски, или Темный Лорд попросту встанет и уйдет подальше от назойливой девицы, вышедшей за ним в сад Малфоев. Надо было решаться.
— Милорд, — покачала головой Беллатрикс. — Я не буду просить вас... о взаимности, об этом бессмысленно говорить дважды. Попросить я хочу о другом, — девушка собралась с духом и выпалила. — Позвольте мне принять Черную метку!
— Подобные просьбы нельзя рассматривать без объяснения мотивов, верно? — лицо Волдеморта по-прежнему ничего не выражало.
— Я из Блэков. Я из древнего чистокровного рода, милорд. Я со Слизерина, — тихо сказала Белла. — И я хочу быть не безучастной наблюдательницей, а стоять с теми, чьи убеждения я разделяю. Если позволите, меня зовет кровь Блэков, милорд.
Лорд Волдеморт помолчал, смотря в глаза волшебницы. Он перевел взгляд на ее руку, теребящую рукав мантии. Беллатрикс покраснела и отдернула ладошку от левого рукава. Темный Лорд рассматривал ее, как волшебник в магазине Олливандера смотрит на палочку. Через несколько долгих секунд Волдеморт заговорил.
— Вы понимаете, что потом отказаться от своего решения уже не сможете? — наконец произнес он. — Вы действительно готовы воевать за ваши убеждения, Беллатрикс? Вы готовы пойти за них до конца?
— Да, — прошептала Беллатрикс, и уже громче добавила. — Да, я готова, мой лорд.
— Тогда закатайте рукав и протяните вперед руку...
... Первой, кому Белла показала Черную метку, была Андромеда.
* * *
Беллатрикс проснулась среди ночи. Она обнаружила, что во сне закатала рукав пижамы и вытянула перед собой руку с Черной меткой. Ведьма вспомнила выражение лица Дромеды: удивленное, недоверчивое, и испуганное. Сестра не ожидала, что Белла найдет себе настолько специфический повод для радости. Андромеда внимательно рассмотрела татуировку, даже провела рукой по еще красной коже... и крепко обняла сестру. Про знак Лорда она не сказала ни единого слова. Беллатрикс вздохнула и повернулась на спину. Тогда она еще не знала, что пройдет год — и Андромеда, ее любимая сестра, сбежит с грязнокровкой, одним махом отрезав себя от семьи. Белла не хотела знать, что толкнуло Дромеду на такой шаг. Они не виделись с начала семидесятых, и все, что Беллатрикс было известно про Андромеду — та жива и родила дочь. Полукровного ребенка, в котором благородная кровь Блэков смешалась с кровью магглов.
Белла заскрежетала зубами. Когда она вспоминала хоть кого-то из полукровок, в ее памяти против воли всплывали события первой недели в Азкабане.
* * *
— Нет! Нет!.. Это ложь! — закричала Беллатрикс. — Замолчи!
— По-лу-кров-ка, — медленно, по слогам выговорил Сириус. — Папаша Волдеморта был магглом.
От Блэка ее отделяло лишь несколько метров и две прочных решетки. Сириус с интересом смотрел, как Беллатрикс пытается то ли выломать решетку, то ли пролезть между прутьями. Ведьма ничего не замечала, кроме скалящейся физиономии кузена — такой близкой и в то же время недоступной.
— Замолчи!! — вопль Беллатрикс, полный боли и злобы, был слышен на весь коридор. — Предатель рода!
Вокруг поднимался шум. Кто-то громко требовал тишины, кто-то на чем свет стоит проклинал сумасшедшую. Кто-то, действительно сведенный дементорами с ума, вносил лепту беспорядочными криками. О, если бы у нее была палочка! Но Белла не могла даже развести руками шире, чем на фут. Тяжело дыша, Беллатрикс, подалась назад. Ее взгляд метался по камере, разыскивая хоть одну вещь, которой можно пронять Блэка.
— Почему я должен замолчать, если это правда? — невинно спросил Сириус.
Лестрейндж хрипло зарычала и схватила ложку. Подскочив к решетке, она с силой метнула свой снаряд. Ложка попала в плечо Сириуса и жалобно зазвенела в углу чужой камеры. В отчаянии Беллатрикс ударила кулаком по пруту. Она даже не обратила внимания, что гул чужих голосов постепенно затихает.
— Петрификус Тоталус, — произнес тюремщик.
Минутой позже двое надзирателей потащили в карцер парализованное тело.
* * *
— Урод... — прохрипела Беллатрикс, лежа на койке.
Вся прошедшая ночь слилась для нее в один сплошной ком из холода и боли. Крохотной ниши в стене Азкабана как раз хватало, чтобы дементор мог почти достать своими конечностями до забившейся в угол узницы. Тени в рубище вились вокруг решетки карцера, и Беллатрикс, как наяву, видела лицо Сириуса, повторявшего по слогам: «Полукровка!».
— Я тебя тоже люблю, — произнес Блэк.
Ведьма плотнее закуталась в тонкое одеяло, стараясь хоть немного согреться. Ночью дементоры слетались на ее крики, как мухи на варенье. Если бы Беллатрикс узнала, что твари кормились около часа, то она бы ни за что в это не поверила. По ее собственным ощущениям, дементоры вились вокруг нее всю ночь. Когда под утро за Лестрейндж пришли надзиратели, чтобы отвести ее назад, им пришлось тащить заключенную по коридорам.
Где-то далеко по коридору послышались шаги и скрип тележки. Наступало время завтрака.
— Эй, Белла! — негромко окликнул ее Сириус.
На полу, рядом с койкой, зазвенела ложка.
* * *
Утром Беллатрикс чувствовала себя как выжатый лимон: все еще утомленной, но хотя бы способной что-то делать. Спала она отвратительно: стоило один раз вспомнить первые дни в Азкабане, как всю ночь ей снились дементоры. Во сне Рудольфус мог обнять ее за плечи, и рука мужа тут же превращалась в покрытую струпьями лапу. Белла просыпалась, зажигала Люмос, встревоженно осматривалась, засыпала снова; и в следующем сне ближний круг Упивающихся дружно взлетал в воздух. Когда зазвонил будильник, Белла обнаружила, что заботливый Кикимер накрыл ее еще одним одеялом.
Кое-как она поднялась и привела себя в порядок. После завтрака, съев двойную порцию шоколада, Беллатрикс отправилась в кабинет и основательно задумалась над итогами вчерашнего похода в Малфой-мэнор. Люциус в очередной раз подтвердил, что Белла до сих пор пребывает под аврорским колпаком. Оно, конечно, понятно, что Малфою только выгоднее, когда беспокойную родственницу что-то держит в узде, но сейчас Белла склонна была ему верить.
Ее положение было уникальным. Всех остальных, чье членство в организации было доказано, отправили в Азкабан пожизненно. Те, кто спасся от переселения в Азкабан, официально все десять лет проходили под «Империо». Беллатрикс Лестрейндж сейчас была единственной из ближнего круга Упивающихся, одновременно избежавшей пожизненного заключения и не открестившейся от Волдеморта. Сильный интерес аврората к ней был попросту неизбежен.
Все размышления Беллатрикс сводились к поиску ответа на один-единственный вопрос: что она может сделать, имея при этом хотя бы подобие алиби? Искать Лорда? Где и как? Навестить тех, кто остался на свободе? Пусть даже они поговорят, но что дальше? И что потом наврать аврорам? Белла опасалась даже за свое собрание газетных вырезок: не нужно быть Аластором Муди, чтобы сразу задаться вопросом: почему это Лестрейндж испытывает интерес к Поттеру и жертвам «Империо»?
Пожалуй, вчерашняя беседа подарила ей возможность для приложения сил. После рассказа Снейпа Белле захотелось увидеть в лицо Поттера. Проще всего это было сделать в Косом переулке, куда школьник неизбежно явится. Можно было напроситься сопровождать Нарциссу, когда та поведет сына покупать учебники. Как половчее поговорить с сестрой, Белла придумать не успела. Посреди кабинета возник Кикимер.
— Хозяюшка! Чистокровная госпожа Нарцисса просит открыть камин.
IV. Снейп. Снейп. Северус Снейп
— Тебе опять было плохо, — Нарцисса не спрашивала, она печально констатировала факт. — Белла, зачем ты аппарировала?
Беллатрикс поерзала в кресле. Невыносимо хотелось сказать чистую правду: что Лестрейндж аппарировала, чтобы хоть в чем-то не зависеть от Малфоя. Чтобы не ждать открытия камина. Вряд ли Нарцисса могла в полной мере осознать, насколько важно для ее сестры не предстать беспомощной перед свояком. Хотелось сказать правду — и в то же время было нельзя.
— Про камин не было ни слова, — выдавила Беллатрикс после недолгой паузы.
— Мне теперь тоже к тебе аппарировать? — Нарцисса, сидевшая напротив, приложила ладонь к лицу. — Белла, это уже несерьезно. Неужели ты думала, что тебе не откроют сразу же?
— Нет, — проскрипела Беллатрикс.
— А что тогда?
Лестрейндж промолчала, но вместо нее заговорила Нарцисса.
— Раз ты молчишь, то я скажу. Подумай хоть немного о своем здоровье. Ты думаешь, что Люциус не понимает, что ты недавно из Азкабана? Послушай...
— Нет, это ты меня послушай! — резко перебила Беллатрикс.
Нарцисса отшатнулась, как будто внезапно увидела в кресле напротив ядовитую змею.
— Когда я приглашала сюда твоего мужа, то приписала, что камин будет открыт, разве нет? Нарси, милая, это все детали, но детали значительные, — Беллатрикс подалась вперед. — Я искренне благодарна лорду Малфою. Но не следует помещать меня в компанию Крэбба и Гойла!
После этих слов, которые Белла буквально прорычала, наступила тишина. «Мерлин», — подумала Беллатрикс, глядя на сестру. — «Она сейчас просто встанет и уйдет». Лестрейндж вспомнила встревоженное лицо Нарциссы, встречавшей ее на свободе и почувствовала, как у нее от стыда горят уши. Все эти два месяца сестра искренне заботилась о ней, так как умела. Разве Нарцисса виновата в том, что она росла домашней девочкой и в принципе не может осознать, насколько невыносимо сидеть без дела в четырех стенах? «Она просто встанет и уйдет», — повторила про себя Беллатрикс. Но Нарцисса не уходила.
— Нарцисса, — Лестрейндж чуть подалась вперед и заговорила уже спокойнее. — Я понимаю, что тебя во мне беспокоит кроме состояния здоровья. Но и ты пойми: я не могу сидеть в четырех стенах без дела. Ладно Люциус, но хоть ты можешь меня понять?
Нарцисса задумалась и через секунду медленно кивнула.
— Я не могу понять, отчего ты рискуешь остатками здоровья, но хорошо. Я могу попросить Снейпа зайти к тебе этим вечером, хочешь?
— Да, — сказала Белла...
...Через полчаса Нарцисса, уже взяв щепотку летучего пороха, произнесла:
— Белла, — младшая из сестер обернулась и пристально посмотрела на леди Лестрейндж. — Одну сестру я уже потеряла. И я не хочу потерять еще и тебя после того, как ты выжила в Азкабане. Хоть ты, — она в точности воспроизвела интонацию Беллатрикс. — можешь меня понять?
Не ожидаясь ответа, Нарцисса шагнула в камин.
* * *
Уже после второго завтрака, сидя в кабинете Ориона Блэка, Беллатрикс подумала, что эта вспышка злости дала ей вспомнить, кто она есть. Слишком долго она провела в клетке, чтобы перестать пробовать ее прутья на прочность. Беллатрикс никак не могла иначе объяснить, отчего она до этого даже не пробовала хоть в чем-то перечить сестре. Стоило Белле повысить голос, на один миг в глазах Нарциссы проявился страх; и этого мига хватило, чтобы Лестрейндж вспомнила, чего именно опасается Нарцисса.
Беллатрикс выдохнула струйку дыма. Она действительно оказалась близка к тому, чтобы позабыть все, что было между принятием метки и Азкабаном. Воспоминания оставались, но они выглядели набором колдографий: будто и не с ней это происходило, а с кем-то еще. Беллатрикс затянулась, и ей показалось, что она вдыхает дым не от маггловской сигареты, а от Финдфайра. Жаль, что она повысила голос на сестру, которая искренне о ней заботится. Но если только таким способом можно было сломать свою клетку — это действительно стоило сделать. Беллатрикс даже не надеялась объяснить сестре, почему она не может сидеть и ждать выздоровления. Слишком разными были старшая и младшая дочь Кигнуса Блэка. Одна стала для Рудольфуса Лестрейнджа подругой по оружию. Вторая стала хранительницей домашнего очага для Люциуса Малфоя.
Беллатрикс погасила окурок и уставилась в потолок. Клубы дыма наверху сейчас напоминали ей зловещий туман, из которого должна была вот-вот выползти змея. Ведьма машинально потянулась и, приподняв руки, задумалась. Когда она сидит в кресле, ее руки всегда сложены на коленях, не на подлокотниках. Когда она потягивается, она вытягивает руки вверх. Она почти всегда держит руки вместе. Но если в Азкабане цепь не позволяла развести их шире, чем на фут, то что мешает ей сейчас? Беллатрикс вздрогнула, предчувствуя, как стальные кольца вопьются в запястья. И рассмеялась, когда ее руки легко раскинулись в стороны.
— Надо прежде всего выгнать Азкабан из головы, — прошептала она.
* * *
Сова от Снейпа прилетела незадолго до обеда. С обычной для него сухостью профессор извещал, что появится на Гриммо, двенадцать по просьбе леди Малфой в шесть часов вечера. Беллатрикс ответила той же совой, что камин будет открыт, и отправилась готовиться к визиту. Беседовать с профессором она собиралась в кабинете, и теперь старательно прятала свои материалы; Белла по-прежнему была уверена, что демонстрировать подборку не стоит даже Снейпу. Если Люциус узнает о том, что на столе в кабинете Беллы лежат материалы по Упивающимся, то лорд Малфой сделает очередные неприятные выводы.
— Готовитесь к обыску? — над головой Беллатрикс прозвучал знакомый голос.
Финеас Найджелус Блэк, прапрадед и директор Хогвартса, ожил на своем портрете и с интересом разглядывал рабочий стол ведьмы.
— Нет, лорд Блэк, — Белла коротко поклонилась предку. — Я жду гостя, которому ни к чему видеть, чем я занимаюсь.
— Похвально, — Блэк обвел взглядом комнату. — Не забудьте положить на стол книги из библиотеки. Пустой стол тоже вызовет подозрения.
Финеас Найджелус помолчал, глядя на то, как Беллатрикс складывает в коробку стопки вырезок и заметки. Затем он вздохнул и грустно добавил:
— В нашем доме теперь живет Лестрейндж...
— Один Блэк еще жив, — заметила ведьма, но портрет ее уже не слышал.
После обеда Беллатрикс пробовала диктовать свои заметки, но у нее никак не выходило сосредоточиться. Мысли прыгали в ее голове, как калейдоскоп: о чем она ни начинала думать, все сводилось либо к предстоящему разговору со Снейпом, либо к прошедшему разговору с прапрадедом. Наконец, без десяти шесть, уже сидя в гостиной, ведьма вспомнила важную и неприятную для себя вещь и тут же сжала подлокотники так, что у нее побелели костяшки пальцев.
