— Привет, Бродяга.
Из камеры напротив на нее обеспокоенно смотрел Сириус Блэк.
XVIII. Луч надежды
— Не везет тебе на Фаджа, — сочувственно произнес Сириус на следующее утро.
— Зато у нас с тобой свидание, — пожала плечами Беллатрикс.
Ведьма сидела на топчане, подобрав ноги и закутавшись в плед. Она могла пребывать в этой позе часами: почти не холодно и можно видеть кузена. После краткого рассказа о том, как ее угораздило оказаться снова в Азкабане, Белла чувствовала себя отвратительно.
Она оказалась в каменном мешке, как животное в маггловском зоопарке; без суда и без следствия. Просто потому, что министр так решил и потому что Беллатрикс ничем не может достойно ему ответить.
— Беллс, это не смешная шутка, — покачал головой Сириус. — это вымученная штука.
— Зато правда.
Беллатрикс откинулась к стене. В прошлый раз она знала, что самое позднее через десять лет выйдет на свободу. Надолго ли она заперта сейчас — она не знала. С одинаковой вероятностью ее могли заточить как на неделю, так и еще на одно десятилетие; все зависело от желаний Фаджа.
Ведьма покосилась на свою левую руку. Черная метка все еще была с ней; Волдеморт жив, и, как Белла подозревала, великий маг набирался сил в теле Гарри Поттера. Пока оставалась метка, оставалась и надежда. Возрожденный Темный Лорд обязательно явится за ней. Но когда?
Беллатрикс поежилась, вспомнив лица тех, кто остался несколькими этажами выше. Поттер еще совсем мальчик; что, если память и сила Лорда проявится в нем только через долгие годы? Во что тогда превратится сама Беллатрикс? Нужен ли будет Темному Лорду обтянутый кожей скелет, растерявший силы?
Стоило ей задуматься о своих силах, как память услужливо воспроизвела интонации Снейпа: «Вы почти сквиб, и вам, несомненно, известно, что это слово означает». Зачем Темному Лорду больной сквиб?
— Я их видела, — Беллу прорвало. — Они совсем не такие, какими я их помнила.
Сириус молчал. Он сразу понял, о ком идет речь.
— Они все будто высохли, — продолжала Беллатрикс. — Я даже не про здоровье. Они заторможены.
— Это дементоры, Беллс.
— Там постоянно висит дементор и прилетает вечером вдвое больше, чем сюда. Там почти ничего не осталось от людей. Знаешь, когда свекор ругался на нас с Руди, Рабастан постоянно нас поддерживал. Он говорил, что у Рудольфуса отличная жена, которая поддерживает его гораздо лучше, чем домохозяйка...
— И что же с ним сейчас? — поинтересовался Сириус.
— А сейчас он сказал, что я отличный боевик, но полная дрянь, как жена, — глухо произнесла Беллатрикс и резко заговорила, передразнивая чужой голос. — Папа, ты не понимаешь счастья Руди! Папа, я сам хочу найти такую же!
Беллатрикс тяжело вздохнула. Мысль, которая пришла ей в голову, оказалась проста до невозможности. Она даже поразилась, почему она не смогла догадаться до этого раньше.
— Знаешь, Бродяга, кажется, я все прекрасно поняла, — глухо произнесла она. — в их глазах я виновата уже тем, что не попала в Азкабан по соседству к ним. Впрочем, я думаю, что тебе не очень интересно слушать про них. Я права?
Сириус ненадолго скрылся в глубине камеры.
— Это вообще больная тема, — донесся его голос. — но насчет твоего понимания я согласен.
Блэк вернулся, держа в руках плитку шоколада.
— У меня еще осталась еда из твоей посылки, хоть ее и ополовинили по дороге. Ловить будешь?
Лакомство помогло, но ненадолго. Белле было слишком трудно прийти в себя после такой наглядной демонстрации. Нет Лорда, нет его боевки, и все, что осталось от организации — Люциус, который выстраивает на ее обломках свое маленькое королевство.
А зачем Люциусу в такой ситуации Беллатрикс?
* * *
Они больше не возвращались к воспоминаниям Беллы о последнем этаже. Каким бы ни был Сириус, ждать от него сочувствия по этому поводу не стоило. Кузена могло волновать состояние самой Беллатрикс, но не ее соратников. Ведьма, выговорившись, просто не возвращалась к этой теме, благо им обоим было что обсудить. Сириус, чувствуя состояние кузины, тщательно переводил разговор на события в Британии.
— А я видела твоего крестника, — рассказывала она через пару часов. — Выглядит, как точная копия вашего Джеймса. Только одет бедно. Видимо, магглы его очень не любят.
Беллатрикс не была бы Беллатрикс Блэк, если бы удержалась от того, чтобы проехаться по магглам.
— Ты не знаешь, как над ними глумился Джеймс, ma Belle, — усмехнулся Сириус. — у Лили всегда были натянутые отношения с сестрой.
— Но это их не извиняет, — припечатала Беллатрикс. — Мальчишка одет в ношеное и не по размеру. Ты представляешь, чтобы кого-то из нас повели в Косой переулок в таком виде?
— А он был с Дурслями? — уточнил Сириус.
— Нет, — протянула Беллатрикс. — твой Дамблдор заботится о том, чтобы мальчик не был замешан в эти игры. Как я поняла, его опекают Хагрид и Уизли.
— Жаль, — вздохнул Сириус и пояснил, поймав недоуменный взгляд. — жаль, что я не увижу крестника. Жаль, что мальчик думает, будто я выдал его родителей.
Беллатрикс помолчала. Что она могла сказать, кроме того, что поговорила с Андромедой?
* * *
В разговорах Сириус постоянно возвращался к встрече Беллатрикс с Андромедой. Ведьме было хорошо знакомо это чувство: последний месяц своего срока она сама не могла надолго отвлечься от предстоящего освобождения. Она понимала, что такое увидеть проблеск надежды и терпеливо пересказывала Блэку содержание писем и разговоров во всех подробностях.
— И все же, Беллс, — заинтересовался Сириус. — ты всерьез думаешь, что она в это поверила?
— Бродяга, — Беллатрикс приложила ладонь к лицу. — меня мало волнует, во что Андромеда поверила. Меня больше волнует, что она предпринимает. Она уже говорила с Муди, он в деле. Нашими трудами Муди превратился в такого параноика, что всерьез к этому отнесся. Они работают, но, чтобы вытащить тебя без демонстрации крысы, им придется очень сильно попотеть.
— Я понимаю, — в голосе Сириуса послышались рычащие нотки. — Может, они и насчет тебя что-то придумают.
— Может, — пожала плечами Беллатрикс, — но я не знаю, что в голове у Фаджа. И у Малфоя.
— Ты все-таки думаешь, что тебя сдал Малфой?
— А кто еще?! — взвыла Белла. — Ты сам как считаешь? Если он вместе с Фаджем пришел спихивать Дамблдора, то он точно все знал! Они все знали заранее! Так не бывает, чтобы какая-то жаба пришла с подложными документами, не согласовав это с министром!
— Беллс, послушай, — Сириус приподнял руку, точь-в-точь как Долохов. — Во всей этой истории ты подозреваемая номер один. К тебе просто обязаны были прийти. Ладно Люциус, но Нарцисса твоя сестра, она тебя ждала на выходе из Азкабана, она присылала тебе посылки, она ездила на свидания. Разве она не предупредила бы?
— Она слишком... Малфой, — выдавила из себя Беллатрикс. — я не знаю, как она могла не знать.
Белла действительно не могла представить ситуацию, в которой Нарцисса не оказалась бы в курсе планов супруга.
* * *
Дни в Азкабане были похожими друг на друга, как песчинки в колбе часов. В конце концов, Беллатрикс даже потеряла счет времени. Прикинуть дату она могла с точностью до трех дней, не более. С того момента, как она в первый раз вышла на свободу, рядом с Сириусом так никого и не сажали. Они были только вдвоем; кроме надзирателя, развозившего пищу, и появлявшихся по вечерам дементоров, Блэки никого не интересовали. Никому, кроме Бродяги, до Беллы не было дела. Не было ни обвинения, ни суда; она так и оставалась в неведении. Ее даже не расковали. Но с узницей происходили и гораздо худшие вещи.
Стояние под дождем и холод верхнего этажа не прошли бесследно. Беллатрикс заболевала; кузен все чаще и чаще слышал из ее камеры противный сухой кашель. Сириус отдал двоюродной сестре всю еду, которая оставалась от последней посылки, но это мало помогало. Ведьме нужны были лекарства и тепло, а не тонкий плед и регулярные визиты дементоров.
Через неделю после того, как она оказалась напротив кузена, Беллатрикс почти перестала вставать с топчана. Сириус видел, что Белла почти не шевелится, свернувшись в клубок на досках; ведьма старалась хоть немного согреться. Сириус боялся, что кузина попросту перестанет есть. Но каждое утро она поднималась за порцией еды и хрипло здоровалась с Блэком.
Беллатрикс почти не шевелилась, но разговаривала. Ее голос сел, она часто кашляла, но старалась не молчать подолгу; беседы с кузеном были для нее соломинкой, за которую хватается утопающий.
— Драко оказался не так уж плох, — сказала она, когда разговор опять зашел о семье Малфоев. — но все равно, я не хочу оставлять ему наследство Блэков.
— А кому еще можно оставить его, ma Belle? — спросил Сириус. — У тебя есть другие кандидатуры?
— Ты. У нас есть еще один Блэк.
— Белла. Кузина, — покачал головой Сириус, — ты знаешь, кто я. Я ушел из дома; что мне до родового имени?
Беллатрикс закашлялась. Бродяга терпеливо ждал, когда кузина хоть немного придет в себя.
— Моя мать выжгла меня с гобелена, я изгнан из рода, — Сириус впервые говорил с двоюродной сестрой таким тоном, будто объяснял ей прописные истины. — как ты собираешься доверить мне наследство? Я же для вас всех был настоящим гриффиндорским отребьем.
— Шляпа предлагала и мне пойти на Гриффиндор, — Беллатрикс криво улыбнулась, — у нас нет другого Блэка.
— А гобелен и изгнание из рода? — Сириус был настроен скептически.
— Я глава рода Блэк, — медленно произнесла Белла. — Я буду в своем праве.
Ведьма снова свернулась калачиком. Она не видела, как Сириус измеряет шагами камеру и о чем-то сосредоточенно размышляет. Прошло несколько долгих минут, пока кузен не подошел к решетке и негромко окликнул узницу.
— Беллс!
Беллатрикс подняла голову и вопросительно уставилась на Блэка.
— Послушай, — заговорил Сириус. Бродяга был удивительно серьезен. — Я даю тебе слово: если я выйду из Азкабана, я женюсь на чистокровной ведьме и продолжу род.
— Бродяга, — медленно произнесла она, — даже не надейся... даже не надейся, что я сдохну в Азкабане. Даже не надейся, — ведьма снова закашлялась, — что некому будет тебе об этом напомнить.
* * *
За ней пришли ранним утром, еще до кормежки. Беллатрикс очнулась от грохота ключа в замке. Надзирателей было двое; те же самые, которые вели ее с последнего этажа. Волшебники негромко что-то обсудили и, наконец, один из них вошел в камеру и аккуратно потрогал лоб узницы. Ее не стали заставлять идти самостоятельно. Волшебник наколдовал «Мобиликорпус» и ведьма поднялась в воздух. Куда ее левитируют, зачем это делают — Беллатрикс не знала.
Происходящее казалось ей сном. Она оживилась лишь тогда, когда узнала помещение, в котором ее осматривал целитель перед освобождением. На сей раз никто не возился с тщательным осмотром; к ее губам сразу поднесли флакон с укрепляющим зельем. Беллатрикс мутило, но после зелья она смогла хотя бы встать и пойти, когда с нее сняли оковы. Медленно, не веря своим ощущениям, Беллатрикс переоделась и двинулась в сопровождении надзирателя к воротам.
Если в прошлый раз ее ждала только младшая сестра, то теперь Беллу встречала целая делегация. Андромеда с дочерью и Нарцисса стояли по разные стороны от выхода, старательно не замечая друг друга. И младшая, и средняя дочь Кигнуса Блэка наблюдали за воротами и, стоило Беллатрикс выйти за пределы Азкабана, обе волшебницы устремились к ней.
— Уйди, — прохрипела Белла, когда к ней приблизилась Нарцисса. — Лучше уйди. Я не хочу тебя видеть. И слышать тоже.
Беллатрикс позволила Андромеде взять себя под руку.
— Это твоих рук дело, что я на свободе? — спросила старшая Блэк.
Андромеда только кивнула. Через секунду две сестры аппарировали на Гриммо.
XIX. Компромисс
— И все же, как тебе удалось? — спросила Беллатрикс.
Она снова была дома, в своей спальне, чистая и под теплым одеялом. Ее возвращение на свободу почти не отличалось от первого раза; такой же ком воспоминаний, в котором не получается разобраться на следующее утро. Отдельные события могут всплыть в памяти, но систематизировать их слишком утомительно.
В тот раз ее встречала и вела домой Нарцисса. В этот — Андромеда. Сестра то ли ночевала здесь, то ли пришла рано утром: после лошадиной дозы перцового зелья Беллатрикс уснула еще до ухода Дромеды. В любом случае, когда Белла проснулась, миссис Тонкс уже была в доме с подготовленным флаконом зелья. Сейчас Андромеда сидела возле кровати и обрабатывала запястье Беллы каким-то пахучим составом.
— Мне просто повезло, — заговорила миссис Тонкс, сделав очередной мазок. — Когда тебя посадили, в «Пророке» вышла статья.
— И?
— Журналисты не нашли ничего умнее, чем привести опись якобы изъятых вещей, — Андромеда приподняла бровь. — Но я знаю, что, например, чашу гоблинской работы дед сдал в Отдел Тайн в восемьдесят втором и эта чаша одна в стране.
— Откуда?! — резко спросила Беллатрикс.
Ведьма тотчас же закашлялась. Даже после зелий в горле по-прежнему першило; для ее излечения нескольких доз перцового зелья явно будет недостаточно.
— Молчи, тебе не стоит много разговаривать и тем более кричать, — сестра совершенно не повышала голоса. — Я же говорила: отец и дед немного отличались от тетушки Вальбурги.
Беллатрикс прикрыла глаза. Чего еще она не знает о семье? В ком и в чем еще ей предстоит разочароваться?
— Дальше было проще, — продолжала Андромеда. — Я написала в аврорат. Как мне шепнула на ухо одна птичка, в Отделе Тайн за сутки нашли сосуд и подтвердили, что изделие уникально, второго такого изъято не было.
Белла улыбнулась. Действительно, так подставиться еще надо суметь. «О, глупость людская!» — мысленно возопила ведьма. — «Мне ли тебя проклинать?» Если бы не разгильдяйство чиновников и промах журналистов, Беллатрикс так и осталась бы в Азкабане.
— Поэтому тебя отпустили, как только началась проверка. Говорят, что в Хогвартсе случилось что-то странное. Люциуса исключили из попечительского совета.
Беллатрикс открыла глаза. Одно лишь упоминание свояка подействовало на нее как удар кнута.
— Люциус... — прошипела ведьма, — я его ненавижу. Дромеда, ты же знаешь...
