— А я настаиваю на том, чтобы Руквуд и Мальсибер сдали палочки, — негромко, но четко заметил Скримджер. — И никто никуда не уйдет, пока я не скажу обратного.
Он уже командовал, не обращая внимания на Фаджа.
— Мадам Блэк? — поинтересовался Руквуд.
— Сдайте, — кивнула Белла. — Скоро мы вернемся.
Небольшая группа волшебников двинулась в кабинет Скримджера.
* * *
По большей части говорил Дамблдор. Директор излагал факты скупо, без капли эмоций, начиная от того момента, когда к нему вломился Сириус с рассказом о младенце. Беллатрикс лишь изредка вставляла реплику. Да, предупреждали, господин Малфой этому свидетель. Да, говорили еще прошлой весной. Да, обращались. Вы не слушали.
Кресло волшебницы стояло у стены, рядом со столом Скримджера, напротив министерских чиновников. Пока Дамблдор говорил, Беллатрикс разглядывала Фаджа. Круглое лицо министра налилось румянцем — когда Белла на последнем году заключения отказалась каяться, министр выглядел так же. Но сейчас он молчал; Дамблдор тыкал его носом во все промахи, а Фадж опасался вставить хотя бы слово.
Время от времени за ее плечом шевелился Сириус. В отличие от монументального Дамблдора, спокойного Малфоя и внимательных силовиков, Бродяга был немного не в своей тарелке. Факты, которые излагал Дамблдор, были ему давно известны. Он не столько слушал директора, сколько наблюдал за сестрой. Белла время от времени морщилась; Мальсибер наложил обезболивающее на ребра, но было проще усыпить ведьму, чем обезболивать все тело. Торс ныл и разве что не жаловался на пыточное проклятие. В конце концов, Белла перестала кривиться; боль и беспомощность были рядом, они никуда не уходили, но они уйдут — надо просто подождать.
Дамблдор закончил, и Беллатрикс продолжила его рассказ — уже про то, как группа волшебников пробралась в Отдел Тайн. Скримджер с Боунс слушали, даже не задавая вопросов. Беллатрикс умела говорить по делу, они умели слушать.
— …Вот, в общем-то, и все, — подвела итог Беллатрикс. — Остальное — мелкие детали.
— А что случилось с вашим другом-оборотнем? — мадам Боунс посмотрела на Сириуса через монокль.
— Ремус ударился спиной об столб арки. Стой он чуть ближе ко мне — упал бы сквозь нее, но его толкнуло в другую сторону. В темноте и с того ракурса, где стоял Гарри и моя кузина, разницы не было, — пояснил Сириус. Белла кивнула в знак подтверждения. — Поэтому Гарри и побежал. А сам Ремус отделался легким ушибом.
— В итоге безвозвратных потерь у вас нет.
— Нам нужно браться за эту проблему, — Фадж, наконец, заговорил. С каждым словом его голос становился все размереннее, увереннее. Он повернулся к Скримджеру и Боунс. — Вам, господа, надо заняться своими прямыми обязанностями. Но, я думаю, мы должны выслушать предложения…
…Беллатрикс расхохоталась. В боку закололо даже сквозь обезболивающее, но Фадж замолчал и чуть ли не втянул голову в плечи.
— Что-что, простите? — оскалилась Беллатрикс. — Предложения? Мистер Фадж, мы делали предложения прошлой весной. Сейчас, господин министр, пока еще господин министр, — Беллатрикс прожигала его взглядом, — мы не просим и не предлагаем. Мы — требуем.
— Требуете? — переспросил Фадж.
— Требуем, — повторила Беллатрикс. — У вас был целый год, чтобы подготовиться к тому, что случилось этой ночью. То, что никто сегодня не погиб — это не ваша заслуга, а только и исключительно наша. Целый год вы потратили на вранье. Да, именно на вранье и преследования тех, кто пытался до вас достучаться. Вы могли проверить метки. Убедиться в том, что забеспокоилось множесто людей. Сделать выводы после Бэгмена и Крауча, наконец! Нет, вы предпочли убеждать себя и остальных в том, что все в порядке. Теперь ваша страусиная политика привела к тому, что ваши силовики все равно будут воевать. Но в худших условиях, потому что целый год они, образно выражаясь, простояли под моими окнами. Вы обрекли своих людей на долгую и сложную войну. Вы, мистер Фадж. Вы добились этого своим бездействием.
Министр открыл и закрыл рот, как рыба, выброшенная на берег. Он снова обернулся к Скримджеру. К Боунс. Но силовики молчали.
— Уходите, пока сами можете, — припечатала Беллатрикс. — Сделайте хоть один правильный поступок. Или завтра вас вынесет все министерство вперед ногами. Они боятся Волдеморта больше, чем ваших выговоров.
— Я… — произнес Фадж. Беллатрикс прикрыла глаза; она не видела, куда министр смотрит и от кого ждет хоть какой-то поддержки. — Я подам в отставку.
Кто-то — кажется, Скримджер — облегченно вздохнул.
— Как окажетесь дома, напишите меморандум, — сказала Боунс.
— Мистер Фадж, будьте так любезны, пожалуйста, освободите помещение, — Сириус вежливо попросил Фаджа выйти.
* * *
— Ну что же, — Скримджер заговорил, когда за еще действующим министром закрылась дверь. — Мы все принимаем, что война неизбежна. Мы, — быстрый взгляд на Амеию Боунс, — допускаем, что вы можете что-то требовать. Но хотелось бы услышать эти требования.
— Их всего два, — произнесла Беллатрикс. — Первое. Вы подпишете помилование двух моих людей. Руквуда и Мальсибера. Второе. Вы оставите в покое моих соратников. Моего кузена, моего свояка — вы всех их знаете, вы всех их уже срисовали сегодня в Министерстве. За эти требования уплачена цена. Мы рисковали жизнями и делали работу, к которой вас не подпускали, мистер Скримджер.
— Хорошо, — очень легко согласился главный аврор. — Визенгамот рассмотрит помилование, формальных причин им отказать не будет. Мы не будем их преследовать за побег — формально это квалифицируют как похищение ваших людей из Азкабана. Но мы требуем вашего содействия и поддержки. Господин Дамблдор, госпожа Блэк, я настаиваю на том, чтобы вы сделали заявление для прессы.
— Сразу после моего выздоровления.
— Господин директор? — Скримджер посмотрел на Дамблдора.
— Я готов выступить послезавтра, — произнес директор, — к сожалению, дела школы требуют моего присутствия в течение всего следующего дня. Полагаю, что завтрашний день можно потратить на обнародование отставки Фаджа и ваши заявления. Кроме того, господин Скримджер, я вынужден присоединиться к заявлению мадам Блэк. Вы немедленно удалите из школы Долорес Амбридж. И вы прикажете аврорам прекратить преследование моего преподавателя по уходу за магическими существами, чтобы он мог нормально вернуться к работе. Как меня найти и как со мной связаться — вы уже знаете.
Скримджер спокойно кивнул.
— Мадам Блэк, — поинтересовался Дамблдор. — Вам сделать портключ?
Беллатрикс размышляла примерно полсекунды.
— Благодарю, но не стоит, господин директор. Сначала мне нужно в Атриум.
Волшебница величественно вплыла в зал; ее золотой трон аккуратно левитировали Сириус и свояк. Толпа поредела. От нее остались только авроры и две группы бойцов. Белла удовлетворено кивнула, когда Скримджер подошел к своим людям и начал распоряжаться.
— Люциус, — попросила Беллатрикс, — будь добр, приведи ко мне наших. Сириус, наклонись ко мне, — она зашептала в подставленное ухо. — Я не хочу лететь домой порталом или камином. Слишком неприятно. Отправляйся домой, успокой всех, пригони ко входу машину. Пиковый час… час пик закончился, мы доедем быстро.
Сириус отошел, и Белла еле заметно улыбнулась. Пока Бродяга едет, она успеет поговорить со своими людьми.
— Коллеги, — заговорила Беллатрикс, когда вокруг нее собрался кружок Вальпургиевых рыцарей. — Фадж подал в отставку. Руквуд, Мальсибер, вас помилуют. Это уже оговорено. Министерство прозрело. Джордж, — ведьма посмотрела на Мальсибера, который снова возился с палочкой, — когда меня поставят на ноги?
— В лучшем случае через неделю, — покачал головой он, сосредточенно водя палочкой над рукой Беллы. — Если бы я мог вами заняться на полчаса раньше, вы бы сэкономили пару дней.
— Эти полчаса стоили пары дней.
Беллатрикс расслабилась и прикрыла глаза.
* * *
— Ну? — спросила ведьма. — Что со мной?
Тед Тонкс и Мальсибер колдовали над ней уже с десяток минут. Сначала она поднимала голову и смотрела, как вокруг нее ходят лекари. Потом ей это надоело и она просто лежала на столе, который растянула и подняла чья-то добрая душа. Журнальный столик из гостиной превратился в подобие операционного.
— Жить будете, — сказал Тонкс.
— А улыбаться — нет, — мрачно добавила ведьма.
— Примерно с неделю, — вмешался Мальсибер. — Чувствовать руки начнете на вторые сутки. Раньше — не обещаю. Пробы положительные, колдовать сможете.
— Долго еще?
— Пыточное проклятие нельзя оставлять без тщательного осмотра, — заговорил Тонкс. Справа от Беллы зашумело волшебное перо. — Сейчас мы все проверим и вас уложат спать.
— Стол не забудьте назад превратить, — напомнила Белла, но лекари не отреагировали. Они были слишком заняты.
* * *
Белье с самоочисткой оказалось первой вещью в доме, о которой знала Пенелопа, но не знала Беллатрикс. Как оказалось, невестка вскрыла запасы Кассиопеи Блэк. Купать Беллу они не рискнули; сестры обошлись чистящими заклятьями, но и без ванной Беллатрикс была на седьмом небе.
К Мерлину всех. И к его бабушке. У нее все получилось. Министерство пришло в движение. Авроры оставят их в покое. Пророчество так и не досталось фальшивому Волдеморту. И главное — они все живы. Можно лежать и выздоравливать. Можно смотреть, как Андромеда с Нарциссой надевают на нее любимую пижаму и белые носки. Можно фыркать, когда Пенелопа приносит бутылку костероста и мерную ложечку. И, выпив эту ложечку зелья, можно подурачиться и сказать: «Невкусно!»
— А ей жарко не будет? — спросила Нарцисса, когда Андромеда собралась укрыть Беллу вторым одеялом.
— Белле? Жарко? — хмыкнула Андромеда. — Смешная шутка.
Беллатрикс фыркнула. Ей было тепло и удобно; хотелось поскорее уснуть и, наконец, выспаться. Все дела могли подождать до утра.
— Тебе удобно лежать? — деловито спросила Андромеда. — Одеяло подоткнуть?
Белла помотала головой, не открывая глаз. Через пару минут она уже спала.
CII. Соколиные сны
Во сне она была соколом. Крупным сапсаном, который несся над Англией. Беллатрикс видела с высоты каждый лист — солнце уже начинало садиться, но света было более чем достаточно. Ей нравилось так лететь. Гораздо больше, чем мчаться верхом на метле. Может, это и есть ее анимагическая форма? Сириус научился превращаться в пса — чем она хуже? Секунды полета складывались в минуты. Когда минуты собрались в час, соколица начала снижаться. Белла плохо узнавала местность, но знала — как можно знать только во сне — что она летит к родительскому дому. Высоко над ней пролетел еще один сокол, чуть меньше. Беллатрикс не успела его рассмотреть — она начала снижаться в своем птичьем облике.
Она превратилась в человека, не долетев фута до дорожки. Превратилась и выпрямилась так, как будто всю жизнь умела превращаться. Блэковский сад выглядел так же, как в ее юности. Путаные тропки, деревья и далекая беседка, в которой виднелась неясная фигура. Белла откуда-то знала, что сейчас она пойдет именно туда; будто кто-то уже рассказал ей весь сон, и сейчас она вспоминала, что будет дальше по ходу рассказа. Как в кино. Ведьма шагнула в беседку и на мгновение застыла от удивления. На скамеечке сидела… Беллатрикс.
Это совершенно точно была копия Беллатрикс. Копия была одета в черное открытое платье. У копии была другая прическа; Беллатрикс привыкла заплетать волосы в косу или хотя бы собирать их заколкой, у ее копии творился на голове невообразимый хаос. Копия, в отличие от Беллы, носила не туфли, а сапоги на высоком каблуке. Но это была Беллатрикс. Та же палочка, которой она постукивает по перилам, та же фигура, те же черты лица — только это лицо заметно сильнее иссушено.
— О, явилась, — копия подняла голову и с интересом осмотрела Беллу.
Теперь Беллатрикс видела главное различие между двумя волшебницами. В глазах у ее копии плескалась темная водица безумия. Настоящего безумия, не вспыльчивости.
— Допустим, — Беллатрикс на всякий случай нащупала палочку. — А ты — это я?
— За неимением лучшего слова, да, — копия ухмыльнулась, показав плохие зубы. — Тебя угрызения совести не мучают?
— А должны? — удивилась Белла.
— Меня всегда занимало, как одна деталь может так изменить судьбу человека, — копия, похоже, ее и не слушала. — Тебя не взяли к Лонгботтомам, потому что ты не сдержалась в нужный момент. Ты провела в Азкабане десять лет — и какая разница… Ты завела дружбу с предателями крови. Ты не искала Темного Лорда. Ты отвернулась от него!
— От него ли?
Белла не задавалась вопросом, откуда ее копия все это знает? Она знает — и все, это сон, здесь может быть возможно что угодно. Но соглашаться с копией Беллатрикс не могла и не хотела. Они обе присягали великому волшебнику, а не его тени, извалявшей в грязи то, во что они верили. Они клялись воевать за будущее, которое очертил Волдеморт, а не за то, чтобы сменить министра. Беллатрикс сделала свой выбор, не жалела о нем и не пожалеет никогда.
— От него! — копия уставилась на нее. — Я ждала его четырнадцать лет и дождалась!
— Значит, ты пошла к Лонгботтомам, — сказала Беллатрикс. — И, судя по твоему виду, тебя осудили на пожизненное. Вместе со всеми. Руди умер?
— Нет, — покачала головой копия. — Руди жив, мы оба выжили, чтобы вернуться к Темному Лорду.
— Неудивительно, — согласилась Белла. — У заключенных нет особого выбора. Фальшивый Волдеморт это хорошо понимает.
— Что-о?! — копия вскочила с места. — Ты осмеливаешься называть его фальшивым?!
— Я осмеливаюсь с ним воевать! — рявкнула Беллатрикс. — Тебе сьели мозги в Азкабане? Или память? Или твой Лорд называл тебя слугой? Или он тебе сказал про крестражи еще в семидесятых? А может быть, ты принимала метку, чтобы только лишь посадить его на трон? Ты. Пришла. К фальшивому. Волдеморту. Вы ведь не победили, так?
— Мы были близки! — глаза копии сияли лихорадочным, нездоровым блеском. — Мы были близки. Я могу утешить себя тем, что поставила достойную точку в истории Блэков.
