Финеас Найджелус Блэк был не просто ее прапрадедом. Он был директором Хогвартса и, как любой директор, оказавшись на портрете, был обязан помогать нынешнему руководителю школы. Все эти два месяца портрет провисел в кабинете Блэка за ее спиной. Он мог видеть почти все. Дамблдор мог легко узнать, чем же она занимается. Беллатрикс глухо простонала что-то нецензурное. Как только она закончит со Снейпом, тут же прикажет Кикимеру перевесить портрет.
Ровно в шесть часов вечера из камина в гостиной вышел Северус Снейп с видавшим виды чемоданчиком.
* * *
— Ну что же, — Снейп начал упаковывать инструменты — Жить будете и колдовать тоже.
— Улыбаться — вряд ли, — мрачно добавила Беллатрикс.
— В ближайшие полгода, увы, не будете, это совершенно точно, — кивнул Снейп. — покажите, что вам прописали в Мунго.
Лестрейндж покладисто протянула свиток с копией карты и рецептами. Пока профессор читал документ, Беллатрикс сидела как на иголках. Снейп похмыкивал, качал головой, но ничего не комментировал. Чем ближе зельевар подбирался к окончанию, тем сильнее ведьме казалось, что он сейчас выкинет свиток в камин. Наконец Снейп дочитал и поднял взгляд на Беллатрикс.
— В общем-то, тут все изложено верно, — Северус соизволил прокомментировать прочитанное. — У вас проблемы с желудком, невроз. Истощение скелетных мышц. Вы десять лет таскали на себе двадцать с лишним фунтов железа. Поэтому вам и больно ходить.
Беллатрикс угрюмо кивнула и потянулась к сигаретной пачке. Снейп, увидев ее движение, приподнял бровь.
— Маггловские? Миссис Лестрейндж, с вами точно все в порядке?
— Привычка, — вздохнула ведьма. — Может, мне бросить?
— Как ни странно, легкие у вас пострадали меньше всего, — профессор пожал плечами. — Можете продолжать, если хотите. Так вот, — Снейп пристально поглядел на Беллатрикс. — Я вас честно предупреждаю о самом главном: если вы продолжите аппарировать, не долечившись до конца — станете немногим лучше сквиба.
— Но... — Лестрейндж почти потеряла дар речи.
— Никаких но, — отрезал Снейп. — Минимум полгода вам придется восстанавливаться. Это не травма на квиддичном матче, миссис Лестрейндж. Ваш организм ломали десять с лишним лет с помощью дементоров, некачественного питания и малой подвижности. Чтобы вернуть вас в форму, потребуются месяцы. Если вы решили отправиться в Азкабан, то за этот жест вам придется расплачиваться сейчас.
— Есть такое слово, «преданность», Снейп, — процедила Беллатрикс. — Если тебе известно, что оно означает.
— Лестрейндж, — лицо профессора оставалось непроницаемым. — Вы сейчас почти сквиб, и вам, конечно, известно, что это слово означает. С точки зрения пользы для Темного Лорда ваше сидение в каменном мешке не дало ничего.
— Ты... — Беллатрикс задохнулась от возмущения.
— Я говорю то, что есть на самом деле,— Снейп не обращал внимания на бешеный взгляд Беллатрикс, будто регулярно строил чистокровных аристократок в их же собственном доме. — Впрочем, леди Малфой говорила мне, что вы, растратив здоровье и силы, теперь рветесь служить Лорду, верно? Я готов помочь вам с этим.
— Верно, — глухо произнесла Белла. — Но как? Лорд Малфой не одобрит, если я влезу в его дела.
— Я постоянно забываю, что говорю с боевиком, — Снейп приложил ладонь к лицу. — Есть множество вещей, которые Люциус просто не может охватить или в которых не сможет умело сориентироваться. Вас гораздо легче представить в Лютном, чем Малфоя. Налаживайте связи, формально имея алиби. Кстати, вы ведь не забыли русский язык в Азкабане?
— Нет, не забыла, — Беллатрикс чуть подалась вперед. — Чем это может помочь?
— Есть мой знакомый аптекарь из Лютного переулка, нуждающийся в грамотном переводе нескольких статей по темным искусствам из дурмштранговского журнала. Я бы мог вас познакомить под этим предлогом.
— Могло бы быть интересно, — Беллатрикс представила, что можно получить через аптеку и чуть не облизнулась.
— Тогда давайте обсудим завтрашнее посещение Лютного...
V. Летние дни
Профессор появился на пороге минута в минуту, будто вчера сверял свои часы с блэковскими. Когда Кикимер сообщил о прибытии «полукровного гостя», Беллатрикс почти успела собраться. Зельевар появился в прихожей в тот момент, когда ведьма натянула второй сапог.
— Компенсируете прошлые неудобства? — нейтральным тоном поинтересовался Снейп.
Беллатрикс была одета в свою обычную мантию; дамский гардероб Блэков ей пока не подходил по размерам, да и не было у ведьмы ни малейшего желания надевать те платья. Блэковские наряды слишком хорошо показывали, насколько по Белле ударил Азкабан. Один раз глянув на себя в зеркало при примерке, Лестрейндж закрыла комнату с гардеробом и больше к ней не подходила. Ведьма обзавелась у мадам Малкин несколькими мантиями и платьями: добротными и строгими, без капли украшательства. Снейп просто не мог не обратить внимания, насколько мантия Беллатрикс отличается от ее сапог, украшенных шитьем.
— Примерно так, — волшебница принялась надевать перчатки.
Беллатрикс не собиралась рассказывать Снейпу, как она в первую же неделю на свободе перемерила почти всю обувь в доме. В Азкабане, где круглый год царит одинаковая прохлада, ведьме полагался только полосатый балахон. После десяти лет, проведенных босиком, Беллатрикс испытывала настоящее наслаждение от хороших сапог и туфель, благо почти все, что она обнаружила в поместье, пришлось ей впору. Перчатки, носки и сапоги твердо ассоциировались у нее со свободой. Умом Белла понимала, что ее обувь и перчатки не очень сочетаются со строгим платьем, но ничего с собой поделать не могла. Профессор, видимо, прекрасно понял пристрастия Беллатрикс и больше не возвращался к этому вопросу.
— Вы готовы, леди Лестрейндж? — поинтересовался Снейп, когда Белла погляделась в зеркало.
— Да, профессор, вполне.
Зеркало, как обычно, предпочло благоразумно помолчать, но Беллу ее внешний вид вполне устраивал. Сейчас Лестрейндж могла сойти за приличную чистокровную волшебницу, если не особо присматриваться. Шрамы на запястьях были надежно прикрыты перчатками, а все остальное сторонний наблюдатель мог бы списать на последствия болезни или возраст.
— Тогда, если не возражаете, я перенесу вас с крыльца на площадку за «Котлом», — Снейп оставался бесстрастным. — Такая аппарация будет для вас безопасна.
Снейп, конечно, оставался бесстрастным, но Белатрикс знала его достаточно давно, чтобы научиться различать эмоции профессора за маской равнодушия. Сейчас зельевар был скорее доволен: ему не пришлось ждать больше двух минут, Беллатрикс вела себя тихо. Ведьма, помня вчерашний разговор на повышенных тонах, постаралась сгладить все возможные углы. Да, профессор Снейп мог быть невыносим, мог воспринимать Беллатрикс как неразумное существо, но он же был единственным, кто мог вывести Лестрейндж на что-то серьезное. Ведьма спокойно позволила профессору взять ее за плечи, и они аппарировали.
* * *
Стоя перед открывающимся проходом, Беллатрикс чувствовала себя школьницей, впервые попавшей на платформу девять и три четверти. Ее нынешние ощущения сильно напоминали ей тревогу девочки, стоящей перед барьером на вокзале. Все-таки она здорово отвыкла от шума и людей: в Косом переулке в это время года было не так уж и людно, но Белла, едва ступив за ворота, почувствовала себя на берегу людского моря. Ведьма очень хорошо помнила стародавние гам, толчею и собственное удивление при виде маггловского чудовища под названием «паровоз».
Снейп шагал не очень быстро, и у Беллы, наконец, была возможность вдоволь поглядеть по сторонам. В первый раз, еще почти сразу после освобождения, она была сосредоточена на неотложных делах, во второй раз Нарцисса буквально тащила ее к Гринготтсу. По-видимому, любимая младшая сестра всерьез опасалась, что Беллатрикс, стоит ее предоставить самой себе, тут же бросится авадить магглорожденных и в полный голос признаваться в любви Волдеморту. Сейчас ей оставалось полностью положиться на Снейпа, и поэтому Белла старалась отвлечься. Косой переулок не особо изменился за десять лет. Те же магазины, которые Беллатрикс помнила еще младшеклассницей. Там же выставлена очередная метла, в которых Белла почти не разбиралась. Там же продаются котлы и учебники. Все почти так же, как в детстве; даже грязнокровки почти не попадались на глаза — еще не наступила пора закупки учебников, когда маггловские дети слетаются в Косой переулок.
Среди неплотного людского потока высокий волшебник в черном был заметен, как гиппогриф в спальне. Гойл твердо шагал по другой стороне улицы, направляясь к «Дырявому котлу». «Видимо, возвращается из Гринготтса», — успела подумать Белла, до того как лорд Гойл обратил внимание на Снейпа. Чистокровный волшебник кивнул профессору в знак приветствия, и сразу же встретился взглядом с ведьмой, которая шла в двух шагах позади Северуса.
«Узнал», — усмехнулась Беллатрикс, любуясь на стремительно меняющееся лицо Гойла. Маг узнал ее, даже отощавшую и коротко обстриженную, и не нашел ничего лучше, чем юркнуть в дверь магазина. Прочитав вывеску, Белла не сдержалась и негромко фыркнула в кулачок; Гойл сочетался с «Флориш и Боттс» примерно так же, как сама Беллатрикс с магглофилией.
— Если бы мы шли чуть помедленнее, ему бы пришлось интересоваться квиддичем, — весело пояснила Белла обернувшемуся Снейпу.
«О Мерлин», — подумала она, успокоившись несколькими секундами позже. — «И вот с этими я год назад всерьез надеялась делать шум на всю Британию?». После того, как Гойл скрылся в ужасе, Беллатрикс по-настоящему осознала, что даже половинчатая и аккуратная позиция Малфоя — еще не самое худшее, что могло ее поджидать. Собственно, у нее не было двух вещей, без которых не стоило и думать о чем-то кроме поддакивания Вальбурге: надежного состава, который сейчас был не менее надежно замурован в Азкабане, и плана действий. Но долго обдумывать эту печальную мысль ей не пришлось: они со Снейпом свернули в Лютный переулок.
* * *
— Снейп, ты кого сюда привел? — возопил невысокий полный человек, стоило Беллатрикс войти в помещение.
— Стивенсон, — Снейп, как всегда, оставался непроницаемым. — Я сюда привел эксперта по Темным Искусствам, знающего русский язык. Если я правильно помню твою просьбу, в ней ничего не говорилось о судимостях и мировоззрении. Или ты не считаешь леди Беллатрикс Лестрейндж специалистом в этой области?
«Похоже, обо мне помнят только старожилы и авроры», — подумала Белла, оглядываясь по сторонам. Было что-то сюрреалистическое в том, что она прошла незамеченной по Косому переулку, и ощутила на себе несколько тревожных взглядов, стоило ей свернуть в Лютный. Вмешиваться в разговор она не стала; пока Снейп беседовал с аптекарем, Белла стянула перчатки и осмотрелась. Слабо освещенное помещение и разнокалиберные сосуды на полках вызывали у нее стойкое дежа вю; точно в такие же лавочки она с коллегами захаживала лет пятнадцать назад.
— ...Ты не поверишь, но весь Косой переулок даже ухом не пошевелил, — голос Снейпа вернул ее в реальный мир. — Только ты один тут ужасаешься. Ну?
Про то, как Гойл побежал покупать книги, профессор благоразумно не упоминал.
— Хорошо, — сдался аптекарь. — Давайте смотреть...
...Беллатрикс быстро пробежалась взглядом по оглавлению. С шумом потянула воздух, увидев статью за авторством Каркарова. Хмыкнула, увидев работу, посвященную окклюменции. Дурмштранг был в своем репертуаре: только в «Вестнике Дурмштранга» вещи называли своими именами и вместо стыдливого «пыточного проклятия» или «Второго Непростительного» писали «Круцио». В отличие от номеров, которые она читала дюжину лет назад, из этого издания уже пропали дурацкие твердые знаки на конце слов и «яти».
— Наконец-то они почистили язык, — пробормотала Белла, читая «Вестник» прямо на ходу.
— Я бы вам посоветовал все-таки убрать журнал, — заметил Снейп. — Когда вы читаете его вслух, пусть и шепотом, вас могут неправильно понять...
Уже на крыльце дома, взявшись за ручку, Беллатрикс вспомнила, о чем хотела спросить.
— Северус... — аккуратно начала она. — Скажи, юный Поттер вообще хоть чем-то отличается от отца?
Снейп помолчал несколько секунд.
— Нет, — покачал он головой после долгой паузы. — Вылитый Джеймс Поттер.
— То есть, в нем нет ничего от грязнокровки? — уточнила Белла.
— Нет, — ответил профессор и развернулся. — До свидания, леди Лестрейндж.
— До свидания, Северус, — произнесла ведьма, и Снейп тут же дезаппарировал.
* * *
Поздним вечером Белла тщательно надиктовывала перу перевод статьи о зельях, повышающих устойчивость к «Империо». Поначалу Беллатрикс опасалась, что подзабыла русский, но ее опасения быстро развеялись. Работа шла бойко, лишь иногда ей приходилось смотреть в словарь, чтобы вспомнить особо заковыристое выражение. Тяжелый, как свинец, русский язык оказался еще одним якорем, который смог закрепить ее воспоминания.
Во время перекура Белла вспомнила, как она уже в подростковом возрасте взялась за родной язык Каркарова и Долохова, чтобы лучше разбираться в Темных Искусствах. Библиотека Блэков в основном содержала классические труды, хорошие, но старые. Дурмштранговская периодика, посвященная Темным Искусствам, выходила на русском, и юная Блэк тщательно, со словарем, переводила то, о чем потом понятно и просто расскажет Долохов. Воспоминания хлынули сплошным потоком. Вот она читает в хогвартской библиотеке «Вестник Дурмштранга», поминутно заглядывая в пухлый словарь. Вот Каркаров и Долохов, говоря по-русски, замечают блеск в глазах Беллатрикс и припирают к стенке вопросом, понимает ли она их. Вот она на спор, медленно, по слогам, выговаривает слово zаshtshееshtshауоуshtshееkhsуа...
...Из калейдоскопа приятных воспоминаний ее выдернула сова Малфоев с тревожным сообщением о возможном обыске в домах Упивающихся.
* * *
— А живете вы тут одна и во владение вступили в мае сего года?
— Совершенно верно, даже докси не отовсюду вытравили. Так что вы будьте аккуратнее.
— Вы за два месяца не управились?
— Мистер Муди, я могу вам показать карту из Мунго, в которой написано чернилами по пергаменту: крайнее истощение. Я не хочу стать сквибом даже ради вашего спокойствия.
