— Руди, у тебя совесть есть?! — Беллу начал пробирать смех.
— Нет! — совсем свирепо ответил муж.
— Ты хоть что-то еще по-английски знаешь? — взвизгнула ведьма.
— Нет.
Он так и внес ее в дом на своем плече — Лестрейдж ухитрился сделать так, что Белла ни обо что не стукнулась. Подошел к кровати и, не выпуская Беллатрикс, сдернул второе одеяло на пол.
— Нет, — очень серьезно сказал Рудольфус и показал взглядом на распластанное по полу одеяло…
Беллатрикс вспоминает свой медовый месяц.
Гремит колесами «Хогвартс-экспресс».
Где-то скрывается Волдеморт.
В Хогвартс прибывает Долорес Амбридж — последняя пешка встает на свое поле. Странные шахматы, в которые играют минимум четверо, расставлены на доске и застыли в ожидании первого хода.
* * *
— Ну? — без всяких предисловий спросила Беллатрикс на следующее утро, сразу после того, как Тонкс закончил осмотр Пенелопы и скрылся в камине.
— Все хорошо, — Сириус сидел рядом и сосредоточенно рассматривал ладони. — Будет мальчик, будет здоровый.
— Тогда почему ты нервничаешь?
Блэк фыркнул.
— Можно подумать, ты не понимаешь, почему, — заговорил Сириус. — Даже если забыть, что у нас война — я буду сидеть как на иголках до первого выброса магии.
Белла помолчала. Ведьма очень живо представила себе, что происходило бы в доме Лестрейнджей, жди она ребенка. Если даже Сириус нервничает от перспективы стать отцом, то что бы было с ней? Пока шла война, ей не стоило об этом даже задумываться. Решение подождать до конца войны было правильным и логичным, вот только сейчас от вида Пенелопы с животом ей иногда становилось грустно.
Это вряд ли можно было назвать завистью — трудно завидовать тому, к чему ты сама приложила руку. Скорее это было понимание — маленькая полукровная девочка делает то, что могла бы сделать сама Белла.
— Беллс, — Сириус, увидев, что кузина основательно задумалась, подошел к гобелену. — Ну серьезно. Разве у тебя не было такого, что все вроде получается, но нервничаешь?
— Было, — согласилась ведьма. — Кстати, — она поглядела на древо, — до сих пор не понимаю, почему твоя жена здесь покрасилась в черный?
— Он вообще чудит, — отозвался Сириус. — На нем даже дата смерти дяди Альфарда не стоит.
— Потому что я его восстановила уже посмертно. У нас были такие прецеденты. Можешь поискать в пятнадцатом веке Адрастею Блэк.
Сириус вздохнул.
— А мне хотелось, чтобы гобелен чудил. Вот ты представь себе, если бы он ошибся с Регулусом.
— Сириус… — Беллатрикс приложила ладонь к лицу. — Мы оба знаем.
— Знаем. Только все равно я хотел бы видеть брата живым. Или хотя бы знать, куда он исчез.
— Я тебе уже говорила.
— И я тебе говорил, — заметил Сириус. — Но он пропал без вести.
— Я не знаю, куда он пропал, — Беллатрикс нервно закурила. — Я была в курсе почти всего, что делал Темный Лорд. И он ни разу, ни словом не упомянул, что он что-то сделал с Регулусом. Он не мог не сказать, — Белла помолчала и повторила, будто убеждая саму себя. — Он не мог.
— Но и мои не могли. Кто тогда, Беллс?
— Ты задаешь этот вопрос десять лет.
— Ты десять лет отвечаешь, что не знаешь.
* * *
Дверь в комнату Регулуса была заперта, но открылась от простой «Аллохоморы». Беллатрикс громко чихнула от поднявшегося облака пыли. Ни она, ни Сириус, ни тем более Пенелопа, не входили в эту спальню. Они, не сговариваясь, считали эту комнату могилой Регулуса Блэка.
Сзади зашумел Сириус. Бродягу, похоже, это все угнетало еще сильнее — и слизеринские флаги, и фотография школьной команды, и газетные вырезки с Темным Лордом были для него напоминанием о том мире, куда его насильно пытались затащить. Брат с сестрой прошлись по комнате, стараясь не шуметь — пока Пенелопа спала после обеда, у них было время разбираться, не ставя беременную женщину в известность.
— Пусто и глухо, — прошептал Сириус, сев на кровать и подняв облачко пыли.
Белла осмотрелась по сторонам. А что, собственно, они рассчитывали найти? Предсмертную записку? Послание? Они шли, не зная куда, и искали незнамо что. Спальня выглядела так, как и должна была выглядеть комната, которую не посещали десяток с лишним лет. Последней туда заходила разве что тетка Вальбурга.
Неизвестно, сколько бы они провели в этой комнате, но Сириус, за счет того, что он сидел, а не стоял, увидел свежие дорожки на хлопьях пыли. Увидел их тогда, когда Блэки еще не успели наследить.
— Смотри, — Сириус показал на тумбочку. — Вот здесь недавно что-то было. Видишь развод?
— Вижу, — Беллатрикс наклонилась и тут же заметила след на тумбочке, стоявшей под письменным столом.
— Это было что-то мелкое. И оно было тут недавно.
— Вот оно, — Беллатрикс указала палочкой на след почти у задней стенки тумбочки. — Сириус, аккуратно отодвинь ее.
На пыльном полу лежал медальон.
XCIII. Тайна домового эльфа
— Любопытно знать, был ли хоть один день, в который ты вела себя со мной как мать с дочерью.
— Тот день, в который я поняла, что беременна тобой, — тихо, отчетливо и страшно произнесла Друэлла. — Брат говорил мне, что все можно исправить. Что все можно сделать тихо так, что никто об этом никогда не узнает. Что даже последствий для здоровья можно избежать. Твой отец даже не знал о тебе, когда мы с братом решали, что делать. И я сказала ему, что я не убью своего ребенка. Я выносила тебя, я вышла замуж за твоего отца, чтобы ты родилась в законном браке. Я смирилась с тем, что в тебе нет ни капли от меня — все только от Блэка. Я смирилась с тем, что каждая собака будет пенять мне, что я вышла замуж в широком платье. И у тебя хватает наглости еще заявить, что у тебя нет матери.
Размытый образ Друэллы продолжал повторять то, что мать в сердцах говорила шестнадцатилетней Белле. Но Беллатрикс уже ничего не слышала.
— Ты ведь все это помнишь, — заговорил знакомый голос. — Хорошо помнишь, Белла?
Волшебница подняла взгляд. Прямо на столе сидел и участливо смотрел на нее Темный Лорд. Такой, каким она его помнила по семидесятым: спокойный, властный, уже холодный, но еще человек. Не мерзкое существо со склизкой кожей цвета сырого мяса.
— Как ты могла, Беллатрикс? — красные глаза уставились на нее. — Ты клялась мне в верности. Ты признавалась мне в любви, когда была юной наивной девушкой. И ты предала меня. Разве я дурно с тобой обходился? Во имя чего ты перебежала к Дамблдору? Будто ты не знаешь, чем это для тебя кончится?
Беллатрикс, как наяву, увидела беседующих Малфоя и Дамблдора. Оба волшебника улыбались и выглядели довольными. Образ продержался перед ее глазами лишь долю секунды — и тут же сменился до ужаса знакомыми серыми стенами и ощущением холода.
— Ты ведь знаешь, что это тебя ждет, — продолжал Волдеморт. — Тебя лишь терпят, пока в тебе есть надобность. Одумайс-ся…
Волдеморт прошипел последнее слово, и Беллатрикс отчаянно замотала головой, стараясь согнать наваждение. Она услышала то, что ей было нужно — шипящие нотки мерзкого младенца, сидевшего в доме Риддлов.
— Одумайс-ся, — повторил Волдеморт. — Ты кладешь жизнь и силы на семью, в которой даже твоя мать заявила тебе, что лучше бы сделала аборт. Ты помогаешь любителю грязнокровок…
— Бред, — прошептала ведьма. — Бред. Прочь, фальшивка.
Теперь взгляд Волдеморта ничем не отличался от взгляда младенца. Холодные, змеиные глаза равнодушно смотрели на Беллу. «Мое. Не трожь. Молчи. Повинуйся», — тварь, сидевшая на столе, глядела, как кролик на удава. Медленно, через силу, Беллатрикс попыталась поднять непослушную руку, чтобы снять с онемевших пальцев цепочку. Ее ладонь еле-еле пошевелилась, когда что-то большое и черное бросилось к ее правой руке и с силой вырвало медальон.
Морок исчез.
* * *
— Беллс, — Сириус навис над кузиной. — Беллс, ты цела?
— А? — Беллатрикс огляделась по сторонам. Секунду назад она наклонилась к медальону и взяла его за цепочку. Сейчас она сидела прямо на полу, опираясь спиной на кровать Регулуса. — Сириус?
— Сириус, Сириус, — Блэк покосился на отброшенный в угол медальон. — Ты в порядке?
Бродяга пощелкал перед ее лицом пальцами.
— Вроде да, — Беллатрикс пошевелилась. Противная слабость исчезла так же внезапно, как и наступила.
— Ты же проверила его, — тихо произнес Сириус. — Ты же проверила его на проклятия, перед тем, как коснуться.
— Там нет проклятий, — Беллатрикс, наконец, поднялась и уселась на пыльную кровать. — Это не просто проклятый предмет. Это кое-что похуже, — дождавшись внимательного взгляда, она продолжила. — Это крестраж. Как только я до него дотронулась, я себя почувствовала так, как будто меня касается дементор.
Сириус еле заметно кивнул.
— Я видела свою ссору с матерью, когда мне было лет шестнадцать. И я видела Темного Лорда. Он сидел на столе и говорил со мной. Требовал… не предавать его, — Беллатрикс сморщилась. — Расписывал, что я не переживу эту войну.
— Значит, это точно крестраж, — понизил голос Бродяга.
— Как он сюда попал?
— Какая разница, как он сюда попал?! — шепотом закричал Сириус. — У нас в доме крестраж! Сожжем его — и все дела.
— Я бы предпочла на него посмотреть, — очень осторожно сказала Белла, но Сириус тут же ее перебил.
— Беллс! Каждая секунда — это риск. А если ты его опять коснешься? А если его коснется жена?! Давай решаться, пока Пенелопа еще спит.
Беллатрикс помолчала несколько секунд. Медальон лежал на полу, тихий, ядовитый и пугающий.
— Понесли, — ведьма решилась и резко встала с кровати.
* * *
— Даже через дерево пробирает, — пробормотала Беллатрикс.
Они положили медальон в деревянный ящик, выдернутый из стола. Сдернули покрывало с кровати, уложили на него этот ящик и понесли осколок души Волдеморта в дуэльный зал.
— Как жабу потрогал, — поделился впечатлениями Сириус. — Ты всерьез собралась это изучать? Как я — так сразу понял, почему про крестражи так мало экспериментальных данных.
— Устами младенца глаголет истина, — Беллатрикс обошла ящик так же, как акула нарезает круги вокруг жертвы.
Блэки синхронно фыркнули. Они находили силы смеяться в Азкабане — что им до медальона, лежащего в ящике, как в клетке?
— Кто? — спросил Сириус.
— Я.
Беллатрикс сделала несколько шагов назад. Она, наконец, вспомнила, что это за изделие. Медальон Слизерина, реликвия основателя Хогвартса и — теперь — крестраж Темного Лорда. Сейчас она уже догадывалась, из-за чего мог погибнуть Регулус.
Вокруг наступила тишина — такая звонкая и оглушительная, что, казалось, слышно было, как на втором этаже поворачивается на другой бок Пенелопа. Кто-то тихий и невидимый стоял в этой комнате, но кто? Страх, боль, ненависть причудливым образом смешивались и растекались по всему боевому залу.
Бродяга начал было поворачиваться к кузине, когда Беллатрикс, наконец, пришла в движение. Миг назад она стояла едва ли не по стойке «смирно» — и, не меняясь в лице, вскинула палочку.
— Смерть фальшивому Волдеморту! — выкрикнула она. — Финд-фа-а-а-айр!!
Из ее изогнутой палочки вырвался ослепительный клубок пламени. Какой-то миг, почти неуловимый для человеческого глаза, он висел в воздухе — и сорвался прямо к медальону. И только тогда Беллатрикс дала волю эмоциям.
Сириус отпрянул в сторону от клубка огня, размотавшегося в нить. Беллатрикс стояла, оскалившись, в ее глазах кипел тот самый хаос, что намертво связан с черной магией. Адское пламя ревело и билось, у самого медальона оно раздулось, как капюшон кобры. Дерево и ткань сгорели почти мгновенно — яркий голубой огонь превратил их в пыль. Чуть дольше держалось колдовское золото — но и оно обратилось в кипящую лужицу. Пламя ревело и билось об пол, но магия дуэльного зала и Беллатрикс еще держали его в узде — ведьма оборвала заклятие за долю секунды до того, как огонь коснулся бы пола.
* * *
— Откуда в моем доме этот медальон? — спросила Беллатрикс.
Винки растерянно мяла край простынки.
— Винки не понимает, о чем говорит хозяйка, — пролопотала она. — Винки не понимает, какой медальон.
— Обыкновенный, червленого золота, со змейкой и одним изумрудным глазком, — Белла начала терять терпение. — Ну? Откуда в моем доме взялась эта вещь?!
— Винки не знает, — домовуха долго терпела и, наконец, разревелась. — Винки не знает, госпожа!
— Беллс, она, похоже, в самом деле не знает, — подал голос Сириус. — Ты приказала говорить ей правду, она говорит, что не знает.
Беллатрикс забарабанила пальцами по подлокотнику. Она перевела взгляд с хмурого Сириуса на хнычущую Винки.
— Пошла прочь, — вяло сказала Белла и повернулась к кузену. — То есть ты предлагаешь считать, что это было в доме с самого моего первого появления?
— Это логично.
— Это только одна из версий, — отрезала ведьма. — Как тогда ты объяснишь, что я его ни разу не видела за несколько уборок и несколько лет жизни в этом доме?
— Тем, что ты не заходила в комнату Регулуса?
— Я там появлялась, — возразила Белла.
— И когда это было в последний раз? Три года назад? Или ты осматривалась и наводила порядок в этой комнате? Беллс, он был здесь. И ты знаешь, кто его мог прятать.
— Эльф…— прошептала Беллатрикс. — Эльф, если получил приказ от хозяина. Все сходится.
Беллатрикс негромко рассмеялась и согнулась пополам. На нее было больно смотреть. Сириус аккуратно придвинулся к сестре и погладил ее по спине.
— Белла, — очень тихо позвал ее Бродяга.
— Отстань, — Беллатрикс истерически хохотнула. Ее плечи подрагивали. — Четыре года жить с крестражем…
Сириус отпрянул, как от Финдфайра.
— А если нашла бы? — спросил он, и этот вопрос заставил их обоих замолчать.
— Он все равно умер еще в восемьдесят первом, — прошептала Беллатрикс. — Какая разница, из какого крестража выполз бы фальшивый Волдеморт. Я слишком хорошо его знала. Слишком, — Беллатрикс сидела, ссутулившись, будто она сразу постарела на несколько лет. — Вот только если бы я на него набрела в первый год… я была тогда слишком слабой. И вот это вот, кузен, стало бы плохой историей.
